Читер

– Фальшивое безразличие, детка, – добавляет Полли – Твои блестящие глазки выдают тебя с потрохами. Ну давай же, скажи, он тебе понравился!

– Да не понравился мне никто, – вскакиваю я.

– От-ри-ца-ни-е, – проговаривает Ана, дополняя воображаемый список – Что и требовалось доказать.

– Вы обе, – тыкаю я в них – Меня бесите! С чего вы вообще взяли, что мне кто-то там понравился! Я с ним разговаривала-то два раза всего!

– Лили, у тебя там еще на компе открыт сайт с его фотографией, – давясь смехом добавляет Полли – Ты забыла закрыть браузер.

Я оборачиваюсь, вижу эту треклятую страницу и практически плачу.

– Ну что вы пристали! Я вам правду говорю, никакой он не горячий. Никакой он не красавчик. Он козел! Видели бы вы, как он разнес мой отчет. Я эту хрень два дня делала. Нет, я и правда накосячила там, да еще как, но это, потому что приступы были… Ну и совсем чуть-чуть, потому что я просто не хотела снова делать эту хренотень.

Девчонки перестают веселиться и смотрят на меня.

– Что, у тебя снова приступы, Лили? – спрашивает Полли. – Мы не знали. Почему не сказала?

– А смысл? – возражаю я. – Они никогда не кончатся. Не стоит внимания.

– Ты стоишь внимания, Лили. Ты всегда находишь время на нас, но не даешь нам помочь тебе, – серьезно говорит Полли.

– Почему ты не говорила, Лили? Ты же не одна, ну в самом-то деле. Я бы приехала, – добавляет Ана.

– Девочки, я вас люблю, – растроганно всхлипываю я. – Я не хочу нагружать вас своими проблемами, тем более они действительно не стоят и выеденного яйца.

– Завязывай, – строго замечает Полли. – Ты не одна. Мы рядом.

Я только киваю в ответ, чтобы позорно не разреветься, словно мне снова лет 20. Совсем не 20. И уже довольно давно.

– Там правда нет ничего такого, – успокоившись говорю я – Неужели бы я вам не рассказала? Вы же знаете, мне не нужны отношения. Вообще. Даже гипотетические. Тем более с начальником. Да и с чего вы взяли, что ему это нужно? Он вон какой ,– я киваю назад, обозначая изображение на мониторе – А я?

– А ты охуенная! – в один голос говорят подруги, и мы все снова начинаем смеяться.

– Как же мне повезло с вами – умиляюсь в ответ.

Мы весь вечер пьем вино и болтаем. Мои феи и встречи с ними – подорожник на мой вяло бьющийся подреберный орган. Девчонки рассказывают о своих делах, я, как это обычно бывает, включаюсь в разговор с головой, разбирая все их проблемы по полочкам и мысленно радуюсь, чувствуя с ними такую искреннюю близость и сопричастность.

9 лет назад.

Лили.

Я поправляю свое красивое платье перед зеркалом, прежде чем зайти в зал ресторана. Сегодня мой день рождения и мы с Полли и Алом выбрались поужинать. Они дарят мне книги, которые стоят целое студенческое состояние, и я радуюсь, будто мне отдали ключи от новенького пентхауса где-то в центре города. Мы смеемся, вспоминаем грандиозный проект в студенческом театре, который закончился на днях и пьем столько пива, сколько может влезть в одно человеческое существо за раз, а может и чуточку больше. Как это всегда бывает, кондиция наступает тогда, когда в развеселый галдеж постепенно вмешиваются задушевные разговоры.

– Не поздравил? – спрашивает Ал, и я сразу понимаю о ком речь.

– Нет, – отвечаю я и голос предает мою невозмутимость.

– Коз-зел! – икает Полли.

– Да не, ребят, я понимаю почему он ушел. Любому человеку нужно пространство, – говорю я, пытаясь быть рациональной хотя бы перед ними.

