Миссия убить – спасти

Я знал, как это делать. Я тренировался. Я выстраивал планы. Но чёрт подери… На этот раз всё чувствовалось ближе. Как будто перешёл границу. Как будто я перешёл за неё – не заметив. И это меня бесило.

Дорога за городом выпрямилась, как стрела, и словно сбросила с себя шум – исчезли рекламные щиты, поток машин поредел, заправки встречались всё реже. Дальше – только пыль, низкие холмы и редкие клочья тени от высохших деревьев. Жара стояла, будто кто-то забыл выключить солнце. Кондиционер работал на максимум, но всё равно внутри было душно, как в консервной банке. Окна запотевали изнутри, не от влаги – от напряжения.

Кожа прилипала к сиденью. футболка – будто из наждачной бумаги. На висках – капли пота и ни одна не решалась скатиться вниз. Я сжал руль, будто тот мог дать хоть каплю уверенности.

Навигатор мигнул: «До цели – 20 минут». Я сбавил скорость. Асфальт закончился внезапно – сначала грубый бетон с трещинами, потом – гравий. Камни стучали по аркам, как будто кто-то снизу отбивал тревогу: «Не иди туда».

Перед поворотом я затормозил и вылез из машины. Солнце врезало в лицо, как пощёчина. Воздух – густой, пахнущий выжженной травой, солью и перегретым металлом. До моря было рукой подать. До виллы – чуть дальше. Но не расстояние было важным. Важна была тишина. Ненормальная. Глухая.

Я открыл багажник. Движения – отточенные, машинальные. Камера – на ремень, рюкзак – на плечи. Проверка: запас воды, аптечка, внешний аккумулятор, поддельные документы, платформа с зашифрованным доступом. Всё своё. Всё привычное.

Я пошёл пешком. Гравий хрустел под ногами, пыль въедалась в ботинки. По бокам – заросли, перелески, старая колючая проволока. Пару раз показались следы от шин, но свежих не было. Всё вокруг будто держало дыхание. Я тоже стал дышать реже – инстинкт.

Прибрежная линия – белая, слепящая. И вдруг – вилла. Не просто дом, а выдох роскоши. Словно выросла из воздуха, неподвластная времени и ветру. Двухэтажная, с изогнутыми балконами, колоннами цвета слоновой кости и высокими окнами, скрытыми за плотными ставнями. Стены – ровные, будто отшлифованные вручную, в оттенке тёплого песка, почти золотистые в полуденном свете. Черепичная крыша казалась выжженной солнцем, но каждая плитка лежала безупречно, точно под линейку.

На первом этаже – просторная терраса с мраморной лестницей, ведущей прямо к бассейну, изогнутому в форме полумесяца. Пальмы в кадках, кованые фонари по углам. Всё – как из журнала, но слишком безжизненно. Слишком аккуратно. Ни мусора, ни потертых углов, ни забытых вещей – будто сюда приходят только по расписанию, и никто не живёт по-настоящему. Идеальная пустота.

Я присел на корточки в тени низкого кустарника, достал камеру, поймал фокус. Увеличил. Движение. Женская фигура прошла по коридору. Быстро. Рост, походка – как у Алисы. Но это не важно. Важно, как она шла. Не как жертва. Как будто знала, что её видят.

Телефон в кармане завибрировал. Сообщение от Лукаса:

[Доступ получен. Наружка. У тебя 20 минут. Потом – сам. Удачи.]

Я не ответил. Просто кивнул. Вышел из тени и пошёл вдоль боковой стены. Камни под подошвами скользили, но я двигался, как по льду – на полусогнутых, бесшумно.

Спрятался за кустами, снова подключился. В планшете – картинка с камер: фасад, задний двор. Всё – словно глянцевая реклама. Только слишком чисто. Пусто. Без следов жизни. Без следов беспорядка.

И вот она вышла.

Алиса. В светлом платье с цветочным принтом, босиком, с бутылкой воды. Шла медленно, без напряжения. Но… вдруг остановилась. И посмотрела. Прямо в мою сторону. Не на камеру – сквозь неё. Сквозь кусты. Сквозь меня.

Я замер. Так не смотрят. Так знают.

Лицо у неё не изменилось. Но глаза… будто застыли. Чуть расширенные зрачки. Лёгкое напряжение в челюсти. Узнавание.

И тут всё внутри меня вспыхнуло – вспышка.

***

Токио.

Подвал. Узкий, душный, как глотка зверя. Кондиционер висел в углу – сломанный, мёртвый, с вентилятором, что больше гудел, чем работал. Жарко, как в аду. Воздух стоял – густой, тяжёлый, пахнущий пылью, горелой изоляцией, потом, медью и старой кровью. На стенах – следы пуль. Кровь уже подсохла, превратившись в коричневые звёзды.

Я помню, как пальцы соскальзывали с рукоятки пистолета – пот скользил по ладоням, будто предательство. Олег рядом – дышит, как машина, коротко, резко. Шесть тел. Один мальчик.

Мальчику не было и восьми. Босой. С разбитой щекой и выщербленным молочным зубом. Дёргался, пытался вырваться, когда я взял его на руки. Но потом замер. Вцепился в мою футболку, так, что ногти вонзились в кожу. Он ничего не говорил – только смотрел. На меня. На трупы. На дверной проём, из которого она вышла.

Женщина.

Всё чёрное. Плотная ткань, закрывающая руки и горло. Ни имени, ни голоса. Только взгляд. Светлые глаза. Почти белые. Не было в них ни страха, ни злобы. Только… знание. Как будто она уже знала меня. Моё решение. Мой предел.

Стрелять – не стрелять. Открыть огонь – или отпустить.

Мы стояли друг напротив друга. Олег замер за моей спиной, не делая ни шага. Время сжалось в секунду, пульс гремел в ушах. Я ощущал, как мальчик дышит у меня под подбородком – часто, хрипло. Как в груди пульсирует мысль: «Если она дернется – стреляй. Если исчезнет – гонись.»

Но офна не дернулась. Не произнесла ни слова. Просто стояла и смотрела, будто через меня.

А потом – исчезла.

Не развернулась. Не шагнула в сторону. Просто… исчезла. Будто была тенью, на которую случайно упал свет. Ни звука. Ни следа.

И всё, что осталось – её глаза. Они до сих пор со мной. Где-то внутри. Пульсируют в темноте, когда закрываю глаза. Когда просыпаюсь в поту. Когда смотрю на Алису – и думаю, насколько близко она была к такой же клетке.

***

Турция.

Аэропорт. Толпа гудит, как улей, но каждый звук режет ухо. Голоса сливаются в сплошной шум – иностранная речь, гул объявлений, звон чемоданов на пластиковых колёсах. Запах – смесь кондиционированного воздуха, кофе из автоматов, чужих духов и дорожной усталости.

Я помню, как пальцы скользили по кромке паспорта – фальшивого, с моим очередным лицом и другой фамилией. В ушах – гарнитура, но связь начала сбоить. Миссия трещала по швам: объект не вышел, курьер исчез, наблюдение сорвано. Придётся отступать. Или действовать по ситуации. Я был на изломе – когда любое неверное движение может стать последним.

И тут – она.

Не в центре. На краю кадра. Как будто случайная прохожая, но с таким лицом… таким взглядом… Не спутать.

Те же глаза. Светлые, нечеловечески спокойные. Взгляд, в котором нет удивления. Ни капли страха. Ни вопроса. Она стояла неподвижно, среди хаоса, будто время не касается её вовсе. Белая блуза, чёрные брюки, никакого оружия, никакого выражения. Только наблюдение. Холодное. Точное.

Не враг. Не свидетель. Что-то третье.

Сторонний игрок? Хищник?

Я пошёл в обход. Через ряды кресел, через очередь на посадку. Мельком взглянул в её сторону – и она исчезла. Словно никогда и не стояла там. Я вышел на улицу – никого. Проверил камеры – пусто. Никакой фиксации. Только собственная память, пульсирующая в висках: это была она. Или кто-то, кто знает слишком много.

После этого случая я не спал двое суток. Проверял фотографии, базы данных, записки из архивов. Совпадений – ноль. Ни одного лица, похожего на неё. Но я помню. Чётко. И с каждым разом ощущаю, как круг сжимается. Будто она – тень за спиной. Постоянная. Без имени. Без страны. Без цели.

***

Алиса. Сейчас.

То же чувство. Как будто я не охотник. А она – уже ждала. Не та же. Но что-то в этом смотрящем молчании… Это не про страх. Не про интерес. Это про узнавание. Глубинное. До костей. Будто ты – не охотник, а уже в ловушке.

Я отшатнулся назад, спрятался за ствол. Выключил планшет, глубоко вдохнул. Пальцы дрожали. Не от страха. От узнавания.

– Слишком много – шепнул сам себе. – Ты параноишь, Матвей.

Но рука на планшете дрожала. Не от жары.

Я спрятал технику, отступил к тропе. Времени было мало – но теперь мне нужно было сначала собраться. Не рваться. Не идти напролом. Она не из тех, кого можно сломать грубой правдой. Она может знать больше, чем должна. А может – вовсе не быть той, за кого её держат. Или быть тем самым звеном, которого в досье не было. Которое не найдёшь в отчётах. Которое чувствуешь.

И я чувствовал.

– Ладно, Алиса, – пробормотал я, выходя обратно к машине. – Посмотрим, кто из нас на самом деле наблюдает.

6 глава

Всю дорогу мы болтали – ни о чём и обо всём сразу. Яра включила плейлист с каким-то беззаботным инди-попом, громко подпевала припевам, а я смеялась и дёргала её за плечо, когда она фальшивила особенно нагло. Мы спорили, кто круче – та девчонка с гитарой или парень с хриплым голосом, а потом обе дружно закричали, когда заиграла наша старая песня из детства.

В какой-то момент, пока Яра вела одной рукой, высунув другую в окно, я подняла телефон и незаметно сделала селфи – она за рулём, серьёзная, сосредоточенная, а я рядом, со своей глупой ухмылкой и солнцем в волосах. Её волосы развевались по ветру, лицо подсвечивалось отблеском неба, и на фото она получилась такой – настоящей, живой. Она даже не заметила, что я её снимаю. И я почему-то не удалила это фото сразу, как обычно делаю с неудачными кадрами. Оставила.

Когда мы наконец свернули с шоссе на просёлок, я выдохнула – не потому что устала, а потому что жара вместе с тряской делала своё дело, и хотелось просто лечь лицом в воду. Яра вела уверенно, одной рукой на руле, другой – держась за открытое окно. Ветер развевал её волосы, и она выглядела так, будто сбежала с обложки какого-то летнего романа, в котором никто не переживает экзистенциальный кризис.

– Ещё немного, – сказала она, щурясь на солнце, – и ты наконец увидишь всех моих «этих странных, но замечательных людей». Предупреждаю сразу: один из них, возможно, свято верит в ретроградный Меркурий, а другой до сих пор не определился, хипстер он или философ.

– Отлично, – хмыкнула я, откидываясь в кресле. – Главное, чтобы никто не начал предлагать энергетические чистки солью. У меня на это аллергия. Эмоциональная.

– Расслабься, – усмехнулась Яра. – Мы сюда не за душевной терапией приехали. Мы приехали плавать, пить вино и на наделю забыть, кто мы такие. Ну, или хотя бы сделать вид.

Когда мы подъехали к вилле, она показалась внезапной – белая, с черепичной крышей, затенённым крыльцом и шезлонгами во дворе. За стеной слышался смех, хлопнула дверца, кто-то громко выкрикнул имя, и в следующее мгновение из дома высыпали люди.

– Вот и они, – кивнула Яра. – Приготовься.

