На сломе эпохи (2018 – 2020 годы)

«Наша газета», 12.07.2018

В ожидании очередной революции

Представители «новой оппозиции», заявившие о желании использовать транзитный период для переустройства Казахстана, разделились на умеренных и радикальных. Каждая из этих групп выбрала свою часть протестного электората и теперь усиленно ее «окучивает». В таких условиях суть заявленных ими программ не важна, главное – их пропагандистская привлекательность. Нужно удобрить протестную почву, которая в «час Х» даст обильные всходы. Насколько их планы реальны?

Игры патриотов

Форум «Жана Казахстан» («Новый Казахстан») пока не заявлял о желании вести политическую борьбу. На пресс-конференции 17 мая его организаторы сообщили, что будут регистрироваться как объединение юридических лиц, целью которого является «политическое просвещение населения, анализ государственной политики и выстраивание общественной дискуссии по широкому кругу вопросов».

Перед поездкой делегации в Брюссель на встречу с европейскими политиками один из инициаторов форума Амиржан Косанов заявил:

– Форум «Жана Казахстан» – это ответ на запрос общества на здоровую и конструктивную оппозицию, готовую взять ответственность за судьбу страны. Для нас важно запустить процесс консолидации здоровой части общества, которая обеспокоена ситуацией в стране и предстоящими неизбежными переменами.

В столице Евросоюза «жанаказахстанцы» договорились в транзитный период предложить соотечественникам новую Конституцию. Видимо, расчет делается на то, что общество к этому времени «оздоровится» и этот документ будет обязательно принят. Но по возвращении на родину брюссельские сидельцы почему-то начали процесс «консолидации здоровой части общества» с обращения к американским конгрессменам с предложением принять резолюцию о геноциде казахов во время массового голода в начале 30-х годов. Заодно и на Китай пожаловались – на притеснение этнических казахов, являющихся гражданами КНР.

Кроме стремления получить поддержку Запада, вступившего в жесткую конкурентную схватку с Россией и Китаем, тут просматривается еще одна цель – подтянуть к своему движению патриотически настроенных граждан. Чтобы при определенных условиях получить массовую поддержку.

Технология понятная, если бы не одно но. Мир уже не раз обжигался на спекулятивном использовании патриотических чувств людей. Тем не менее эта область человеческого бытия настолько тонка и так близка к области бессознательного, что политики, желающие погреть свои руки на сакральном, никогда не переведутся.

Географическое и экономическое положение Казахстана относительно ближайших могущественных соседей таково, что пугать соотечественников российской и китайской экспансией можно бесконечно. Несмотря на объективно идущую глобализацию. Почему бы, например, не выразить правительству сомнение по поводу экономической целесообразности перевода 51 производства из Китая в Казахстан, как это сделал

«Жана Казахстан» накануне поездки своих единомышленников в Вашингтон? Дискуссия с участием специалистов, действительно, не помешает. Но акция «Жана Казахстан» странным образом совпадает с расширением общей дискуссии по поводу «китайской угрозы», в которой тщательно взвешенное мнение профессионалов тонет в потоке местечковых домыслов. В таком случае любое вхождение кухонных политиков в эту сферу только вредит стране. Там переплетаются такие масштабные экономические интересы различных групп, что любой популизм может привести к катастрофическим последствиям.

Двигаясь этим путем, «Жана Казахстан», возможно, даже не подозревает, что их «умеренная» позиция может подготовить ситуацию, когда события начнут развиваться по неуправляемому сценарию. Тогда, как черт из табакерки, на свет выскочат реальные лидеры, для которых затея «жанаказахстанцев» с «парламентской республикой» будет отложена на неопределенный период, пока не закончится передел собственности. Зачастую именно эти мотивы и прикрываются популярными национал- патриотическими идеями.

Борец с монополизмом

Оппозиционер Мухтар Аблязов более откровенен. Объявив о создании движения «Демократический выбор Казахстана» (запрещенное в Казахстане как экстремистское), он свою экономическую программу начинает излагать с обещания конфисковать собственность у людей, «узурпировавших власть». Вся его теоретическая база зиждется на святом для любого либерала понятии «конкуренция».

