Книга седьмая. Любительство

Будучи носителем 18 ворот (определенных по 1 и 2 линиям), она тоже судила меня, и знаете, во вспышках внезапных и непрошенных откровений слов не подбирала. Тактичность в ее арсенале сильно уступала резкости и бесчувственности. Можно сказать, что в некотором смысле совместная жизнь двух носителей профиля 5/1 иногда заключается в препирательствах, кто более пропащий, и кого первее нужно поспасать.

У девчонок есть неоспоримое преимущество между ног, и оно же косит коварностью. Постоянно хочется большего, пульсирует фомо при любом раскладе. Выбрать одного, значит отказаться от бесконечного множества, ведь там, за поворотом всегда ждет принц, готовый унести за горизонт инста-картинок. Мало, кто хочет думать, что таких мужчин не более 3–5% в мире, и что общая вероятность такой связи хоть и присутствует, но в целом не превосходит вероятность выигрыша в октябрьской раздаче американских грин-карт. Стать еще одной стюардессой Ириной для условного Абрамовича – затея фэнтезийная.

Всем нужно больше и быстрее и любой ценой. Это уважаемо, когда ты всерьез и вдолгую готов жить на полях сражений, когда ты воин со всеми рисками. Короткая дорожка, всегда кольцевая, и ведет обратно к корыту обычно, если не делаешь свою игру. Мужчины могут быть трамплином, вспомогательным инструментом собственной игры, где основа – игра женщины, реализация ее таланта. Став придатком, растворив жизнь об него, поддавшись соплям о вечной любви до гроба, женщина охотно ведется на иллюзию также и пожизненно увеличивающегося содержания.

Не выйдет. Как только влюбленность сдохнет, уйдет и остальное. То, что останется, с тем и продолжишь, и чем меньше будешь цепляться, отжимать старую тряпку, тем раньше выйдешь на собственные рельсы. А без индивидуального проживания никак нельзя человеку, ведь женщина – тоже человек. Нельзя залезть на другого, жить за его счет во всех отношениях. Ты сожрешь себя изнутри, сожрешь его, и уничтожишь всех, если не обернешься внутрь себя.

К сожалению, Юля Г. в пик расцвета поступила именно так, поддавшись вязкому и ревностному нытью женатого ухажера, оставила сцену, ушла в ветвистую тень. Хотя у нее были старшие подруги (старше на 10 и 15 лет), наверное, они могли бы дать совет и помудрее, может и давали, только кто слушает, ведь здесь и сейчас весь мир сложили к ногам. Я красивая, успешная, популярная, и так будет всегда. Кого-то из тех подруг, успел повидать и я.

Например, в тот раз, когда ходили в гости на Хилковский переулок в квартиру за 150 миллионов рублей. Да, стать вдовой на приличном состоянии она сумела, а вот счастье самореализации и достоинства не повидала, хотя не нам судить. Что-то Юля про нее рассказывала, что-то она сама, но в общем история очень похожая на прочих людей, с поправкой на нули в экране. Жить птичкой в хрустальной клетке тоже непросто – и к батарее пристегивали, и ногами ребра ломали за провинность и своеволие.

Вообще в столичных кругах состоятельных деятельней культуры, бизнеса и политики подобное положение дел вполне естественно. Дополнительные женщины именуются «вторыми женами», а не какими-то второсортными содержанками, и светское положение они имеют, пока обслуживают благоверных.

Их осторожно знакомят с благонадежными друзьями, коллегами и между собой, разумеется, при непубличных обстоятельствах в условиях информационной безопасности. Как раз поэтому, Юля так оживленно комментировала сериал «Содержанки», снятый, по ее мнению, вполне правдоподобно. Разумеется, во всем этом также притаились предпосылки будущих противоречий в наших с ней отношениях.

ставка весом в жизнь

Я же на тот момент мастеровито (как мне казалось), вышел на рельсы собственного Пути, что убежденно и транслировал ей. Именно безотносительный уровень личной твердости, достаточная уверенность и прочная самооценка позволили вполне сносно вывозить все провокации благоверной. В течение последующего года периодически мне нравилось думать, что ни один другой нормально-здравомыслящий мужчина и близко бы не потянул такую оторву.

