Забери меня отсюда

– Не знаю, конечно, что случилось, но для начала попробуйте выспаться. Прямо сегодня. А завтра после работы не оставайтесь одна, приходите сюда. Я вас познакомлю со своими подругами.

– Спасибо. Обязательно.

Тина уткнулась взглядом в окно. Стекло отражало зал, но сейчас казалось, что он наполнен призраками. Некоторое время спустя ушёл Йорк, коп-вдовец; вскоре за ним поднялся и парень в толстовке – он вышел вместе с другим полицейским, одолжил ему на пороге зажигалку – прикурить, и убежал вниз по улице, зажимая книгу под мышкой.

Засиживаться до темноты даже в такой прекрасной кофейне не хотелось, да и мысль об оставленных без ужина кошках щекотала обострённую совесть. Мисс Рошетт ещё раз настоятельно попросила заглянуть в «Чёрную воду» завтра вечером; Оливейра, узнав, что Тина собирается по пути завернуть в супермаркет у стадиона, свистнул своего младшего сына – причём не метафорически, засвистел как птица.

– Он вас проводит, мисс Мэйнард. И нет, возражения не принимаются. Вы видели ориентировку на стенде полиции? В такие дни жаль даже, что Лоундейл – не моя родная деревушка, где любой чужак как на ладони… Люди пропадают, тут не до шуток, а вы ещё и ходите по собачьим местам, и не докричишься, если что.

Тина вспомнила орлоносого с фоторобота и только плечами пожала: в маньяков верилось как-то меньше, чем в утопленниц.

– А как же ваш сын пойдёт обратно один? Он просто ребёнок. Вы за него не волнуетесь? – осторожно уточнила она, стараясь не оскорбить отцовскую гордость, и подумала: «А вообще-то мысль дельная, стоит завтра захватить с собой шокер».

– