Релдан. Путь немешиона (Трехтомник)

Шамиль Пашаев

Релдан. Путь немешиона (Трехтомник)

Первое мое знакомство с магией началось в возрасте четырех лет, когда мне на глаза попались «Легенды и мифы Древней Греции» А. Куна. Я уже умел бегло читать и для меня открылся целый мир, из которого меня и сцапала любовь к чтению. К сожалению, поначалу она была слишком хаотичной и я «проглатывал» слишком многое. Поэтому было бы правильным выразить благодарность всем аспектам, которые помогли написать историю Релдана. Например, факультет журналистики и его демонические спецкурсы научили вычленять нужное, а ненужное отправлять в пекло Харрана, а работа в рекламе научила видеть необычное в обыденном. Маркетинг и видеодизайн дал насмотренность, понимание формы и деталей, а увлечение фотографией научило выстраивать визуальный язык и понимание композиции.

К счастью под ворохом новых «скилов», любовь к чтению не угасла, а переросла в интерес к фольклору и мифологии разных народов. Страсть не приходит одна, я пристрастился к сбору идиоматических выражений и образцов русского мата. Я выискивал редкие диалектизмы и старинные выражения, которые уже почти не используются в повседневной речи и получал настоящее наслаждение, если удавалось их удачно ввернуть. Писать я начал незаметно для себя, без громких заявлений и амбиций. Строго говоря, это случилось «на коленке», когда я ехал на работу. Потом это начало происходить все чаще: в кафе, иногда в парке, но всегда в окружении людей – мне нравится, когда кругом живые люди, которые занимаются своими делами. В такие моменты они очень хорошо «считываются». Однако самой большой проблемой оказался поиск того, кто смотрит «со стороны». Хорошо, когда ты писатель со своим фан-клубом, но как быть, если ты в начале пути? И казалось бы, что сложного в том, чтобы найти единомышленников? Однако, я с удивлением обнаружил, что моим знакомым готовым попить со мной кофе, обсудить новости или заняться спортом не интересны философскими концепциями и, тем более, магия. Поэтому вскоре незаметно появились новые друзья, которые щедро, искренне делились своими мыслями.

Так и появилась эта книга. Она – попытка создать собственную вселенную, осмыслить вопрос постоянного выбора и, конечно, взглянуть на жизнь под другим углом – моим собственным. Это оказалось не так сложно – рано или поздно персонажи начинают жить своей жизнью, а ты просто становишься их проводником «к бумаге». Настоящие персонажи, на мой взгляд, не могут быть марионетками – это самостоятельные существа. Иногда они затихают, но чаще шумно спорят, живут своими смыслами и готовы делиться ими со всеми, кто готов их слушать. Поэтому, когда в голове поднимается очередное «крещендо», я готовлю. Я люблю есть и кормить людей. Ка ни странно, это помогает структурировать мысли и находить новые решения для сложных сюжетных поворотов. Приготовление блюд стало своеобразной медитацией, который упорядочивает хаос в голове.

Главное в писательстве для меня – не слава и признание, а возможность через творчество лучше понимать себя и мир вокруг. Каждый новый опыт, будь это случайный разговор в толпе, сцена на улице или злободневная новость, обогащает моих персонажей, придавая глубину. Например, колоритная Хара Колотовка и Аринак Странник, с которыми вы познакомитесь ниже, так и не появились, не увидь я сцену ссоры семейной пары в аэропорту Шереметьево. Словом, мне нравится жить, балансируя между реальностью и творчеством, черпая идеи из быта. И я точно знаю, что я в начале этого пути.

Некромант

Некроманты. Из всех видов зла некроманты, пожалуй, самый подлый и коварный. Истребители жизни. Наездники мертвых. Насмешка над своим собственным видом. Но и среди них попадаются такие, что по сравнению с ними, многие их собратья по ремеслу – простые деревенские вилланы.[1] Как прочие маги, некроманты обладают разными силами, но простые люди редко понимают разницу. Так, мага, по просьбе родственников призывающего дух покойного, чтобы узнать, где тот прикопал денежки, в благословенной богами Аллерии могут тоже назвать некромантом. Но настоящие некроманты лишь те, кто отдает собственное естество в обмен на власть над смертью. Изредка такие некроманты образуют темные союзы и тогда у тех, кто дышит, начинаются серьезные затруднения. Нечто подобное случилось при правлении аллерийского короля Озира из рода Корбулов.

