Книга седьмая. Любительство

Когда дело дошло до поступления в институт, это дворовое окружения консолидировано насмехалось над моими даже региональными амбициями, саркастично спрашивая, что я буду делать, когда провалюсь на экзаменах. На радость им, я все же споткнулся при поступлении. Пусть всего два балла из шестидесяти, но не хватило, так что поступил на платное благодаря финансовой поддержке мамы. Это был лучший ВУЗ Красноярского края, а в последствие, расширившись до СФУ, и распиарившись по интернетам, он стал одним из лучших за МКАДом.

Для меня это была социальная миграция только внутри одного города, причем ее очередная ступень, ведь и в свою 41-ю среднеобразовательную школу я тоже попасть не должен был. По месту жительства была положена слабенькая 82-я школа в Студгородке, где я жил, и куда ходили все ребята из моего района. 41 школа была как бы блатная в соседнем Академгородке, и родителям пришлось прилагать усилия для такого рывка.

Ясное дело, что детство проходило среди одного контингента, пошедшего позже в 82-ю школу, а юношеское взросление – уже в среде ребят из 41 школы, чей социальный уровень был ощутимо выше. Это очень разные миры, почти не пересекающиеся. Утром я попадал в мир детей благосостоятельных родителей, а днем возвращался к пролетариату во двор.

Понятное дело, что дворово-мещанские друзья не верили и душевно противились самой идее поступать в КГУ, злобно осмеивая меня за такую дерзость. Сверстники же из 41 школы в ощутимом числе поступили в Москву (8 из 27 одноклассников), а остальные в тот же КГУ (будущий СФУ). Одним из столичных счастливчиков в классе был Антон, тот самый давнишний и заветный друг, так легко отошедший в сторону, когда мне так нужна была поддержка в 2019 м.

Я же (в свою очередь) не мог и допустить в голове попытку поступления в Москву. Тогда оно было чем-то пугающе чуждым, туманно-далеким, и невозможным при жизни. Такова была прошивка воспитания и наблюдения за нерешительностью родителей. Они, кстати, до сих пор не решились ни на один переезд, кроме соседнего дома. Вдуматься только, единственное, на что хватило их личной силы и жизненной энергии, это переселиться в соседний дом и то при моем штормовом давлении это сделать.

С Антоном же мы были знакомы с самого (что ни наесть) раннего возраста, жили в одном подъезде той «хрущевки». Я начал помнить его раньше себя, и долгие годы придумывал сказки о дружбе сквозь десятилетия, вплоть до 2019-го. Так вот. Его родители в школьные годы были благополучнее моих, и где-то в средних классах перебрались в более престижный район в просторную квартиру. Мы уже подрастали, так что оттенки финансовых комплексов наслаивались поверх эстетических. К тому же, мои дурацкие зубы опошляли всю юность.

Их дела шли в гору, а наши под гору, маме приходилось брать еду в счет зарплаты в МВД. Антон, по мимо того, был существенно смышлёнее меня по всем предметам, видимо гены и родительское воспитание сказывались. Его папа был уважаемым преподавателем ВУЗа, деканом непроизносимой кафедры, предпринимателем, биржевым трейдером, а мой – водителем маршрутки. Его мама была шишкой в РЖД, к тому же уроженкой подмосковья со всеми вытекающими, и еще у нее была мама, жившая там.

Моя же мама была уроженкой далекой и обычно сомнительной республики Киргизия. После распада СССР (и восстания этнических аборигенов), вместе с другими русскими спешно переехала с родителями в крохотный закрытый и насквозь коммунистический городок Красноярск-45 (в 160 км от Красноярска). Мама Антона росла в Москве, а моя – в сибирской тайге, где медведей, слепней и радиации от ЭХЗ (градообразующее оборонное предприятие, делает ракетное топливо) было столько же сколько белых бантиков на косичках октябристок.

Зато мама моей мамы была тренером сборной Киргизской ССР по спортивной гимнастике, и впоследствии одним из самых состоятельных и уважаемых горожан Красноярска-45 (позднее г. Зеленогорск). У нее была здоровенная квартира и дача с курями и хрюшками, но главное был видеомагнитофон и два шкафа видеокассет американских блокбастеров с Ван-Даммом, Джеки Чаном и индийской любовной похабщиной. Вот откуда моя американщина, и, судя по всему, индийщина тоже, ведь сейчас я пишу эти строки именно с родины Митхуна Чакраборти. Даже успел посниматься в их боливудщине.

