Полная версия
Диалог глухонемого со слепцом
Их более чем основательно интересовали одни лишь их чистые и светлые приобретения в результате безумно жесткого противоборства разных народов под их весьма талантливым и сколь еще прозорливым почти уж вовсе так сторонним руководством.
Для них наиболее главным всегда был и есть именно явный результат, а он более чем явственно предвещал самое непосредственное расширение чьих-то сфер прямого и косвенного влияния.
Причем при том самом торжественном же подписании какого-либо нового соглашения главным для западных политиков было и есть никак не написанные в нем буквы, а дыры через которые можно уж будет затем делать все то, что им самим только лишь вполне ведь разом явно заблагорассудиться.
Ну а в свете всего того они могли сколько угодно всячески препираться и откровенно наплевательски относиться ко всем разумно взвешенным доводам той ни в чем для них никак абсолютно неправой другой стороны.
Причем ясное дело, что все те дипломатические, считай уж джентльменские соглашения всегда были разве что черно-белым фоном ко всему тому главному, что решалось только лишь силой и никак иначе.
Да и как по-другому это вообще могло еще быть коли абсолютно всякая война и есть тот наиболее веский аргумент в случае возникновения абсолютно любого вполне всерьез ныне совсем безотрадно назревшего политического конфликта.
Но для российского руководства это всегда было несколько не так.
Причем вовсе-то неважно было ли оно царским или не царским всегда вот в его рядах на полном серьезе присутствовала вера во все те самые что ни на есть клятвенные западные обещания.
А между тем это разве что лет триста назад никакая война и близко не включала в себя тайные и закулисные интриги сторон, желающих остаться по возможности полноценно же в стороне от некоей чего-либо там весьма грубо решающей бойни.
Ну а сегодня ситуация в корне совсем ведь полностью же переменилась.
И главное в самом том считай уж триумфальном конце некие государства сколь явно собирались, как следует со всем тем толком разом извлечь из того, считай мирового побоища самый-то максимум своей единоличной выгоды…
И ясно как божий день, что для кое-кого из европейских правителей именно та суровая сечь отчаянно же стравленных друг с другом России и Германии и было тем наиболее великолепным решением вопроса до чего спешного устранения ужасной угрозы некогда уж на деле возможного их грядущего военного альянса.
Да и вообще, то кое-кому некогда показалось чисто же на деле исторически ясным: этим двум государствам было никак отныне не место на новой политической карте мира и вполне сытого благоденствия.
Причем – это именно на фоне того, что обе армии, как российская, а впрочем, и немецкая, были существенно же лучше всех прочих армий Европы, сама мысль об их всецело возможном объедении в некую единую силу разом и доставляла массу беспокойств кое-кому из нисколько не миролюбивых и крайне напыщенно цивилизованных правителей всей той остальной дореволюционной Европы.
Да вот, однако, та совсем оголтело простая война, сколь бестрепетно объявленная старому рыцарству (Первая мировая) никак в своем конечном итоге, не принесла совершенно ведь никаких вполне полноценно должных успехов.
Да и та лишь некогда затем громоподобно последующая Вторая мировая война только вот преумножила все те и по сей день никак не минувшие беды тех стран, чьи руководители, жаждали утопить весьма грозное всею своей первобытной силой средневековье в его же собственной самой обильной крови.
Да только ничего у них из этого совсем уж явно не получилось.
И, кстати, это как раз-таки СТРАНЫ ВАРШАВСКОГО ДОГОВОРА И ПРЕДСТАВЛЯЛИ ДЛЯ ЗАПАДА ТУ УГРОЗУ, ЧТО НИКАК НЕ МОГЛА БЫ ПРЕДСТАВЛЯТЬ ЖЕ СОБОЙ ДАЖЕ И БЕЗМЕРНО ВО ВСЕ СТОРОНЫ РАЗРОСШАЯСЯ ЦАРСКАЯ РОССИЯ.
И та страна вполне безупречно могла быть исключительно мирным и добрым соседом, но кто-то ее сумел перекроить на тот до чего только новый лад.
