Скажи им, что я сдался

Какой он шустрый. И об этом подумал.

– Я… – Ён всего-то собирается рассказать, что – вероятно – встретил Гао незадолго до его смерти. И прыткости этого мальца любой бы позавидовал. Не похоже, что он планировал умирать. Нет, ни разу не похоже.

Телефон начальника Пона звонит, прерывая Ёна. Видя номер того, кто хочет с ним переговорить, Син Тэ бледнеет сильнее и шикает:

– А ну умолкли!

Затем он берёт трубку и заискивающе приветствует собеседника.

Тратить время на простое ожидание жаль, и Ён подходит к тумбочке.

– Можно? – тянется он к книге.

– Да, тут всё осмотрели, – разрешает Диан, отвернувшись от трупа. Надо же, даже не лезет вперёд, чтобы осмотреть умершего, пусть одним глазком, пусть издалека. – Только не забудь их надеть, – он кидает Ёну перчатки. – И к Гао не приближайся! Даже не дыши в его сторону! Вот испортишь что-нибудь на месте преступления – точно башку оторвут! Уж ты не сомневайся!

Ён берёт книгу, стараясь держаться запрета и не осмотреть – хотя бы бегло – труп. Нарываться никто не хочет, а Ёну и подавно не надо создавать лишних проблем, как напутствовал ему накануне отец. Он вертит её, изучая с каждой стороны. Буквы, убористо напечатанные на страницах, он видит впервые. Многие языки канули в небытие после объединения народов. Однако по иллюстрациям Ён предполагает, что перед ним сборник сказок.

– Выбивается из общей композиции. Лежала неряшливо, хотя всё вокруг расположено аккуратно. Старый экземпляр, – рассуждает он вслух, надеясь привлечь к своим наблюдениям Диана. Тот прибыл на место преступления раньше и явно услышал и разнюхал больше, чем Ён. – Добыть такой непросто. Зачем ему сказки? Детская книга? – Он быстро листает несколько страниц, но никаких ответов она в себе не хранит. – Сам достал? И во сколько же тогда ему обошлось это самодурство? Ему её кто-то принёс? – Ён смотрит на Диана, но тот гипнотизирует сборник сказок. – Есть ещё что-то? – захлопывает он книгу, и Диан вздрагивает.

– Он хоть понимал, что в ней написано? Или ради картинок искал? – чешет он затылок.

Взгляд у него потерянный, будто у заблудившегося в лабиринтах улиц мальчишки. – Что тут? «На-род-ные сказ-ки»? – читает он.

– Ты знаешь этот язык? – Ён снимает перчатки, но замирает, услышав Диана.

– Меня в детстве учили. Что-то вроде сохранения традиций и другой чуши… Хотя сейчас мне кажется, это делалось для того, чтобы мы почувствовали хоть малую толику принадлежности к чему-то, неважно чему… Лишь бы иметь какие-то корни… Тебе что книжек на языке далёких предков не читали?

– Мне их вообще не читали, – продолжает осматриваться Ён. – Даже проекцию, не то что оригинал.

– Иногда мне тебя жаль, – отворачивается Диан. – А я крайне редко кого-то жалею.

Ён предпочитает пропустить его комментарий мимо ушей. Он не наблюдает больше ничего интересного, потому с важным видом достаёт телефон и делает несколько фотографий книги.

– Перенести новые файлы в мои резервы? – спрашивает Борд.

– Пока не надо, – отвечает Ён.

Он боится, что сделал очередную бессмысленную глупость, которая будет показана всем в участке, если он отправит эти фотографии в Борд. Всё-таки это снимки с места преступления, и они точно пойдут в полицейскую базу данных. Если только не останутся мирно лежать на телефоне.

– Диан, опросил гостей и персонал? – окликает его начальник Пон. Тот неохотно кивает. Ён по пути в номер почти никого, кроме полицейских, не заметил, так что Диану в этом плане особо и делать было нечего. – Поезжайте тогда в участок, – приказывает он, прикрывая динамик телефона ладонью. – Там и обсудим дальнейшие действия. Что встали? – не выдерживает он, когда оба его сотрудника не двигаются с места. – Живее!

– Целый выходной насмарку, – жалуется Диан. – Я надеялся не покидать стен квартиры до следующего утра. Как тяжело всё-таки работать в маленьком, обделённом участке! Сотрудников раз-два и обчёлся. Вечно крайним остаёшься! А моя социальная батарейка, между прочим, медленно заряжается. Поэтому, свинорылый, будь любезен, не лезь ко мне. По крайней мере, до тех пор, пока начальник Пон не вернётся.