Ясное дело, что весь этот социальный фронт обуславливания в течение первичного юношеского взросления во многом определил не только каждого из нас с Антоном, но и каждого из ребят, поступивших вместе со мной на первый курс юрфака КГУ. И я, и Антон двинулись покорять свою ступень социальной миграции. Таким образом мы разошлись с ним, но сошлись с однокурсниками, на половину выходцами из окрестных мелких городишек.

Антон продолжил расти и социализировался среди урожденных москвичей, и приезжих, как он, наиболее умненьких и благополучных студентов всего русского мира, сумевших всеми правдами поступить в ВШЭ. Ему преподавали министры из Правительства РФ, а я возился в красноярском колхозе с колхозятами, изредко приезжая к нему на поезде под жизнеутверждающие ноты марша «Прощание Славянки». Это тоже определяло каждого по-своему.

Позже он закрепился на приличной должности в структуре ГазПрома в Питере, накупил квартир, и слил своего крестьянско-красноярского дружка в минуты критической житейской перезагрузки. Все по канонам глянцевых сериалов «START». В этом смысле, я благодарен его лицемерию, малодушию, трусости и жадности, иначе многие бы из моих жизненных уроков не удались.

Это я к тому, что образование и происхождение определяют, но определяют далеко не все. Так или иначе, в нас развиваются определенные качества, знания и навыки. Некоторые ребята с окраин, вроде меня вынуждено воспитывают в себе другие качества, несколько далекие от интеллигенции, зато помогающие толкаться локтями.

И вот ты чего-то делаешь, стремишься, кому-то доказываешь, другим показываешь, а потом хлоп и приплыли. Случается хренова мистификация, заставившая, например, меня в ноябре 2016 года вдруг встрепенуться, заявив о перемене времен (не много, не мало). Это была реперная точка, не иначе, как внезапное озарение.

Тем вечером, по дороге во все тот же знаковый город Шарыпово, в машине с женой Ксенией я вдруг воскликнул, что теперь все будет иначе. Как именно «иначе» понятно не было, зато по возвращению домой, я впервые в жизни открыл ютуб на телевизоре, вписав слово «развитие». Впервые за все годы после университета, и не прочитав ни единой книги за десять лет к тому моменту.

Кстати, говоря, ведь и моя Ксения тоже была уроженкой нижней ступени миграции, из г. Ачинска (в 160 км от Красноярска), так что она то свой переход совершила еще за пару лет до нашей встречи в 2008 году. Ее родители поступили ее на эконом в ПолиТех (второстепенный ВУЗ Красноярска, позже также вошедший в СФУ под критические визги КГУшников).

Ксюше также купили нарядную квартиру в благополучном районе Красноярска, и юркий «гольф» для ежедневных поездок туда-сюда. Видимо, она тоже потомок древних кочевников. Ее близкие подруги также были с нижней периферии. Таким образом, я угодил в окружение людей хоть и финансово благополучных, но почти все из них были происходением из нижних ступеней миграции, включая Кирилла и Димаса, жителей камчатского городишки Елизово.

Вот и жил я долгие годы, пропитываясь их традиционно-провинциальным мировоззрением и страхами их родителей, побоявшихся перебраться куда-то повыше, хотя бы вслед за детьми. Выходит, я как бы начал стагнировать, уперся в условный предел моей условной ступени вериткальной миграции. А мне (почему-то) нужно было идти дальше на следующую ступень социальной миграции.

Ясное дело, какая там могла быть поддержка и лояльность, когда они-то все уже выполнили свой переход и чувствовали себя вполне комфортно. Это я сидел, спивался от скуки, естественно, ничего не понимая дубовой головенкой. Окружение или держит, или толкает. Теперь жизненный расклад выглядит более естественно: они там же, а я черти где.

В любом случае, следуем понимать сказанное сообразно текущей ситуации, уровню пониманий, адекватности и уровню сознания. Игнорировать модель концентрических слоев расширения личности тоже нельзя.