И это ведь как раз те самые исключительно слащаво надменные державы бульдожьей деловой хватки и сделали буквально-то все от них только зависящее, дабы Германия и Россия взаимно самоуничтожились во времена той наиболее первой общемировой бойни.
И главное – все это именно так поскольку, что и впрямь на чей-то крайне однобоко просвещенный взгляд вполне уж ныне должны были оба эти государства попросту до чего еще своевременно сгинуть с политической карты этого мира (или значительно, ужаться во всех своих грядущих размерах).
Причем нечто подобное с ними должно было произойти именно в свете всей той на наш сегодняшний день сколь всеобъемлюще непристойной и необычайно вязкой же их принадлежности к стезе существования нынче-то весьма далекого прошлого.
20
Но при этом совсем не все же люди – жители западных стран действительно вконец очерствели душой, да и всецело переродились в лютых и самовлюбленных снобов.
Нет, если чего-либо подобное и случилось, то только лишь с теми наиболее важными и солидными представителями самых влиятельных кланов.
А потому и стали эти завзятые империалисты лицами столь невозмутимо безразличными – уж ко всем тем крайне злосчастным судьбам миллионов и миллионов себе во всем как есть до конца же подобных.
Ну а вполне долженствующей первопричиной для их успеха в этаком деле разом еще послужило именно то более чем безупречно наглядное и крайне неприглядное перерождение средневековых надежд на Господа Бога в нечто отныне вовсе иное по всем его внутренним, а не сугубо внешним житейским атрибутам.
Да и вообще: излишне самонадеянная вера в себя сколь безнадежно же порождает всяческие бредовые теории, как правило, именно того весьма «искрометно праведного» преображения всех тех ныне совсем же невзрачных реалий века во что-либо исключительно так сказочно наилучшее.
Раз вот теперича всему тому изощренно и необычайно благостному и впрямь-то было, считай на деле вполне сходу положено до чего еще незамедлительно встать на то самое чисто свое безупречно законное место.
И главное, еще уж на деле более чем принципиально ведь должно было всему тому разом произойти именно в связи со всем тем на редкость раскрепощающе духовным, да и самым-то восхитительно доподлинейшим переоформлением всех тех от века весьма незыблемо существующих общественных взаимоотношений.
И все это дабы далее полностью раз и навсегда отныне исчезли даже и сами следы былого рабства, угнетения, да и никак нестерпимо томительной несвободы.
Причем ясное ясного, что этакие ослепительно яркие всполохи лихорадочно лютого и чудовищно же радикального мировоззрения, собственно, и несли на самом кончике своего пера более чем вовсе неминуемую смерть всему тому безумно ярому первозданному злу.
Вот будто бы та, несусветно дикая и ничтожная нечисть минувшего всему тогдашнему поколению уж как есть безнадежно так разом тогда именно что вконец опостылела.
И до чего ведь много было во времена тех еще дореволюционных лет таких людей, что совсем безотчетно томились где-то в самой глубокой тени тогдашней серой и на редкость пасторальной обыденности.
И как только пламенно трепетало их могучее сердце, когда они все-таки сколь уж ликующе дождались своего часа, и не единой секунды не раздумывая, разом и взвалили на свои плечи исключительно строгую обязанность внести самые кардинальные перемены в жизнь всего существующего общества.
Причем действовали, они весьма лихо и безоглядно весьма так сходу в единый миг полностью уж отвернувшись от той самой несусветно застарелой житейской практики.
И было все это именно так, а никак не иначе исключительно же поскольку, что чьи-либо думы подчас до чего так ласково греет довольно-то четкое и ясное осознание всего того, что, видите ли, само собой на деле более чем безупречно фактически ясно.
А именно, что самого доподлинного прихода всего того разумного и доброго будет на деле возможно же добиться по одному лишь чисто вот всесильному повелению наконец-то и впрямь в единый миг радостно прозревшего времени.
Причем созидательных усилий общественного разума для всего того и близко никак уж вовсе совсем не потребуется…
Раз до чего еще непременно окажется для всего того сходу вот предостаточным только лишь и всего, что чего-либо подобного сколь искренне от всей той чистой своей души более чем сладострастно разом уж вполне захотеть.
