Релдан. Путь немешиона (Трехтомник)

– Молодец.

Затем он просто вышел из залы, давая понять, что урок окончен. Другие учителя были с ней не менее жестоки. Хотя многие из преподавателей вкладывали душу в своих студентов, некоторые предпочитали действовать, как мастер полетов Асэранти. Юли обратилась к нему, узнав, что некоторые вампиры умеют летать и лишь Асеранти обучает этому лучше всех. Как оказалось, это была правда. Вот только методы, которые он использовал, были совсем не педагогичными. Его первый и последний урок был самым коротким. Асеранти и Юли поднялись на верхнюю точку Темной Границы. Десять вспашек в высоту и лишь птицы в небе. Мастер Асеранти легко взмыл в воздух и пригласил последовать за собой. Глянув вниз, Юли отшатнулась от края и замотала головой.

– Ну что вы дорогая! – ободряюще заворковал мастер полетов. – Это же так просто! У меня все учатся, даже малые дети. Тебе нужно лишь шагнуть вперед, а твоя благородная природа сделает все остальное!

Задумавшись над вопросом, насколько благородна ее природа и что она об этом думает, Юли не заметила, как мастер Асеранти с места заложил мертвую петлю и, оказавшись за спиной Юли, наподдал ногой ниже спины, сбрасывая ее со стены. Юли кричала до самой земли, пока не раздался глухой удар ее тела об землю. Рядом раздался легкий свист, и мастер полетов завис перед ней в воздухе.

– Странно, что так вышло, но… так тоже бывает. В любом случае, это очень весело. Особенно мне! – звонко хохотал Асеранти. – Ну, что? Повторим, как придешь в себя? Хотя, знаешь, я довольно занят – у меня нет времени ждать. Найдешь меня сама. Расхохотавшись еще раз, мастер взмыл в небо и улетел.

Юли ушла в землю по пояс. Ей казалось, что с ее превращением в шулмуса боль осталась в прошлой жизни, но сейчас обе ее кисти, колено и три ребра были сломаны, а челюсть сместилась и висела. Даже высказать, что она думает о делах Асеранти и о нем самом стало роскошью. Будь здесь пузырек с темной эссенцией, Юли не смогла бы его открыть при всем желании. Сухая ладонь задрала ей голову и милостиво вылила туда порцию эссенции и меньше чем четверть часа кости срослись, а челюсть прыгнула на место. Повернув голову, Юли увидела Марганела дю Стака, который молча помог ей выбраться.

Бросив на небо уничтожающий взгляд, девушка отряхнулась и сказала:

– Вряд ли ему будет так весело в следующий раз.

– Почему же? – сухо поинтересовался Марганел.

– Потому что в следующий раз я полечу верхом на его довольной роже, – пообещала Юли и поплелась в Академию.

Управляющий бесстрастно посмотрел ей вслед, в затем взмыл в воздух. Он тоже направился по своим делам – планы Юли, как судьба мастера Асеранти его не волновали.

Во время одного из занятий по письму, Юли увидела дю Стака в компании Скаранада. Она терпеть не могла старого фанатика, но собиралась сделать перерыв. Откладывать его только потому, что старый кровосос зачем-то явился в Академию Посвященных? Еще чего! Сложив письменные принадлежности, Юли направилась в сторону дю Стака и, кивнув ему, собиралась идти мимо, как вдруг Скаранад сам окликнул ее.

– Я понимаю, Двашшды Рожденая, што ты не исспытываешшь ко мне добрых чувсств, но ссегодня ссдесь ради тебя. Юли удивлено обернулась:

– Ради меня?

– У меня ессть хорошшие новоссти для тебя. О Фараке, – сказал Скаранад.

– Что с ним? – насторожилась Юли.

– С ним вссе хорошшо, юницса. Видишшь ли, когда фамильяры поступают под мою опеку, я сстараюссь сделать для них все воссмошное и невоссмошшное. Первый и ссамый действенный сспоссоб оправдал мои надешшды почти ссразу ше.

– О чем вы говорите?

– Ритуал Ссвященой охоты имеет нессколько видов. Во время него фамильяры охотятся на шивую добычу и это оссвешает в них инсстинкты хищщника.

– Я отправила Фарака к вам, потому что он стал хищником. Зачем вы рассказываете мне о том, как сделали его еще большим хищником? Какой в этом вообще смысл? – начала злиться Юли.

– Ссмыссл в том, што вмессте сс инсстинктами, иногда проссыпается личноссть фамильяра…

– То есть он пришел в себя? – перебила Юли.

– Нуу… Не ссовссем. Он уше никогда не сстанет прешшним, но он попроссил меня органиссовать вам всстречу. И он ссдесь.

– Сам попросил? Где же он?

Скаранад заговорщически ухмыльнулся, натянув при этом, пергаментную кожу лица в веселом оскале, затем закинул голову и громко зашипел. От одного из витражей над головами беседующих, отделилась незаметная фигура в рясе Братьев Змея, и спрыгнула вниз. Рядом со Скаранадом, улыбаясь, стоял Фарак. Все следы упадка и прежних деформаций почти исчезли и, в целом, он выглядел на удивление хорошо. Тем не менее, нервное, похожее на птичье, движение шеей выдавало его нечеловеческую природу.

– Привет Юли, – улыбнулся он. – Ты так удивлена меня видеть. Похоже, я могу думать, что я, все-таки, заслужил твое уважение в бою. Жаль Раног этого не увидит.

Юли молча подошла и обняла кочевника.

– Я уже похоронила тебя и всех… наших. Слава Серамиде, остался хоть ты, – прошептала Юли.

Фарак ответил на ее объятия, а затем отстранился и сказал:

– Я не уверен, что я остался, Юли. Не знаю, что со мной сделал тот огромный змей, но после этого я не могу спать, а когда закрываю глаза надолго – вижу всякое.

Юли посмотрела на Фарака и вдруг догадалась, что Скаранад ничего толком не объяснил Фараку о его новом положении.

– Скаранад, я вижу на Фараке мантию вашего братства и помню, что он под вашей опекой, но… могу я его забрать домой?

– Рассумеетсся, юницса. Именно са этим я ссдессь. В нашших рядах ему найдется мессто, но в Коридорах Великого Ссмея, ему будет немного не по ссебе, как ты понимаешшь, – ответил Скаранад, отводя Юли в сторону. Он мягко взял ее за затылок и наклонил ее к себе так, чтобы ее ухо оказалось рядом с его ртом, и зашептал: – Будь внимательна сс ним, дитя. В нем эссенция твоей крови. Он твой, сс потрохами, как любой фамильяр – продолжение своего прародителя. Он будет повиноватьсся тебе до посследнего фссдоха. Помни, фамильяр – это чисстый лисст, и его новую историю пишшет его родитель. Но Фарак – особенный. Он ссумел ссохранить память о ссвоей смертной шиссни. Ссо временем, это мошшет сстать проблемой для Братсства ССмея. Поэтому, я хочу, шштобы ты это понимала, дитя. Это мой дар тебе, но вынушшденный.

– Я учту твое предупреждение, Скаранад – ответила Юли. – Мое решение не изменилось.

– Хорошо – ответил древний вампир, мягко отпуская Юли. – И ешще, дитя… Нашше сснакомство началоссь немного ссумбурно, увы. Мне очень шшаль. Ессли тебе будет нушшна помошщь или ссовет одного ссашившегосся на этом ссвете Ссына Ночи – ты его получишь. Удачи Двашшды Рожшшденая. Древний вампир, не глядя на Фарака, с достоинством повернулся и направился к выходу, кивнув на прощание дю Стаку.

– Что ж… я так понимаю, теперь рацион придется расширить на двоих – проронил дю Стак, глядя на Фарака. Юли повела плечами и улыбнулась, не зная, что ответить.