Я выбралась из машины, поправляя платье, и даже не успела толком рассмотреть фасад, как к нам уже подходили.

– Яра! – первой подскочила к ней высокая девушка в коротких джинсовых шортах и вязаном топе. – Ты наконец приехала! Все уже на нервах. Влад даже пошёл искать тебе шампанское!

– Конечно, я приехала. И привезла с собой главную интригу этого уикенда, – сказала Яра, обвивая меня за плечи. – Знакомьтесь: Алиса. Моя младшая сестра, разрушительница спокойствия и королева ехидных замечаний.

– Это клевета, – сказала я серьёзно. – Я предпочитаю «аналитик с характером».

Смех прошёл по кругу, и мне протянули бокал. Вокруг уже стояли те самые «странные, но замечательные» – Лейла, с золотыми локонами и цепочкой на щиколотке; Денис, с ироничным прищуром и небольшим хвостиком; Тима – тот, что разговаривает, будто цитирует мемы; Арчи – худой, невысокий, в футболке с японскими иероглифами.

И, конечно, Влад.

Высокий, с растрёпанными тёмными волосами и лёгкой небрежностью во всём виде. Смотрел не поверх, а прямо, не нагло – внимательно. Слишком внимательно. Именно так Яра и описывала его, пока мы ехали сюда:

«Он вроде бы не твой тип, но тебе понравится».

Я тогда закатила глаза. А сейчас – стояла и ловила себя на мысли, что она, может, и не так уж ошибалась.

Яра достала из кармана джинсов ключи от машины и с лёгким жестом бросила их ему.

– Твоя очередь быть взрослым, – усмехнулась она. – Спасибо, что дал нам тачку.

Он поймал ключи в воздухе, не глядя, и кивнул.

– Всегда пожалуйста. Тем более, если возили такую компанию. – Он метнул в мою сторону взгляд, в котором пряталась полунасмешка.

Я сделала глоток из бокала и склонилась к Яре:

– Ладно… про внешность ты была права.

– Я всегда права, – прошептала она в ответ и дернула бровью.

– Он даже немного… ну, ты поняла, – добавила я, не глядя.

– Понравился?

– Я сказала «немного», – фыркнула я. Но сама чувствовала, как эта «немного» уже расползается внутри, как мокрое пятно от чужого взгляда.

Когда мы с Ярой подошли ближе, группа у бассейна уже развалилась в полукруге. Кто-то наливал сок, кто-то жонглировал мячом, кто-то (кажется, Арчи) объяснял, почему у него шорты не из шкафа, а из «духовной интуиции момента».

– Всем внимание! – Яра подняла руки, как дирижёр перед оркестром. – Прошу отложить бутылки, телефоны, и всякие философские поиски смысла в шортах. Знакомьтесь с моей младшей сестрой.

– О, младшая! – оживилась Лейла. – Это та, которая «не любит шумные компании, но обещает вести себя прилично»?

– Это та, – подтвердила Яра. – Алиса.

Я кивнула и улыбнулась. Не так, чтобы распахнуться, но достаточно, чтобы выглядело по-человечески.

– Привет. Я та самая, которую заманили обещаниями тишины и вина. Надеюсь, хотя бы одно из этого окажется правдой.

– Если повезёт, – отозвался кто-то, и тут же мяч угодил в шезлонг, опрокинув бокал. Все засмеялись, кроме парня, что подбросил его. Он лишь пожал плечами, как будто так и задумывалось.

– Меня зовут Арчи, – протянул ладонь невысокий парень с лёгкой рыжеватой щетиной. – Я официант, музыкант и на этой вилле временно исполняю обязанности бармена.

– Не доверяй ему, – вставила Лейла. – Он наливает щедро, но потом исчезает, когда надо мыть бокалы.

– Я просто даю людям пространство для личного роста, – невозмутимо парировал Арчи. – Алиса, приятно.

Следом пожал руку Денис – худой парень с цепью на шее и легким акцентом:

– Я отвечаю здесь за философские разговоры под вино. Особенно после третьего бокала.

