На сломе эпохи (2018 – 2020 годы)

Вот про «ощущения» он лучше бы не говорил. Не в храме искусств, чай, работает. Правительство тем и отличается, что оперирует конкретными величинами. Однако в нефтегазовой сфере Казахстана, похоже, действительно не все поддается строгому учету. Потому министр и окрашивает свой экономический прогноз эфемерной материей чувствования.

Как раз в ненадежность учета объемов добываемой в Казахстане нефти и ткнула носом министра депутат Мажилиса Куралай Каракен. Она привела данные Генпрокуратуры, согласно которым с 2015 года в Казахстане добыто 189 млн тонн нефти, а экспортировано за этот период 191 млн тонн. В денежном выражении разница составила $600 млн.

При сравнении отчетов министерства энергетики и статистики таможенников получается, что 40 компаний нефти отгрузили больше, чем добыли.

– За три года нелегальный оборот нефти и нефтепродуктов составил один млн тонн, – отметила Каракен. – Следствием установлен ущерб на 100 млрд тенге. Как заявил замгенпрокурора Андрей Лукин на межрегиональном форуме, который прошел в Актобе в 2017 году, зачастую нефть присваивают и продают в сговоре с работниками нефтегазовых компаний, охранных структур, путем незаконных врезок в нефтепроводы из-за ненадлежащей консервации скважин и на основе заключаемых между аффилированными фирмами договоров.

Чтобы лучше «почувствовать», что такое 100 млрд тенге нанесенного ущерба, достаточно сравнить их с одной цифрой, которая недавно тоже прозвучала в Мажилисе. На заседании Совета по экономической политике при фракции «Нур Отан» первый вице-министр национальной экономики Руслан Даленов рассказал, как с 1 января будет вводиться льгота на индивидуальный подоходный налог для граждан, имеющих зарплату ниже 25 МРП. Оказывается, этой льготой будут пользоваться 2 млн человек. И местные бюджеты по этой причине недополучат доходы 29 млрд тенге каждый год. Эти деньги местным властям будут компенсироваться из республиканского бюджета.

Если учесть, что из вышеназванных 100 млрд тенге ущерба на каждый год приходится более 33 млрд, получается, что их с лихвой хватило бы на компенсации. Но для этого нужно «заткнуть дырки» в нефтепроводах. Кто это сделает, неясно. В минэнерго пока руководствуются «ощущениями».

«Наша газета», 24.05.2018

Козырная карта

31 мая в Казахстане отмечается День памяти жертв политических репрессий. В публикациях СМИ и выступлениях на митингах, посвященных этой дате, зачастую вспоминают и о погибших от массового голода в начале 30-х годов прошлого столетия. Эти трагические события объединяют одной причиной – насилием тогдашней власти, реализующей постулаты коммунистической идеологии.

То, что в сегодняшнем обществе, после нескольких десятилетий радикальных исторических коллизий, чтят память миллионов невинно погибших людей, в нравственном отношении – естественно. Да и в прагматическом смысле не бесполезно – чем чаще вспоминаем об этих жертвах, тем большая вероятность не допустить новых трагедий.

Хотя последствия разрушения советской системы в 90-х годах показали: всегда найдутся люди, для которых человеческие жизни – лишь бездушный материал, из которого можно лепить любые общественно- экономические сооружения. Лишь бы это соответствовало фантазиям очередных «модернизаторов».

Однако есть в названом объединении памяти и деликатный момент. Дело в том, что голод тех лет в Казахстане особенно сильно ударил по казахам. Как тут не заговорить о «геноциде казахского народа»? Чем и воспользовались идеологи определенного толка. Правда, любое углубление в попытках получить объективную картину тех лет и всех последствий «шокового» изменения уклада кочевого населения заканчивалось подсчетом числа жертв и призывом к «политическим оценкам».

После того, как идеология «голодомора» довела Украину до гражданской войны и разрыву отношений с Россией, в Казахстане тема Великого голода, казалось, ушла в кабинеты профессиональных историков. И вдруг несколько активных казахстанцев, проводивших недавно в Брюсселе форум «Новый Казахстан», в преддверии 31 мая публикуют свой меморандум «О признании геноцида казахов».