Ён и не собирается. Сперва ему нужно прийти в себя, затем принять реальность, в которой человека, провозглашённого новым мессией, больше нет. И жизнь покинула его тело в районе, где долгое время не происходило даже мелких краж. Рядом с полицейским участком. Прямо под боком у Ёна.

«Этих курток наверняка не меньше десятка тысяч выпустили, – уверяет он себя и садится за компьютер. – Или вообще миллионов этак сто…»

Про Великого Гао написано несколько книг и множество статей. В одной из них Ён находит то, что искал. Правда, радости от этого никакой. Куртка, которую носил Гао, от и до разработана его поклонниками. Уникальная, другими словам. В каждом пере на вышитых крыльях красовалось имя того, кто принимал участие в создании подарка. Ён смотрит на записи комнаты, в которой умер Гао. Отсортированные данные из Борд всех, кто был на месте преступления сразу загружают в архив, и поскольку имя Ёна мелькает среди следователей, которые будут вести дело, доступ к нужной папке у него есть. Куртка никому, кроме него, важной не кажется, поэтому найти её среди прочих улик стоит немалых времени и терпения. Несколько проекций, которые Ён вертит и крутит, как это позволяет техника, приближает и отдаляет, лишь бы доказать самому себе, что он зря беспокоится. Что ни при каких обстоятельствах он не встретил бы в ночи на малолюдной улице Великого Гао…

Однако в вышитых белыми нитками перьях действительно читаются имена.

– Борд, – тихо говорит он, чтобы Диан не услышал. – Отправь, пожалуйста, на мою почту самый чёткий скрин правонарушителя, которого мы встретили в ночь с девятнадцатого на двадцатое мая на пересечении Поварки и Черничного переулка. Со спины, чтобы хорошо был виден узор на куртке.

– Высылаю, – сообщает Борд, едва Ён замолкает.

– И проверься снова. – Хотя в голове бардак, оставить без внимания недавний сбой он не может. – Был какой-то шум. Я не совсем разобрал, но кажется, я попал на линию, на которую не должен был.

Борд лаконично щёлкает и притихает. На ближайшие минут двадцать она будет занята проверкой целостности файлов и наличия системных сбоев, так что Ён возвращается к возне с курткой. Туман сильно портит картину. Большинство присланных Борд изображений расплывчатые. Благо, нарушитель стоял близко к машине и когда повернулся, чтобы бежать, этих секунд хватило, чтобы заснять его спину под нужным углом и с довольно недурственной точностью.

Борд снимает круглосуточно, однако памяти в ней немного. Через неделю этого видео не будет. Потому Ён прерывает проверку программы просьбой:

– Борд, отвлекись. Сохрани, пожалуйста, всё, что успела записать с нарушителем, который нам попался.

– Передать данные в полицейский архив?

Ён морщится.

За последние дни он успел лично побывать на двух местах преступления, что вынуждает его переосмыслить кое-какие из своих поверхностных, как ему теперь думается, суждений. Например, он больше не собирается портить жизнь человеку из-за глупой выходки. Лично найдёт того парня и, если этот глупый щенок жив, проведёт беседу. Чтобы не относился безответственно к Борд (многие душу готовы продать, чтобы её не отняли – перед глазами всплывает образ старика, сидящего на ступеньках полицейского участка, – а он мудрит с ней или даже ломает). Чтобы не шутил над полицейскими (некоторые ради выслуги за любую мелочь готовы штамповать записи в личное дело). Чтобы осознал, что Гроб ближе, чем ему кажется (кому, как не Ёну говорить об этом). Сейчас права на жизнь добиться до предела сложно, а вот лишиться его проще некуда. Если пакостник не одумается и продолжит нарушать порядок, так тому и быть, Ён создаст файл с информацией о его нарушениях и отправит в архив участка.

– Пока просто сохрани.

– Что-то не так?

– Ты можешь различить в узоре на спине имена?

Всё-таки у неё возможностей больше, чем у обычного человеческого глаза. Подретуширует, уберёт замутненность, прибавит контрастности – и увидит или не увидит то, что Ёну не под силу.

– Дымка плотная, – говорит Борд, – но я различаю некоторые буквы.

– Буквы? – напрягается Ён. – Сверь с изображениями куртки на сегодняшнем месте преступления.

Борд долго молчит. Так долго, что Ёну кажется, она издевается над ним.

