Книга седьмая. Любительство

И думаете, я могу, хочу или буду скрывать эти наблюдения от Ди, как бы тепло ни относился? Особенно, имея в виду мои 18–58 и 50–27, ведь я не только носитель и хранитель ценностей, я еще и сканер чужой ущербности, неполадок и вранья в сфере своей специализации. Верно, не буду, и я либо выжгу эту черноту из нее, либо внутренняя гиена унесет ее гаснущую душенку подальше в бесовское логово, как Юлю Г. Прыгнуть выше головы обычно не удается.

В течение того года мы работали, мы бились вместе с ее светом против ее же тьмы, где она отказывалась даже от зачатков жизни «по правде». Висеть на манипуляциях трусливым отцом ребенка куда проще, чем увидеть реальность, и шагнуть к Богу, которого она, без сомнений, действительно любила. Жить «по правде» всегда означает избавиться от вранья, а это вранье обычно имеет материальную форму. Придется отказаться от «легких» денег, подарков, стимуляторов счастья и ночной жизни. А любая аскеза требует силы воли и стрежневой мотивации делать правильные вещи взамен удобных.

Ночная жизнь, кстати, – тоже логово чертей. Это такое специальное дьяволическое место, оно вне сомнения, потому нас так и притягивает, что опорочить Душу куда проще, чем облагодетельствовать. Что стоят для Ди мои призывы одуматься? Для этого нужен вес отношений, должна быть ценность, и внутренний баланс должен близиться к свету, чтобы протянуть руку посланнику этого света.

Нельзя вытащить того, кто хочет закапываться, даже будь ты воином любого хренова Ордена Света, ты не властен на поляне Тьмы, и пока человек рвется в трясину обеими руками, спасение и спасатель обречены на поражение. Нельзя, если действовать в лоб, как я пробовал по началу. Однако, вызов рождает реакцию, где мне надлежит или уйти, или проявить гибкость, так сказать, взять хитростью. Если ее вражеский агент коварством дружелюбия заманил ее в ночную чернь, то, вероятно, я смогу с ним потягаться, предварительно заручившись лояльностью геены внутри Ди.

Такие переключения в ней довольно заметны, и если, скажем, внешне выражать принятие ее сомнительных решений вместо рьяной критики, то можно обеспечить большее расположение, а значит больший шанс на калибровку ее поведения в нужную сторону. Врага нужно сначала заманить, усыпить бдительность, а потом только обезвредить. Это как с детьми, если их наказывать, ограничивать и отвергать, ты разрушишь контакт, упустишь влияние и воспитательная коррекция точно провалится.

Как бы я ни любил Ди, она будет сжигать мои усилия раз за разом, поддаваясь власти геены и легкости «скользкого» пути. Чернота не позволит святой Душе ухватиться, войти в объятия, даже несмотря, что когда-то она сумела протянуть ручки с немым призывом о помощи. Моя аура безмолвно считывается, как служба спасения, причем человеку не нужно объяснять, чем именно я могу помочь.

Думаю, именно ее светлость заставляет ее появиться здесь рядом, за столом в моем «силовом» кафе «Дюнс» на побережье в те моменты, когда работают именно над этими строками. Даже беззаботно занимаясь своими (опять же черновыми делишками) в телефоне, сидя рядышком за столом, ее глаз волей – не волей, да зацепится за буквы на экране. Ведь она уже знает, что моя нежная Ди – это она, а нечто праведное внутри словно хочет изобличить чернуху, обращая внимание к прямому описанию – вот этому, что и вы сейчас читаете.

Ее реакци вполне сносная, почти игривая, без возражений и гнева. И это хороший признак, значит мы движемся. Душа как бы и так знает, какова специализация спасателя рядом с ней, имеет соответствующий запрос, и сама помогает как может. Мы работаем сообща против геены разврата. Потому большинство женщин здесь меня сторонятся, отводят глаза, ведь там внутри оно все знает. Видит служителя Ордена Света, но довлеющая геена изнутри уводит в сторону от неизбежного экзорцизма.

Пойти в отношения со мной для женщины означает встретить эту самую черноту, и надломить ее еще больше уже с моей поддержкой. Технически (для людей здравомыслящих, которые не верят вот в это все сектантство мистическое) сказанное означает, что я выжгу весь черно-бесовской круг общения, уберу средства и атрибуты порока, может быть, заберу «лихие» деньги так или иначе.