Коротенько дам текущую концентрическую модель по состоянию на июль 2025 года.

I. Ядро (внутреннее происхождение):

•Тело, сознание, память, код души;

•Родной дом, детство, город, язык;

•Мать, отец, кровные связи;

•Неотменяемо. Не нужно жить там, но связь должна быть признана

II. Ближний круг (семья + избранные связи):

•Бывшая жена, дети, родня по линии жены – это не «прошлое», а живой слой;

•Это отражение в других людях – и, пока они живы, контур не замыкается;

•Здесь формируется тень и совесть;

•Не обязательно быть физически рядом, но нельзя быть отрезанным.

III. Родина (страна происхождения):

•Да, можно быть критичным к государству, но нация – это моя вибрация;

•Родина – это не режим, это вибрационная точка начала;

•Энергетическая связь с ней – фундамент моей силы.

IV. Дружественные круги (BRICS / Восток)

•Это развитие через родственные культуры;

•Восточная цивилизация, духовность, симпатия, близость по взглядам;

•Индия, Вьетнам, Китай – места трансформации и свободы;

•Они даны не случайно. Это внешний круг зрелости.

V. Противоположный полюс (Запад / альтернативные союзы):

•Не чтобы раствориться в них, а чтобы иметь мосты, доступ, выходы;

•Аргентина, как ворота. Возможно, потом и США;

•Это право на манёвренность, не обязывающее любить систему;

•Запад нужен не как дом, а как инструмент влияния и защиты.

ее блеск – моя награда

Думать о подобном прежде не приходилось, я был далек от любых изысков мысли и дерзости акцентов. Сидя в географически определенном месте, в любом случае обуславливаешься культурным кодом и вибрацией тех мест. Красноярск бессовестно далеко от чего бы то ни было, ровно посередине РФ, на перекрестии далеких миров: 4000 км от Москвы, 1000 от Казахстана, 1000 от Байкала, 5000 от Владивостока, и 4000 км до Ледовитого океана.

С одной стороны, там безопасно с климатической, геологической, ядерной, политической и любых иных мыслимых точек зрения, ничто не трясет, не топит и никто не полезет захватывать. У любых даже самых вредных упрямых захватчиков даже под нацистским шнапсом не хватит энтузиазма лезть в те дебри реального края Земли. Маску можно было бы предложить сначала колонизировать те земли, прежде чем ехать в отпуск на Марс.

Отставание от Москвы примерно на 5–7 лет. Ближайший более-менее город – Абакан (160 тыс. жит.) в 450 км (от Крк), и еще летом выходят медведи из заповедника, носятся по улицам под визг сирен бессильных ДПСников с их пистолетиками. В Красноярск редко кто приезжает, и уезжает, там свое измерение, и нам (как любым туземцам) тогда казалось, что это и есть весь мир, что он вот такой, а если кто-то чем-то и отличается, то их всех надлежит обесценить, ведь мы точно должны быть круче.

Начиная с января 2017 года стали появляться мысли о том большом мире, внутри которого оказался мой прежний красноярский мирок. И это странно, ведь на тот момент я был уже почти в трех десятках стран (Америка, Европа, Азия), но не мог почувствовать себя именно частью глобального мира. Сознание только начинало охватывать картину шире, готовилось намерение двигаться дальше.

Я методично перебирал изящные способы заработка денег, изучал что-то не особо пыльное, и гипотетически выгодное финансово, читал книги, ходил по форумам. Надо было денег срочно, ну или хотя бы на дистанции полугода. В начале 2017 года деньги все еще доставались легко, по инерции прежних лет, и как раз в январе обновил личный максимум в 3,6 млн рублей за месяц.

Естественно, что никакие нематериальные гипотезы мировосприятия не рассматривались принципиально, их попросту не могло существовать в том туннеле реальности. Можете себе представить, как широко я улыбнулся позже, читая книгу Клауса Джоула «Деньги – это любовь», где он материализовывал сумму именно в 3,6 млн (правда не рублей).

Все же моя материализация была куда более воинственной, авантюрной и безответственной, чем ежедневные мантры героя книжки на лодке с собачкой под мышкой и рядом с больной Робертой. Не помню, чем там кончилось, а вот свои маневры знаю до миллиметра, равно как события до и после.