Аргументацию начинает с анализа ситуации в любимой для себя сферы – банковской. Деньги для либерала – альфа и омега всего сущего. Потому экономика Казахстана и находится в бедственном положении, считает Аблязов, что финансовой системе страны денежных знаков категорически не хватает. Дефицит товаров и услуг в условиях рыночных отношений, как известно, приводит к повышению их цены. В условиях дефицита денег банки выдают кредиты под большие проценты, что не позволяет бизнесу развиваться. Почему денег мало? Да потому что процветает монополизм узкого круга собственников, которые, на его взгляд, захватили все ключевые секторы экономики и не заинтересованы в развитии конкуренции вообще. Дескать, они свои доходы отправляют за рубеж, чем и обезденеживают национальную экономику.

Правда, когда Аблязов делает расклад на примере БТА Банка «своего» периода, получается, что годовая ставка 18%, под которую он выдавал кредиты, складывалась не по причине монополизма в банковской среде, а из-за высокой себестоимости самих кредитов. Тем не менее опальный банкир упорно доказывает, что ставки банков уменьшатся, если в этой сфере будет реальная конкуренция. Слабых, на его взгляд, нужно банкротить, а не поддерживать триллионными суммами из государственной казны, как делается сейчас. Его не тревожит, что в числе последних недавно оказались несколько ведущих банков Казахстана, в которых сосредоточились около половины депозитных счетов физических лиц, а это уже чревато.

Можно сослаться на то, что в случае принудительной ликвидации банка законодательство гарантирует возврат денег с этих счетов в национальной валюте – не более 10 млн тенге, в инвалюте – не более 5 млн тенге. В таком случае, казалось бы, держателям денег на депозитах банкротства банков не нужно бояться. Но на практике все иначе. В декабре 2016 года, например, Нацбанк РК объявил о лишении лицензии АО «Казахинвест». И только в мае 2017 года объявили, что теперь вкладчики, физические лица могут получить свои деньги. Все это время люди нервничали. К тому же на вознаграждение гарантия не распространяется. Если учесть, что в БВУ сейчас числятся вклады граждан в общей сумме 8,2 трлн тенге, то игры в конкуренцию, которые предлагает Аблязов, возможны лишь тогда, когда кто-то захочет раскачать общество на социальный взрыв.

Не ясно и то, как «реформатор в изгнании» представляет себе реальный процесс конфискации собственности у самых влиятельных лиц сегодняшнего Казахстана. Он, очевидно, считает, что это сделать так же легко, как в свое время растащили госсобственность по частным рукам. Но исторический опыт показывает, что обратные действия зачастую переходят в гражданскую войну.

Во всех этих задумках хорошо просматривается склонность Аблязова к созданию различных умозрительных схем, которые, на его взгляд, должны приносить огромные доходы. Тот метод, который он апробировал в БТА Банке (за что и получил 20 лет тюремного срока), теперь решил опробовать на всем Казахстане. Какую проблему ни возьми, ее решение всегда для него очень простое. Мало денег в экономике страны? Нужно доходы от экспорта нефти пустить на увеличение зарплаты работникам нефтегазовой сферы в среднем до $3 000. По его подсчетам, на этих и смежных предприятиях трудится 2 млн человек, поэтому годовые доходы только у них вырастут на $72 млрд. В разы увеличатся налоговые отчисления с их зарплаты, за счет чего можно значительно поднять оплату труда врачей и учителей, а также размер пенсий. Скачок потребительских возможностей неминуемо создаст бум предпринимательской активности.

Схема привлекательная. Для прихода к власти. В реальной жизни она способна лишь забить головы доверчивым гражданам неисполнимыми иллюзиями. В 2017 году Казахстан продал за рубеж 68,7 млн тонн нефти и нефтепродуктов на сумму $26,6 млрд. Где при таком доходе Аблязов найдет те самые мифические $72 млрд для увеличения зарплаты нефтяникам? И разве он не понимает, что в условиях рыночной экономики даже незначительный рост доходов населения неминуемо влечет за собой рост цен на потребительские товары и услуги? Несмотря на уже существующую конкуренцию на потребительском рынке.