Король Озир слыл, добряком и покровителем наук, а его соседи называли древнюю столицу Аллерии Дролл не иначе, как Хеодар, что значит Город Мечты. Добродушный монарх имел все шансы войти в историю своей страны под именем Озира Благочестивого, но все сложилось иначе. Глобальное бедствие началось с незначительного, на первый взгляд, события: Росваль, любимый охотничий пес Озира, погиб на охоте от клыков дикого кабана. Случайно проходивший мимо маг Самон, проникся бедой Озира и сумел вернуть невезучее животное из-за Кромки. Благодарный монарх щедро предложил ему место придворного мага и через полгода богатое и процветающее королевство начало приносить своих граждан в жертву таинственным сущностям.

Монарх по совету своего придворного мага обложил своих подданных непомерными налогами и вскоре начал войны с мирными соседями. Внешне все шло замечательно и, несмотря на жуткие слухи и недовольство черни, Аллерия расширялась, поглощая сначала меньшие города, а затем и целые провинции. Вполне возможно, что экспансия Аллерии в страны валдозийского материка завершилась созданием материковой империи, но крылья иронии зачастую парят выше амбиций. Возможно, даже сами боги свесили сонные лица с небес и вмешались в планы некроманта, но воскрешенный им некогда пес Росваль попал под… обычную повозку с провиантом для казарм. Широкий клепаный обод колеса шириной с самого незадачливого пса проехался по нему, оставив за собой широкую, но короткую полосу собачьей крови и содержимого желудка. Казалось бы, как могла смерть дворняги, пусть и породистой, повлиять на историю целой страны? Будь она обычной – совершенно никак. Однако благородный Росваль был воскрешен Самоном не совсем обычным способом. Воскреси его Самон так, как некроманты обычно поднимают нежить и Росваль за пару дней стал бы ходячим пристанищем для мух и червей. Чтобы избежать этого, Самон связал воедино жизненные нити пса и его хозяина. По задумке некроманта, так пес смог бы прожить в два раза дольше отпущенного, а король стал бы более послушным к его советам. К тому же, пес был отличной страховкой, на случай неповиновения монарха. Однако случилось то, что случилось и теперь, чтобы хоть как-то похоронить короля Озира, слугам пришлось буквально соскабливать его с трона и стен. Увы, незадачливый монах разделил участь любимого пса и был размазан тонким слоем по тронному залу.

Зачастую положение придворного мага при дворе подобно колыханиям тростинки на ветру, но Самон был некромантом! Очень скоро его авторитет и силу признал двор покойно Озира и великий некромант уже готовился взойти на престол. События, казалось бы, постепенно возвращались на круги своя, когда взбунтовалась чернь. Так вышло, что военная машина Алерии, построенная покойным Озиром и Самоном, досуха опустошила зернохранилища и кошельки простецов. Поэтому совсем скоро они покинули питейные дома и улицы, проклиная того, кто погубил их любимого короля. Однако Самон оказался на редкость упрямым и сильным некромантом, а потому очень скоро весь валдозийский континент пылал в войнах и дрожал от поступи Мертвого Легиона. Обозленный на судьбу некромант решил, что если его амбициям не суждено сбыться, то он истребит Валдозию под корень, а затем, по-своему усмотрению заселит его заново. Однако все амбиции и достижения Самона Нечестивого оказались туманом, что испаряется с первым лучом рассвета, когда он привлек внимание тех, кто выше самих богов – Судей Миров. В мгновение ока неповоротливые жернова Справедливости закрутились быстрее колодезного ворота.

Алархи… Сверхреальные сыны Творца Джихраама, что одной лишь мыслью могут уничтожить сотни миров, подобных Луарамеше. От них никому не уйти, не сбежать, не вымолить пощады и не постигнуть их планов. Величественные Судьи Творения редко наказывают провинившихся безумцев лично. Но сегодня по их воле разверзлись сотни порталов и на Луарамешу шагнули армии благородных воинов. Грохот тысяч шагов заполнил подступы к последней и самой мрачной твердыне некроманта – крепости Винтерхол. Сам Самон Нечестивый, вместе с обученными им некромантами, засел в главном донжоне крепости. Оттуда непрерывно доносились шипящие речитативы и призывные напевы на мертвых языках и в ответ их мольбы, прямо из воздуха, из стен, из кровавых рун на полу, колдовских артефактов и даже из мертвых тел выходили жуткие твари, которые, немедля, устремлялись на защиту Винтерхола. Сам Самон еще не вступал в битву всерьез. Несколько десятков призванных им некростеров и драугов не в счет – он призывал их лишь для отвода глаз младшим собратьям. Настоящий же призыв, начнется, если рухнут главные ворота Винтерхола. В глубине души, некромант надеялся, что до этого призыва не дойдет – слишком много злобы хранится в заклятии призыва. Даже такому колоссу искусства некромантии, как Самон, было не по себе от мысли впустить в свою душу столь могущественного и неконтролируемого союзника, как бог. Впрочем, видя, как быстро его войска гибнут, Самон понимал, что избежать этого не выйдет. Жаль, конечно, что его ученики этого не переживут – ну так не велика беда! Главное победить, а после Самон найдет новых клевретов.