Мне придется быть рядом во времена исступления, принимать камни, вопли и бесовские проклятия, источаемые, когда чернь вынуждена подвинуться внутри тела человека. Экзорцизм только звучит так по-церковному экзотически, а для меня это такая работа, и я знаю свою службу. Звучит сумасбродно, самонадеянно, а то и безумно, согласен, будто сдвинулся, и говорю сам с собой, однако делать иначе уже не имею права, и жизненные ситуации подтверждают повышенные требования к чистоте и благодетельности моего поведения.

Стоило избыточно погрузиться в чернуху с теми ночными проказами на ДР Талгата в конце декабря 2024 года, как был щедро остановлен об стену. Забралось деньгами, и машиной, но урок я понял: атрибуты черноты тащат в пропасть, а я ведь и человек тоже (подвержен соблазнам), как, скажем и священнослужители в храмах. Мы также имеем внутренние побоища с бесами.

Пребывая во Владимире в 2022 году, благодаря Юле Г., я воцерковлялся, мы ездили по храмам, достаточно говорили, в том числе с монахами, служителям и друг с другом. Она очень погружена в доктрину трушного православия, брат имеет богословское образование, мать чуть ли не монашка и деятельно вовлеченная прихожанка. Это были очень глубокие познавательные беседы вечерами напролет, особенно в Дивеево. Они говорили тоже самое, что видят бесов в людях, и видят их в себе.

Мы говорили на одном языке, у нас получалось справляться с демонятиной. Я бы их не оставил, но в какой-то момент стал сливать одну за одной битву с ее чертовщиной. Может я так как бы подвел ее (в этом смысле, что не выстоял), и может поэтому сейчас так внимателен к Ди, видя очень похожую историю, только сейчас она не помогает мне, как помогала Юля своими периодическими «включениями». Хочу сказать, что поначалу Юля все больше прибывала в праведной осознанности, справлялась с провокациями теней, а потом геенна полезла сильнее.

Особенно, когда Юля спустя девять месяцев знакомства добралась до первой книжки. Из нее тогда извержение целое хлестало, ведь глядя на мои откровения человек невольно вспоминает свои «пыльные шкафы», будто бессознательное подгружает в работу отодвинутые больные истории. Это как вдруг заявиться к дантисту спустя пять лет после начала кариеса, или приехать на шестилетней БМВ к дилеру на техобслуживание масло менять, а отхватить пару листов рекламаций. Уж, лучше бы не ходил вообще, чем теперь знать и бездействовать.

Жизнь подкидывает раздражители в наше общение с Ди, давая зацепки для неудобных разговоров, предоставляя конкретные ситуации, которые нельзя игнорировать. Она ведь сама доносит такие истории, закономерно получая разнос, и обижаясь в ответ. И ее обида теперь принимает все более угрожающую остроту, все более точно зеркалит мои заносы как бы праведника хренова. Любые отношения учат обоих, всегда есть базовые и фоновые темы, отрабатываемые партнерами, особенно, когда один из них (или оба сразу) винит, разоблачает, поучает другого, противопоставляется и выгораживает себя.

Ведь и само обличие человека меняется, когда в моменте охватывает чернь, или скажем, свет. Каждый из вас такое знает. Мы видим, когда человек светится, излучает благоговение, и когда разит гниющим злом. Потому, что нет никакого человека, есть сложнейшая динамическая система, с постоянно плавающим балансом «доброзла». Шаг туда, и ты такой, шаг сюда – и вот такой. Это обнадеживает, ведь пока мы живы, можем облагодетельствовать и себя и ближнего своего, а финальный счет подведут при смерти.

Вот там и придется узнать многое, а пока каждый в игре. Я ведь говорю своей Ди, мол, перестань вестись на эту хрень, смести фокус на творчество, на ювелирку свою. Да, будет трудно, но ты теперь не одна, я поддержу и все решим, если будет кассовый разрыв и упадок духа. Вроде бы, как может женщина спорить, когда ей дают поддержку взамен отказу от саморазрушения? Здоровая Душа не может даже подумать о дилемме выбора. А штука в том, что еще рано, что слишком сильны там внутри недоверие, сомнение и подозрения.