И именно этакая блаженно лирическая фантазия до сих самых пор никак не может покинуть благие умы тех самых людей, что весьма прочувственно видят весь этот мир сквозь пелену тумана радужных грез о чем-либо пока на редкость никак и близко несбыточном.
21
И все – это само собой именно, что, как есть ни с какой той или иной стороны абсолютно никак попросту уж явно так оно чисто ведь совсем не иначе!
То есть даже и при том порою невозможно же тяжком столкновении только-то с одной до чего конкретнейшей, колоритной личностью эдакие деятели чересчур необычайно возвышенного добра, прежде всего, посмотрят не на самого человека со всеми его бедами и горестями…
Поскольку вовсе нет, раз глядят они при этом во все глаза исключительно на чьи-то, считай еще изначально наиболее благие, можно сказать чисто исконные качества.
И главное, всего того сколь еще многозначительно элементарного им и близко-то будет при всем том уж абсолютно никак не понять…
А между тем на всякую и любую даже и наиболее благородную натуру как-никак, а может ведь от имени черной тьмы и густого мрака вполне еще может оказаться наложен тот самый исключительно же неимоверно тяжкий крест буквально-то испепеляющего душу безмерно трудного социального несуществования…
И вот как раз именно это понять кое-кто даже и приблизительно был абсолютно вот вовсе явно не в состоянии…
И буквально все, что кое-кому может оказаться доступно при каком-либо том или ином крайне нелицеприятном раскладе, так это, разве что то самое необычайно твердое чье-то умение…
А именно речь тут как раз и может идти о более чем самой наглядной надобности до чего срочно бы вывернуть все свои полностью отныне прежние представления прямиком весьма рьяно совсем наизнанку.
Ну а чего-либо хоть сколько-то иного от таких людей ожидать и близко уж было нисколько нельзя.
22
И самое главное, подобным интеллектуалам считай уж вообще ни в едином глазу никак несвойственно хоть как-либо принимать во внимание, что любому индивидууму коли и будет дано проявить себя то только лишь в тех довольно-то ограниченных рамках, преподанных им самой этой жизнью уроков.
И если те всецело же действенно поспособствовали, их до чего доселе вполне еще успешному единоличному выживанию…
Человек он весьма же непременно обязан всячески подстраиваться под некие внешние обстоятельства, а если он этого точно никак не умеет, то это для него лишь только и будет на редкость отъявленно разве что хуже.
Да вот уж, однако, сколь так не все более чем хватко умеют считай ведь сходу умело менять все свое видимое чужим глазом нутро в полной зависимости от внешних требований окружающей среды.
И коли человек беспрестанно путается и плутает посреди того вовсе уж чужого ему мира абсолютно иных социальных отношений, чем те к которым он был считай изначально с детства привычен…
Ну, так его тогда можно и нужно сколь еще грубо поправлять, а не молча и оторопело терпеть его совсем уж крайне неудобное присутствие.
Правда коли он вполне наглядно неисправим, а еще и хамски отвергает то, что ему дают в качестве более чем искренне дружеской помощи, то тогда его следует выгнать взашей и настойчиво посоветовать, никак далее не путаться более под ногами.
Однако сначала надо бы до чего загодя создать все должные условия, дабы кто-то вот мог разом расслабиться и почувствовать, что здесь ему действительно рады.
А точно также и впрямь у того должно создаться ощущение, что кто-то на деле действительно понимает, что у кого-то позади точно же нет ничего того по-настоящему светлого и доброго.
А все, потому что человек, пройдя через крайне отвратительно дикое одиночество, безотрадное и безрадостное непонимание, гнусные социальные отношения более чем однозначно затем замыкается в некий тот самый прочнейший свой кокон.