Недалеко от Винтерхола, на оплавленном залпами драконов холме, стояли две неподвижные массивные фигуры. Обладатель первой был немного выше и лучился энергией готового к броску льва. Внушительная мускулатура говорила о недюжинной силе. Однако в ней чувствовалась и иная сила, яростная, как горный поток и неудержимая, угрожающая, как наступающая на ноги лава. Казалось, ослабь он контроль над ней хоть на миг и всем кто находится рядом, сильно не поздоровится. Коротко стриженые волосы цвета вороного крыла спадали на ладно подогнанный доспех из неизвестного на Луарамеше металла. Казалось, доспех самостоятельно перетекает из одного положения в другое, предугадывая движения своего владельца. Внимательные черные глаза бесстрастно смотрели на осаду Винтерхолла, впитывая всю картину боя целиком и обдумывая все возможные исходы. Его живой интерес выдавали только краешки губ, которые нервно подрагивали в критические моменты битвы. Во всем остальном его лицо и тело было спокойным и расслабленным, словно подчеркивая, что события идут точно по задуманному им плану. Вторая фигура не уступала в величии первой, но держалась отстраненно. В его ауре сквозила опасность и сила пробуждающегося вулкана. Могучие руки, лицо и торс пронизывали пылающие вены, которые, казалось, живут собственной жизнью. Воин не носил доспехов и был одет в темно-серый табард. Под цвет ему был и прожженный в нескольких местах плащ. Штаны имели практичный покрой с карманами на бедрах, а на ногах – простые кожаные ботинки, зашнурованные он середины щиколотки до голени. Его кряжистая фигура была шире в кости и плечах, нежели у его собеседника, но не такой гибкой. Если первый был воином до мозга костей, то второй был похож на кузнеца-ремесленника, которого оторвали от любимого дела. Эту иллюзию разрушал серый меч на его поясе, чья аура буквально выла от жажды крови и издавала едва слышимый звон обещания смерти. Но владельцу серого меча была свойственна более спокойная сила и потому жажда клинка растворялась в ней, как бурная река, впадающая в море. Он также наблюдал за осадой Винтерхола, однако лицо его оставалось хмурым. Он нарушил молчание первым и сардонически рассмеялся:

– Твоя армия похожа на медведя, который сунул одну лапу в дупло за медом, а второй пытается задержать вылетающих ос. Не пора ли ослабить поводья, Фемар? – сказал он.

– Нет, Грант, еще рано. Но осталось совсем немного – он скоро выползет. Я уже вижу, как сгущается тьма за воротами.

– Я тоже не слепой, брат! Но наш Отец может не принять того, что ты задумал. Ты слишком вольно интерпретируешь его главный и единственный Закон, – пробурчал Грант.

– Не трусь, Грант – потерпи еще немного, – пожал плечами Фемар и заметил: – В конце концов, я возьму ответственность на себя. Сотвори еще войск, не то атака захлебнется.

– Ты прекрасно знаешь, что за это перед Ним придется отвечать даже братьям Алмазу и Обсидиану, которые не знают, чем мы тут занимаемся! И вообще, это твой план, но войска для него творю, почему-то, я, – буркнул Грант, с явным недовольством поводя рукой. – Вот. Но больше не буду, слишком рискованно. Заканчивай тут поскорее. Буду ждать тебя у Алмаза. И давай без глупостей, хорошо?!

– Хорошо, брат. Ты мне очень помог, – весело улыбнулся Фемар, поворачиваясь к Гранту. – Обещаю не бедокурить.