С одной стороны, нормальный бы и не подумал ввязываться, а с другой – с нормальным, может, и она сама была бы нормальнее. А вот странный искатель смыслов иногда сам выискивает приключения, как бы вынуждая нестабильного человека проявляться еще более нестабильно. По итогу уготованный срок волнительного опыта пройден от звонка до звонка. Был там, конечно, нюанс. Та твердость базировалась прежде всего на союзничестве с А.В., он поддерживал, критиковал или что-то подсказывал.

Впрочем, внутри меня уже не первый год зрели какие-то еще сценарии жизни (вне связки с А.В.), наполненные другой жизненностью. Придумывалась суета, заполненность событиями, свершениями, передвижениями, людьми и социальной иерархичностью. Где-то там глубоко внутри я ощущал накапливающуюся потребность перемен, и временами в прямых трансляциях Перископа дерзновенно так заявлял, а не послать ли А.В. куда подальше. Такие мысли прорывались пугающе неожиданно и в эмоциональных разговорах с кем-то третьим, только не с ним самим.

Понятное дело, данный текст отражает мои состояния в тот или иной период жизни, вынося наружу всяческие колебания, в том числе сомнения, критику и стремления к анализу альтернативных гипотез. Теория Дизайна Человека, например, содержит положения о Лунных узлах, определяющих как внутреннюю настройку человека на проживание некоторых стремлений, так и внешнюю среду, располагающую к соответствующему опыту.

В моем случае Южный лунный узел стоит в 28 воротах 2 линии до 42-летнего возраста (и вроде как) тащит к исследованию всевозможных гипотез о смысле проживания этой жизни, заодно, подталкивая в союзы, способствующие проверке гипотезы. Если так смотреть на вещи, то и союз с А.В., провозглашенный 11 января 2018 года в Сочи выражал радикальную смену вектора, переход в полностью уникальную концепцию личностного становления, позже освоенную на себе и названную Концептом.

Нельзя сказать, каким местом я учуял неописуемую исключительность такого подхода к жизни и вытекающего формата наставничества, но охотно вписался несмотря ни на что. Вера – вещь иррациональная, бесповоротная, самодостаточная, и, кстати, вполне самодеятельная. Уверовавший человек безотносительно и безосновательно принимает доктрину. Это же Вера, как никак. Если веру можно объяснить, а то и проверить, она тут же перейдет в разряд тухлой теории без надежды на чудо.

Собственно, именно так ДЧ и описывает течение жизни человека, имеющего ворота Игрока во второй линии. Ему не сообщается конкретики, не даются очертания каких-либо гарантий, но само предположение об осмысленности направления влечет его, унося все существо, тело и разум вихрем интриги. Игрок готов рискнуть всем, страждет сделать ставку повыше, хочет непременно поставить на карту всю жизнь, погрузившись в серьёзность проживания очередного опыта, гипотетически несущего обретение смысла жизни, как таковой.

«Если я не могу рискнуть всем, значит не доверяю жизни, не живу вовсе, и значит, может быть, она не стоит того, чтобы жить. Чего тогда стою я, если не готов рискнуть всем ради обретения смысла?!»– окончательно вспыхнуло в моей голове тогда летом 2017 года, и повторилось позже в январе 2018го.

Странный вопрос, немыслимый какой-то, во всяком случае в глубинности и обстоятельности его восприятия. Собственно говоря, именно с того все и началось, что когда-то в середине июля 2017 года при разговоре в бане с Кириллом, мы эмоционально резюмировали 30-летний отрезок прожитой жизни.

Для меня это было уже десятилетней половиной 21-летнего цикла Южного лунного узла личности, в ходе которого я обстоятельным образом исследовал гипотезу провинциального русского счастья: построить дом, родить сына, посадить дерево и дистиллировать самогон на даче под треск камина после бани.

Как раз для этих целей в возрасте 22 лет миром была предоставлена очаровательная, отважная, бесконечно сильная союзница Ксения, тоже вступающая во второй цикл Южного лунного узла по личности. Ей было 20 лет, а мне 22, так что каждый скрестился с союзником точно неспроста, хотя ее ворот в этом лунном узле у меня нет, зато есть убеждение, что все было по-честному.