Мне придется еще поработать, прежде чем смогу увидеть результат. Нет всесилия, кто-то умирает, чтобы другие жили. Может ее место в другом месте, тогда нашего сближения дальше не будет, история на том и остановится, хотя я не думаю. Просто так подобная привязка не рождается, это будет реально глубокая работа. Я ведь и пишу все это сейчас из некой досады, обиды и расстройства за бессилие. Здесь не только книга, это еще и дневник-исповедальня для меня, я делюсь разным.

Не герой, не воин, и не стена бетонная. Просто человек со всеми вытекающими, и я также постоянно тестирую, какой я сейчас, изнутри текущих раскладов. Вчера был рассудительный, а сегодня через Ди, какой я теперь? Это сильно другая картина, и ее не подмазать под идеальную. Иногда ведь хочется прекратить дуэль, уйти в сторону подальше от усилий, например, заместить одну привязанность другой. А вдруг поможет? Что если сейчас поможет? Это можно выяснить только на деле и только в этом «сейчас».

Вчерашнее «сейчас» уже известно, оно не давало избавления от тягот любительства, но что, если теперь прокатит? Просто подумать про другую женщину слишком легко, даже кажется, что становится легче. Тем более, что другие есть, ждут на расстоянии вытянутого звонка или смс. Просто дзынь и ноги раздвигаются. Только думать о таком недостаточно, нужно на деле. И пока не ступишь, не узнаешь. И вот я пробую иногда, что, если заместить мою Ди на другую страждущую, вдруг отпустит? Делаешь шаг – просто смс – и блевотный рефлекс внутри. Нет, изнутри приличного любительства уже вариантов нет, только отбыть номер по-честному. Вот сколько отведено драмы, сколько и сожрать.

Можно взять других женщин за последнее время. Там было притяжение легенькое, чахлое такое притяжение. Мы поработали немножко, например, с Юлей К. (Рефлектор 5/1, вы узнаете ее чуть ниже), буквально несколько дней общались, и отпустило. Дал ей направление в Дизайн и ушел, в ней все нормально, а значит нет потребности продолжать. Я не нужен там, где все нормально, мое место в кризисной возне, где ставки на Душу высоки, и где нужно тонкое мастерство. Жизнь ведь воспитывает Мастеров разного уровня спасительского ремесла для разных случаев.

Можно сказать, что я как бы работаю на Жизнь, исполняя призвание служить людям в собственной манере. Без званий, благодарностей и премий. Взамен Жизнь (или Бог, если угодно) дают неприкасаемость от нападок вражеского легиона и содержание в необходимом и достаточном объеме. Такая вот госслужба, куда я так хотел со школы, хотел служить и защищать. Только видел я все куда проще, ведь военнослужащим полагаются ксивы, табельное, власть, почет, погоны там всякие, схемы, коррупция, госзащита и сентиментальность ЧКистов, как исторической опоры Государства Российского.

любить Систему, значит знать ее в деле

Говорить про женщин, их нравственные и социальные вызовы мужчинам обычно бывает непривычно, но бывает наоборот, слишком привычно вплоть до безответственности. Мы не жили их пальто, в туфлях не ходили, мы не рождались со всеми их спецсредствами (равномерно распределенными по телу с разных сторон), соблазнами, гормонами.

Мы не жили в их обличии в нашем же (среднечеловеческом по миру) культурном коде, где женщине нужно вертко балансировать на грани эротизма, женственности, благодетели и жизнеспособности. Они – тоже люди, и часть общего мира, одна система. Каким мы, такие и они. Ну, знаете, проститутки (даже самые хитрые проститутки) редко ходят к другим проституткам. А вы знаете, кто к ним ходит (день через день вместо обедов) освежать застоявшиеся супружеские отношения? Вы не хуже меня знаете кто.

Может, отчасти мне удалось проникнуть в нюансы мироощущения некоторых женщин, особенно в период той работы по сопровождению в рамках Концепта. Те отношения были предельно откровенными, я знал очень многое о подопечных, был вовлечен в приватные диалоги всех со всеми, сам же их настраивал, буквально писал текст сообщений мужьям, матерям, работодателям, любовникам или на сайтах знакомств.

Знал, направлял и поддерживал во время свиданий по телефону (из уборной); как и на какое место садиться в машине, если он заехал на первое свидание, а не прислал такси; почему нужно именно такси и какого класса; в заведение какого уровня соглашаться ехать, и как действовать при эксцессах; как пройти в секс-клуб, как там себя вести и нужно ли идти вообще конкретно ей сейчас; как устроиться в стриптиз, и консумировать по лезвию между заносчивой отстраненностью от клиентов и блядской течкой за бумажку; даже уже в постели сопровождал, как, куда, что и кому вставлять.