– Лили, хватит его оправдывать. Он – обычное парнокопытное. Даже не буду обижать козликов, они х-хорошие – снова икает Полли и мы с Алексом дружно хихикаем. Невозможно удержаться, когда она такая милая.

– Я очень по нему скучаю, – признаюсь я наконец и грустнею, пока в груди что-то сжимается от невысказанной тоски, с которой я живу уже пару месяцев.

– О, хорошая моя, – Полли становится серьезной – Я понимаю.

– Так, дамы, отставить грусть! – вклинивается Ал – Ушел и ушел. Значит – не твоё. Чего тут рассусоливать.

Мы с Полин прыскаем, так как обе гарантированно думаем об одном и том же – наши романтические, выросшие на фильме «Сумерки» души и душа Ала, которая живет где-то между строк занудных теорем по матанализу, находятся по разные стороны баррикад. Хорошо, что это совершенно не мешает нашей дружбе, даже наоборот. Ал – всегда держит нас в тонусе, предлагая более рациональную версию событий. Уникальный навык для современного мира. Иногда я ловлю себя на мысли, как бы я жила, если бы отец не заставил меня пойти учиться на отделение экономики, и я не встретила бы эту парочку. Однозначно, гораздо хуже, чем сейчас.

– Все будет хорошо, девчонки, – обнимает нас за плечи Ал и мы торжественной пьяной компанией фотографируемся в зеркале. А как иначе?

Ребята уезжают на такси, а я решаю прогуляться до дома пешком, чтобы хотя бы так оттянуть момент возвращения в старую жизнь со старыми проблемами. Вечерний Блэкстоун гудит, как разбуженный по весне шмель, снегопад раскрашивает свет фонарей бриллиантовой вуалью. Я ловлю себя на мысли о том, что, наверное, как-то так и должно выглядеть… спокойствие? Или даже мое личное счастье. На какой-то миг я даже верю в это, но сердце знает – счастье ушло вместе с Полом и уже никогда не вернется. Расстаться с тем, кого любил больше «чем ангелов и Самого»3 – как ампутировать часть души. Фантомно она все еще с тобой, но на деле уже сожжена в безжалостной топке повседневности.

– Пожалуйста, Бог, Вселенная, кто угодно, – шепчу я, глядя на тусклые городские звезды – Верните мне его.

Вытираю одинокую слезинку у глаза и иду дальше.

Настоящее.

Лили.

– Мистер Макдейл, разрешите? – я захожу в кабинет, как оказалось к новому генеральному директору, с очередной кипой бумаг в руках.

Он отрывается от компьютера, и мне кажется, что его взгляд теплеет, видя меня. Лили, хватит фантазировать!

– Да, мисс Сандерс. Проходите.

– Мистер Макдейл, здесь аналитика, о которой вы говорили и мои предложения относительно оптимизации и внедрения ИИ-технологий. Я подобрала наиболее удобоваримые варианты, которые предполагают мощные AI инструменты вместе с защитой коммерческих и персональных данных. Варианты, которые казались наиболее простыми не обеспечат должного уровня безопасности.

Он быстро кивает, протягивает руку за отчетом и случайно задевает мои пальцы. Я резко вскидываю голову, не ожидавшая этого прикосновения, он одергивает свою кисть вместе с бумагой так, что меня немного качает.

– Прошу прощения, – хрипит он и уводит взгляд. – Присаживайтесь, пожалуйста.

Усаживаюсь за его огромный стол и думаю о том, как идеально подошла бы его площадь под некоторые пикантные литературные сцены.