Вот бы у нас тогда глаза округлились, расскажи кто-то всю вот эту ересь про узлы и целевую ориентацию на проверку гипотезы русского провинциального смысла жизни. А ведь как мы старались. Два манифестирующих генератора, заряженных на обогащение и процветание дубасили пространство плечом к плечу, стояли мужественно и убежденно, породив на свет одного манифестирующего генераторчика Артема и одного проекторчика Михаила. Нашим манипуляциям не было числа, и по итогу все родные и знакомые заносили именно в наш дом, наполняя переполняющуюся чашу.

Думается, что весь Южный узел из двух 21-летних циклов посвящен внутреннему личностному становлению, обретению самодостаточности, центрированности. В идеале, еще выход на рельсы корректности проживания и предназначения, кто бы что ни вкладывал в это бездонное, и какое-то бетонное понятие. Сюда же можно отнести астрологические ведические наблюдения, где в цикле примерно до 42 лет я проживаю кармические задачи беспокойного блуждающего Скорпиона, принесенные из прошлой инкарнации с тем, чтобы начиная с 42 лет перейти к осознанности и благополучности проживания жизни в умиротворенном Тельце.

Его (Александра А.) следование по рубежам текущего Лунного узла шло вполне уверенное, жизненный опыт ковался ударными, еретичными, местами безжалостными средствами. Вместе с Ксенией за 9-летний период они качественно обследовали популярнейшую вышеописанную гипотезу русского мира, да и всего западноевропейского. Загородный дом, 2-этажный пентхаус, машины, путешествия, сейф, забитый деньгами, двое детей, и, как бы такой снаружи, образец семейной идиллии.

Это довольно странно, но с самого момента образования союза, с первого дня знакомства их жизни стали наполняться товарно-материальными ценностями. Стали стягиваться финансовые ресурсы с разных сторон, что-то с его, что-то с ее. Вскоре они привыкли к состоянию постоянно расширяющегося изобилия, причем расширяющегося самого по себе, без чрезмерных трудозатрат и нравственных терзаний достигаторов.

Люди вокруг постоянно тащили что-то ценное в их дом, словно там зернохранилище. Так продолжалось годами напролет, и вот подошел тот июльский рубеж 2017 года, когда реализованная гипотеза материального смысла жизни стала буксовать уже почти как год, а то и больше.

Получать хотя бы прежний финансовый результат делая тоже самое уже сильно не удавалось уже почти год, семейная казна стала пустеть, так что необходимость в пресловутом личностном развитии стала очевидной. Какая-то насмешка Судьбы, ведь как я пришел к ней с голой жопой, но на стальном коне, так и отвалил – пустой, но на коне. Отработал цикл, снабдил ресурсом, и ушел странствовать, как и положено потомственным кочевникам.

По иронии судьбы сам 2017 год начался крайне успешно для кармана, я обеспечил рекордный показатель за январь в тот самый 3,6 млн. руб., породивший ряд историй, описанных в шестой книге. Главным образом, все это подогревало зреющую готовность перейти на новый жизненный этап, пусть я и помыслить еще не мог какой.

Сомневаюсь, что размышления были вообще или были именно такими, как сейчас пишет автор книги. Вряд ли в те годы он был способен мыслить как-то так философски-отстраненно. Просто уперся в стагнацию модели мировосприятия, разваливаться стал весь образ жизнедеятельности, все было не в радость. Разумеется, мало по малу он тестировал, так скажем, подгипотезы внутри той базовой гипотезы, вроде фондового или криптотрейдинга. Хитромудрое адвокатское творчество неспешно сыпалось который год к ряду, требовало реорганизации, что можно было заметить своевременно, корректируя жизнь постепенно, без красно-белых революций и рабоче-крестьянских восстаний.

Как минимум пять копеек добавил еще и тот случай во время тренинга БМ летом 2017 года, когда в ходе одного из занятий в малых группах, я, стоя у флипчарта, защищал текущую бизнес-, и жизненную модель. Человек десять таких же курсантов и три бизнес-тренера сидели кружком передо мной и допрашивали. Довольно скоро мы уперлись в проблематику какого-то глубокого психоэмоционального порядка, поскольку чисто на бизнесовом или организационному уровне было сносно.