Жил, да жил, как удавалось и как хотелось, но как известно, для личностного расширения нужна жизненная сила, энергия. Энергия прибывающих денег, очевидно, придавала широты полета моих бессознательных амбиций, как бы это ни звучало. Не в том дело, что я вот так раз, и устремился в какие-то небеса вслед за Маском покорять якутские тундры перед Марсом.

Нет. Дело скорее в том, что внутренней твердости стало достаточно, чтобы в мелко-бытовых вопросах начать вести себя более независимо, более дерзко что ли. Независимо в первую очередь, от жены, зачехлившей меня (с моего же немого согласия) во всевозможные ограничения разом, включая проверку мошонки, хотя и в редких случаях.

Дело даже доходило до абсурдной презумпции виновности, например, в адюльтере, когда мне надлежало доказать факт НЕ занятия сексом. Речь шла не о том, что я с кем-то конкретных трахался, а о том, что трахался вообще. Аргументы о мастурбации не принимались (почему-то), хотя так оно и было. После консультации с парой клиник и знакомым гинекологом, выяснилось, что на медицинском уровне доказать отсутствие секса тоже не удастся.

Допустим эякуляцию еще хоть как-то можно там исследовать, остатки семенной жидкости, мазки там всякие, но ведь секс – не обязательно эякуляцию, и даже не всегда эрекция. Там ведь столько вариантов. Короче, доказать негативное утверждение (что не трахался) не получилось, чем Ксения, естественно, осталась недовольна. Сейчас весь этот сюрреализм вспоминается с умилением, хотя вот тогда мне было не до смеху от периодических сногсшибательных провокаций. Хотя мы друг друга стоили определенно.

Отчасти та растущая финансовая обеспеченность и стала платформой будущих стрессовых реформ. Так я дозревал до своих «июльских банных тезисов», что подобно апрельским ленинским, привели к локальной буржуазной социалистической революции. Правда, в моем случае восстание почему-то раскулачило само себя, а не эксплуататорскую буржуазию.

Спустя две недели после беседы с Кириллом о критически недопустимой экзистенциальной стагнации тридцатилетнего человека, я ушел из семьи, а через полгода встретил А.В., таким образом перейдя к исследованию иной, полностью альтернативной гипотезы об обретении человеком жизненного Пути. Надо сказать, свойство уникальности той гипотезы до сих пор не опровергнуто, и ничего подобного ни я, ни кто либо еще (с кем удавалось обсудить) не слыхивал.

Для чистоты отношений, стоит заметить, что гипотеза была не такая уж и альтернативная с точки зрения меркантильности, просто форма и методология были начисто эзотерически-потусторонними. В течение всех пяти лет творящегося демонизма, я вполне отчетливо соображал, что рублюсь за олимпийское вознаграждение, за обретение особого положения по правую руку с действующим, пусть и рублевым, но миллиардером. Привлекала меня именно эта сторона вопроса (быть при дворе), а вера порождала мотивацию и невиданную готовность сносить любые тернии в процессе.

В том была принципиальная разница, которую я, конечно, и в страшном сне представить бы не сумел. Я полез туда, предполагая, что нашел экстравагантный способ обретения все той же самой финансовой состоятельности, только большего масштаба. Несоизмеримо большего, а значит имел смысл делать вещи, необъяснимые из текущей точки.

Обо всем этом я вполне подробно говорил в прежних шести книгах, но без таких экскурсов всякий раз не может обойтись новое прочтение новых пониманий текущий событий. Все вокруг связано, одно тянет другое, образуя системность, а значит сплошной исследовательский полигон.

Вот примерно на стыке этих драматических жизненных линий мы сошлись с Юлей Г. в новом союзничестве, и следуя вышеописанной логике моего проживания ворот 28.2 текущего Южного лунного узла в познании гипотез осмысленности жизни. К слову сказать, в свои 40 лет она близилась уже к переходу в Северный лунный узел в 31 воротах в 5 линии.

Свое мнение о том, какого характера лидерство ей надлежало обрести на ближайшие 20 лет, и отчего к тому отсутствовали всяческие возможности, вероятно, опишу позже. Хотя критических сложностей здесь нет, и если в двух словах, то внутри нее имелся довольно запущенный такой невротический конфликт взаимоисключающих (на первый взгляд) моделей мировоззрения.