Причем именно таковой, из которого ему окажется и близко-то никак непросто, когда-нибудь вполне действительно выбраться куда-либо наружу ко всей той на редкость радостной и светлой жизни…
…а в особенности уж в тот самый некий единый миг у него в особенности вовсе ведь никак не выйдет чисто сходу во всей красе разом как есть оказаться безукоризненно чистеньким, да и просвещенным духовно.
Причем уж когда все чьи-то благие усилия явно пойдут полностью прахом обязательно тем еще крайним совсем уж бестрепетно назначат именно того, кто никак не оправдал всех так и обращенных в его сторону сладостных ожиданий.
Да и вообще у кое-кого на почве праздных иллюзий попросту разом развилась чрезвычайно обостренная надобность в самом же непременном удовлетворении чувства сколь еще только праведной мести…
А ведь нечто подобное разве что весьма пламенно во всем первобытно…
23
А потому из всего того само собой до чего явственно следует, что поскольку та весьма респектабельная и степенная цивилизованность есть один лишь тот на редкость многозначительно внешний облик, но точно не сама суть той самой исключительно пресыщенной всеми благами культуры нынешней-то современной интеллигенции…
Правда, ей самой в тех восхитительно ярких розовых снах все – это быть может и впрямь-то видится несколько уж вовсе вот явно иначе.
Однако нечто подобное вполне имеет наиболее прямое, а никак не косвенное отношение только лишь к той необычайно широченной области наиболее чистейших и благих безнадежно праздных фантазий.
Ну, а коли все – это именно так, а не иначе, то уж поневоле считай разом тогда само собой оно уж до чего вот трезво на деле выходит – вся та жертвенная (истинная) духовность попросту и близко не является самой неотъемлемой частью всякого как есть еще изначально божественно окрыленного большой литературой исключительно подчас донельзя вот праздного сознания…
Скорее речь тут может идти об светлом облике в котором темень весьма конкретно вытеснена всяким аморфным добром а для того чтобы мир действительно стал чище и праведнее добро должно быть вполне житейски опытным, совсем не стыдиться никакой той еще плесени и грязи.
Правда оно должно с ним более чем вдоволь якшаться по возможности совсем безэмоционально и обезличенно…
Но кому-то явно всего дороже благость прекрасных и чисто неземных истин.
24
А раз все то познание мира прекрасного, в точности как и ранее происходит более чем многозначительно чисто ведь подобным образом, а никак не иначе, то уж вовсе не является она неким тем до чего единственно верным состоянием чьей-либо самою природой будто бы вовсе-то изначально так ответственно разом облагороженной души…
Довольно-то многое в нас, несомненно, определяется как раз чем-либо полностью внешним и для всех нас, уж совсем, как есть еще бескрыло обыденным, а не неким сущим экстрактом, безо всяких швов сотканным из на редкость утонченного мира некоей возвышенной духовной фантазии.
А посему и ожидать от человека доброго света в очах после того, как он всю свою сознательную жизнь провел в самых глубоких и гиблых потемках, – дело явно уж вовсе так никак нисколько никчемное и, кстати, сколь совершенно же чисто по-житейски напрасное.
25
Да только далеко не всякая никак недостойная, едва семенящая по пути к зрелости жизнь действительно при этом является самым выпуклым образцом сущего отрицания того самого весьма полноценно во всей этой жизни до чего наиболее так весьма стоящего и светлого.
Причем совсем ведь неважно, до какой именно степени она и впрямь может кому-либо показаться вовсе нестерпимо донельзя противной…
И вот как бы это ни была и впрямь-то на деле горестна ее суть всею своей исключительно же прискорбной ношей, а прежде всего в свете той жгуче неприглядной отрешенности, и близко-то никак не реализованного и неосуществленного добра…
…а кроме того в ней явно может проглядывать и самая безусловная апатичность ко всякому чужому и до чего и впрямь безмерно светлому началу…
Однако чего-либо подобное и близко неспособно хоть сколько-то уж затем еще послужить всему тому именно тем безупречно надежнейше верным подтверждением…
А именно никак не стоит весьма сходу вводить в рамки и впрямь на редкость определенного и самого уж безупречного факта жуткую темень чего-либо, что попросту всецело напрочь же выпадает из всяческой вообще общей схемы.