Один из тренеров задумался, и пронзительно так поинтересовался, поддерживает ли жена текущий вектор движения по жизни. А как она могла что-то поддерживать, когда на тот момент даже книжки по вечерам приходилось читать через ругань, не говоря про выездные тренинги и московские форумы. В аудитории повисла тишина. Я молча потупил взгляд, оробел, и слезы полились из какого-то глаза. Собственно, на том выступление окончилось.

Через неделю встретилась Аурика, та самая халалаевская снайперша из Владивостока, приехавшая погостить к родителям. Кстати, знакомство случилось в городке Шарыпово, где я оказался в ходе очередного рейда на местных нарушителей. История быстро завертелась, и спустя пару недель общения (даже без секса), ее слов уже оказалось достаточно, чтобы побудить меня свалить из прежней жизни.

Тренинг я так и не закончил, хотя точку «Б» реализовать успел, трижды увеличив месячный доход. Хоть как-то поговорить с женой я тоже не успел, она тихо уехала из дома с детьми, обнаружив совместное (с Аурикой) фото в телефоне ночью. Это мистически странно, ведь кроватка двухмесячного Артема стояла в полуметре от моей стороны нашей постели.

Как можно было ночью собрать обоих детей, проверить мой телефон, сделать на нем гадкую заставку, и скрыться, не разбудив меня? Кроватка ведь потому и стояла с моей стороны, что сплю чутко и ночью могу скорее отреагировать, позволив маме спать дальше. А тут целая спецоперация под носом, но я проспал. Не мог ли я поговорить с Ксюшей, не умел ли или не хотел – теперь без разницы, просто так вышло. Скорее всего не мог, боялся, потому она как бы и освободила дорогу на волю, избавив от объяснений.

миграционные отговорки

Только сейчас в ходе работы над этой частью книги, стали догонять осознания, что душновато тогда стало не только от личностной стагнации, и какой-то критической степени саморазрушения. Дело еще было в окружении, которое меня определяет исчерпывающим образом. Окружение – не только близкие, родные и знакомые, но и население города, даже страны.

И это снова вопрос моей теории вертикальной миграции, затронутой в шестой книге. Даже если взять в расчет товарищей, близких и родственников, то мы были не равны. У меня изначально не было права ровняться на них, выдыхать или успокаиваться. Я был слишком подвержен влиянию, ведомым был (проще говоря), и так сложилось, что ведущими оказались выходцы условно нижней ступени жизненной миграции, уже выполнившие хотя бы одну ступень вертикального перехода к тому моменту. А я нет. Я просто родился в миллионном Красноярке и сидел на жопе ровно в окружении приезжих.

Пока мне еще сложновато разобраться с механикой, и тем, почему настолько существенное значение имеет среда и окружение. Вероятнее всего, вибрации калибруются через фон обуславливания, который наслаивается, трамбуется от количества присутствующих в одном месте сторонников, и потому принципиально различается в разных местах. Кажется, ауры людей сплетаются по вибрациям, создавая синергию энергетики. Во всяком случае, сейчас только этим можно объяснить феномен кафе «Дюнс» здесь в Гоа, из которого я снова пишу эти строки.

По необъяснимым причинам именно здесь собираются европейские и американские туристы. По вечерам постоянно аншлаг, большая открытая терраса на 40 столов с панорамным морским видом галдит, источая нужные мне вибрационные ароматы. Я все лучше начинаю чувствовать атмосферу заведений, и здесь она имеет особенности, магнитятся люди близкие по внутреннему состоянию, и отталкиваются остальные. Этот градиент очень заметен, ведь в соседнем кафе на пляже через 100 метров совсем другая аудитория, посетители не пересекаются.

Словно одним сюда можно, другим нельзя, а третьим не по себе (опять же по необъяснимым причинам). Люди источают вибрации, пропитывая пространство. Так что я научился воспринимать вибрации людей из разных стран и городов, стойко выбирая более привлекательные, или уж во всяком случае хотя бы избегая чуждые.

В малых, климатически и географически обделенных, и потому цивилизационно отдаленных поселениях вибрации ниже, творческий потенциал ниже, и средний личностный уровень тоже вязкий. Больше чертовщины, уныния, больше низких зависимостей. Знаю, о чем говорю, сам из таких мест, потому знаю вкус воздуха и чахлую энергетику в таких местах.