Пока я внутренне ругаю себя за такие неуместные мысли, мистер Макдейл бегло просматривает отчет. Я разглаживаю невидимые складки на своей строгой офисной юбке, к которой питаю такую ненависть, что даже странно, как она от такой энергии еще не сгорела прямо на мне. Вот бы круглые сутки ходить в любимой пижаме с единорогами…

– Мисс Сандерс, поправьте меня если я не прав, – говорит мой босс, отрываясь от созерцания офисной макулатуры – Согласно вашей пояснительной записке, как бы это сказать… – он запинается на секунду и я впервые вижу замешательство на его скульптурном лице, это выглядит так странно, будто у статуи Давида немного треснули уголки вокруг безупречного мраморного рта – Кхм. Все выглядит так, будто вы предлагаете оптимизировать работу в том числе за счет вашей должности.

Нет, в интеллекте ему не откажешь. Не далее, как вчера, я сидела после встречи со своим психологом и размышляла о том, что действительно плохого может случиться, если я потеряю эту работу. Не умру же я, в самом деле. Поэтому я не нашла ничего лучше, чем смалодушничать и сделать так, чтобы уволили меня – вроде и решение, а не моё. За последние годы я стала чемпионом мира по бегу с препятствиями от ответственности за собственную судьбу.

– Вы все верно понимаете, мистер Макдейл.

– Тео, – машинально поправляет он и снова углубляется в чтение моих предложений. Эк его проняло.

– Хорошо, – сдаюсь я. Может ему фамилия не нравится? Чего зациклился? Но фамильярничать я все равно не буду, поэтому сразу обозначаю границы, – Теодор, вы верно понимаете.

Он вздрагивает или мне кажется?

– Лилиан, вы хотите покинуть эту должность? – спрашивает босс и его щеки пытаются встретиться с глазами где-то у носа, образуя горизонталь непонимания.

– Нет, – отвечаю я.

Видимо, контроль передней части моей головы настолько плох, что яростное «ДА» читается даже сквозь привычную маску холодной отстраненности. Макдейл вскидывает бровь.

– Я не готов терять ценного сотрудника, мисс Сандерс. – замечает он ровным тоном, справившись с обличающей мимикой.

– Не такой уж и ценный, верно? Если вы прочитали всё до конца, то с моими обязанностями безупречно справится искусственный интеллект.

– Одно то, что вы написали это, – трясет он пачкой документов – Говорит о том, что вас не получится заменить, мисс Сандерс. Кроме того, мне кажется, что восемь лет на одной и той же должности – это несколько чрезмерно, как вы считаете?

– Я написала вам об этом в пояснительной записке, мистер Макдлейл, – отвечаю ему, параллельно недоумевая, зачем он то и дело перескакивает с одного обращения на другое.

– Вы великолепны, – вдруг усмехается он и облокачивается на спинку своего дорогого кожаного кресла. – Может быть скажете, чего вы хотите в таком случае? У нас есть пара интересных смежных вакансий в других отделах, я готов предложить их вам. Выбирайте. Компания ценит тех, кто с ней так давно.

– Откуда вам знать, что ценит эта компания, мистер Макдейл? Вы здесь несколько дней, – не знаю, зачем я дразню его, но удержаться просто невозможно. Наверное, он сейчас выставит меня вон и будет прав.

– О, мисс Сандерс. Видите ли, но теперь я и есть эта компания и эта компания ценит таких как вы, – невозмутимо заявляет он, но могу поклясться, что в глазах его при этом появляется нечто недосказанное, загадочное, и очень, очень притягательное.

Он разрывает зрительный контакт быстрее, чем я успеваю отследить последнюю ошалевшую мысль и встает, поворачиваясь лицом к своему панорамному окну.

– Чего вы хотите, мисс Сандерс? – снова спрашивает он, не оборачиваясь.

– В каком смысле? – не понимаю я, о чем именно он говорит. – Какую вакансию? Вы об этом?

Он оглядывается через плечо, все еще не встречаясь со мной глазами.

– Чего вы хотите от жизни?

– Я буду работать здесь и дальше, мистер Макдейл. Вы можете не беспокоиться об этом, если не решите уволить меня самостоятельно.

– Разве я спросил об этом?