То, что эти граждане, назвавшие себя «союзом здравых общественных сил» и претендующие на разработку альтернативной программы на постназарбаевский период, начали не с приглашения общества к обсуждению сегодняшних проблем казахстанцев, а с темы «голодомора», не случайно.

Их аргументы о «скрытом и открытом притеснении» казахского народа «на протяжении последних 150 лет» и то, что «советская идеология все еще господствует в Казахстане», не убеждают. Зато назначение виновных в массовой гибели соотечественников обязательно сработает в пользу политиков, спекулирующих на национальных чувствах. Использование сакральных жертв, будь это отдельные личности или целое поколение, – один из эффективных методов политтехнологии.

Сейчас не обязательно называть своих противников в борьбе за власть в «постназарбаевский период» и предлагать обществу собственные экономическую и политическую программы. Важнее привлечь на свою сторону побольше молодых людей. Они не прочувствовали положительных сторон советского времени, но их головы уже забиты антикоммунистическим мусором. Остается указать на виновных и при наступлении времени «X» молодежь пойдет туда, куда ее поведут.

Так что меморандум движения «Новый Казахстан» – очень удобная идеологическая платформа. Идея «голодомора» при переделе власти может стать для националистов козырной картой.

«Наша газета», 31.05.2018

«Мы предлагали, и нас услышали»

В конце мая заместитель премьер-министра, министр сельского хозяйства Умирзак Шукеев представил депутатам Мажилиса обновленную госпрограмму развития агропромышленного комплекса на 2017-2021 годы. Появление этого документа год назад вызвало много вопросов у аграриев. Новый руководитель минсельхоза решил учесть замечания и уточнил программу несколькими направлениями долгосрочного характера. О том, какой будет эффект от предложенных новшеств, «НГ» спросила у заместителя председателя Костанайского областного филиала Союза фермеров Казахстана, директора ТОО «Зуевка» Александра Бородина.

Рынок зерна упустили

– Александр Иванович, вижу у вас в руках красочно изданный в типографии буклет программы развития АПК. По содержанию этот документ – такого же качества?

– Это программа еще без последних изменений и дополнений. Главный ее недостаток – там просматривается только министерство сельского хозяйства. А где министерство финансов, где министерство национальной экономики? На съезде НПП «Атамекен» мы спросили министра национальной экономики: в программе говорится о производстве зерна, мяса, молока – это хорошо, а про развитие сельских территорий вообще ничего. Он говорит: а мы забыли, мы упустили.

– Умирзак Шукеев как раз и сказал в Мажилисе, что над дополнениями в программу работали специалисты не только минсельхоза, но и других ведомств. И отметил, что в ней теперь предусмотрены меры по развитию сельских территорий.

– С приходом в министерство Шукеева кое-что изменилось в лучшую сторону. Например, осенью закуп зерна в госресурсы был по 30-32 тысячи тенге за тонну, а когда назначили Умирзака Естаевича, он добился, чтобы цену за пшеницу III класса подняли до 42 000. Это помогло, но, если б так сделали в начале закупа, крестьянам было бы лучше.

– Относительно пшеницы новый министр сельского хозяйства заявил, что у нас идет перепроизводство. Зерна, по его оценке, сейчас столько, что его некуда сбывать. Шукеев предложил переориентироваться с предложения своей продукции на спрос внешнего рынка. Как вы оцениваете такой подход?

– Когда говорят, что у нас перепроизводство зерна, я в корне не согласен. Почему мы раньше зерно производили и оно уходило, а сейчас, когда рынок потеряли, утверждают, что оно не нужно? Считаю: пока не будет планового производства тех или иных культур, мы так и будем шарахаться из одной крайности в другую.

– Кто будет планировать? Если министерство сельского хозяйства, то оно все равно должно ориентироваться на спрос?

– Если у нас идет перепроизводство, нужно Продкорпорации или какой-то другой компании заключать контракты. Так, например, в Америке делается. Там на 5-10 лет контракты заключаются. На поставки в Иран, Пакистан, Узбекистан, Таджикистан и другие страны нужно заключать долгосрочные контракты. Лет 10 назад Казахстан по экспорту муки был в мировых лидерах. Мука нужна была, зерно твердых сортов нужно было, а сейчас ничего не надо? Как это? Все дело в том, что мы потеряли рынок. Ведь Продкорпорация в Казахстане создавалась для этих целей. Изначально она была государственной, а сейчас, по сути, стала частной.