Видимо, в природе так устроено, что большинство людей рождаются в низких слоях мира, а жизненный путь некоторых из нас состоит именно в последовательных пространственных преодолениях снизу вверх. Похоже на эволюционные издевательства, и если кому-то из нас кажется, что судьба-злодейка кинула на самое днище, то мы просто еще не все о мире знаем. Под любым днищем есть бездонная пропасть из днищ. Справедливо и обратное – на каждого умненького и состоятельного достигатора найдется зевающий от умиления «старший брат», просто родившийся там, куда ты пробивался всю жизнь.

Думаю, здесь все тоже эволюционно выверено, что одним надо, а другим и так достаточно. Возможно, эти 10 % людей ведет нечто изнутри, улавливающее те самые мифические вибрации, подобно автомобильному антирадару, увеличивающему частоту звукового сигнала по мере приближения к фиксатору скорости. Кто-то начинает улавливать колебания, а кому-то без разницы. У него просто нет антирадара, или скорее музыка так долбит, что никакой сигнал не различим.

Так вот, в период с 17 до 30 лет (с университета) я оказался в среде разносортной, и очень разночастотной. Отношения складывались с разными ребятами, но по большей степени с приезжими, вроде того же Рината. Нельзя сказать, что все проселочные студенты имели какой-то дополнительный силовой эффект, как приезжие в Москву уже из городов покрупнее. Хотя может и можно немного это приравнять. Может и я сам был еще слабоват даже для тех же красноярцев, ведь и внутри города слоев достаточно.

Я хоть и родился в милионнике, но пошел по нижней планочке, в очень простенькой семье. Далеко не самое днище города, но мои восхождения по уровням миграции начались прямо со школы, так что все вокруг постоянно были наряднее меня, а комплекс неполноценности подстегивал работать локтями. Возможно, было вполне равноценным попасть в тот региональный университет вместе с приезжими, как бы на один уровень, чтобы затем двигаться дальше.

Попасть в центровой региональный ВУЗ для них не стоило особых усилий. Большая часть зачислялась по квотам, именно на то и направленным, чтобы дать возможность сельским жителям получить наилучшее наивысшее красноярское региональное образование. Однако же, далеко не каждый из сельчан был готов себе позволить двинуться на Красноярск, опасливо называя его «краем». Моими однокурсниками стали выходцы из зажиточных сельских семей, сильно перешагнувших земляков.

Стоит ли говорить, что на нашем курсе не было ни одного уроженца, например, Новосибирска, Екатеринбурга, Питера, не говоря про Москву. Не было. Социальная миграция работает в другую сторону, и значит нет ни единого основания говорить, что мы все где-то там равны. Не равны. Так мир устроен, что есть центр и колхоз.

Я родился в Красноярске, не в самом уж и колхозе, в городе с населением 1 млн 200 тыс жителей, что вовсе не мало в мировом срезе. К тому же, у Красноярска есть пристроенное сбоку водохранилище размером со Словению. К примеру, в Америке по пальцам городов с большей численностью населения и без всяких водохранилищ.

Другое дело, что больше не значит лучше. Вовсе нет. Вон в Индии и Китае навалом этого добра. Хотя в мире полно политико-географических широт, где с виду и по численности сельские поселения на несколько десятков тысяч человек имеют всемирную притягательность, вроде Монако или Лихтенштейна.

Однако, в большинстве случае мелкое, значит захолустье. Пусть государстве Монако жителей столько же, сколько в том же городке Шарыпово, но вы лишь попробуйте взглянуть на фото тех уныло-сибирских мест хотя бы в Википедии. Надеюсь, старший брат Рината уже свалил оттуда, хотя бы во имя детей.

Другое дело, что в случае с Монако, даже коннотация слова «мо-на-ко» выглядит как-то благородно, будто исполнено аристократизмом, формульскими Гран-При и нашпиговано яхтами в бухте Монте-Карло. И это не пустой звук, нам ничего не кажется, это вибрации самого слова, а энергетика места настоялась вековым монаршим и знатным присутствием.

А ведь для столично-северных французов их же собственный юг, со всем его лазурным побережьем и Провансом – не более, чем сельская глушь. Только это глушь привилегированная с красными дорожками, Ниццей, Каннами, Антибами и сантропезовками, как Сочи (адлерско-красополянинские) для России, а не мракобесие таежное, из которого по большей части и состоит РФ.