И вот сидит этот человек перед видеокамерой, прикрыв задник своей студии этажеркой с книжками неизвестного содержания, и льет в социальные сети свои авантюристические задумки. Расчет один – в условиях множества проблем, с которыми казахстанцы сталкиваются каждый день, любая сказка с обещанием счастливого конца может найти благодарного слушателя. Глядишь, и выйдет слушатель на улицу, чтобы потребовать от местных властей реализации своей мечты. А там его встретят полицейские, призванные следить не за тем, как сказка превращается в жизнь, а за соблюдением законности. Конфликт неизбежен.

Революции делаются именно так. Другое дело, насколько общество внутренне конфликтно, чтобы поверить обещаниям различного рода авантюристов? Похоже, сложившаяся в Казахстане общественная стабильность есть результат не только умелого политического лавирования властной верхушки, но и реальных позитивных сдвигов в обеспечении уровня жизни населения. Достаточного для того, чтобы слушать вещателей «нового Казахстана», в чем-то с ними соглашаться, но воспринимать их не больше, как один из множества мазков в общей политической картине.

«Наша газета», 19.07.2018

А зеркало – кривое

Странным образом устроены люди: убийства в нашей стране случаются чуть ли не каждый день, но для того, чтобы все общество всерьез озаботилось глубинными причинами этих преступлений, нужно лишить жизни человека, которого все знали и любили.

По поводу обстоятельств гибели известного спортсмена Дениса Тена кто только уже не высказался. Понятные возмущения типа «доколе все это можно терпеть» перемешались с попытками найти причинно-следственную связь трагического события с накопившимися социально-экономическими проблемами.

Члены Общественного совета Алматы выход увидели в повышении эффективности полицейской работы. Для чего, по их мнению, нужно увеличить зарплату сотрудникам правопорядка, а начальника местного ДВД и министра МВД с должности снять. Некоторые аналитики копнули глубже. Подозреваемые в убийстве молодые люди оказались безработными, приехавшими на промысел в южную столицу из проблемной провинции. Воровство зеркал с дорогих автомобилей для них оказалось наиболее подходящим «бизнесом». Отсюда вывод: государственная программа трудовой занятости нужного эффекта не дает.

Но почему одним полицейским отсутствие социального пакета не мешает добросовестно исполнять свой служебный долг, а другим для повышения профессионализма обязательно нужно добавить зарплату? И еще – почему одни безработные, не имея профессии, ходят на бесплатные курсы профобучения и потом находят работу, а другие предпочитают снимать зеркала с автомашин, не останавливаясь даже перед убийством ее хозяина?

Кто-то скажет, что ответ на эти вопросы лежит в потаенных уголках человеческой натуры. Согласен. Но вот интернет-портал ia-centr.ru сообщил о том, что журналисты сайта Holanews изучили страницу одного из подозреваемых в убийстве прославленного фигуриста и обнаружили там такую запись: «Главное, чтобы было здоровье, остальное – украдем».

Многим эти фразы наверняка знакомы. Они родились не в воровской среде. Их часто слышишь в кругу добропорядочных граждан в качестве шутливого тоста. Но если кто-то «остальное украдем» говорит ради «шутки юмора», то для этих молодых людей тут все серьезнее, что называется – «по-взрослому». Это уже их моральный принцип. Причем усвоенный так глубоко, что ради следования ему они готовы ударить ножом по жизненно важным органам своей жертвы.

Найти в казне деньги для повышения довольствия людям в погонах и обучения профессиям еще нескольких тысяч безработных, наверное, не сложно. Но как искоренить моральный принцип, который в 90-е годы стал негласной основной рыночных реформ? Когда под убаюкивание непонятным словом «приватизация» фактически разворовывалась государственная собственность. Когда за счет обмана партнеров и укрытия от государства обязательных налогов шло так называемое первоначальное накопление капитала. Когда было важно не «как», а «сколько» наскирдовали себе баксов доморощенные капиталисты. Как у молодых людей, взрослевших в этой обстановке, выкорчевать принцип «остальное – украдем»?