– Разве подобная информация как-то повлияет на мою работу? – отвечаю я вопросом на вопрос.

Он разворачивается и вперивает в меня взгляд, от которого становится очень неуютно. В этот момент я понимаю, что этот человек скорее мне не нравится, чем что-то обратное. От него исходит такая мощная внутренняя сила, что ощущение дискомфорта сразу провоцирует сигналы об опасности. Он не выглядит так, как человек, способный причинить мне вред, но я и сама не понимаю, отчего так нервничаю в его присутствии, а значит самое логичное – защищаться заранее.

– Мисс Сандерс, давайте начистоту. Вы умная молодая женщина и торчите на этой мелкой должности столько лет. Почему?

– Это не ваше дело, – огрызаюсь я, задетая за больное. – Я работаю и выполняю свою работу хорошо, для вас, как для моего работодателя, этого должно быть достаточно, а если нет – пожалуйста, я напишу заявление хоть сегодня.

На скулах Макдейла начинают ходить желваки, и я напрягаюсь от непрошенных картинок прошлого – так выглядело лицо отца перед очередной вспышкой гнева. Тело сковывает страх, и я понимаю, что я в огромной заднице. Только не сейчас. Пожалуйста. Не перед этим странным типом. Не здесь! Лили, милая, держись!

Я лихорадочно начинаю считать вокруг себя пять предметов, четыре звука, три ощущения…

– Лили? – с тревогой спрашивает начальник – Лили, что с вами?

Я хочу ответить, хочу выбежать из этой стеклянной коробки, в проверенное место, но я уже опоздала. Это снова происходит. ЧЕРТ!

Макдейл быстро пересекает разделяющее нас расстояние и присаживается возле моих коленей на корточки, заглядывает в глаза и берет мои ладони в свои. Такие удивительно сухие и немного шероховатые, как если бы он днями напролет трудился на ферме, но с красивыми тонкими длинными пальцами. Мне хочется сфокусироваться хотя бы на этих руках, но шум в ушах нарастает со скоростью реактивного самолёта.

– Лили, посмотрите на меня, – говорит он в тревоге поглаживая мои запястья – Лили, что с вами? Как я могу вам помочь? Скажите и я всё сделаю. Давайте вызову вам Скорую? Или может быть, стакан воды? Посидите здесь, а я позову миссис Лоренс, она наверняка знает, что делать, да? Может быть, вам надо прилечь?

Еще бы предложил дышать! Я начинаю злиться на эту глупую ситуацию, но каким-то образом, его успокаивающий низкий грудной голос и поглаживания рук тушат атаку еще до того, как она стала бы критичной. В момент, когда кажется, что приступ миновал и горячий стыд прокатывается волной по всему позвоночнику, мой организм выплевывает мне еще одну подляну в виде капли крови из носа, как в замедленной съемке летящей прямо на белоснежную рубашку Макдейла. Мама, роди меня обратно.

Он подрывается с места за салфетками, я не успеваю даже вдохнуть по-настоящему, а он уже медленно прикладывает мне их к носу, обеспокоенно глядя в глаза и убирает выбившуюся из косы прядь за ухо.

– Лилиан, – говорит он – Как вы?

– Мистер Макдейл – говорю я и вижу, как он начинает хмуриться, поэтому поправляюсь – Теодор. Простите, это, всё это, ваша рубашка, я заплачУ. Пожалуйста, если у вас есть сменное белье в офисе, отдайте, я хотя бы попробую застирать это, а потом… – я начинаю тараторить.

– Лилиан, – мягко улыбается он – Это всё чушь. Скажите, как вы? Что с вами было? Вам лучше? Может быть отправить вас на обследование за счет корпоративной страховки? У вас уже оформлен полный полис или нужно оформить?

Я медленно вдыхаю и выдыхаю.

– Со мной всё в порядке, – вру я – Может, просто давление упало.

– Лилиан, идите домой. Выспитесь. Я дам вам пару дней оплачиваемого отпуска. Хорошо?