Обсуждалась каждая буква, каждое дуновение намерения, природа возникновения мыслей и варианты последствий. Полномасштабное глубоководное погружение в каждого Идущего, длинной в годы (в ряде случаев). Это была целая жизнь, и ведь я примирился, что живу жизнями других вместо своей, дышал для них, а иногда за них, не спал с ними часам на телефоне, проживал предельные эмоции через их тела, творил аморальные, асоциальные и беззаконие вещи их руками и голосами. Крыло моей неприкасаемости накрывало и их.

Никто и ничто не причинит избыточного воздействия на Душу, истинно сражающуюся со своими же потемками на Пути. Такие вещи я описывал и ранее, в том числе личные истории, например, как я получал коридор на выход из пятиэтажного здания ФССП, куда я сам же пришел по вызову розыскников. На допросе я узнал, что уже задержан, но сопротивляться или возражать не стал, даже предоставил паспорт.

Шесть человек в кабинете забегали в шоке, услышав фамилию, и, что я пришел сам (как прежде ходил к тому следователю в Березовский следственный отдел разоблачаться), уже квартальную премию представили и грамоту. Как бы я, конечно, прикинул, что расклад так себе сейчас ехать в суд, в наручниках, потом в обезьянник какой-то черт знает на сколько. Напрягся, ясное дело, запульсировало в ушах, хотя смиренно все равно, сам ведь пришел, зная перспективы.

А потом раз, и все исчезли из кабинета. На том пятом этаже было еще штук четырнадцать кабинетов, а внизу четыре таких же этажа с лестницей и охраной на каждом. Увидев, что пространство будто остановилось, и все в раз ушли, я принял сигнал, увидел коридор на выход и спорить с жизнью не стал. Только вспыхнувшей зеленой лампы (exit) в пороге не хватало. Просто встал, забрал паспорт из МФУ, и ровненько так (на ватных ножках) вышел из кабинета. Этаж тоже опустел. Куда-то делись даже постовые на лестничных проходах.

Эвакуационную паузу выключили, как только сел в машину к ожидавшему меня товарищу. Едва отъехали, как затрезвонили с трех номеров ФССП, со строгими, но беззащитно-сентиментальными требованиями прекратить побег. Больше мы с тем отделом ФССП не пересекались, несмотря на розыски, претензии и прочий системный фад. Я ведь будто знал, что вернусь, попросив товарища подождать 15 минут на паркинге. Он и подождал так беззаботно. Потом слушал эту историю с ошалевшими глазами. Иной раз неплохо быть умненьким, или хотя бы адвокатом, способным фильтровать системное запугивание, нытье и правоприменительную реальность.

Я честно люблю Правоохрану, как феномен, люблю, причисляю и себя к ней, всегда хотел быть на одной стороне, субъективно там и был (ну почти). Потому, кстати, получив статус адвоката, очень скоро перестал быть типичным адвокатом, как бы перейдя на сторону Правоохраны, куда меня не взяли. Знаете, нельзя быть в Системе, оставаясь антисистемным.

Каждый сотрудник полиции знал, что адвокатское бюро «Ананьевы и партнеры» вообще-то на их стороне, а не против, как другие зазнайки-выскочки адвокаты. Мы были друзьями по оружию, коллегами, спина к спине разоблачали криминал в софте. Человек, надевающий форму, становится частью Системы, и начинает чувствовать нечто системное, хотя может и чуждое именно ему.

К примеру, кто «свой», а кто «чужой», и нас (АБ «Ананьевы и партнеры») Система знала, как «своих», и потому отношения были доверительными. Мы консультировали оперов, следователей, прокуроров, приставов и судей, а они легко обращались к нам по служебным, профессиональным и доктринальным вопросам. Даже УПК РФ обозначал нас одной стороной – стороной обвинения в уголовном процессе. Таким образом, я все равно попал на свое место.

Противодействие контрафакту было очень узким направлением, и весь оркестр должен играть созвучно, сообща и заодно. А значит нужно доверие всестороннее. Ты не можешь в одном деле быть за гособвинение, а по другому делу их разносить в судах и жалобами крыть в кассациях. Придется выбрать сторону, и вот для меня такой вопрос не стоял никогда.