Об этом стыдливо умалчивается. Наверное, потому, что любой рассуждающий на моральные темы неминуемо наткнется на вопрос: а ты сам – как? Честно отвечать на него не просто. Через эту трагедию мы посмотрели на себя, как в зеркало, но оно оказалось кривое.

«Наша газета», 26.07.2018

У государства должна быть идеология

Прошло больше года после публикации программной статьи Нурсултана Назарбаева «Взгляд в будущее: модернизация общественного сознания». Для реализации предложенных в ней идей структуры исполнительной власти создали оргкомитеты, разработали планы мероприятий, выделили немалые деньги и уже начали отчитываться о проделанной работе. Но пока все эти действия затрагивают поверхностный слой общественного сознания. Что нужно, чтобы этот процесс пошел в глубину? Эту тему обозреватель «НГ» обсудил с доктором философских наук Сафаром Колдыбаевым, доктором исторических наук Дмитрием Легким и кандидатом философских наук Юрием Бондаренко.

Революция в сознании

– Как модернизировать сознание у казахстанцев, если между доходами разных групп людей образовался огромный разрыв, заставляющий думать не о высоких материях, а о том, как «отобрать и разделить»?

Сафар Колдыбаев: – Прежде всего нужно разобраться в понятийном аппарате. Общественное сознание часто трактуют упрощенно: как сознание массы людей. На самом деле общественное сознание – это общие характерные черты для определенной общности людей, которые проявляются в социально-психологических, идеологических, мировоззренческих аспектах. Иначе говоря – общее, типичное, характерное для определенной общности людей.

Если придерживаться этого понятийного аппарата, то к необходимости модернизации общественного сознания, на мой взгляд, подходит материалистический принцип. Хотя слово «модернизация» – довольно мягкое. В принципе, в документе президента речь идет о кардинальном, революционном духовно-психологическом преобразовании. Так вот, исходя из упомянутого материалистического принципа, нужно сказать, что в казахстанском обществе за годы независимости кардинально изменился базис: установились другие производственные отношения, появились и стали господствовать частная собственность и вытекающие из этого социальные отношения. В этих условиях естественным образом должны происходить и соответствующие изменения в духовной надстройке, а, следовательно, и в общественном сознании. С материалистической точки зрения, безусловно, упомянутый вами разрыв в уровнях доходов создает сложности в модернизации общественного сознания.

– Началось это еще в 90-х годах, а модернизацию сознания решили начать только сейчас…

Сафар Колдыбаев: – Да, уже с середины 90-х годов иные экономические отношения начали менять общественное сознание. Оно у нас стало больше частнособственническим, начали превалировать элементы индивидуализма, обособленности и все «прелести», вытекающие из капиталистического общества. Но Нурсултан Абишевич сейчас ставит вопрос о другом. О том, чтобы мы с уровня, характерного для 90-х годов, когда сочетались элементы феодального и родового сознания, социалистического и зарождающегося буржуазного сознания, могли выйти на иной качественный уровень сознания. Здесь примером могут быть западноевропейские страны. Как не крути, но основным локомотивом для мира сейчас являются западноевропейские технические, культурные и прочие достижения, которые исторически основаны на античной цивилизации. В немалой степени они держатся на некоторых важных, неоспоримых преимуществах западного общественного сознания. Прагматизм, рационализм, открытое понимание, которые предлагает Назарбаев, – это слагаемые европейского сознания. Но он предлагает формировать их с соблюдением нашего национального культурного кода. Это что-то похожее на Японию и Сингапур, где прелести технологий Западной Европы прекрасно сочетаются с восточной спецификой.