– Ладно. Но помни, что он здесь на правах твоего фамильяра, а значит ответственность за все случаи инцидентов с ним на территории Академии ляжет на тебя.

– Да, мастер дю Стак, я понимаю это. Я очень вам благодарна, – поклонилась девушка.

С появлением Фарака, дела у Юли начали налаживаться. Появились успехи в обучении и, даже хмурое лицо дю Стака при виде Юли, иногда озарялось вежливой улыбкой. Фарак тоже делал успехи. На правах фамильяра он мог посещать занятия, но обычно молчал. С момента перерождения, он, словно понимая, что прошлая жизнь отмирает в Юли, старался меньше напоминать о ней. Впрочем, он не был ручным зверьком и частенько пропадал по собственным делам и интересам. Однако Юли не сомневалась, что при необходимости сможет позвать его – он придет. Где бы ни был – связь между ней и Фараком была похожа на стальную нить, за которую она всегда могла потянуть.

На исходе третьего месяца, Шаванас заглянул в Академию, узнать, как продвигаются дела у его названой дочери. Заглянув в ее комнату, он положил на стол несколько томиков для чтения и непринужденно сел на комод рядом с кроватью Юли.

– Привет. Что читаешь?

– Исторический трактат. Военный, – показала обложку Юли.

– "Хроника Крови"? Растешь, как я посмотрю, – удивился вампир. – Говорят, одним из ее авторов был Отец Ночи. Впрочем, с таким же успехом это мог быть и Зармал. Только не стоит упоминать об этих слухах при нем.

– Зачем пришел?

– Принес тебе немного свежих книг, если заскучаешь от своих наставников.

– И только? – заломила бровь Юли, не отрываясь от чтения.

– А еще тебя желает видеть Эристела, – нахмурился Шаванас.

– Шшшулмусс! – невольно прошипела Юли, захлопывая книгу. – Так и знала, что не просто так тебя принесло. Чего она хочет?

– Было бы странно, если она не захотела тебя видеть. Последние три месяца вся Мелва, а, может, и Мессодина, говорит о тебе.

– Мне стоит переживать об этом? – спросила Юли.

– Кто знает? Ты стала достаточно известной в Мелве, вот и до нее дошли слухи. Это нормально, – отмахнулся Шаванас.

– Известна тем, что не умею читать и писать? Та еще известность. И вообще, я уже умею! Немного – улыбнулась Юли.

– Отрадно это слышать, но, думаю, дело не в этом. Понимаешь, Мелва не община, деревня или город. По сути, каждый вампир – аристократ, принадлежащий к одному из Высоких домов. Так сложилось и устоялось. Новые лица у нас появляются нечасто, а потому, любопытство поначалу бьет через край. Все те вечера, балы и прочая дребедень, где тебе приходилось бывать – дань этому любопытству – не более. Спустя время, это проходит и можно жить, как хочется. Я со своей стороны пытался направить любопытство наших сородичей в нужном русле: знакомил с теми, с кем стоит дружить и отсеивал приглашения тех, кем можно пренебречь. Но Эристела – алимарх. Она говорит – и мы все делаем. Исключений нет ни для кого.

– Прямо все-все делаем? – скисла Юли. – Даже если не хочется?

– То, что не хотим делать, мы делаем с неохотой и скрипом, но… неповиновение себе дороже, – хмуро сказал Шаванас, давая понять, что это не та тема, на которую он готов шутить. – Кроме того, это просто невежливо. А если хочешь подняться в нашей иерархии или просто занять какое-то место в ней, игнорировать Эристелу – верх глупости. Так что с заходом солнца я зайду за тобой, и мы отправимся во дворец, – сказал Шаванас, соскакивая с комода, и направляясь к выходу.

– Погоди. У меня вопрос, – окликнула Шаванаса Юли.

– Хм?

– Кто такие лакримоли?