– Узоры идентичны, – выносит она свой вердикт. – Буквы расположены точно так же, на обоих изображениях.

– Уверена? – Сердце подводит Ёна. Словно превращается в камень и вот-вот с шумом грохнется на пол, оставив кровоточить и болеть оборванные сосуды. – Что мне теперь делать?

– Что случилось? – Борд не успевает проанализировать ситуацию, и Ён одновременно рад и расстроен её медлительности.

– Что же получается? Если бы я погнался за ним и, чем чёрт не шутит, поймал бы… Он бы выжил? Всё так сложилось из-за моего малодушия?

– Слишком много «бы», – поправляет Борд. – Я не совсем понимаю, что ты хочешь сказать. Выразись, пожалуйста, точнее…

– Ко мне в кабинет, – невесть откуда взявшийся начальник Пон зовёт подчинённых без всякого вступления и твёрдой походкой идёт к себе.

От внезапного пробуждения Диан вскакивает со стула, но сразу напускает на себя безучастный вид и, потирая покрасневшие глаза, тащится следом. Ён сворачивает изображения, нехотя встаёт и присоединяется к ним.

– Больга Враш отказывается от вскрытия, – сообщает начальник Пон. – Они согласны закрыть дело как можно скорее и планируют похороны.

– Ну разумеется, они отказываются, – скрещивает руки на груди Диан. – Куда так торопятся?

Он озвучивает вопрос, возникший в голове каждого присутствующего в кабинете.

– Любопытство кошку сгубило, – остужает его пыл Син Тэ.

– И как всё-таки оформляем?

– Сказано найти виновного.

– А если его нет?

– Он должен быть. Обсуждению не подлежит. Это приказ.

Ён слушает вполуха, потому Син Тэ Пон перестаёт говорить и смотрит на него, не отрываясь.

– Понимаю, ситуация треплет нервишки, – наконец говорит он, – но грызть ногти перед начальством во время серьёзного разговора… – Ён резко опускает руку. И когда только успел! – Чего притих? Есть предположения, кто мог быть к этому причастен?

– Кто желал зла Великому Гао? – Ён не знает, что ответить, потому и тянет время очевидными вопросами.

– Я бы в первую очередь подумал на ненавистников, вроде свинорылого, – через силу усмехается Диан и легонько хлопает его по плечу. – Бездумная зависть не одного человека сгубила.

– В этом есть смысл, – кивает начальник Пон. – Проверь соцсети на наличие подозрительных комментариев. Выделяй тех, кто писал под его выступлениями чаще остальных.

– Разве не могли стать причиной люди из Больга Враш? – говорит Ён, когда Диан уже подходит к двери. – Наверняка в такой большой компании есть что посерьёзнее, чем незарегистрированный ввоз детей в город. Как был найден труп?

– Никто не вернул карту-ключ. Ну и никто также не заплатил за дополнительное пребывание в номере. Двери не открывали, и хозяину пришлось использовать свою карту доступа. Обычное дело, – Диан останавливается, но дверную ручку не отпускает. Значит сам не прочь обсудить дело, просто считает, что никому, кроме него, это не надо.

– А замки там какие?

– Старые, – продолжает Диан. Вид у него странный. Будто всё это время ему не давали дышать, а теперь позволили сделать глоток свежего воздуха. – Можно выйти из комнаты, дверь захлопнется и открыть её можно будет только карточкой. Но да, – он не позволяет Ёну перебить себя. – Если кто-то был внутри с жертвой, то он спокойно мог выйти, и дверь в этом случае автоматически встанет на замок.

– А трупный запах? – Ён невольно вспоминает убийства в «Холодной Луне». Да, нашли тела быстро, разлагаться то месиво не начало, но всё равно смрад был невыносимым. Почему же в случае с трупом, пролежавшим больше суток, нет никаких запахов? Если бы процесс разложения замедлили, то не удалось бы быстро определить дату смерти. Тогда что вызвало несвойственную организму реакцию? Какие-то естественные причины? Или кто-то вмешался?

– Ну он же святоша, – Диан краем глаза смотрит на начальника Пона. Ён тоже замечает, что тот становится бордовым от кончиков ушей до шеи. Злится! Вот-вот сорвётся на своих подчинённых. – Такие не зловонят…

– Я к чему говорю. Может быть, Гао действительно был убит? Тогда мы могли бы расследовать по-настоящему. Ну, то есть искать реального преступника.