А следовательно никак не должно было ничему ни на что вовсе-то непохожему и лечь ведь в основу всего того сколь откровенно как есть безутешного вывода, что речь, мол, и вправду тут вполне идет именно об отребье совсем напрасно кажущемся чем-то по сути иным чем всякая прочая людская шваль.
Да еще и такая, что исключительно прискорбно как-никак более чем успешно скрывается как раз-таки под маской всем своим внешним обликом бестолково простодушной, как и однозначно же чудовищно бездушной безответственности.
И, кстати, вовсе не обязательно, чтобы весь тот так и прущий наружу поток депрессии вполне полноценно под собою подразумевал как раз то самое до поры до времени сколь надежно сокрытое ликование немало намаевшегося и истомившейся от безнадежно долгого ожидания, как и понятно единственно, что как есть до чего же многозначительно сатанинской сущности.
А как раз потому и близко не стоило весьма чеканно же сходу приходить именно ко всякого рода безотлагательно весомым и самым на редкость окончательным выводам, а заодно при всем том и вознося при этом руки высоко к небу…
А то некоторые люди, более чем безгрешно ораторствуя этаким немыслимо вздорным речитативом, попросту разве что совсем наспех сходу вычитают все хоть сколько-то человеческое из тех людей, что были вот тягостно отягощены всею своей убогой судьбой.
А впрочем, делается нечто подобное на редкость строго разве что где-то совсем далеко за спиной, у того, кому и надо было разом влепить все те доселе накопившиеся претензии четко и ясно прямиком в лоб.
И чья-то весьма конкретная реакция в данном уж случае и может ведь красноречивее некуда разом и подсказать, о чем – это тут вообще идет речь, причем гораздо поболее, нежели чем все те на редкость умозрительные умозаключения вместе взятые.
Нельзя судить о людях исходя из неких общих клише – это лишь когда налицо самая откровенная подлость, то это именно ей и впрямь окажется столь донельзя затруднительным найти какое-либо более-менее достойное оправдание.
Поскольку явно уж нельзя будет на деле представить никаких таких внешних обстоятельств дабы, всякая откровенная подлость с абсолютно любой стороны затем разом так не предстала именно в том самом уж безмерно мерзком и сколь еще только вполне ведь отвратительном свете.
Ну а чего-либо, совсем необычное, до чего неизменно сходу вот разом потребует довольно-то пристального и крайне внимательного своего рассмотрения.
Ну а еще и буквально считай, что со всех далеко не всегда более чем наглядно полностью более чем отчетливо видимых своих сторон.
И вовсе-то незачем при этом необычайно же сходу всячески разом тогда ведь сходу так поторопиться со всем тем безнадежно диким и до чего и впрямь неоправданно жестоким осуждением.
И самое главное – что все это может быть сделано как раз на той самой крайне скользкой основе одних лишь тех весьма веских и как-никак, и впрямь сколь еще разнообразных предположений.
А надо было, между тем, и несколько обождать, прежде чем столь весело и находчиво на деле вот приходить именно что ко всяким тем безвозвратно же строго определенным умозаключениям.
Только лишь и всего, что вполне окончательно в том наглядно удостоверившись, что кто-то уж, мол, всего-то навсего действительно захотел более чем сходу воспользоваться, тем самым так удобным для того случаем дабы со всею чудовищной силой вонзить свои длинные когти в самом уж трепетном темпе бьющиеся людские сердца.
Поскольку он лишь во имя того ныне живет и дышит, чтобы ясное дело никак вот не преминуть при самой малейшей к тому возможности как можно посильнее бы досадить всякому встреченному им на его жизненном пути ближнему своему…
26
Да только уж точно ведь нет, поскольку ничто то внешнее и исключительно поведенческое, никакое не то как-никак безупречно неопровержимое свидетельство самой верной смерти всего того, сколь изначально доброго, что кем-то в кого-то было нисколько не наспех разом заложено.
А кем именно Господом Богом или слепой матушкой природой – то и близко будет как есть далее абсолютно вот явно вовсе неважно.