К тому моменту мы (в смысле лично я и Правоохрана в широком смысле, как экгрегор) долгие годы действовали сообща (со всеми службами), работали в одном русле, испепеляли бессовестное беззаконие в области использования программного обеспечения в деятельности физических и юридических лиц. Несмотря на разные еретические нюансы в работе, прямо жесткого беспредела я не допускал, ни одного вброса левого софта или подставы.

Творчества было достаточно, но в основном направленного на изящное и превентивное противодействие нарушителям. Преступники могут ведь действовать, как угодно, а мы – только в рамках закона. По счастью, на его (закона) стороне был и творчески одаренный и финансово мотивированный я, ловко уничтожавший большую часть криминальной дерзости. Да, на выгодных условиях, но я себя от общества, государства и клиентов не отделял: что хорошо им, должно быть хорошо и мне.

И все работало, Система получала свой экгрегорский правоохранительный эффект и сентябрьские показатели раскрываемости, клиенты – компенсацию, АБ «Ананьевы и партнеры» – свой процент, а нарушитель – свой приговор и взыскание. Еще ведь у меня была семья (Ксюша и дети), которым я относил добытое из нарушителей, и отдавал почти полностью, оставляя себе на бензин, пьянки и машины. В сущности, главное, что я получал – удовлетворение от дела, которое считал значимым, и которое (что самое главное!) я мог делать в своем еретическом стиле.

Я искренне люблю Систему правоохраны (как, кстати, и женскую Систему), как таковую, независимо даже от страны, чувствую в ней союзника, тепло и безопасность. Мне нравится бывать в полиции, судах, прокуратурах и прочих «офисах» Системы. Обожаю полицейских, юриспруденцию и все вот это служение людям через заботу и принуждение.

Похоже, травма отверженности (когда моя страна в лице ФСБ и КонтрРазведки отвернулась в 2008 м) должно быть останется во мне навсегда, но все же я люблю их, знаю и понимаю на принципиальном уровне. Не конкретных блюстителей с их несовершенством, а сам институт служения людям и охраны правопорядка.

Спустя долгие годы после всех тех отказов из органов в 2008 м, я придумал ряд объяснений почему, и если мой еретизм сумел там прижиться, то вероятно Система бы «всосала» рано или поздно. Она, кстати, и «всосала», как я уже описал, только иначе, чем думалось в школе и в институте. Без погон, присяги, оружия и ночных дежурств в окопе под дождем. По всей видимости, все эти солдатские тяготы не для меня. Мое дело мозгами шевелить и бумажками кидаться, чем, я, собственно, и занимаюсь до сих пор.

Так что служба людям бывает разной, в том числе через придуманный мной Концепт. Для служения в такой форме мне пришлось выточить внутри эмпатию и всестороннюю чувствительность, позволяющую по одному вздоху в трубку ощутить действительное состояние доверителя, ведь ставки бывали жизнеутверждающими без отходных путей.

К примеру, с той Идущей-девственницей на третьем курсе медфака в Москве. Ей так «не хотелось» попасть в стриптиз, она так критично отзывалась, и так хвостом вертела вокруг него, что туда-то мы ее и запихнули. Может ли быть путь человека еще боле неисповедим, но именно там, работая в консумации она встретила своего замминистра.

Ну, да, сначала она отоварила его пощёчиной за вольности, привычные для стриптиз-завсегдатая, но дикие для новобранки-девственницы. Студентка дневного отделения медфака, собирающаяся стать стоматологом, и практикующая днем, а вечером и ночью теперь кружится у пилона и бара, консумируя посетителей. Моя москвичка-ангелочек сильно выделялась на фоне выжженных провинциальных хищниц, так что закалка шла по всем фронтам.

И мы были на связи все три месяца ее курса молодого бойца, и по ночам тоже, вместе таранили ее страхи и комплексы. Каждое неординарное событие в ходе смены она отписывала мне или звонила из уборной, и ты координировали тактику поведения. Крутая была пьеса с ней. В пути мы даже ее маму завербовали в сообщество. Она постоянно подслушивала под дверями, а потом разразилась интригой и вышла на прямой контакт.