Грант скупо кивнул, а затем растворился в воздухе. Фемар посмотрел на поле битвы и заметил войска, щедро сотворенные Грантом напоследок: появившись из порталов, они немедленно присоединились к атаке. Как и ожидал Фемар, вскоре чаша весов войны склонилась в пользу осаждающих. Вампиры, драуги, лярвы, демоны крови, бескожие, дахака,[2] жады…[3] Вся нечисть, призванная некромантами Винтерхола, лежала, догнивала и рассеивалась под клинками могучих ракшасов и отборных паладинов. Тяжелые войска деремханов[4] и пещерных химер зубами прогрызали и выламывали главные ворота и даже саму крепостную стену. Казалось, осталось уже совсем немного, чтобы призванные войска ворвались внутрь, как вдруг ворота буквально взорвались и из сгустившейся тьмы за ними, со скоростью атакующей змеи, ударили густые багровые миазмы.

Один взгляд на них парализовал смертных, а прикосновение превращало кровь в гной, бегущий по разлагающимся венам. Люди, ракшасы, циклопы, темные деремханы, химеры, паладины и все, кто им противостоял – все живое и мертвое вместе с криками было почти мгновенно потеряно в этом кровавом гнилостном тумане. Щупальца багрового тумана дотянулись даже до семи парящих над Винтерхолом драконов. Умирая, благородные животные летели к земле, отчаянно ревя в языках пламени, пробивающегося сквозь их разлагающуюся плоть. Они рухнули на землю, но еще в падении их тела разложились настолько, что при падении их просто разбрызгало по земле водопадами гноя.

Фемар сделал короткий шаг и мгновенно оказался у ворот – в шаге от живой тьмы, что жадно поглощала разложившиеся тела обеих армий. От неожиданной близости ауры аларха туман инстинктивно отшатнулся, но не прекратил трапезу, не развеялся.

– Ну, ты и воняешь – презрительно сморщил нос Фемар. – Тобор! Это отвратительно, даже для такой мерзости, как ты.

– Убирайся, я ем! – пробурчал грубый голос из тьмы.

– Отвратительно выглядит, – категорично заявил Фемар. – Мне казалось, у того, кто зовет себя богом, должен быть хоть какой-то шарм.

– Возможно, но мне нравится и так, – проворчал недовольный голос в тумане. – Тебе здесь не рады и тебе тут не место, Судья Миров! Мне достаточно и этого угощения. На большее я не претендую. Я в своем праве, потому как был призван в этот мир!

– Я постою рядом, – вздохнул Фемар и добавил: – Еще не видел, как дерьмо есть дерьмо.

– Ты наглец и глупец! – злобно пророкотал голос из тьмы. – Ты аларх, это верно, но сейчас ты посягаешь на то, что по праву – мое! Даже Закон Творца Джихраама на моей стороне, – проворчал голос в багровом тумане, и начал нехотя сжиматься в высокую фигуру могучего варвара с черными кровоточащими волосами и руками. На его груди широко распахнулись два кровожадных глаза, в которых мерцало чистое безумие. По уверенности и внушительности темный бог не уступал Фемару. Массивный медный доспех, украшенный символами войны и кровопролития, выступил прямо из его тела. Варвар завел могучую десницу себе за затылок и достал из спины костяной клинок-позвоночник с кричащей зубастой пастью на эфесе.

– Я просил тебя не мешать, но ты не послушал, – прорычал варвар. – Теперь пеняй на свою глупость! Думаешь, смазливое личико и жалкий мечишко помогут тебе сразить того, чье имя знакомо самому Хаар-Залу?! – угрожающе улыбнулся варвар. – Если ты рассчитываешь на помощь папочки Джихраама, то мы оба знаем, что Творец не защитит того, кто не соблюдает его Закон. Даже если это его сын. Но я дам тебе последний шанс – просто повернись и уходи!

– Жалкий мечишко, говоришь? – улыбнулся Фемар и вытащил меч из ножен. – Этот великолепный клинок, выкован моим благородным братом Ониксом. Тут даже клеймо есть. Давай-ка, покажу! – неожиданно рявкнул Фемар и размашисто ударил бога-варвара мечом. В момент удара, меч удлинился почти вдвое, а за спиной Фемара раскрылись белоснежные крылья.

– Ты сам подписал себе приговор, Судья Миров! – парировал мечом-позвоночником Тобор и довольно расхохотался. Он жадно посмотрел на аларха и сказал: – Это замечательно! Ты – Фемар! Это ведь ты, не так ли? Алмаз не покидает свою Кристаллическую Цитадель, Оникс ковыряется в грязи своих подземелий, а Грант слишком осторожен, чтобы бросить прямой вызов. Поэтому это может быть лишь самый могущественный из вашей породы. Крылатый Первенец. Но только я – бог Пролитой Крови и воплощение самой Войны! Если кому-то и суждено сразить тебя, очевидно, что это буду я! – сказал Тобор, бросаясь вперед.