Причина в цене и качестве?

– Казахстанское зерно не востребовано на внешнем рынке, потому что цена стала неконкурентоспособной или качество ухудшилось? Или появились другие причины?

– Их может быть несколько, но одна из них, на мой взгляд, – это рост себестоимости продукции. За счет удорожания ГСМ, электроэнергии, запасных частей, стоимости техники. Государственная поддержка перестала работать. Много ли, мало ли, но, когда давали по 300-500 тенге на гектар, мы могли как-то удешевить свою продукцию. За счет субсидий крестьяне могли на рынок выходить. А сегодня дорогая пшеница кому нужна? Точнее, субсидии вроде бы есть, но их размеры не покрывают увеличения наших расходов.

У нас отказались от погектарных субсидий, хотя в других странах это делают. В Казахстане говорят, что так неэффективно, что субсидии не до всех доходили. Все нормально доходило! Но пусть будет так. Тогда нужно делать специальные программы для целевого субсидирования. В России, например, в этом направлении делают капитальный рывок. Там создаются селекционные центры в растениеводстве и животноводстве. У нас Борис Павлович Князев (директор ТОО «Алтынсарино» – Е. Ш.) предлагал делать субсидии от реализованной продукции. Это, конечно, справедливо, но пока вопрос повис в воздухе.

– А качество казахстанского зерна влияет на спрос? В обновленной Программе развития АПК, очевидно, не зря предусмотрено 100% государственной оплаты элитных семян и первой репродукции с последующим возвратом 30% в Фонд развития семеноводства?

– Качество зерна, особенно в северных регионах нашей области, упало. Мне непонятна позиция наших мукомолов. Сейчас пшеница высокого качества у них почему-то оказалась не востребована. В некоторых хозяйствах клейковина пшеницы за 30, но цену приравнивают к III классу с клейковиной 23, а иногда – по IV классу. Как из такой муки еще лепешки выпекают? Мукомолы говорят, что афганцам и это идет…

Раньше государство поддерживало хозяйства, которые выращивали суперэлиту и элиту, а также тех, кто эти семена покупал. Кто покупал элиту, получал субсидии – около 49 000 тенге за тонну. То есть я, например, покупал за 70 000, и почти 50 000 мне возвращали. Покупать было выгодно, упор сделали на то, что в перспективе сеять будут только элитные семена. Это глубочайшая ошибка. Никто не говорит, что это плохо, но, если мы будем элитой засевать, на следующий год получим первую репродукцию. И куда мы ее? Отправим на мельницу. Это преступление. Теперь покупку семян первой репродукции будут субсидировать. Я с таким предложением от имени Союза фермеров не раз выступал и писал письма в министерство. И хорошо, если нас наконец-то услышали. Но нужно наладить четкую работу цепочки: оригинальные семена поступают в элитные семеноводческие хозяйства, у них высококачественные элитные семена закупают семенные хозяйства и выращивают для фермеров семена второй репродукции. Все, включая фермеров, получают субсидии, но при этом все знают, сколько и какие семена нужны. Крестьяне вместо элиты начнут их покупать.

Еще бы пересмотреть установленные нормативы. Дело в том, что вводятся нормативы. На 1 га я должен брать 4 кг элитных семян. Представьте: у вас 100 га земли, вы получили 400 кг элиты – как вы их посеете? С такими нормативами многие крестьяне плюнут на все и по-прежнему будут сеять «мусор».

Семейные фермы не выручат

– Есть в программе и новшества в части увеличения производства животноводческой продукции. Предусматривается создание более 80 тысяч семейных ферм, занятых скотоводством, овцеводством и коневодством, расширение площади используемых пастбищ с 58 до 100 млн га, увеличение поголовья КРС до 15 млн голов, овец – до 30 млн голов. Производство молока планируют увеличить на миллион тонн, мяса птицы – в четыре раза. Это все реально?