Глядя на уныние российской глубинки, каким-то неописуемым местом внутри мы чувствуем апатию, низкую вибрацию. Словом, путешествовать в Шарыпово людям точно не захочется, разве что, если вы родом оттуда или из близлежащего г. Боготол с населением в 18 тыс. человек. Сверху вниз люди двигаются редко, хотя бывает, что и возвращаются в родные пенаты после завоевательского марш-броска в верхние эшелоны социальной миграции, но они не едут на уровни ниже.

Иными словами, уроженец Красноярска, окончив московскую ВШЭ еще может вернуться в миллионный Красноярск (испугавшись столичного социального соревнования) на родительские квартиры, как сделали некоторые одноклассники, но никому из них не могло постучаться в голову поехать, например, в Ачинск с населением в 100 тыс. чел.

Впрочем, один одногруппник Денис, уроженец Красноярска (1200 тыс. чел.), после университета получал статус судьи, и вакантное место нашлось на нижней ступени, поехал в окрестный (170 км от Красноярска) городишко Назарово (30 тыс чел). Миграция вниз все же бывает, но уже стратегическая, на госслужбе ты не выбираешь чаще всего. Хотя в целом-то ведь выбираешь ведомство ты сам, никто не тащит, как и я сам пытался выбрать ФСБ с их академиями и гарнизонами.

Думаю, в жизни некоторых людей неизбежно наступает момент (хотя бы лет в двадцать), когда внутренней личной энергии начинает хватать, чтобы бросить вызов судьбе, и двинуться по собственному маршруту даже вопреки мнениям окружения и уюту зоны комфорта. Таких фантастов достаточно, хотя по моему беглому подсчету не более 5–7% рискнувших людей уходят без возврата. Нечто подобное случилось со мной.

Как известно из школьного курса обществознания, количество неизменно переходит в качество. В университет в своем же городе я поступил скрепя зубами, поскольку мозгов на бюджетное место не хватило. Это, кстати, вполне ожидаемо, имея в виду мое пролетарское происхождение, в первую очередь по линии отца, где с интеллигентностью, манерами, образованием было так себе, прямо скажем.

Хотя вот его мама (моя бабушка) была из селф-мейд «кулачьей» семьи с юга Красноярского края, которая потому и была раскулачена на фоне разливающейся великой октябрьской социалистической. Похоже, деньги и иные товарно-материальные предметы зависти у них водились, а вот с духом аристократизма было слабовато. Честно сказать, я до сих пор не могу себе объяснить, откуда во мне то все это голубокровое.

Так вот, барахтаясь по ступенямь этой социальной миграции в рамках города, я сумел перейти в слой повыше, благодаря качественной школе № 41 в Академгородке, куда по критериям советской справедливости попасть был не должен. А попал, и там были ребята уже из среднего и средне-высокого местного социального уровня. Хоть я и конфузился от комплексов первые годы, но потом стал приобщаться.

Ну знаете, в нашей с родителями 37-метровой «двушке» на первом этаже в «хрущевке» никогда и ремонта не было, кирпичи вываливались, ДВП-шка на полу обшарпанная, а у одноклассников дома отдельные, со шлагбаумами, охраной, паркингом и евроремонтами. Это было другим миром, куда со временем удавалось попадать по их приглашению. Конечно, лица тех людей, их разговоры и жизненные расклады впечатляли, вдохновляли и ввергали в глубинную мотивацию любой ценой заполучить место среди них.

Про машины и девчонок не говорю, было еще рановато узнать о своих будущих автолюбительской и женолюбительской пристастиях. Хотя различать девушек хорошего происхождения и всех остальных научился уже класса с десятого. И может, это еще хуже, когда видишь, знаешь, а позволить себе не можешь в виду твердых социальных убеждений о порядке получения расположения «дорогих» женщин.

Так вот, несмотря на всю эту школьную социализацию, дозреть до столичных амбиций я не сумел. Может, дело в родительских страхах о бедности и постоянно нехватке денег. Может, еще и то, что правильное окружение было только в классе, но ведь потом я возвращался обратно в пролетарский двор со всем вытекающим, и большую часть жизни проводил среди детишек бедноты. Стоит ли сейчас упоминать, кого куда посадили потом.