– Чем глубже роешь, тем сильнее рискуешь остаться без головы, – напоминает Диан, которому минуту назад за то же самое прилетело от начальника. – Нам нужно поскорее закрыть дело. Копание под знатных персон его не ускорит, неважно причастны они или нет. Я правильно понял? – Начальник Пон расстёгивает верхнюю пуговицу рубашки и задумчиво кивает. – Что случилось на самом деле, тоже неважно. Обойтись, в общем, малой кровью, – продолжает Диан. Теперь он не делает паузу, даже чтобы вздохнуть. – Плевать на себя и наш долг. Мы должны спасти глупых людей, оказавшихся под разваливающимся небоскрёбом, именуемым Великим Гао… – В его голосе улавливаются нотки сарказма.

– Да-да, версия Диана нам подходит, – торопливо повторяет Син Тэ. – Похороны будут проходить через два дня. К этому времени нужен будет отчёт.

– Так быстро? – удивление Ёна передаётся и начальнику Пону:

– Думаешь, не успеете найти подозреваемого?

– Я про похороны.

– А чего медлить? – не понимает Син Тэ Пон. – Не наше это дело! У нас другие проблемы. И да, на сопровождение гроба направлено много полицейских со всех участков города. Во время процессии ожидается большая давка, так что придётся поучаствовать в этом маскараде. Вас двоих точно направлю, – указывает на них поочередно начальник Пон. – Насчёт Лии и Че Баля не уверен. Посмотрим, как отреагируют на смерть Великого Гао. Да и чем меньше людей с нашей стороны будет привлечено к этому делу, тем меньше проблем. Меньше тех, кто может растрепаться, о чём не следует трепаться. Правда ведь?

Глава 2. Похороны III

Два дня Ён ищет причины, чтобы не участвовать в поисках человека, который должен стать козлом отпущения. Он делает вид, что читает комментарии, проверяет почту Великого Гао, реальную и виртуальную, однако сколько Син Тэ Пон ни спрашивает его, появился ли кто на примете, Ён уклоняется с ответом.

Омерзительных сообщений попадается немало. Чего только Великому Гао не желают. До сих пор пользователи сети не упускают возможности написать гадости.

«Наконец-то сдох!»

«Довыпендривался!»

«Так и надо таким выскочкам!»

– Другая сторона популярности, – не видит ничего особенного Диан. – Для одних божество, для других – груша для битья. Правда, в случае Гао, почитателей больше, потому злопыхатели хоть и остры на язык, теряются в потоке позитивных комментариев. Я выделил парочку частых хейтеров. Попробую их отследить. Киберотдел снова будет ругаться. У них ведь и без этого работёнки хватает. Если бы они знали, в каком деле помогают, может и попроще было бы. А ты, свинорылый, смотрю, совсем бесполезный.

День похорон ничем не отличается от прочих. Небо затянуто пылевыми облаками, на улицах стоит духота. В слепых окнах многоэтажек отражаются точно такие же, одинаковые дома.

Люди с раннего утра собираются у здания Больга Враш. Именно отсюда вынесут гроб. Кто-то уже плачет и причитает, что есть сил. Кто-то сдерживает слёзы для более подходящего момента.

Ён смотрит на толпу сквозь стеклянные двери. Он видит собравшихся, они его – нет, однако беспокойство нарастает. Прошлой ночью он не спал, просматривал чаты о предстоящих похоронах. Мало ли какой больной надумает что-то учудить. Или, может, какая организация захочет подбить особо свирепых фанатиков на бесчинства. Когда Ён успокоился – всё-таки эти проверки на совести другого отдела – и собирался на боковую, всплыло странное сообщение, которое в мгновение ока распространилось по сети. Один за другим, словно тараканы, множились посты о том, что прикосновение к телу Великого Гао непременно принесёт удачу. Ничего абсурднее Ён не читал, но люди знатно взбодрились – захотели себе хоть и малую, но часть чудесной силы.

– Видимо, лапать мертвеца теперь у нас новое веяние, – вяло шутит Диан, но Ёну не до смеха.

Он осматривает пустой холл Больга Враш. Ни единой души, кроме сопровождающей охраны, чтобы – не дай боже – не случилось казусов прямо в здании. Серость помещения как нельзя кстати подходит под общее настроение. Стены из непробиваемого стекла открывают полноценный вид на улицу, где сейчас так тесно, что мышь не проскочит, и смазанные силуэты без лиц похожи на воющих духов.