Во мне поднимается непреодолимое желание возразить и отказаться, но вдруг я ловлю себя на том, что я и правда ужасно устала. Последние полгода я работала практически без выходных, так как миссис Морина перед уходом по всей видимости решила основательно развалить всё, что было наработано с таким трудом и оставить после себя пепелище по принципу «так не доставайся же ты никому».

– Хорошо, – киваю я и мой язык прилипает к нёбу. Что это? Я вдруг разрешила позаботиться о себе? И кому? Макдейлу? С другой стороны, Лили, это банальная корпоративная этика, кому нужны отчеты в кровавых подтеках? Хотя… Было бы весьма эксцентрично. Смотрите, мол, уважаемые партнеры, работаем не покладая рук, глаз и головы над вашими проектами, и даже смерть не разлучит нас.

Я улыбаюсь вечным шуткам в своей голове и замечаю, как странно Макдейл смотрит на меня.

– Вас подвезти? – вдруг спрашивает он – До дома.

– Нет, – чуть не заикаюсь я в ответ – Нет, спасибо. Я доеду на такси. Я выйду послезавтра, мистер Макдейл. Спасибо за выходные, видимо мне действительно нужен перерыв.

Он кивает, и я выхожу из кабинета.

Что. За. Херня.

9 лет назад.

Лили.

Мы с Хелен сидим на кухне и смеемся над какими-то милыми историями, которые Арчи сочиняет, находясь под впечатлением от очередного мультика. Сегодня он решил, что он – маленький король Артур и ему всенепременно необходимо вытащить меч из камня, поэтому мы освободили для его героических подвигов стойку из-под ножей и наблюдаем за маленьким актерским талантом. Любимый братишка, я сижу и пялюсь на него, как сентиментальная клуша. Когда он рядом, такой веселый и непосредственный, увлеченно лопочет о чем-то своем и в его глазах нет ни страха, ни ожидания опасности – я готова обнять весь мир.

На телефон приходит уведомление, и я открываю его.

Полли: Привет, малышка. Чем занята?

Лили: Привет, дорогая, что-то случилось? Я дома.

Полли: Дома?…

Лили: Да, а что?

У меня начинает сосать под ложечкой, но я не понимаю причин.

Полли: Фух. Ладно. Выгляни в окно.

Не осознавая, что делаю, я поднимаюсь со стула, и, пока Арчи пытается запутаться у меня в ногах, аккуратно приоткрываю створку окна. На улице темно и снежно, но я отчетливо замечаю до боли знакомый силуэт, привалившийся к столбу возле подъездной дорожки и сердце пропускает удар.

Пол.

Я перебарываю желание спрыгнуть к нему прямо из окна. На меня обрушивается тяжесть прошедших трех месяцев. Его побег, клиника, перешептывания общих знакомых о какой-то новой девушке, и боль. Тонны боли.

Некоторые люди, как мне кажется, не осознают момент, когда их жизнь разворачивается на 180 градусов и идет в другую сторону. Нет, его, конечно можно отследить постфактум, разглядеть под лупой, препарировать, как неудачливую бедолагу-лягушку, попавшуюся ученику класса биологии средней школы. Но всё это уже тогда, когда прошло время. Когда всё случилось. Однако, я, натягивая свою безразмерную зимнюю куртку поверх домашней одежды и впихивая впопыхах ноги в ботинки, точно знаю – вот он этот момент. Момент, который переломит мою жизнь на «до» и «после». Момент, о котором я буду думать спустя многие годы, утопая в рефлексии и фрустрации. Останавливает меня это? Разумеется, нет.

Я выбегаю из дома и замираю перед родным лицом, как маленький глупый мышонок перед большим и злым удавом. Я знаю, что этот удав сожрет меня прямо сейчас, но, повторюсь, у мышонка явные беды с башкой.

– Пол, – выдыхаю я.