Костяной меч ринулся вперед, к груди Фемара, но был легко остановлен мечом, выкованным раками Гранта. Адская кость заскрежетала о первозданную сталь и танец смерти продолжился.

– Как тебе моя аура, аларх? Чувствуешь, как слабнешь, крылатый? – ухмыльнулся Тобор. Аларх и правда почувствовал странную слабость, но не подал вида. Аура божества, даже сильного – для аларха лишь дым. Но сейчас это была не просто сильная аура – она была пропитанная Хаосом и ощущалась как нестерпимая вонь, проникающая в его собственную душу. Пока еще терпимо, но если Хаос продолжит оседать в его душе, кто знает, чем закончится этот поединок? Интересно, может Судья Миров, проиграть рядовому, пусть и изрядно нарастившему мускулы, божеству, мельком задался вопросом аларх.

– Кажется, я начинаю понимать, Фемар! – молвил Тобор, блокируя очередной удар меча. – Мне даже приятно, что ты спланировал всю эту бойню для меня одного. Это, ведь, ты сплел события так, чтобы это ничтожество вызвало меня? Или это был твой трусливый брат, Грант, что сплетает судьбы за спинами смертных? Если так, то это настоящая честь для меня: целых два аларха потребовалось, чтобы заинтересовать меня. Тебе оставалось только спровоцировал меня на этот бой, не так ли? Только твои пешки, эти никчемные некроманты, перепугались и обгадились с натуги! Потому все твои усилия не дадут плодов!

Аларх промолчал, сосредоточившись на битве, но Кровавый бог продолжал говорить, легко орудуя костяным клинком.

– Твоя игрушечная армия не выдержала даже простого факта моего присутствия, – усмехнулся Тобор и продолжил рассуждения: – Мне любопытно, крылатый… По меркам богов, я сильнее всех, кого знаю, но ты… Ты Судья Миров: не просто бессмертный, а Извечный! Зачем тебе было так подставляться, чтобы сражаться со мной в месте, куда я был приглашен? Здесь само пространство питает меня! И чем я заслужил твое внимание?!

– Ты не понимаешь? – удивился Фемар, оставляя глубокий порез на лице Тобора. Впрочем, он быстро закрылся, заставив Тобора поморщится. Аларх только что делом доказал, что может его достать и это отозвалось в сердце темного бога тревогой.

– Ты обрушил Раслокеш и принял стезю Войны, – заявил Фемар. – Но Война – одно из необходимых зол, и я не обратил внимания. Затем, ты овладел десятком миров Мирового Сада. Я поморщился, как от плохого запаха, ведь, Мировой Сад знавал беды и страшнее. Но, затем, ты осилил ипостась Пролитой крови и меня это насторожило. Вонь твоих деяний стала еще сильнее, однако ты сделал это честно. Честно разрушал один мир за другим. Как аларх, я мог это понять, как Судья Миров – допустить.

– Так что же изменилось? Чем я тебе насолил-то? – напомнил Тобор, заставляя Фемара отступить от колющего удара.

– Не смей лукавить, темный: осколки Бытия – это прерогатива Творца! – яростно выплюнул Фемар, усиливая натиск. – Даже я и мои братья, находя их, приносим их к подножию Его Трона! Но ты, мерзкая грязь на ногтях Мироздания, посчитал, что можешь распоряжаться ими по своему усмотрению!? Ты, и правда, считал, что это сойдет тебе с рук, разжиревший на крови червь?!

Тобор растерялся и даже сбился с шага, под яростными ударами аларха. Впрочем, он быстро взял себя в руки и огрызнулся:

– Так, ты все прознал! – с досадой скривился темный бог. – Тем хуже для тебя – ты, по-прежнему, бьешься на моих условиях! Мое убийство – приговор для репутации твоего папеньки! Так что, я с удовольствием посмотрим, насколько тебя хватит, – заявил Тобор.

– Заблуждаешься! – зло улыбнулся Фемар. – Я мог прийти к тебе на Раслокеш, сровнять с землей твой дворец и залить тебе глотку твоим хваленым Пурпурным Огнем. Наказать и унизить, но не убить! Но теперь, когда ты признал свой главный грех – мои руки свободны карать! – пошел в наступление Фемар, нанося, одну за другой, пять болезненных ран Тобору.