– Еще предыдущий министр сельского хозяйства хотел увеличить экспортный потенциал по животноводческой продукции за счет мелких хозяйств. Это утопия! Главная проблема – качество продукции. В крупных хозяйствах, где применяется современная техника, ее качество будет лучше. В мелких хозяйствах закупить молоко, конечно, можно, но у них такого качества не будет. Главное сегодня – создавать комплексы. Я был в Канаде, там откормплощадки для 15 000 голов, переработка – все рядом, все увязано. Мелкотоварное производство не позволит нам обеспечить свой рынок, не говоря об экспорте.

– Даже на кооперативных началах, через объединение фермерских хозяйств по «якорному» принципу?

– Не поможет. Это должен быть комплекс, в котором можно было бы механизировать все процессы. Как, например, в ТОО «Терра» в Карабалыкском р-не и ТОО «Турар» в Федоровском р-не. Идет цифровизация, и что можно сделать в этом плане на мелкотоварном производстве? Нам сейчас следует подсчитать, сколько нужно мяса, молока и сколько откормплощадок для обеспечения кормами. Арабские Эмираты сегодня баржами откуда-то привозят корма, производят молоко, да еще и экспортируют его. Почему мы не можем?

Мне жалко становится денег, которые государство выделяет на эти цели. Планировать у нас научились, цифры красивые можно написать, а где взять корма? К тому же сельское население уменьшилось, молодежь уезжает в города, средние школы закрываются. Идет сокращение поголовья скота. Люди держали бы скотину, но кормов нет. Основное, что нужно сделать, – создать кормовую базу для частного сектора. Если не хватает пастбищ, забрать земельные участки вокруг населенных пунктов в радиусе 4 км.

– В программе планируется увеличить площадь пастбищ в 2 раза…

– Хорошо, но кто будет ими заниматься, кто будет обновлять там травы? Надо, чтобы аким сельского округа имел деньги и нанимал местное ТОО, которое бы обрабатывало эти участки, сеяло там травы. Это же сейчас никто не делает. И в программе не сказано, как частный сектор будет поддерживаться кормами. У нас ведь господдержку кормопроизводства прекратили. Чтобы вырастить многолетние травы, получить сено, землю надо распахать, провести залужение, потом год она отдыхает и только на второй год дает продукцию. Два года обновление трав субсидировали, а с 2018-го субсидирование убрали. Крестьяне могут оказаться без кормов. Тогда они скажут: зачем нам заниматься сенокосом, корма слишком дорогие. Сейчас еще планируют увеличить производство кормов за счет увеличения орошаемых земель. Но в Костанайской области это нереально – у нас богарное производство кормов. Поэтому мы не можем обойтись без поддержки государства.

Самое главное, что все это пока не конкретизировано, не определены правила, все в проектах, на уровне разработок, в виде пилотных проектов. А нам нужно планировать свое производство, нам нужно знать, что делать выгодно, а на что свои деньги тратить не стоит.

«Наша газета», 07.06.2018

Невозможная возможность

На расширенном заседании политсовета партии «Нур Отан» Нурсултан Назарбаев высказался о перспективе перехода на прогрессивную шкалу налогообложения.

В числе инициатив по социальной модернизации, предложенных президентом РК в марте 2018 года, было названо снижение в 10 раз налоговой нагрузки для граждан с низкой зарплатой. Высвобожденные деньги работодателей он предложил направить на увеличение зарплаты этим людям.

– В дальнейшем правительству нужно изучить возможности внедрения прогрессивной шкалы подоходного налога, – поручил тогда Назарбаев.

Начальник сказал «надо», подчиненные ответили «есть!». 6 марта премьер-министр Сагинтаев на заседании правительства дает поручение министру Сулейменову до 1 июля «изучить возможность внедрения прогрессивной шкалы начисления подоходного налога и внести конкретные предложения». Время «изучения возможности» еще не вышло, а глава государства уже 1 июня на упомянутом заседании оповестил однопартийцев:

– Вся капиталистическая экономическая система построена на том, чтобы бизнесмен лишние деньги вкладывал в развитие производства, создавал новые рабочие места. Мы сказали: пусть останутся деньги, но надо следить, чтобы они действительно создавали новые производства, а не в карман складывали. Мы пока не будем переходить на дифференцированную оплату, потому что экономика позволяет. Пусть зарабатывают. Но мы имеем право требовать создания рабочих мест и увеличения своим рабочим зарплаты, если есть возможность.