– А я за мемы, – хмыкнул Тима. – И за музыкальные сеты после полуночи. Не переживай, никто не заставит тебя петь «Оду луне», если не захочешь.

И тут к нам подошёл он. Влад. Вблизи оказался ещё выше, чем казалось. Волосы чуть растрёпаны, на щеке свежая царапина, будто вчера играл в метание ножей в роли мишени.

– Влад, – сказал он просто. Глаза в упор. Пронзающе. Лицо расслабленное, но я почувствовала, как что-то в его взгляде считывает – быстро, уверенно.

– Я тебя представлял иначе.

– О? – я подняла бровь. – И как же?

Он слегка усмехнулся и пожал плечами:

– Не знаю… более грозно. С рогами. Или хотя бы с чёрной помадой. Ты ведь сестра Яры. У неё всё драматично.

Смех прошёл по кругу, но я не рассмеялась.

Не потому, что была обижена по-настоящему. Просто не люблю, когда меня «считывают» с первых секунд. Особенно – вот так, поверх. Я промолчала. Сделала ещё глоток из бокала. На вкус – терпко. Почти спасло.

Яра, кажется, заметила заминку, но лишь хмыкнула:

– Не обращай внимания. Влад считает, что у него чувство юмора. Мы все просто с этим живём.

– И вполне счастливо, между прочим, – невозмутимо вставил Влад, садясь на шезлонг. – Осторожнее с таким взглядом, а то вино в бокале скиснет от высокомерия.

Я опустила глаза, поправила лямку платья и сдержала улыбку. Глубоко вдохнула. Окей. Пока что – ради Яры. Я здесь ради неё. Не ради выяснения, у кого острее язык.

– Ладно, – сказала я, обводя взглядом всех. – Вы все пока проходите кастинг. Не расслабляйтесь.

Снова смех, тост, кто-то включил музыку на колонке. Солнце ещё не садилось, но уже стало золотиться на воде в бассейне. Кто-то прыгнул в воду с разбега. Меня брызгами не задело – но почти.

Яра наклонилась ко мне и прошептала:

– Скажи честно. Уже хочешь уехать?

– Я дам им ещё день, – шепнула я в ответ. – Но если Влад продолжит себя вести, как гуру с синдромом звезды TikTok, уеду раньше. Или вызову шамана. Пусть очищает пространство от лишней самоуверенности.

Яра хмыкнула и хлопнула меня по плечу, но я уже не смеялась. Сделала глоток, будто надеялась, что холодное вино сможет приглушить лёгкое, противное ощущение.

Он раздражал. Вёл себя так, будто знает всех и всё – особенно меня. А ведь на секунду мне показалось… Что он может быть интересным. Что он видел во мне не просто очередную острую на язык девчонку. Что-то в нём цепляло. И, чёрт, до сих пор цепляет. Хотя я уже почти решила: не стоит.

Когда шум утих и все разбрелись – кто-то остался у бассейна с колонкой и смехом, кто-то ушёл в дом за закусками, – я, как водится, сделала вид, что иду в ванную… и вышла через заднюю дверь. Просто чтобы немного побыть одной. Привыкнуть к месту. Или, может быть, дать месту привыкнуть ко мне.

Солнце всё ещё стояло высоко, но уже золотилось по краям, растекаясь мягким светом по крыше и ступеням. Двор за виллой был почти пуст. Слева – огороженный участок с выжженной травой, справа – каменная дорожка, ведущая к чему-то вроде сада или дикого склона, утыканного кустами и низкими деревьями. Тёплый воздух был насыщен ароматами моря, прогретых хвойных веток и чего-то сладковатого – будто нектара.

Я пошла туда.

Камни под ногами сохраняли жар и ступни приятно щекотало. Музыка доносилась приглушённо, голоса глохли за стеной. Всё вокруг будто замедлилось, залитое янтарным светом, как в фильме, когда героиня вдруг выходит из суеты и находит тишину. Даже стрекотание цикад звучало, как часть саундтрека.