Внешние людские проявления зачастую формируются одной только весьма так вездесуще окружающей человека средой и полностью верно усваиваются людской психологией разве что тогда, когда он и сам является до чего безупречно надежной и неотъемлемой частью всего того чисто житейски совсем неприметно существующего бытия.
Причем явно уж навряд ли, что кто-либо на редкость беспроигрышно вполне на деле сумеет со всею величайшею легкостью довольно-то резво избавиться от всего того, что как-никак вовсе-то совсем ненароком совсем так невольно сколь еще давно с ним до конца с самого детства более чем безупречно считай так сроднилось.
Нет, уж и близко никому и никогда будет никак ни в жизнь разом не вырваться из тех самых тенет, что всецело состоят из целой сети весьма так безобразно невзрачных свойств той самой до чего невесело взрастившей их среды.
А все ж таки никак и не более всего ведь того.
27
Однако ничего того хоть сколько-то путного будет весьма наскоро никак не добиться коли и впрямь более чем беспрестанно начать всеми силами беспардонно и настойчиво расталкивать некоего довольно-то невозмутимо же на деле ведь более чем простецки мыслящего индивидуума.
Поскольку столь откровенно пытаясь буквально сходу заставить кого-то чересчур поспешно повернуться в ту единственно верную и во всем до конца правильную сторону…
Нет, нечто подобное коли и окажется на деле так безупречно полезным, то вот единственное в одном только виде весьма простодушно проявленного исключительно наипростейшего задушевного тепла и дружеского участия.
Причем даже коли и будет все – это длиться не более чем самое уж относительно короткое время…
Причем именно в чем-либо тому подобном и мог быть вполне вот явно заложен именно тот самый полноценно стоящий того ключ ко всему тому безупречно настоящему и большому взаимопониманию.
Ну а сколь не в меру жестоко и агрессивно всячески воздействовать на чью-либо почти злосчастно же загубленную с самого еще детства психику, до самых-то зубов вооружившись чрезвычайно разветвленным и до чего и впрямь на редкость отъявленным словесным обличительным насилием…
Нет, то уж считай до конца разом ясно, что ничего тому подобного никому и никак совсем попросту и не подобает.
Ну а главное – толку от всего этого будет ровным счетом, ну вовсе так явно что ни на грош.
Любому из нас самым неотъемлемым образом всегдашне же свойственно всячески сколь еще отчаянно восставать супротив внешних насильственных действий, а потому сухие и жесткие нотации, как правило, вызывают у человека одну лишь полнейшую «дремучую отрыжку».
Ну а во имя тех более-менее действенных и успешных мер воздействия на принципиально чуждую вам психику фактически всегда будет весьма толково потребно как-никак весьма постараться вполне отыскать некий довольно существенный модус вивенди в каждом конкретном случае, а не неотступно следовать одним чрезвычайно сконцентрированным и надежно законсервированным понятиям книжно-картонного формата!
28
Правда, к людям, опустившимся на самое дно, а некогда ранее действительно знавшим чего-либо в корне иное, ничто подобное никак и никоим боком вовсе-то попросту совсем не соотносится.
Да только людей, в нем еще изначально выросших… разве уж можно их до чего бескомпромиссно и сразу всеми-то силами сходу вот всячески отравлять удивительно же искренне суровым негодованием?
Причем даже коли нечто подобное вполне вот и есть считай уж явное производное кем-либо втихомолку пролитых слез, все равно от всего этого никому будет и близко нисколько не легче.
Так вот лишь, куда поболее затравишь человека, и без того более чем вдоволь измученного всем тем его бесконечно несветлым прошлым.
А тем паче всего этого и близко уж будет попросту нельзя еще и потому, что данное проявление слепых эмоций, несомненно, вызывает одну лишь никак ни на йоту вовсе не менее слепую и весьма ведь закономерную реакцию.
Причем явно уж не следует нечто подобное более чем сходу разом затем еще рассматривать именно как некий тот самый изначальный природный элемент чьего-либо отвратительно гнусного звериного нутра…