С одной стороны яростная, возбужденно-ортодоксальная форма православия, с другой – искушение хищнического образа жизни через мужчин. Выбранная прежде скользкая дорожка обольстительницы закономерно привела ее в точку глубокой, почти непролазной фрустрации.

Моя Ди сейчас также упрямо лезет в ту же самую трубу дармового обогащения, через якобы «да я просто им глазки строю, а они платят». Все мы знаем, что будет дальше. И вот Юля Г. бы ей нормально (в красках ее фирменных брызгающих эмоций) об этом поведала, если прежде не поперхнулась от хохота под столом от всей ситуации.

Впрочем, хотя бы воздавая дань моему усердию по укрощению ее самой, Юля вполне могла бы провести обстоятельную консультацию с пошаговым описанием степеней утраты достоинства, репутации и основ самоуважению женщины, пытающейся проехаться по жизни подобным скольким образом.

В течение того времени, я как мог стимулировал ее улучшения по всем фронтам. Ах, если бы у меня сохранились фотографии до и после знакомства, кроме тех, что остались в инсте. Встретив поникшую духом, и поплывшую телом даму, на выходе вернул ее в наилучшую жизненную кондицию.

Разумеется, изначально было очевидно, что улучшенная версия человека со временем обретет всесторонне возросшие амбиции. Гордыня всегда топчет пятки. Больше блеска-больше внимания мужчин, и нос задирается будто сам по себе. Молодым женщинам тут особо тяжело, их нос, конечно, вернется на место годам к сорока, но кто в двадцать пять станет думать.

Мне же было вполне очевидно, что как только любимая дойдет до определенного уровня внешнего совершенства и внутренней энергии, наши пути разойдутся. Проверку красотой (как богатством, или скажем, бедностью) проходит редкий человек, так что и вопросов нет. Для меня это и есть Любовь – создать лучшее из партнерши, и отпустить, если ей захочется. Ничто так не вдохновляет, как засверкавшие глаза близкого человека.

Почти сразу после встречи, она стала пахать в спортзале вслед за мной, снова обрела подтянутое, сексуальное тело, и главное, она снова стала петь. Пошла на вокал, сделала ремастеринг прежних треков, перешла к записи новых; приняла участие в конкурсе красоты и победила; обрела хищные устремления в целом. Тонны энергии появятся в женщине при надлежащем подходе.

Чаще всего в подобных случаях заслуги близких обесцениваются, даже если этим «близким» был только один человек. Многим успешным людям хочется присвоить успех в то время, как тяготы провала валятся уже на других, и если из всех «других» снова только ты один, то это еще удобнее. Я ведь буквально силком тащил в студию переписывать треки, скакал там потом до вечера, стараясь вдохновить на творческий подъем, и компенсируя хмурое лицо звукача Сережи.

Вера человека всегда проверяется деньгами, и если Юля по началу не очень-то верила, то я был готов действовать. Творческому человеку обязательно нужно творить, чего бы это не стоило. Без того, он утратит гармонию, утратит себя. Так и Юле нужно было петь. Просто петь, неважно, где и как. Вот мы и ходили на студию, в караоке, или на вокал. А каким наслаждением было сподвигнуть ее петь акапельно просто так дома или в машине. Она сверкала, и то сияние всякий раз покоряло слушателей.

Там, конечно, масса была нюансов про деньги, кто, что, за кого и когда. Отношения всегда наполнены бытовыми аспектами про деньги, на них чаще всего и строятся, или по поводу них. Как ни крути, а любое новообразования нуждается в материальной базе, особенно, когда собираются эго-партнеры, видящие жизнь через призму осязаемых благ, результатов, прикладных задач и эффективных средств достижения.

Союзы (в том числе брачные) создаются с целью, даже если эти цели понимаются по-разному. Сложнее, когда не понимаются никем, просто любительство мозг парализовало, как у меня бывало частенько. Затем, собственно, нам и нужно общаться, чтобы вещи понимать схожим образом, хотя в большинстве случаев оно без разницы. Люди все равно заряжены понятной инстинктивной программой – пытаются размножиться, реализовав генетический императив, пока шары на лоб лезут, штаны дубовые, и жидкости выделяются самопроизвольно.