Я остановилась у полуразрушенной ограды, рядом с которой что-то шевельнулось в тени кустов. Я невольно прищурилась – и увидела её.

Из зелени медленно вылезла ящерка. Маленькая, почти прозрачная, с тонким телом и бусинками-глазами. Она замерла на камне, разогретом солнцем, словно наслаждаясь последними лучами. И при этом – будто наблюдая за мной.

– Привет, милашка, – тихо пробормотала я.

Я присела на корточки, не приближаясь, просто смотрела. Ящерка не двигалась. Только хвост чуть подрагивал. Я дышала ровно, спокойно – вдруг мне показалось, что это не просто случайная встреча, а какой-то знак. Как будто в ней было что-то… большее. Или, может, мне просто давно не удавалось вот так – остановиться.

– Ты, наверное, не в курсе, во что мы вляпались, да? – тихо добавила я. – Хотя, может, ты всё знаешь. Просто молчишь. Мудрая.

Она шевельнулась, сделала крошечный шаг – и замерла. А потом, резко, без предупреждения, юркнула обратно в кусты. Словно и не было.

И тогда я вдруг почувствовала… странное. Не страшное, нет. Просто ощущение, будто что-то рядом. Не за спиной – ближе. Почти внутри. Как будто кто-то невидимый прошёл рядом и оставил след в воздухе. Тень в солнечном дне.

Я выпрямилась, медленно провела рукой по волосам. Посмотрела по сторонам. Пусто. Солнечно. Тепло. Но где-то внутри скользнул холодок. На секунду.

– Алиса! – позвала Яра из дома. Голос звучал с улыбкой. – Ты где там? Мы собираемся смотреть «самую тупую комедию всех времён», и если ты не придёшь – я пересмотрю своё решение делить с тобой ванную.

– Уже иду! – крикнула я. – Только с рептилиями пообщалась!

– Только не тащи её в дом! – донёсся в ответ смех.

Я снова взглянула на куст, где исчезла ящерица. И не знаю почему, но прошептала:

– Я тоже умею исчезать, крошка.

А потом повернулась и пошла обратно, в сторону дома, к теплу и голос

Я пересекла пыльный двор и вошла в дом, проскользнув через открытую дверь, за которой уже слышались голоса и музыка. Внутри было прохладно и просторно. Дом оказался богатым, двухэтажным, с высокими потолками, открытым холлом и окнами во всю стену. Свет ложился на пол из тёмного дерева, мягкие диваны и дизайнерские безделушки на полках. Всё выглядело будто из журнала: идеально, но живо.

Арчи стоял на кухне – в белой рубашке, закатанной до локтей, и с бутылкой газировки в руках. Он как бармен на своей смене – ловко и с театральной точностью разливал напитки в высокие стаканы. Один был розовый, другой – с мятой и льдом, и ещё один – почти прозрачный, с долькой лайма.

– Без алкоголя, – сказал он, поймав мой взгляд. – Мы тут ещё не все выросли. Или не хотим. Он подмигнул.

Я взяла один из стаканов – сладкий, с каким-то странным цветочным послевкусием. И почти сразу почувствовала, как то вино, которое Яра вручила мне на входе, отозвалось лёгким звоном в висках. Не умею пить. Никогда не умела. Но виду не подала – выпрямилась, сжала стакан в пальцах и медленно двинулась дальше.

В гостиной Яра и Лейла, уютно развалившись на диване, бурно обсуждали чьи-то отношения – скорее всего, Лейлы. Они жестикулировали и хохотали так, будто это был самый важный разговор на планете. В другом углу Денис и Тима спорили – громко, с жаром, – из-за какой-то сцены в фильме. Похоже, Тима снова утверждал, что актёр «всё испортил», а Денис защищал своего любимца, как рыцарь с пеной у рта.

Я улыбнулась и решила ускользнуть – воздух был густым, смех сливался в фон, а в голове уже немного звенело от вина и свежего напитка. Развернулась и шагнула в сторону коридора – и почти тут же налетела на кого-то. Чуть не потеряла равновесие, но сильные руки поймали меня за талию.