Дмитрий Легкий: – В 90-е годы, когда объявили о деидеологизации, отказались от материалистического понимания общественных процессов и откатились к чему? К шаманизму, ударились в религиозный ренессанс. И, между прочим, это не заканчивается. Говорю это к тому, что, если модернизация общественного сознания пойдет только через сакральность, а многие чиновники понимают возвращение к «духу предков» как возвращение к могилам, это будет откат в прошлое, в пещерное сознание. Нужно сохранить все лучшее, что было в обществоведении, в науке. И не только материалистическое понимание истории. Когда в первые годы советской власти появился план ГОЭЛРО, параллельно был ликбез. Большевики понимали, что провести свою модернизацию без грамотного населения невозможно. Сегодня модернизация общественного сознания – это фактически культурная революция начала XXI века. Каждая страна может проходить ее по-своему. Чем кончилась «культурная революция» в Китае известно, но компартия Китая извлекла из этого уроки и постепенно, эволюционно, не отказываясь от своих «измов», ссылаясь на китайскую специфику, смогла преодолеть тяжелые последствия. Мы в Казахстане свою специфику тоже пытаемся обозначить. Нельзя копировать ни Японию, ни Турцию, ни исламские ценности, нужно выбрать свой путь, но открещиваться от исторического опыта восточной и западной цивилизации мы ни в коем случае не должны. Вопрос только в том, как это на практике будет.

Проблема – в ценностях

– Но сегодня многие люди в большей степени заняты не вопросами культурологического характера, а подсчетами, сколько им понадобится денег, чтобы выжить, поправить свое здоровье, выучить детей, а кто-то – и тем, как получить все прелести вещной жизни. О какой модернизации сознания может идти речь?

Юрий Бондаренко: – В реальной жизни говорить о том, где базис, где надстройка, что первично, что вторично, иногда очень сложно. Проблема в ценностях. Парадокс – сегодня в наших условиях доминирует не сознание экономических интересов социума, не сознание экономических интересов страны. То есть не упрощенное понимание – вот экономика диктует… Доминирует, скорее, сознание собственного кармана, когда личное превалирует…

Сафар Колдыбаев: – Но такое сознание и есть результат влияния иных, становившихся сейчас экономических отношений, производственных отношений, основанных на собственности…

Юрий Бондаренко: – Я не противоречу. Конечно, это экономические отношения. Но сами экономические отношения могут складываться по-разному. Во времена становления капитализма создавалась такая радужная картинка: собственник, желая разбогатеть…

Сафар Колдыбаев: – Влияние экономики, производственных отношений на общественное сознание ни в коем случае нельзя понимать упрощенно. Такой вульгаризированный подход к объяснению сознания мы уже проходили.

Юрий Бондаренко: – Я договорю: собственник будет разумным эгоистом. Будет выпускать, например, замечательный товар и тем самым побивать своего конкурента. Но, по сути, такой радужной картины уже во времена Маркса не было. Маркс писал: все идет к тому, что сильный сожрет слабого и никакой чистой конкуренции, основанной на сугубо экономических соображениях, а не на элементах грабежа и обмана, не будет. Вот о чем речь. У нас сегодня творится масса вещей нерациональных.

Важная составляющая сознания – духовность. Но ее, как и национальный код, рассматривают кто как хочет. Элементы рационального отношения тоже входят в духовность. Но тут опять парадокс – нацизм тоже рационален, но он чудовищен. Поэтому одного рационального (или якобы рационального) мало. С другой стороны, отсутствие рационального (например, у нас так подрезают деревья, что они гибнут, или так тратят бюджетные деньги, что их просто зарывают в землю) подрывает то, что мы называем духовностью. Это дискредитирует идею модернизации сознания. Нам говорят об одном, но фактически думают о собственном кармане, а не о социуме. Как в таких условиях модернизировать сознание?

Вторая составляющая сознания и духовности, которая понимается очень абстрактно, – это, конечно, эстетическая и эмоционально-эстетическая. У Андрея Вознесенского есть замечательные строки: «Стихи не пишутся – случаются, как чувства или же закат. Душа – слепая соучастница. Не написал – случилось так». Поэт иллюстрирует, как эмоциональная составляющая выплескивается за пределы острой рациональности, гласящей: вот только это надо сделать, а остальное не надо. Скажем, если что-то слишком затратно, значит, оно не рационально.