– Не вешай на меня всех собак, Первенец! – мрачно проворчал Тобор, нехотя отступая, чтобы затянуть раны. – Говори, если есть что сказать, а там посмотрим! Неужели мы не могли просто договориться? Пришел бы ко мне и сказал, что именно тебе не по нутру!

– Ты видно совсем забыл свое место, божок, – мрачно ухмыльнулся аларх. – Садовник не договаривается с червем, что пожирает яблоки. Мы, алархи, не представители воли Творца, а ее проводники! Сколько бы миров ты не сожрал, воля Творца, все равно, будет довлеть над тобой. Ты сам убил себя, когда решил, что Хаос Хаар-Зала способен дать тебе больше, чем Свет Творца! Сношаться с врагом Сущего – не дозволено никому, а потому я сейчас убью тебя.

– Даже если ты это сделаешь, моя ипостась сильна! Ты лишь отправишь меня за Кромку, но мы оба знаем, что я вернусь оттуда еще сильнее прежнего! – рассмеялся Тобор. – Тогда, какой смысл сражаться?

Когда Фемар прямо сказал, что решил убить его, несмотря на словесную браваду, Тобор стал осторожнее. Размашистых ударов стало меньше, а финтов и уколов значительно больше. Тобор рассчитывал, что хаос в его ауре сделает всю работу. На его беду это понимал и Фемар. Он все чаще отвлекался на настойчивый зов ауры Тобора, требующий от него оцепенеть, покориться, опустить меч, умереть… Но терпеть больше не имеет смысла терпеть ее: он сообщил обвинение, получил признание и огласил приговор. Осталось привести его в исполнение!

Фемар взорвался движением, и сражение перестало быть фехтовальной дуэлью, где два аристократа машут сталью и обмениваются колкостями. Сейчас оно стало свирепой прелюдией к казни. Аларх взмахнул крыльями, обрушивая ударную волну воздуха и, подойдя вплотную, схватил темного бога за руку, державшую меч. Он ударил эфесом меча в скулу Тобора и рванул руку с мечом. Тобор едва успел вскрикнуть от боли в оторванной руке, а Фемар уже совершив полный оборот вокруг себя. Мощным ударом правого крыла, он отрубил ноги Тобора выше колен. Искалеченный и беспомощный, темный бог лежал на земле и рычал от ярости.

– Как ты посмел, подлый аларх?! Подлый, подлый прием! – кричал он, извиваясь на земле.

– Подлый? Разве ты достоин иного? – спросил спокойно Фемар. – Жалуйся тем, кто стал пищей для тебя. Будь я моим благородным братом Алмазом, твои слова могли бы смутить меня, но я не он! Я всегда относился к хорошей драке просто, как к хорошей драке – нужно просто победить.

Несмотря на боль, Тобор скривился в злобной ухмылке.

– Погоди о победе, крылатый! Это еще не конец! – возразил он. – Пусть ты обманул меня сейчас, но я скоро возрожусь! Пройдет год или тысяча, но я приду за тобой, как бы далеко ты не был. Семя Хаар-Зала, что питало мою ауру – теперь в тебе! Интересно посмотреть на тебя через какую-то тысячу лет. Ради этого стоит вернуться из-за Кромки!

– Ты еще раз признал свое предательство, несчастный. Семя Хаар-Зала, что опасно для бога никак не скажется на алархе! – улыбнулся Фемар.

– На алархе, которого поддерживает Творец – разумеется! Но ты ведь решил так благородно победить меня, что вступил в бой не оставив мне выбора. Ты знаешь, что нарушил Закон. Пройдет тысяча лет или сотня тысяч, но ты падешь, крылатый! Я обязательно вернусь, чтобы увидеть это! – победно ухмыльнулся сраженный бог.

– Вернешься? – деланно удивился Фемар. – Ты не уйдешь, глупец! Просто убить тебя – это слишком просто, – улыбнулся Фемар.

– Что ты задумал?! – насторожился Тобор, пытаясь отползти от Фемара.

Аларх деловито стряхнул вырванную руку с меча-позвоночника, подошел с ним к поверженному противнику и воткнул его рядом с головой Тобора. Он аккуратно наступил на единственную руку поверженного и посмотрел на костяную рукоять.

– Меч – часть твоей плоти и духа. Чтобы ты не забыл эту встречу, я наложу на него Абсолютное проклятием Творца. Часть твоей души и силы будет запечатана в нем навечно. Кем ты станешь, Тобор? Будет ли у тебя прежняя сила? Память? Будет ли у тебя вообще разум? Я не знаю, – сказал аларх.