Я подняла глаза.

Влад.

Тот самый, о котором Яра говорила вскользь. Высокий, в чёрной футболке, с тёмными глазами и выражением лица, как у человека, которому нечасто весело. Он держал меня крепко, чуть наклонив голову.

– Осторожнее, принцесса, – сказал он с легкой насмешкой. – Здесь не красная дорожка.

Я застыла. Моё сердце, кажется, пропустило удар. На миг – короткий, внезапный – я ощутила себя героиней одного из тех романов, что читала по ночам. Где встреча всегда резкая, глаза – как уголь, и он обязательно ловит её, прежде чем она упадёт.

Но его слова – холодные, снисходительные – отрезвили. Принцесса. Красная дорожка. Я раздражённо выпрямилась, быстро поправила волосы.

– Спасибо, – сказала я ровно. – Но я, вроде, сама хожу. Большую часть времени.

Он едва усмехнулся, отпуская.

– Посмотрим.

И прошёл мимо.

Я смотрела ему вслед, сжимая стакан. Разозлилась. Не сильно. Просто… чуть укололо. И всё же – виду не подала.

Я проскользнула наверх в комнату, закрыла за собой дверь и, сбросив сандалии, скинула платье. Одела купальник – чёрный, лаконичный, с открытой спиной, и поверх – свободные светлые шорты. Всё это под стать моему настроению: «я здесь, но не совсем с вами». Волосы убрала в небрежную гульку, чтобы не лезли в глаза.

Зеркало скользнуло по телу взглядом – по плечам, ключицам, бёдрам. По рёбрам. Там, где, ближе к сердцу, прятались тонкие линии чернил. Я почти всегда прикрывала их. Даже на пляже. Не потому что стеснялась, а потому что она была… моя. Личная. Слишком близкая, чтобы делиться с кем-то. Тату, которую я выбрала сама, долго рисовала в блокноте, а потом всё-таки решилась. Отец тогда сказал: «Хочешь – бей, только не на лбу». И сам выбрал место и даже заплатил, молча, без нравоучений – в тот самый день, когда мне исполнилось восемнадцать. С тех пор никто, кроме Яры, её не видел. Да и она будто забыла.

На кресле – моя книга. Белоснежные страницы, старая закладка, блестящий корешок. Роман. Один из тех, за которые потом неловко, когда кто-то вдруг спрашивает: «А это не та дилогия, где все влюбляются и страдают?»

Ну да. Именно она. А что?

Я сунула книгу подмышку, схватила полотенце и вышла обратно вниз. На пляже, судя по звукам, уже кто-то плескался, кто-то спорил – похоже, Тима и Лейла опять выясняли, существует ли на самом деле «энергетика волн». Я планировала пройти мимо всех, растянуться где-нибудь в тени, читать и изображать человека, к которому никто не должен подходить без повода и с дурацкими фразами.

Но, конечно же, не получилось.

– Ну-ну… – голос, конечно же, раздался у лестницы, как всегда вовремя, как комар в два часа ночи. – Это что у нас? Девушка с книжкой и лицом, будто сейчас выйдет на миссию по спасению Вселенной… Только в купальнике.

Я медленно повернула голову. Влад стоял, лениво опершись о перила, с тем самым выражением на лице – смесью скучающего интереса и хищной усмешки.

– Только не говори, что ты собираешься читать на пляже, – добавил он. – Это уже почти героизм. Или диагноз.

Я прищурилась.

– А ты всё ещё здесь? Уже удивительно, что твоё эго влезло в проход.

Он усмехнулся, не обиделся. Конечно. У таких, как он, самоуверенность встроена с рождения – как бонусная функция.

А меня задело. Не шутка даже, а его тон. Как будто он уже всё про меня понял. Как будто я – это просто занятный эпизод. Но всё равно – почему-то сердце среагировало. Слишком быстро. Слишком громко.