– А… Фарак.… Нет. Он не лакримоль, не переживай.

– И все же? В чем разница? – спросила девушка.

Шаванас повернулся и, шагнув к кровати Юли, взял одну из подушек и лег на кровать напротив Юли, вытянув ноги в обуви.

– Подвинься. Это много слов, а я почти устал, – улыбнулся Шаванас.

– Ты не можешь устать, наглый шулмус – хмыкнула Юли, но подвинулась.

– Итак, чтобы стать полноценным вампиром недостаточно, чтобы кровь Древнейшего попала в твои вены. После посвящения, то есть укуса, в теле начинается быстрая трансформация, фактически бой тела вампира с телом человека. В зависимости от того, за кем останется победа, сразу после обращения или немногим позже, посвященный может стать полноценным вампиром, а если не повезет, лакримолем или фамильяром. Вампир – это высшая форма гармонии – способности детей ночи и память о прошлой жизни дополняют друг друга к пользе посвященного. Если же гармонии нет – доминирует что-то одно, и в результате получается фамильяр или лакримоль. Если побеждает воля смертного, получается фамильяр: он внешне выглядит как человек, но, по сути, это продолжение обратившего. Он никогда не предаст и даже способен на инициативу в интересах хозяина, но как самостоятельная личность фамильяр, по сути, не существует. Он в целом полезен, но, если обративший его умирает, то фамильяр перестает воспринимать священную Тьму. Со временем, если никто не подхватит его ускользающую нить, он начинает быстро деградировать. Он стремительно тупеет, слабеет и постоянно хочет есть. Затем, когда он наестся особенно сильно, фамильяр впадает в сон, который может длиться тысячи лет и уже никогда не проснуться. Но… – назидательно поднял палец Шаванас – Даже в таком состоянии фамильяр может дать начало новому полноценному вампиру, как это произошло с тобой. Во время Священной Охоты, проголодавшихся фамильяров будят, чтобы они наелись в Коридорах Боли, и могли снова заснуть. Но… не будем об этом, – спохватился Шаванас, видя, как изменилось лицо Юли. – Тем более что об этом лучше спросить Скаранада. Вторая часть твоего вопроса – с ней проще и понятнее. Если в момент посвящения начнет доминировать священная Тьма – получается лакримоль. С лакримолями разброс очень большой, но в целом эта ветвь тупиковая. За редкими исключениями, лакримоли не способны полноценно обращать смертных, как вампир или тот же фамильяр.

– И насколько сильный "разброс"? – спросила Юлию

– Личность и память смертного начала не отступает ради благого баланса с Тьмой, а деформируется. Поначалу лакримоль может быть похож на человека, но затем быстро меняется. В итоге получается не баланс Тьмы и смертного начало, а, как бы это сказать? – задумался Шаванас, поправляя подушку, – Представь себе, смертного, который только что был человеком, и вдруг превращается в непонятное ему существо. Однако принять он этого не может или не хочет, а сил сопротивляться Тьме все меньше! Тут есть от чего тронуться умом или обозлиться – я видел такое не раз, и почти всегда приходится от них избавляться. Поврежденный разум смертного освобождает силу его души. Иногда, проникнув в нее, священная Тьма успокаивается и приходит в баланс с подсознанием. Но, то, что осталось от разума начинает служить этому балансу, а не наоборот.

– И личико, значит, обратно не подправить, – вспомнила Юли, слова Шаванаса в момент собственного обращения. Она обнажила коготь на пальце, вонзила его в бедро Шаванасу.

– Эй! Полегче! Штаны попортишь! – нахмурился Шаванас. – Тебе вообще интересно, что я тут рассказываю?