– Лили, – страдальчески протягивает он.

– Что ты здесь делаешь?

– Мы можем поговорить?

Я медленно киваю, стараясь не выдать ни чувств, ни волнения, сохранить хоть каплю собственного достоинства.

– Пройдемся?

– Ладно – отвечаю я, стараясь выглядеть безразличной.

Мы идем молча по парку возле дома, и я ощущаю, как вся атмосфера земли начинает давить мне на плечи. Вопросы проносятся в голове со скоростью электронов в БАКе4, они сталкиваются и порождают натуральную антиматерию. Сейчас моя черепушка схлопнется и на ее месте останется красивая черная дыра.

– Лили, ты слышишь меня? – Пол немного тормошит меня за плечо и от его прикосновения каждый волосок на теле принимает перпендикулярное положение.

– А, что? – отвлекаюсь я от круговорота мыслей.

– Я говорю, ты задумываешься так же, как и всегда, – он тепло улыбается мне. – Хоть что-то в этом мире не меняется.

– Что ты хочешь, Пол? – я не показываю того, как сильно хочу нуждаюсь во вполне определенных словах.

Он резко останавливается и смотрит в глаза, пристально и как-то отчаянно. Мне кажется, что я вижу в них такую же тоску, какую чувствую сама, но стараюсь не придумывать того, чего там на самом деле нет. Или есть?…

– Тебя, Лили. Я хочу тебя. Я идиот. Я натворил столько ошибок, моя хорошая. Прости меня. Прости за всё, что я причинил тебе.

Я смотрю на него, но уже не различаю ни черт лица, ни окружающей обстановки, слезная пелена укрывает мир безопасным туманом.

– Пол… – это скорее шорох, чем что-то хотя бы отдаленно напоминающее звук.

– Я понимаю, что не заслуживаю твоего прощения, но я просто не представляю, как жить без тебя. Эти месяцы были адом. Я остался совсем один. Никто не умеет так же смеяться, как ты, так же поддерживать. Так же любить. Дни и недели в темной пустой квартире без тебя ничего не значат. Если бы ты дала мне шанс. Нам шанс. Всё бы стало иначе. Я больше никогда тебя не обижу, Лили.

Он готов расплакаться вместе со мной, я вижу его больной и влажный взгляд и сдаюсь. Был ли у меня шанс поступить иначе? Долгое время полной черноты внутри и вот разгорается слабый огонек радости и надежды. Он любит меня! Он все еще любит меня.

– Вернись домой, – заколачивает Пол последний гвоздик в гроб моей неуверенности, ведь он прекрасно знает, кого именно я считала домом всё это время.

Мне бы остановиться, подумать, прислушаться к себе, но все, что я могу- лишь глупо кивать в ответ. Он обнимает меня, накрывая влажные губы жадным поцелуем.

Голова в экстренном режиме генерирует кучу самых разнообразных задач, которые теперь придется решить: как рассказать обо всем отцу и Хелен, которые наблюдали моё состояние, как сообщить друзьям, вытаскивающим меня из апатии столько тяжелых вечеров, как снова переехать… Всё потом. Сейчас – он здесь. Видимо, Вселенная услышала меня.

Я улыбаюсь Полу в губы, не в силах оторваться от них даже на секунду.

– Тебе придется сильно постараться оправдать это прощение, мистер Сандерс, – шепчу я.

Он лишь крепче обнимает меня, и мы стоим, кутаясь объятиях друг друга несколько часов, как путники, внезапно нашедшие тихую гавань посреди песчаной бури в пустыне.

Настоящее.

Лили.

– Мисс Сандерс, рады видеть вас в строю, – улыбается во все свои 32 Джек, коллега из смежного отдела – Говорят, вы скоро станете нашим начальником, это правда?

– Эм… нет, не правда. Во всяком случае, мне об этом не сообщали.

