Миднайт Хилл. Дом Охотников

– Не волнуйтесь, мистер Грин, он ничего не будет! – Мелисса с улыбкой махнула, продолжая сидеть за столом.

Брови Роланда полезли на лоб.

– Это правда, я не голоден, спасибо, – успокоил он хозяина кафе, который словно хотел подорваться принять заказ самостоятельно, попутно выбросив ленивую официантку за шкирку. Затем Роланд перевел строгий взгляд на Мелиссу и с нажимом произнес. – Как мило, что ты помнишь. Только впредь будь осторожней с такими заявлениями.

Она потупила взгляд, но спасением оказался бодрый голос Ламмерта.

– Тебя не уволят за такое?

– Все в порядке. Он добрый.

– Судя по всему, зря, – сказал Роланд.

Его присутствие сковало. Мелисса с удивлением заметила, что некоторые вещи не меняются, даже если ты знаешь что-то очень важное. Она снова почувствовала себя новенькой в странной школе за столиком парней, которых все избегают.

– Я не поступаю в Пайнвуд, – произнес Роланд, и Мелисса подняла на него глаза. – Я поступил в Миднайт Хилл. Просто получил здесь некоторые документы. По соцобеспечению, для учебы.

Её брови недоуменно и даже слегка жалобно полезли на переносицу.

– Почему? – Мелисса заглянула в серые глаза. – Я думала, тебя ждет какой-нибудь…Оксфорд. Или по меньшей мере Даршстоун, – вспомнила она самый престижный вуз в Нью-Дарши.

Роланд вздохнул и отвернулся. Но это было не раздражение, скорее задумчивость. Мелисса невольно задержала взгляд на ямке над ключицей, которая выглядывала над воротом.

– Я не могу уехать из города.

– Да почему? – Мелисса нагнулась над столиком. – Твой ум не должен пропадать. Не думаю, что встречала кого-то, кто подходит для учебы в Даршстоуне больше. Для таких талантов, как ты, там и выделяют эти крохи бюджетных мест.

– Это слишком опасно.

Мелисса нагнулась еще ближе, и Роланд тоже подался вперед, догадавшись, что её следующие слова лучше произнести как можно тише.

– Не опасней, чем жить в городе, кишащем теми, кто хочет тебя убить.

Пальцы Роланда осторожно обхватили её запястье, и он приблизился так сильно, что Мелисса смогла различить прожилки в радужке. В жару его холодная кожа ощущалась приятной, как лимонад со льдом.

– Именно поэтому я не могу оставить их без присмотра, – прошептал он.

Мелисса не удержалась и робко бросила взгляд на их руки. Роланд разжал пальцы. Если вспомнить, они хоть раз касались друг друга прежде?

– Только не говори, что ты рушишь свою жизнь из-за нас, – сказал Хьюго.

Роланд откинулся на спинку дивана, скрестив руки на груди.

– Не из-за вас. Я считаю, что мне опасно жить на одной территории с чужими людьми, – взгляд Роланда все еще был направлен на Мелиссу и словно приказывал не развивать эту тему. – Это не рушит мою жизнь. Я принял такое решение, потому что считаю, что оно лучшее. Меня не волнует, что вы об этом думаете.

В кафе вошли новые посетители. Миранда их встретила, но затем недовольно стала кивать в их сторону Мелиссе.

– Простите. Мне нужно идти работать.

Мелисса встала, одернула форму и, натянув дежурную улыбку, направилась к гостям. Одно зацепилось за другое, и вот уже она моталась с кухни в зал, успевая лишь улыбаться друзьям. Она все время смотрела на них, борясь с идиотским желанием уволиться прямо сейчас и избавиться от препятствий, мешающих провести с ними время. Когда они встали с диванов, сердце защемило. Вот и все.

Хьюго подошел первым, выцепив её в зале.

– Нам надо ехать, – поджав губы, сказал он. – А то следующий автобус в Миднайт Хилл только через четыре часа.

– Да, конечно, – Мелисса перевела взгляд на приближающегося Ламмерта. – Спасибо, что заехали. Была рада вас увидеть.

Ламмерт с лукавой ухмылкой засунул купюру в карман её фартука.

– Это вам за душевное обслуживание, мисс.

– Ой, перестань, – улыбка вновь заставила появиться ямочки на щеках. – Оставь себе, Ламм.

Но он остановил её руку, пытающуюся вернуть чаевые.

– Ну-ну. Могу себе позволить.

Мелисса с наигранным укором сжала губы, но они быстро растянулись в улыбку. Скомкано попрощавшись с братьями, она развернулась и наткнулась на высокую темную фигуру Роланда. От неожиданности Мелисса подскочила на месте. Он с невозмутимым видом нагнулся к её щеке, и она замерла, задержав дыхание.

– Послушай, – заговорил он вполголоса, целиком овладев её вниманием. – Ты не могла ошибиться с тем символом?

С непривычки такое количество Роланда выбивало из колеи. Хотелось даже отодвинуть его, чтобы сердце не сошло с ума. Правда это значило, что нужно его коснуться.

– Может быть в деталях. А что?

Он прищурился.

– Не могу найти упоминаний. Только с отдаленной схожестью.

– Джули-Лу тоже мне про это говорила, – от звука этого имени Роланд недовольно нахмурился.

– Ты от Притс узнала?

– Да.

– Не лучший источник.

– Она мне фотку показала. Выглядела крайней достоверно.

Роланд засунул руки в карманы брюк и выпрямился. Еще какое-то время он изучал её лицо. Мелисса глубоко дышала, глядя на него снизу вверх. Как крошка Лия чувствует себя рядом с ним? И вообще…они теперь вместе?

– Надеюсь, ты не всю информацию так распространяешь, – он бросил взгляд на улицу, где его ждали братья: Ламмерт с любопытством, а Хьюго с тревогой. – Не хотелось бы в тебе ошибиться.

– Мне можно доверять, Рол. Разве я это еще не доказала?

Роланд снова наградил её изучающим взглядом. Он словно пытался залезть в её душу через зрачки. Мелисса не могла понять, приятные ли это ощущения, но одно осознала ясно: живот скручивается от его слов и взглядов. Что если на вопрос “стоит ли ей доверять” он сейчас для себя ответит “да”?

– До встречи, – только бросил он, проскользнув мимо неё к выходу.

Мелисса проводила его взглядом и еще раз махнула братьям через окно. “До встречи”. В конце концов, теперь не было ощущения, что они прощаются навсегда. Она может сама приехать к ним на выходных. Если мама отпустит.

Посетителей становилось больше, как и официантов, а это значило, что смена Мелиссы и Миранды подошла к концу. Они суетились в раздевалке. Мелисса старалась аккуратно сложить фартук в шкафчик, из которого вывалилась её одежда.

– Ну и кто из них твой парень? – спросила Миранда, стягивая форменную футболку.

Мелисса усмехнулась и, прежде чем выдать уверенное “никто”, произнесла:

– А ты на кого подумала?

– На рыжего.

Мелисса взметнула брови от неожиданности.

– Почему?

Миранда пожала плечами. Она протирала уставшее тело влажными салфетками и обернулась через плечо.

– Ну ты села с ним рядом. А еще он так на тебя смотрел.

Мелисса заинтересовано улыбнулась.

– Как?

Миранда в воздухе подперла голову ладонью, распахнула глаза и стала блаженно моргать. Мелисса засмеялась.

– У него просто глаза очень добрые. Поэтому так кажется.

Миранда хмыкнула и отвернулась к шкафчику.

– Как знаешь.

Глава 7.