– Значит, кто-то из лакримолей всё-таки выживает? – спросила Юли, послушно пряча коготь. После знакомства с разными «преподавателями» ее неприязнь к Шаванасу немного поутихла. Она воочию убедилась, что в сравнении с другими, лорд вампиров не самый худший из Детей Ночи. Во всяком случае, сейчас он полезнее всех ее преподавателей вместе взятых. Нет, до симпатии тут, конечно далеко, да и смерть соплеменников простить не выйдет. Но после общения с высокомерной аристократией Мелвы спокойный диалог с «отцом» все же стал возможен. Да и старается он из кожи вон. Конечно не ради нее, а ради своих амбиций, но все же старается. Вот и сейчас, почувствовав возможность немного растопить лед, лорд Шаванас с готовностью начал делиться информацией.

– Конечно, выживает! И самый яркий тому пример почтенный лакримоль Зармал, чью книгу ты сейчас читаешь! Хотя случай с ним особенный – он не был человеком. Он – оборотень. Древняя, словом, история, но сейчас же даже Эристела к нему прислушивается. Говорят, он имел честь быть обращенным самим Древнейшим Аматрисом.

– А чего ждать от этих… лакримолей? – спросила Юли.

– Каждый случай индивидуален. Тут уж как повезет. Некоторые просто обрастают шерстью, другие невероятно быстры или могут летать. Но в каждом случае это отклонение от нормы. Еще одна особенность лакримоля в том, что он может жить, где угодно и почти неограниченно долго. Некоторые, особенно одаренные или особо сумасшедшие, могут даже сосуществовать с людьми. Но это… редкость.

– Почему?

– Люди – пища для нас. Как ни крути – это так. Лакримоль хоть и может питаться всем подряд, но если выбирать между кабаньим окороком или человеком – выберет второе.

– Но ты сказал, что они могут жить вместе! – напомнила Юли.

– Не жить, а сосуществовать, – брезгливо поправил лорд вампиров. – Если у человека есть то, что потребно лакримолю – может и батрачить на него, как раб.

– Например?

– Например? Не знаю… Золото, артефакт, какая-то магическая услуга или… хаши, – сплюнул от отвращения Шаванас.

– Хаш? Что это такое?

– Не хаш, а хаши, – поправил вампир. – Мы живем долго и люди успели немного нас изучить. Хаши – это такая очень редкая трава. Если ее должным образом подготовить и в нужных пропорциях смешать со свинцом, серой и еще какой-то дрянью, то вдохнув или съев ее, лакримоль на короткое время входит в боевой транс. В этот момент он невероятно могуч и свиреп, практически неуязвим. Мы потому и начали их истреблять, когда, нажравшись этой дряни, некоторые из них возомнили себя ровней нам! Представляешь?! Кому такое в здравом уме придет в голову? Они даже потомства не способны дать и стареют, хоть и медленно, – скривился Шаванас. – А после такого искусственного транса они просто трясутся от слабости. Кстати, как твое внутреннее напряжение? Проходит?

– Ну, я по-прежнему не понимаю, куда себя деть. Но теперь у меня есть Фарак. С ним легче – по крайней мере, могу поговорить с ним.

– Это в тебе говорят человеческие привычки, – наморщил лоб вампир. – Можно подождать, пока пройдет само, а можно наполнить свободное время новыми привычками.

– Висеть вверх тормашками, что ли, как это делает мастер Томмот?

– Ну, допустим, мастер каллиграфии не просто так висит "вверх тормашками", я в свое время тоже так делал. Это помогает отрешиться и лучше заниматься изучением своего тела, разума, духа, наконец, – вспомнил Шаванас.

– Совсем недавно я жила в степи, – напомнила девушка. – Я сейчас и половины сказанного не поняла. Что значит отрешиться и зачем?

– От мира. Послушай, когда ты висишь вниз головой, все привычные вещи легче отбросить. И когда ты отбрасываешь все лишнее, остается только важное. Ты обучаешься уже третий месяц, верно? У тебя уже были проблески?

– Проблески? Нет… Ничего не блестело, вроде.

– Проблески силы! – схватился за голову Шаванас. – Ты делала что-то, что раньше не умела?