Я прощаюсь с Джеком, общество которого мне не сильно приятно в силу определенных обстоятельств и иду в свой кабинет. Два дня, которые мне дали на отдых были просто потрясающими – я не выходила из дома и ни на секунду не отвлекалась от новой серии романов Хлои Уолш. Ух, как мне понравилось. Досуг сильных и независимых на внеплановом отпуске – тоннами поглощать попкорн и плакать над финалом второй книги. Зато мой психолог каждый раз радуется моим слезам так, словно я выдала ей лотерейный билет на миллион долларов.

– Лили! – восклицает Энджи, видя мою отоспавшуюся физиономию – Выглядишь посвежевшей.

– Чувствую себя так же, – улыбаюсь я. – Как вы тут?

– О-о, прекрасно, прекрасно. У нас тут небольшие штатные изменения, я не стала тебе звонить, хотела объявить лично, – она загадочно щурится, и я напрягаюсь.

– Я встретила Джека, и он сказал, что меня ждут в их отделе в качестве руководителя, – я вздергиваю одну бровь, давая понять, что Энджи опоздала с новостями.

Она мрачнеет.

– Вот говорила я Дэвиду, что ему надо изолировать этого болтуна от общества! Не дает честным людям поиздеваться над ближним своим. Но так да, все правда.

– Я откажусь, – уверенно возражаю я. – Я и так живу на работе, это же явные проблемы с тайм-менеджментом. А теперь представь, что у меня таких будет 10 человек. Оно мне надо?

– Лили, ты засиделась здесь, я давно тебе об этом говорю. Ты можешь гораздо больше, – Энджи щурится, как делает это всегда, когда не согласна со мной. – Это твой шанс.

Я пожимаю плечами.

– Может быть. Но я все равно не хочу.

– Дело твое, – недовольно заключает начальница и отворачивается к монитору. Ну вот. Обиделась? Но не стану же я ей объяснять, что еле выношу даже мысль о том, что мне придется ходить сюда даже пару дней, не то, что еще и начальствовать. Энджи, в отличие от меня любит это место, с моей стороны было бы некрасиво бурчать, к тому же, как руководитель она невообразимо крутая. Мне никогда таким не стать, так зачем кого-то обманывать?

Раздается звонок по внутренней связи, и секретарь шефа на другом конце провода монотонно сообщает, что меня вызывает мистер Макдейл.

– Ты куда? – уточняет Эндж, видя, как я поправляю одежду.

– К боссу, – отвечаю я, стараясь, чтобы голос звучал максимально ровно.

Энджи с подозрением косится на мое лицо, но ничего там не находит и отворачивается. Я немного выдыхаю сквозь зубы, потому что на самом деле, я думала о нём все выходные, и, даже когда пыталась забить тревожную голову новыми книжными приключениями, он фонил где-то на задворках сознания. Нет, он не нравится мне, но есть в нём что-то такое, чего я не могу ни понять, ни объяснить. Я бы сказала, что он вызывает во мне интуитивную тягу разгадать все его секреты, которые однозначно есть. И почему-то его лицо кажется мне очень знакомым. В какой-то момент своих потуг вспомнить, где я его раньше видела, мне захотелось вскрыть себе черепную коробку и почесать серое вещество, только бы оно позволило ухватиться за ускользающий образ.

Я коротко стучусь и захожу в кабинет Макдейла, но останавливаюсь на пороге. Его нет. Отлично! И зачем было меня вызывать? Что за неуважение. Я снова начинаю закипать, но молниеносно одергиваю себя. Слишком много эмоций вызывает этот мужчина, а нам, Лили, больше не надо этого. Никаких эмоций, никаких мужчин, и уж тем более никаких эмоций к мужчинам.

– О мисс Сандерс, прошу прощения, я позвал вас и именно в этот момент подъехал курьер, – говорит Макдейл, появляясь откуда-то из-за моей спины, зажимая подмышками два больших крафтовых пакета, явно гастрономического, судя по запаху, содержания.