Шарманку о переходе Казахстана на прогрессивную систему налогообложения крутят с 2010 года. Тогда в Парламент внесли законопроект, по замыслу его минфиновских разработчиков налоговый «прогресс» должен был начаться с 2013 года. Предлагаемый порог перехода на повышенные ставки налога затрагивал интересы не более 2% работников. Их месячная зарплата была выше 350 тыс. тенге. При прогрессивной шкале отношение суммы налога к ежемесячному окладу, например, в 500 тыс. тенге планировалось сделать 10% к окладу, в 1 млн тенге – 13,7%.

При таких доходах увеличение налогов для «двухпроцентной» части казахстанцев не повлияло бы на их благосостояние. Хотя и бюджет вряд ли получил бы ощутимую прибавку. Тут, скорее, дело принципа – так было бы справедливее. Это давно осознали во многих странах мира. В том числе и там, где слово «социализм» у «двухпроцентной» публики до сих пор вызывает изжогу.

Законопроект не прошел. Очевидно, потому, что в Казахстане провозглашен капитализм как высшая стадия развития человечества. Поэтому и Лидер нации видит в нем не звериный оскал буржуинов, алчуших максимальной прибыли, а общество хозяев, которые только и мечтают, как «вложить лишние деньги в производство и открыть новые рабочие места». Остается только президентской вертикали «потребовать» от них того самого, чего некоторые до сих пор не понимают.

Правда, автор идеи создания в Казахстане Общества Всеобщего Труда сделал еле заметную оговорку: «Если есть возможность». Слышу в ответ от предпринимателей: «Так создайте эту возможность!» Обещают. И даже что-то делают. Для крупного бизнеса. Как раз для тех, к кому обещали применить прогрессивное налогообложение.

«Наша газета», 07.06.2018

Экономика в долг

15 июня на совместном заседании палат Парламента РК ожидается утверждение отчета правительства и Счетного комитета об итогах исполнения бюджета республики за 2017 год.

Теоретически оценка работы Кабмина – удобный случай для выражения ему недоверия, однако на практике такого не было. В Казахстане смена правительства проходит по другому сценарию. К тому же по итогам прошлого года в экономике республики отмечен рост к 2016-му на 4%, что выше прогнозируемых 3,4%. Значит, и прямого повода для отставки нет.

Тем не менее, некоторые выводы аналитиков Счетного комитета по контролю за исполнением бюджета встревожили депутатов еще во время предварительного обсуждения в Мажилисе и сенате. Речь – о возрастающем уровне государственного и гарантированного государством долга. На 1 января 2018 года он составил 14 трлн тенге, что выше прошлогоднего на 19% (для сравнения – доходов в бюджет в 2017 году поступило 9,8 трлн тенге). Валовый внешний долг при этом достиг уже $167,5 млрд – это 96,2% валютных активов Национального фонда. По оценке председателя Счетного комитета Натальи Годуновой, приближение данного показателя к предельному значению создает значительные риски финансовой нестабильности страны.

Сенатор Дарига Назарбаева попросила членов правительства прокомментировать «вопиющие нарушения законодательства, касающиеся освоения денег, полученных за счет внешнего займа». Заместитель премьер-министра Ерболат Досаев успокоил:

– Относительно долга – он находится на безопасном уровне, и у нас намечается миссия Международного валютного фонда. Долг квазигоссектора по прошлому году составил почти 27%. Суммарно, вместе с долгом правительства, составляет 52,3%. Рекомендованный уровень – не более 60% от ВВП.

К этим доводам можно добавить и пример США, у которых объем государственного долга 107% от ВВП. А у Японии так вообще «зашкаливает» – 250%. И вообще, если вывести мировой рейтинг по этому индикатору, то у Казахстана место – во второй сотне.