– Ему уже приписали лик святости, – сообщает Син Тэ Пон. – Будьте внимательны, но не переусердствуйте. Без пострадавших не обойдётся, чувствую печёнкой, но давайте постараемся, чтобы их было по минимуму.

Диан проверяет своё оружие, а начальник Пон неловко протягивает пистолет Ёну.

– Уверены?

– Под мою ответственность, – бормочет Син Тэ Пон. – Толпа обезумеет при виде гроба. Не могу же я отправить сотрудников совсем без защиты! По толпе не стрелять, – напоминает он Ёну. – Только в воздух, чтоб присмирить. Потерпите до катафалка. Когда гроб поместят в машину, станет полегче.

Ён берёт оружие. На тестах по стрельбе он получил высший балл, так что начальнику Пону не о чем беспокоиться. Целясь в небо, по человеку точно не попадёт.

– Ребятам из четыреста второго отдела ещё и дубинки выдали, – намекает Диан.

– Не бить и не стрелять без крайней нужды! Обходиться как можно деликатнее, – не ведётся начальник Пон. – Не позорьте ни меня, ни себя. Мы здесь, чтобы избежать жертв, а не прибавить. – Диан закатывает глаза и неохотно кивает. – Выдал бы дубинку вместо пистолета… – Син Тэ хмурится.

Чтобы её использовать, нужна сила, иначе смысла в ней никакого нет. Начальник, судя по взгляду, сомневается, хватит ли её у Ёна.

Из их команды на сопровождение гроба выходят Ён и Диан. Лия действительно попросила несколько отгулов за свой счёт. Про Че Баля начальник Пон ничего не сказал, но Ён подозревает, что и по нему смерть Великого Гао сильно ударила.

Четверо людей в чёрных костюмах выносят гроб из прощального зала и идут к выходу. Когда люди видят, что похороны начинаются взаправду, по-настоящему, что теперь это не просто слова, а самая настоящая действительность – прямо здесь, на их глазах, – улицу заполняет мертвенная тишина.

Жуткое молчание тысяч прерывает одинокий плач. Ему эхом вторят другие. И вот воздух уже разрывается от разносортных рыданий. Не успевают мужчины, несущие гроб, сделать и шага, к нему тянутся руки. Люди обступают оцепивших процессию полицейских, наваливаются на них. Не дают двигаться дальше. Диан без всякого сострадания начинает их расталкивать. Они не чувствуют напора, снова идут, веря, что если будут пытаться, то рано или поздно победят его, сломают, как ненавистную преграду, и получат своё.

Отбиваясь от бесчисленных рук, Ён вертит головой, чтобы не получить по носу, и на балконе второго этажа, расположенного в офисном здании по соседству с Больга Враш, видит фигуру. Ничего особенного, но та не двигается. Сперва Ён даже думает, что путает гору барахла или какую-то статую с человеком. Приглядевшись, он распознаёт кепку, прикрывающую глаза наблюдателя, и маску, которая прячет остаток его лица.

Странно. Уж не собирается ли сделать чего опасного? Выжидает чего? Или сиганёт ни с того ни с сего вниз? Высота небольшая, но кто знает, что таится в мыслях людей, собравшихся сегодня на похоронах Гао. В чатах мелькали и такие предложения.

На виске у скрывающего лицо типа мигает зелёный огонёк.

– Борд, – соображает, наконец, Ён. – Человек на балконе второго этажа. Синхронизируйся.

Борд нужно время, чтобы сперва загрузить информацию о всех своих сомашинах в радиусе действия, а затем одну за другой проверять, чтобы отыскать нужную. Как у сотрудника правоохранительных органов, у Ёна есть право узнать номер в реестре и увидеть фотографию, с предупреждением, но без согласия гражданина.

Его толкают, бьют и щипают, однако он упорно не сводит взгляда с тёмной фигуры. «Давай быстрее!» – бормочет он, но людей много, и у Борд попросту недостаточно ресурсов, чтобы собрать необходимую информацию в короткий срок.

Ёна оглушает сигнализация, затем вопли перепуганных людей. У него самого земля из-под ног уходит. Однако из машин неподалёку только катафалк. Нервный шофёр следит за гробом, не смея выпустить из рук руль. Значит, шум исходит откуда-то ещё.

– Что это…? – слышит он отрывистые крики. – Почему…?