– Я сделала дыру в груди мастера Зоже. И еще, мне кажется, бежала быстрее, чем обычно.

– Вот! Это они и есть. Попробуй посвятить ночное время изучению того, как ты добилась проблесков. Случившееся раз, уже твое, надо просто развивать это. Возможно, когда-нибудь ты сама будешь делиться навыками с молодыми вампирами, – улыбнулся лорд вампиров, вставая с кровати. – А теперь, я тебя оставлю – меня ждут дела. И штаны теперь еще надо поменять.

– Зачем тебе все это? – вдруг спросила Юли.

– Что, "это"?

– Зачем помогать мне становиться вампиром? Зачем называть меня при других "дочерью"?! Зачем было помогать спасать Фарака? И главное, зачем я тебе вообще нужна?

Собравшийся уходить, Шаванас, внимательно посмотрел на девушку и медленно вернулся. Затем сел в кресло напротив Юли.

– Ты попробуй понять, Юли, этот вопрос задашь не ты, а человек в тебе. Наша природа такова, что мы убиваем. Скот ест траву, люди едят скот, а мы едим людей. Мы не требовали у пиратов именно тебя или твоих соплеменников. Мы торгуем с ними. Услуга за услугу. Им требуется то, что мы можем дать, а нам нужна пища. Люди. Мы не испытываем к ним зла. Ты ведь не ненавидела раньше кусок хлеба за то, что он горячий и вкусный? Думаю, нет. Мы на самом деле любим людей. Просто природа нашего бытия иная и любовь – тоже. Мы считаем, что быть вампиром это честь и ее нужно заслужить. Мои собратья убили упавших в воду с корабля не затем, чтобы напугать остальных, а просто призвали к тишине. Когда ты бросила мне вызов, будучи слабой, они собирались убить и тебя. Я остановил их и принял твой вызов – дал тебе шанс выжить и ты им воспользовалась. Что еще я мог сделать, чтобы спасти тебя? Просто отпустить – меня бы не поняли – вы были даром не мне, Шаванасу, а Указующей Матери. Она решила передать вас фамильярам, которых приютил Скаранад. Можешь злиться и сверкать глазами, но это обычная рутина для Детей Ночи. Мне была поручена организация ритуала Священной Охоты. Заметь, я позаботился о том, чтобы вас разместили в казармах, а не на улице, дали вам поесть и поспать перед основным действом. Я, также, приказал выставить охрану, чтобы самые нетерпеливые из нас не сожрали никого в темноте.

– И все для того, чтобы нас сожрали в Коридорах Боли? – спросила Юли.

– Это ритуал Священной Охоты. У нас ведь есть своя вера, свой уклад жизни, а это – часть нашего поклонения Великому Змею и заботы о тех, кто не может заботиться о себе сам. Фамильяры – наше потомство, иногда и способ размножения. Пусть я не со всем согласен, но Великий Змей и мой бог тоже. Поэтому я принял меры, чтобы вы попали к Братьям Змея, а не в качальню крови.

– Я не заметила, чтобы ты особо его уважал, твоего бога, – припомнила Юли.

– Это детали. Сложно уважать того, кому нет до тебя дела, но я стараюсь! И ты можешь мне доверять.

– В чем же?

– Да во всем! Я ввел тебя в свой дом! Это значит, что он и твой тоже. Этот дворец, слуги, содержимое подвалов, библиотека, моя помощь! Все чего я жду, это верности и уважения от своих детей.

– Ты мне не отец! – возмутилась Юли.