То есть, к этому показателю можно относиться по-разному. Заместителя премьер-министра заботит оценка миссии МВФ о соответствии экономических индикаторов нормам международных финансовых институтов, депутаты ищут повод продемонстрировать свою «самость» через критику другой ветви власти, а эксперты анализируют – хватит ли государству средств, чтобы рассчитаться с долгами. Главный научный сотрудник Казахстанского института стратегических исследований Вячеслав Додонов отмечает – в бюджете 2018 года заложено увеличение расходов на обслуживание государственного долга, что еще больше увеличивает долг. Он прогнозирует: к концу года объем госдолга сравняется с финансовыми запасами Нацфонда. И это в условиях, когда, по информации Счетного комитета, наблюдается устойчивая тенденция уменьшения налоговых поступлений в республиканский бюджет. Они меньше даже кризисного 2015 года, когда мировая цена на нефть опускалась до $37 за баррель.

Долги – растут, доходы – падают. Чтобы переломить эту тенденцию, нужны высокие темпы экономического роста. Для Казахстана это сейчас проблематично.

«Наша газета», 14.06.2018

Синдром Чингисхана

Чем не обидел наших высокопоставленных чиновников Всевышний, так это воображением. Причем специфика основной деятельности воспламеняет их мозг не худосочными образами посредственных поэтов. В голову лезут фантазии эпического плана, пропитанные историческими аналогиями. А как иначе? Реформы без ссылки на опыт предков, живших несколько столетий назад, сегодня проводить невозможно.

Недавно по этой части отличился первый замминистра сельского хозяйства Арман Евниев. На заседании правительства 19 июня он, желая в доходчивой форме изложить суть плана по продвижению казахстанского мяса на внешние рынки, решил напомнить коллегам принцип устройства войска Чингисхана.

– Основателем проектного менеджмента можно назвать Чингисхана, – заявил Евниев. – При власти Чингисхана все войска были разделены на правое, левое и центральное крыло. Каждое крыло в свою очередь делилось на тумены, состоящие из 10 тысяч, их возглавляли туменбасы. Каждому туменбасы подчинялись мынбасы, у которых в подчинении были тысячи человек, им подчинялись жузбасы в подчинении которых было по сто человек. Жузбасы подчинялись онбасы. Таким образом, Чингисхан, используя такой подход управления, покорил своим войском полмира. Мы покорим мясом и другой сельхозпродукцией.

Если спуститься с чингисхановских высот на грешную землю, то суть изложенного заключается в простой формуле: в реализации развития секторов АПК (включая мясной сектор) будет задействована организационная цепочка от центрального уровня до района и сельского округа.

– Хозяином проекта будет фермер, – уточнил замминистра. – Мы будем работать с каждым из них, каждый будет ответственен за свою часть.

Вообще-то, чтобы нарисовать эту управленческую цепочку, уходить в глубь веков не надо. Достаточно вспомнить структуру «президентской вертикали» в Казахстане. Есть еще один важный момент. Монгольский завоеватель расширял свою империю не для продвижения товаров, производимых соплеменниками. Организовать войско для грабежа – проще, чем предлагать свою продукцию на внешних рынках. Особенно когда этот рынок переполнен предложением.

Несколько лет назад аналогичная попытка уже предпринималась. Тогда в Костанае молодые сотрудники только что созданного СПК «Тобол» с горящими глазами презентовали схему регионального мясного кластера. Эта структура была призвана завалить своей продукцией находящиеся рядом уральские города. Дело «закисло» на стадии красиво оформленных слайдов.

Сейчас планы строятся еще более грандиозные. Настолько, что действительно впору рассуждать уже масштабами империи Чингисхана. Только поголовье КРС собираются увеличить примерно в 2 раза, производство мяса птицы – в 4 раза. Объем экспорта продукции АПК к 2021 году планируется увеличить, в сравнении с 2015 годом, в 2,3 раза. Реально ли? В Минсельхозе ссылаются на импортные возможности Ирана, Саудовской Аравии, Вьетнама, Китая и России. Но туда ведь уже кто-то поставляет эти товары. Там их не хватает или за этот рынок еще нужно побороться? Об этом молчат. Тогда почему так много пафоса? Чтобы получить под программу еще 1,3 трлн тенге бюджетных денег?