По дороге домой Мелисса все еще улыбалась самой себе, вспоминая сегодняшний день. Ноги в кедах устало шаркали по асфальту. Розовый закат удлинял тени от фонарей и скамеек. В наушниках играла песня The Killers, строчки которой Ламмерт любил напевать не в зависимости от ситуации. Строчки, в которых пелось, что все будет хорошо. Снова и снова. Эти повторяющиеся слова заставили Мелиссу сжать губы и задышать чаще, подавляя подползающую удушливую тоску. С тех пор, как она уехала из Миднайт Хилла, все было хорошо только один раз – сегодня, на протяжении часа.

Мелисса могла объяснить свое состояние новой школой, которая ждала её уже через две недели, и тем, что опять придется адаптироваться в коллективе. Или тем, что скучает по друзьям и чувствует себя одиноко. Тем, что живет в чужой крохотной квартире. На самом деле плохо было из-за мамы.

Сегодня у миссис Санлайт был день рождения. Мама ни разу не вспомнила о нем, но Мелисса решила, что даже если она не хочет праздника, задуть свечи на любимом торте её заставят. Бродя между стеллажей супермаркета, Мелисса отметила приятное чувство: благодаря чаевым она может себе позволить любой торт, и он будет считаться настоящим подарком, ведь куплен на её кровно заработанные, а не на карманные.

Они с мамой жили в двухкомнатной квартире на третьем этаже, под чердаком. Его завывания в дождливую погоду напоминали о доме в Миднайт Хилле. Мелисса не знала соседей по дому, поэтому старалась проскочить по лестнице мимо как можно скорее. Только огромный ротвейлер из квартиры напротив всегда заочно облаивал из-за двери, словно весь день только её и ждал.

Мелисса повернула тяжелые ключи и прошла в квартиру. На этот раз её встретил древесный запах с оттенками мяты. Благовония. Они не расслабляли Мелиссу. Их запах значил, что маме очень плохо, и она пытается успокоиться.

Мелисса бросила рюкзак в прихожей, разулась и, не включая нигде свет, пошла к маме в комнату, пряча за спиной торт и свечи. Она застала её за компьютерным столом. Голова лежала на скрещенных руках, рядом стоял пустой стакан. На экране были таблицы. Миссис Санлайт нашла удаленную подработку, которой занималась после основной работы. Времени на отдых почти не оставалось. Мелисса поднесла к носу пустой стакан – вино.

Мелисса пошла на кухню. Она устало щелкнула выключатель, чтобы осветить небольшое пространство у плиты. Оставила стакан в раковине, а сама стала собирать со стола упаковки и крошки. Когда Мелисса наклонилась к мусорке, то увидела в ней пустую бутылку. Снова. Она ни разу не высказалась об этом маме. Боялась, что та начнет их прятать.

Мамин день рождения с детства был таким же значимым, как её собственный. Они всей семьей куда-то ходили, веселились и обязательно наряжались. Даже если происходило что-то плохое, в дни рождения для этого не оставалось места. Мелисса помнила, как по вечерам её родители могли танцевать под медленную музыку, красивые, словно в кино. Сейчас она была не уверена, что действительно видела это.

Папа в этом году не приехал. Не было цветов, подарков, платьев. Была пьяная уставшая мама в своей комнате, и она, измотанная голодная Мелисса, с тортом посреди маленькой чужой кухни. Как все может измениться за пару лет.

Мелисса оперлась о стол. Де Лордесы сегодня устроили ей праздник, и она устроит его маме. Постарается. Будет улыбаться.

На звук шкворчаний и запах гари спустя какое-то время пришла мама. Она прищурилась от света и улыбнулась. Каждый раз, когда Мелисса хотела приготовить что-то значительнее полуфабрикатов, что-то шло не так.

– Прости, мам, – Мелисса усилила вытяжку на максимум. – Опять у меня не вышло.

– Ничего, научишься. Прости, я уснула, не успела приготовить.

– Все в порядке. Точнее, – Мелисса потянулась за тарелками, чтобы наложить себе и маме слегка подкоптившиеся мясо с пастой, – в порядке только сверху, а внизу подгорело. И вот еще кое-что для тебя.