Позже моя ангелочическая целочка захотела повзрослеть, нажившись таком событии. Продать девственность мы так и не успели, но карусели были знатные. И ответственность была заметная. Сможет она поехать на свидание в ресторан с неизвестным? а в отель? С сексом или без, с оплатой или без? Можно ли уже ее отправить в ночную смену или на свидание одну, в смысле без сопровождения, а самому лечь спать?

То были ведь обычные женщины, девчонки с заурядным экстерьером, а не тюнинговые охотницы-байгужанки. Такие вещи нужно еще успеть понять самому, выстроив систему фильтрации через переписку и диалоги, прежде чем выпускать ее в «поля», тем более без сопровождения. Справлялся всегда, в мою смену все было спокойно, пусть и эмоционально, с приключениями или откровениями, но без драмы или потерь.

Сложнее всего было объяснить женщине, зачем вообще все это нужно, ведь не за тем, чтобы деньжат поднять налегке. Просто так деньги не дают. Сначала нужна ценность, нужен товар, и он либо снаружи, либо внутри, а лучше везде. Через внимание мужчин женщина может прочувствовать ценность, но в деньгах эту ценность можно измерить.

«Чего ты стоишь?» – в Концепте этот вопрос был очень прикладным, ведь мало ляпнуть пальцем в небо, мол, я бесценна. Бесценна – значит бесплатна. Мы только через общество получаем оценку, а это рынок, как динамическая система. Хочется или нет, но всякий человек должен когда-то (так или иначе) выйти на рынок, узнав себе текущую правдивую цену. И это бывает неприятно.

Сможет ли человек выполнить установку, провести разговор, отказать, уговорить, обойти конфликт или страх овладеет, решимость погаснет, и тогда конец без права на штрафной круг. Конфликты по деньгам в миллионах рублей бывают тревожными, а накал страстей угрожающим. Все это жизни людей, и здоровье буквально, которые доверены тебе, и теперь их жизнь – твоя ответственность. Нельзя сделать слишком инфантильным, и нельзя упустить в самоволку, где слабость и страхи заберут решимость действовать. Чтобы направлять нужен контроль, но контроль взвешенный, позволяющий в какой-то момент вернуть его назад без критических страданий.

Посторонние люди, даже жившие в одной квартире месяцами (а то и годами), не знали, что их диалоги режиссируются неким голосом из телефона. Они видели, что с близким или родным человеком происходит трансформации, но не понимали, откуда пришла энергия для такого преображения, чтобы в корне переменить отношения, так сказать, восстать из пепла угнетенного цыпленка в пламя атакующего феникса.

Когда человек доверят жизнь (включая финансовую и половую неприкосновенность), такая власть может затмить самообладание и обнажить соблазны спекулировать доверием. Справился я или нет, сделал все или нет, теперь мы не узнаем. Что-то сделал, где-то мог бы точно лучше, но в любом случае жизненную страницу перелистнули за меня. Я бы не оставил тех людей, хранил преданность службе, долгу и вере.

Может, на жизненные эпизоды отведено ограниченное время, и если ты не укладываешься, то просто выключают эфир. Как ведущие РБК обрывают приглашенных горластых онлайн-экспертов в трендах инвестиционной недвижимости в новой Москве. Иным словами, красота в глазах смотрящего, и еще то, как оценивать случившееся.

«налево» всегда кажется ближе

Удавалось находил в происходящем достаточно смыслов для вот таких восторженных речей. Так что и в личных отношениях я был и остаюсь довольно ответственным игроком, хотя может не все расклады партнерам приходятся по нраву. Да, это пишет глубоко и трепетно вовлекающийся человек, профессионал своего дела, хотя я так же был и остаюсь взыскательным цензором.

Местами приходилось негодовать от презрения Юли Г. к усилиям в Пути, который жизнь предъявила ей, мне и – тогда мне снова так мечталось – нам обоим. Ты хотела другого мужика, быстрого спонсора, решающего вопросы твоей жизни, хотела похоронить остатки самостийности, снова запихнувшись на чужую шею.

Думала в сорок жизнь заканчивается, и женщина ничего не может, кроме паразитировать на ведомых. Ты презирала Жизнь, возможности веры, труда, чистоты и усилий. Так посмотри на меня внимательнее, я доказал, что один человек может быть сильнее целого мира, может перешагнуть его и сделать собственный. Все было на твоих глазах, а ты поддалась унынию и безверию, молясь в храмах. Надеюсь, ты получишь желаемое в итоге.