Ён легонько ударяет по Борд, и странные звуки пропадают. Кажется, её повредили. Пускай царапают кожу, ломают кости, оставляют синяки, но разбить Борд…

Ён прикрывает её ладонью и окрикивает Диана, затем указывает на подозрительного человека. Наблюдатель родом не из тупиц: подмечает, что его заметили, и проворным шагом покидает балкон. Диан всё же улавливает его краем глаза и кивает Ёну. Немой разговор длится от силы пару-тройку секунд, но и этого достаточно – толпа чует ослабевшее внимание и налегает на них сильнее.

– Борд, синхронизировалась? – на выдохе говорит Ён.

– Только собрала данные…

Ён молча осматривается и видит несколько уличных камер наблюдения: одна, что на фонарном столбе, смотрит прямиком на соседнее здание. Отлично! Этого не упустит!

– Борд, камеры…

Женщина напротив Ёна начинает задыхаться. Не мудрено, её сдавливают со всех сторон.

– Прекратите толпиться! – командует он.

Его призыв делает хуже. Решив, что Ён горазд только на слова, люди наседают сильнее и вскоре он оказывается прижат к гробу. По щеке прокатывается холод от покрытого лаком дерева. Несколько рук толкают его – снова и снова. Он ловит не один удар, но настолько обескуражен, что не сразу соображает, почему заломило тело. Удары становятся сильнее и упорнее.

– Да чтоб их! – ругается Диан где-то неподалёку. – Где подкрепление? Какого чёрта эти драные политики решили перенести дебаты на сегодня? Они что считают, что они для народа важнее Великого Гао?

Крышка не выдерживает и соскальзывает под вопли людей. Одному из носильщиков случайно ли специально пинают по ноге, и он спотыкается. Гроб не переворачивается на бок лишь из-за прижатого к нему Ёна. Сперва тот даже не понимает, что случилось. Он с трудом приподнимает голову и видит обивку из белого шёлка. Затем красные цветы, обрамляющие безжизненное лицо Гао. Совсем недавно он вещал по телевизору, что верит в них, что всё будет хорошо, и Ён беспечно посылал его куда подальше. Почему сейчас он не может отвернуться от него точно так же и продолжить свою работу? И почему те, в кого он верил, не могут проявить того же уважения, которое проявляли при его жизни, сейчас? Что они от него, совершенно беззащитного и – ради всего святого – действительно мёртвого, хотят?

Ён берёт себя в руки, когда Диан прикрикивает на него. Однако вместо бесполезных попыток вразумить толпу, он отпихивает локтем вопящего ему на ухо юнца, достаёт пистолет и стреляет в воздух. Никто не обращает внимания на предупреждение. Ёна снова толкают к гробу. Он стреляет второй раз, но люди по-прежнему слепо тянутся к Великому Гао. Тогда Ён направляет дуло пистолета на толпу. Здесь игнорировать его близстоящие уже не могут. Они с криками пускаются врассыпную. Вот-вот должна начаться новая давка, в этот раз по вине Ёна. Однако толпа затихает.

Ён сам не понимает, как так получилось. Перед ним из всего скопища стоит один-единственный мальчик, вероятно, потерявшийся в беспорядке. Как и Ён, он в синяках и ссадинах. И точно также он таращит глаза на стоявшего перед ним человека.

Ён переводит взгляд на окружающих людей. Лица искажены раздражением и гневом. Мигают сотни Борд – снимают каждое его движение.

– Направил оружие на ребёнка, бессовестный! Совсем стыда у них нет. Что скажут, то и сделают за байты. Им ведь за это платят, – разносятся шепотки со всех сторон. – А лицо чего спрятал? Специально? Чтобы потом не признали? Сговорились против простых людей! Неужели не стыдно?

– Опусти пистолет, – шепчет Диан.

Ён и рад бы, да тело онемело. Диан быстро смекает в чём дело и лёгким взмахом руки заставляет оружие исчезнуть, словно заправский волшебник.

– Какой недоумок притащил сюда ребёнка! – во всеуслышание ругается он, хватая мальчика за руку и быстрым шагом уводя его от толпы. – И почему крышка гроба не была приколочена как следует? Над нами издеваются что ли?

Неподобающая сцена заканчивается так же внезапно, как и начиналась. Ребёнок пропадает из виду, и люди мигом приходят в себя. Они оглядываются, но четверо носильщиков уже поместили гроб в катафалк. Машина отъезжает, и скорбящие бегут вдогонку. Вскоре они огромной волной опережают её и не дают двигаться дальше. Встревоженная толпа, будто безликий монстр, поглощает катафалк целиком.