– Ты тоже мне не дочь – это очевидно! Как и то, что перед тобой вечность, а умирать никому не хочется. Найти близких – серьезная проблема. Поэтому и нужна вся эта мишура с семейными узами. Чтобы человек внутри не убиваемого, могущественного тела мог найти немного мира для себя. Иначе Высокие Дома уже давно утонули в крови себе подобных. Быть верной сообществу, которое тебя приняло – разве это большая цена за спасение своего существования? Ты ведь теперь такая же, как и я, хоть и не осознала еще этого в полной мере! Поэтому я и спускаю тебе дерзости, за которые другие лишились головы, отвечаю на твои вопросы, пытаюсь быть полезным тебе. Ведь в будущем ты станешь еще одной опорой для Дома Вартиэль. Мое терпение, время, силы и способности – все это вложение в будущее меня самого и всех, кто поддерживает мой Дом.

– Возможно в том, что ты говоришь, есть правда, но ты забываешь вот о чем – я никогда не хотела быть шулмусом! У меня остался муж. Его не было в кочевье, когда на нас напали. И он наверняка знает, что произошло и ищет меня, – напомнила Юли.

– С чего ты решила, что он что-то знает? Откуда? Пришел, увидел разоренное гнездо, но его жизнь продолжается! Возможно, он уже нашел утешение с кем-нибудь еще.

– Ты не знаешь моего мужа. Он не такой, как другие. Он не остановится, пока не найдет меня или мое тело.

– Даже если он такой упорный, в чем, лично я, сомневаюсь, с чего ты взяла, что теперь у вас с ним есть хоть какое-то будущее? Ты уже бессмертна, он – нет! Да и захочешь ли ты такой жизни: видеть, как он стареет, слабеет и умирает, не в силах подняться с постели? Как твои дети проходят тот же путь! Хотя, тьфу, какие дети?! Я не говорил? Рожать их вампир не может.

От рассудительного размеренного голоса голова взгляд Юли немного помутнел, но затем, она твердо сказала.

– Я все равно хочу его видеть, – твердо сказала она.

– Кто знает, дитя, кто знает. Но для начала, выбери достойный наряд для встречи с Эристелой, – поморщился Шаванас и вышел.

Вечером следующего дня Юли и Шаванас стояли перед алимархом с визитом вежливости.

– Значит, это твоя новая дочь, Шаванас? – задумчиво сказала Эристела. – Вот уж неожиданный выход из опалы. Хотя это в твоем духе. Признаю, ты не утратил вкуса – твоя дочь красива.

Комплимент из уст алимарха почему-то звучал с ноткой угрозы и Юли невольно подобралась.

Тем временем, Эристела бесцеремонно рассматривала рыжую зеленоглазую бестию со своего трона и не могла понять, это новая выходка ее придворного клоуна или все-таки нечто стоящее чуть большего внимания.

Наконец она сказала:

– Мне передали, что сам Шаарх такое… позволил?

– Если вы о разрешении удочерить – тому есть свидетели, моя госпожа. Почтенный Скаранад присутствовал, когда Великий Змей снизошел к нам, – ответил Шаванас.

– Жрец, ты тоже участвовал в этом? – посмотрела алимарх на верховного жреца. Даже Юли, далекой от придворной политики, стало понятно, что удивление алимарха наигранное. В конце концов, от кого еще она могла узнать о происходившем, если не от Скаранада, который там всем заправляет? Однако все обретает смысл, если имеется в виду не она сама, а то, что сказал Змей перед уходом. О том, что Эристела должна что-то ей передать. О, Серамида, куда же затащил ее Шаванас? Получить это «что-то»? Судя по лицу алимарха, не сильно она хочет что-то ей давать. Впрочем, может она ошибается на счет Эристелы и есть смысл просто помолчать и подождать, – думала Юли.

– Разумеетссся, госпоша! – засуетился Скаранад. – Я был вынужден вмешшаться, видя, во шшто преврашщается Ссвященная Охота. Мой заблудшший собрат, и я…

– Скаранад! – повторила Эристела. – Избавь меня от деталей!

– Да! Шшаванас говорит правду, госспошша, – закруглился Скаранад.

Эристела немного подумала и спросила:

– Великий Змей, подумать только! Шаванас, а он не сказал, что мне делать с этой… твоей новой дочерью?