И третья составляющая – нравственная, можно добавить и религиозную. Например, что считать гуманизмом на современном этапе? Не подлаживаясь под Запад, а исходя из наших условий жизни? И какие люди нужны? Идеалы были в советское время, есть они и сейчас, но совершенно другие. Кого мы хотим воспитать? Какой человек нам нужен? На эти вопросы ответа пока нет.

Сафар Колдыбаев: – Мы сегодня больше занимаемся исследованием истории, нежели социальным анализом современности. На постсоветском пространстве, по сути, нет идеологической основы. Такой, которая однозначно определила социальные цели, ценности, которые были бы уважаемы и выступали ориентирами жизни. Повально все кинулись в историю! Хотя в Казахстане это делается вполне разумно. У нас оно диктуется в большей степени тем, что в недавнем прошлом наша история была предана забвению. Мы стараемся это наверстать. Но не так, как, например, на Украине.

Что касается критериев базиса и надстройки, они четко определены делением материальных и идеологических отношений. Другое дело – мы можем говорить о каких-то составляющих элементах – например, в надстройке – которые могут влиять на общественное и массовое сознание. А вот влияние базисных отношений мы в какой-то мере предали забвению. По идеологическим соображениям. Материалистическая основа общества, состоящая в господстве определенных производственных отношений, влияющих на характер общественного сознания, как никогда, подтверждается сегодняшними реалиями. Я бы не хотел, чтобы связь экономики, производственных отношений и сознания понималась слишком упрощенно. Это влияние опосредованно, носит причудливые формы, но конечное основание все-таки в экономике.

Юрий Бондаренко: – Мы заговорили о разном понимании отдельных понятий, но, как сказанное слово отразится в сознании людей, это сейчас тоже проблема. В советское время имена героев запоминались, а в современных условиях, когда на человека идет мощный поток информации, где очень много информационного мусора, имен звучит слишком много, и мнения выражаются разные. В таких условиях попытки воспитать человека на примере героя уже не работают, как прежде.

О справедливости и советском прошлом

– Говоря о модернизации общественного сознания, все обходят такую ценность, как справедливость. Она не нужна в «модернизированном» обществе или у нас с этим все в порядке?

Сафар Колдыбаев: – У нас СМИ в основном пишут о правовой справедливости. Хотя есть еще такие понятия, как моральная и социальная справедливость. Существует точка зрения, что правовая справедливость носит определяющий характер, чуть ли не божественна, поэтому она сейчас и культивируется. Я думаю иначе: в основе все-таки лежит социальная справедливость. Хотя все эти вопросы должны быть зафиксированы на официальном уровне в государственной идеологии. Чтобы у граждан было четкое понимание, на каких принципах социальной справедливости данное государство строит политику по отношению к своим гражданам.

Дмитрий Легкий: – Если мы говорим о социальной справедливости, не надо еще упрощенно сводить к принципу «отобрать и поделить». Что касается правовой справедливости, то она выражается в том, чтобы человек понимал: речь идет о равных стартовых возможностях.

– Не потому ли власти предпочитают критиковать советское прошлое, что тогда социальная справедливость была реализована в большей степени? Но как модернизировать сознание, если не дать 70 годам советской власти объективной оценки?

Дмитрий Легкий: – Некоторые чиновники модернизацию воспринимают как отказ от прошлого. В Туркменистане всех преподавателей и учителей, работавших в советское время, уволили и набрали прошедших переподготовку на двухгодичных курсах. У нас до этого не дошло, но если посмотреть вузовский учебник истории, то в главе о периоде 1939-1945 годов в 80% текста говорится о репрессиях, лагерях и депортациях, и лишь в 20% – о героизме советских людей. Просвещенная Европа в лице ПАСЕ навязывает нам идеи типа Дня памяти жертв сталинизма и фашизма. Если мы это сделаем, получим украинский вариант со всем последствиями. Нам это не подходит! Не надо взвешивать на весах, чего в советском прошлом было больше – хорошего или плохого. Оценивать надо и то, и другое, но без огульного охаивания. Выделив в качестве главного, возможно, то, что делалось в рамках гуманизма, – развитие экономики, образования, науки, культуры.