Мелисса побежала к холодильнику и достала из него торт. В центре среди крема гордо возвышалась золотистая свечка. Мелисса быстро подожгла её и повернулась к маме.

– С днем рождения!

Миссис Санлайт широко улыбнулась, заставив Мелиссу тоже расплыться в счастливой улыбке. В дни рождения нет места для плохого, как и раньше. Но чем дольше улыбалась мама, тем больше Мелисса замечала – она сдерживает слезы.

– Я и забыла.

Уголки губ на мгновение упали, но Мелисса нашла в себе силы улыбаться дальше. Мешки под глазами, худоба, немытые волосы, осипший голос – это все не её мама. К горлу подкатывал ком.

– Давай, мам, загадай желание! – она старалась звучать как можно бодрее.

Мелисса поднесла торт к маленькому круглому столику, за который могло поместиться только двое. Больше было и не нужно. Они почти никогда не включали общий свет. Лампы над плитой и уличного фонаря хватало. Полумрак скрывал уродливые обои, потертые стулья и заляпанные окна, создавая иллюзию уюта. Если дом в Миднайт Хилле хотелось обустроить и улучшить, то эту квартиру обе воспринимали как временное нелюбимое пристанище. Некоторые коробки с переезда все еще были сложены башенкой в крошечной гардеробной. Мама присела за стол и, недолго думая, задула свечу. Мелисса захлопала.

– Это еще не все! – воскликнула она и выскользнула из кухни.

Миссис Санлайт смотрела на одинокий обугленный фитиль. Надо же, она и не вспомнила про свой день рождения.

Вот он – повод для радости. Только Грейс не нашла в себе ничего светлого, чтобы её почувствовать. Все слилось в одну бесформенную массу, состоящую из работы. Грейс могла бы работать сутками, только бы посторонние мысли не лезли внутрь. Но сил не хватало даже на то, чтобы расчесаться.

День рождения. Наверно, она может себе позволить выпить еще вина. Даже не придется прятаться от Мелиссы.

Миссис Санлайт встала из-за стола и достала с верхней полки свежую бутылку, скрывавшуюся за пакетами с крупой, которые, как она догадывалась, никогда не привлекли бы внимание Мелиссы. Усталая рука не сразу схватилась за ручку ящика, пальцы с трудом нащупали штопор. Манипуляции с ним стали до омерзения привычными. Пробка выскользнула из горлышка, так же как и сама бутылка из рук миссис Санлайт. В попытке подхватить её до падения, Грейс только толкнула вино в кухонный шкаф. Звон разбитого стекла заполнил голову, отчего она затрещала так, будто череп одновременно сдавливает мозг и хочет взорваться. За стеной громко залаял чертов ротвейлер. Миссис Санлайт была готова его застрелить.

Она упала на колени. Нужно было как можно быстрее избавиться от бутылки. Мелиссе это не понравится. Это только испортит праздник. Миссис Санлайт не хотела разочаровать такой картиной, но шансов успеть у нее не было.

– Мама! – послышался жалобный крик у дверей, заставив её вздрогнуть и в панике ускориться. – Господи, что ты делаешь? – Мелисса подбежала и схватила её за запястье. – Мамочка, пожалуйста, перестань. Брось…

Мелисса трясла её руку. Грейс опустила взгляд на свою окровавленную ладонь, с которой дочь пыталась стрясти разбитое стекло. Она села на пол, оперевшись о дверцу кухонного шкафчика. Помутненное сознание наблюдало, как Мелисса собирает осколки в пакет.

Грейс с ужасом для себя заметила, что от струек на коже ей легче. Будто она переполненный грязью мешок, который надрезали, и теперь боль потихоньку высыпается наружу. Как она смеет думать о таком, когда на неё смотрит дочь?

– Мелисса, отвернись, – прошептала она.