акульство

Никак не удастся раскрывать характер обстоятельств, взаимоотношений и переживаний, если обойти стороной сущность участников. Со мной уже, более-менее, что-то понятно, хотя и сама книга направлена на раскрытие, прочтение, осмысление, принятие внутренних сопротивлений, процессов, особенностей, а задачей творчества является повествование жизнеописания, как такового. Можно сказать, без определенных конечных целей, которые, однако же, время от времени придумываются.

И все же, продолжим речь о Юле Г., как активнейшем участнике внешних процессов вокруг меня в течение того года. Наша работа была взаимной, она также поддерживала, вдохновляла меня стержневым образом, воцерковила, привела к причастию, чего прежде я не делал никогда. Так же и то живое выступление в г. Владимире случилось при ее активной поддержке, сменившейся в последний момент таким же стойким противостоянием. Даже более того, это было нашим совместным инфобизнесовым предприятием с перспективой на дальнейшие гастроли. К сожалению, совместить работу и личную сферу мы не сумели по разным там причинам.

Помимо внутренних конфликтов, приличные перегрузки в низких волнах эмоционально определенная (каналом 30–41) Юля получала от сломанного напрочь шаблона ухаживаний в отношениях со мной. Воспринимать подобное бесстыдство ей, как никому было тягостно, ведь всю осознанную жизнь прежде Юля покоряла мужской мир, а не наоборот. Попросту жила через них, продвигала личный интерес, искала и всякий раз находила теплое место, что, кстати говоря, не умаляло и личных трудовых заслуг.

Волей-не волей, приходилось наращивать мастерство обольстительницы, как раз через совокупность манипулятивных инструментов типа «настоящего мужчины». Успех сменяется досадой, и так по кругу год за годом, а там уже кто на что учился. Продавать обольстительную молодость можно до поры, и если на том поприще не сложилась стратегическая долгосрочная мудрость, то исход будет так себе. Она не была циничной содержанкой, и не была ангелом безмятежности, она таранила пространство, как знала, как могла и как хотела, закономерно получая результат, причем более, чем ощутимый финансово. Выступала на эстраде, лицо сияло на билбордах по Москве.

Издавна ведь женщины учатся помыкать мужчинами, как ковбои объезжают строптивых лошадей. Текущий мир – это мир женский, в определённом смысле, пережиток системы коллективного выживания. Чтобы наращивать генофонд человечеству нужно обслуживать деторождение. Потому религиозные и социальные институции основаны на почитании женщины. Это вполне биологично и здесь я крайне согласен с автором книги «Апгрейд обезьяны», отметившим вот чего:

«В общем, только когда наши предки вышли на равнину и поневоле стали хищниками, они приобрели все то, что нужно было иметь, чтобы стать хищником: дом, чистоплотность, блох и вонючие экскременты. А также мораль, коллективизм, самоценную любовь к охоте и терпение.

В общем, как только появились земледелие и экономические отношения, разводиться стало плохо, а жить вместе всю жизнь – хорошо. Это было против природы, но за экономику, поэтому закрепилось социально – в обычаях и религии, которая всегда стояла на страже общества со своими сверхавторитетами и адской палкой»;

«Если моя самка постоянно сексуально сигнализирует чужим самцам о своей готовности к коитусу, то это может кончиться половым актом. Сексуальная провокация повышает вероятность случки. А это грозит беременностью и появлением чужих детей, которых потом придется бросать с Тарпейской скалы… И ладно бы только бросать со скалы! Главное – как отличить своих от чужих? Кому оставить наследство – стада, землю?.. А вдруг это не мой ребенок?.. Нет, лучше уж, от греха подальше, ограничить сексуальную сигнализацию.

И ограничивали. Ссылались на Бога, который-де запретил прелюбодеяние… Но жизнь все равно брала свое. Животность брала свое. Социальные устои требовали моногамии. А животность требовала моногамии с периодическими изменами. И измены эти случались сплошь и рядом даже в христианской Европе. Для перегретого пара сексуальности культурой был даже придуман специальный предохранительный клапан – карнавалы.