Синие влажные глаза только уставились с недоумением. Мелисса встала и со злобой выбросила стекло в мусорку.

– Хватит пить.

Она полоснула словами и вновь умчалась с кухни. Миссис Санлайт смотрела на кровь, насколько это позволяли вдруг нахлынувшие слезы. Как она, веселая жизнерадостная девочка, успела превратиться в пьяную одинокую тетку в маленькой кухне с запахом гари и вина? Как так получилось? Когда?

Мелисса пришла с аптечкой. Благодаря Хьюго, она имела представление о том, что нужно делать. Она вцепилась в мамину руку и обильно смочила ладонь перекисью. Миссис Санлайт смотрела, как дочь обрабатывает порезы, терпя её резкие и грубые движения. Она заслужила эту злобу.

– Прости меня… – прошептала мама.

Мелисса сильно сжала губы. Воздуха еле хватало, чтобы не зарыдать. Из-за нее, своей мамы.

– Дорогая, тебе надо жить с папой в Нью-Дарши…

– Боже, мам, что ты несешь?

– Нет-нет, послушай. Я с ним поговорю. Тебе не место в такой дыре. Ты достойна всего самого лучшего. И образование мы тебе оплатим…в Даршстоуне.

Мелисса лихорадочно уставилась на маму. Она говорила такой бред, что хотелось кричать.

– Я не настолько умная. У нас нет на это денег, – отрезала Мелисса. – И я не брошу тебя.

– Ты должна. Получишь образование, выучишься на профессию своей мечты. Кем ты хочешь стать? – Мелисса молчала. Она с ужасом смотрела на льющуюся из запястья кровь, перевязывая как можно туже. Что, если бы мама решила отпить из новой бутылки, когда её не было дома? – Будешь зарабатывать много денег, и у тебя никогда не будет проблем с жильем. Посмотри на меня? Видишь, что случается? Мне сегодня сорок три, – Мелисса закончила с бинтами и стала складывать все обратно в аптечку. – Посмотри на меня, – настаивала мама.

Мелисса откинулась спиной на дверцу напротив. Губы неумолимо дрожали, сдерживая внутри хоть что-то. От маминого заплетающегося голоса внутри все раздирало.

– Видишь, как. Жизнь мелькнула… – невнятно говорила мама. Она запрокинула голову и, наблюдая за узором на пыльном плафоне, старалась успокоить головокружение. – Казалось, еще все наладится. В следующем году. На следующей работе. Но впереди осталось так мало. Когда я была такой, как ты, казалось, что еще полно времени и возможностей, – различала Мелисса в бессвязным потоке сознания, – А на самом деле вся жизнь – это два-три решения, принятых второпях. Вот я против воли родителей сбежала в Нью-Дарши. Вот стою у алтаря. А сегодня мне сорок три. Знала же, что это неправильно, но думала, что все как-нибудь само встанет на свои места…

– Выходить за папу?

Но миссис Санлайт не услышала вопрос.

– Не встало. Все только ломалось. Уходило. Все друзья ушли. Мамы и папы больше нет, – Грейс надолго замолчала, впитывая эти слова. Мелисса представила, что её родителей больше нет, и не смогла сглотнуть слюну через режущее горло. – Только я, старая, ничтожная, совсем одна. Всегда была одна, – Грейс опустила взгляд на дочь, что молча сидела, спрятав лицо. Красивая, смышленая. Единственное, что она еще не потеряла. У нее все еще может быть по-другому. – Мы с тобой совсем одни. Никого нет рядом. Никто нам не поможет.

Мелисса подняла глаза из влажных рукавов рубашки.

– Есть папа.

В ответ на это Грейс только рассмеялась. На её уставшем, худом лице было так много морщин. Раньше Мелисса их не видела.

– Где же он? – спросила мама.

Вроде бы он исполнял свою мечту в Нью-Дарши. Мелисса уже точно не знала. Она не знала, кого ненавидела больше: отца за то, что бросил, мать за то, что пьет, себя за то, что ненавидит родителей, которые всегда её любили.

Все это уже давно становилось невыносимым. Может, ей просто пора повзрослеть. Очевидно, родители больше не её опора. Рано или поздно это бы произошло. Она сильная. Мелисса столько всего пережила в Миднайт Хилле и ничего. Сломалась только после разбитой бутылки вина…

– Так больше нельзя. Ты устала, мам. И я тоже. Ты себя убиваешь, – эти слова стали спусковым крючком, и Мелисса выдала громкий взрыд. Она заткнула рот рукой, хватая носом воздух, наблюдая за такой болезненной мамой, сидящей на полу в желчном свете лампы. – Нам нужно все изменить. Тут нам не лучше. Ты пашешь, как лошадь, а я…я не хочу в новую школу, – голос становился все громче и надрывнее, – не хочу тут жить. Я ненавижу этого гребанного пса! – Мелисса яростно ткнула на стену, за которой не переставал надрываться соседский ротвейлер. – Нам здесь плохо, мам. Зачем это все?

– А куда нам деваться? – промямлила мама.

– Миднайт Хилл? – Мелисса спросила аккуратно. Она и сама не знала, готова ли.

– Ты видела оборотня, – мама оживилась и заерзала, распахнув покрасневшие глаза, – в своем доме. Ты совсем не боишься?

Мелисса не боялась оборотня. Она боялась за оборотня. Она на самом деле сильно понимала Роланда, который решил поступить в Миднайт Хилл.

– Мам, ты думаешь, то, что я видела, страшнее того, что происходит сейчас с тобой? Нет, – решительно ответила она.

Миссис Санлайт затряслась будто от беззвучного смеха, запрокинув голову.

– Я понимаю, что выгляжу и веду себя как паршивая мать, но не настолько же, чтобы привезти любимого ребенка в город, где он может погибнуть?

– По-моему, ты хорошая мать. Но позволь дать совет, – Мелисса набрала побольше воздуха, чтобы произнести слова твердо. – Сначала себя спаси, тогда и меня спасать не придется.

Они смотрели друг на друга одинаковыми синими блестящими глазами. Две женщины семьи Санлайт. Хотя на самом деле они были Гаст. Стойкие, но оказавшиеся в зыбучем болоте. Им нужно было где-то найти силы. Еще немного.

– Мам, давай так, – заговорила Мелисса. – С этого дня все будет иначе. Прямо с твоего дня рождения. Сорок три – это же отличный возраст, чтобы принять еще одно важное решение в своей жизни, согласна? Мы остаемся в Пайнвуде. Я хорошо учусь. А ты больше не пьешь. Сходишь к врачу, или что там делают…

Её дочь была маленьким и упрямым поплавком. Своим весом она утащит её на дно. Надо было попробовать все исправить.

– Да. Мы все исправим.

Мама закивала и потянулась обнять Мелиссу. Голова кружилась. Не было сил сдерживать слезы и внутренний спазм. Миссис Санлайт просто обмякла в руках дочери, изо рта вытекла рвота. Мелисса затряслась от беззвучного плача, стараясь не уронить маму. Она еще некоторое время гладила её по спине. Затем Мелисса умудрилась поднять её и дотащить до спальни. Оставила ей таз рядом с кроватью и таблетки на тумбочке. Мелисса стянула грязную рубашку и сидела на полу в темной комнате, пока не убедилась, что мама уснула.

Измотанная, она вернулась на кухню. На столе стоял нетронутый торт и ужин, по дверце шкафчика все еще расплывалось винное пятно, а на полке лежал оставленный в попыхах подарок для мамы. Мелисса открыла синюю коробку с ленточкой и достала мамин кулон на золотой цепочке, порванные звенья которой она восстановила. Его дарил папа.

Мелисса села за стол и стала медленно накручивать на вилку спагетти в соусе. Она была очень голодная. Подгоревшие остывшие кусочки хрустели на зубах. Время приближалось к полуночи. Мелисса взяла вилку и стала ковырять торт. Она с необъяснимой хладнокровностью прокручивала в голове разговор. Вымыла посуду и пол. Выключила свет. Решила, что сходит в душ утром. Переоделась. Легла в мягкую постель и накрылась одеялом. С головой. И зарыдала.

Глава 8.

Ламмерт слышал, как захлопнулась дверь в подвал. Он обхватил колени, сидя на втором ярусе кровати. Макушка почти упиралась в потолок. Полная луна словно пыталась просочиться в комнату, поглотив пространство и принеся с собой голоса. Он уже отдаленно чувствовал её: тарабарщину, похожую на иностранный язык, на котором пытаются общаться соловьи.

Он сунул в уши наушники, словно заткнул пробками голову. Чтобы звуки не просочились внутрь. Он знал, что это не поможет, что “радио” звучит куда глубже в его голове, чем электрогитары любимых песен.

На самом деле это были красивые звуки. Язык, на котором он хотел бы уметь говорить. Его хотелось слушать, если бы не фантомные смыслы, которые накрывали от его звучания.

Сердце неприятно сдавило, а горло стало саднить. Ламмерту показалось, что он сейчас разрыдается, потому что устал. Потому что боялся, что не сможет вынести навязчивые призывы к убийству, но оказалось, что в этот раз стрекотания языка обозначали страдания. Ламмерт уперся носом в кулак и глубоко задышал. Боль транслировалась прямо в голову. Оно плакало и молило о помощи.

Дверь в соседнюю комнату захлопнулась. Ламмерт не услышал это, скорее почувствовал. Значит Роланд вернулся. Значит Хьюго больше не Хьюго. Ламмерт опустил голову на подушку и закрыл глаза.

Он никогда не чувствовал себя более одиноким, чем по полнолуниям. Потому что пустовала кровать брата на нижнем ярусе. Потому что предметы непроизвольно взлетали в воздух. Потому что в эти ночи никто в мире не мог понять его. Он был такой один. Ни на кого не похожий. Не существующий в природе. Голоса только сделали все сложнее и лишили его возможности забыться во сне.

Чтобы перетерпеть ночь, нужно было прослушать сотню песен. Десять альбомов. Звук плеера прерывался белым шумом, словно радиоприемник. Ламмерт прослушал только два, а глаза уже болели, оттого что он тер их, чтобы подавить эмоции. Сворачивался в колачик под одеялом, будто оно могло хоть немного заглушить мольбу о помощи. Одновременно с несдержанным раздраженным рыком на столе лопнул стакан.

Ламмерт высунул голову из-под одеяла. В осколках стекла разливалась вода. Обычно они уносили из комнаты все, что может повредиться, но Ламмерт посчитал, что способен контролировать силу. Зря. Глубоко дыша, он спрыгнул с кровати. Вместо стакана могли быть чьи-то органы.

Голубые влажные глаза уставились на лунный диск над лесом. Ламмерт чувствовал, с какой стороны идет голос, словно это был реальный звук.

Он натянул джинсы и засунул плеер в карман. Собрал крупные осколки и аккуратно вышел из комнаты. По лестнице нельзя было спуститься беззвучно, но он все же попытался. Выбросил стакан и пошел в прихожую. Натянул кеды и черную толстовку.

Ламмерт больше не мог просто прятаться и ждать, когда все пройдет. Вдруг голоса не отпустят никогда? Вдруг он сможет найти то, что говорит у него в голове, и надрать ему задницу? Особенно сейчас, когда силы так неконтролируемо выплескиваются. В конце концов, сколько можно жаться по углам, как трус, и ждать, когда другие решат проблемы за тебя? Ламмерт чувствует источник только по полнолуниям. Нужно рискнуть и это будет только его решение. Не решение братского совета.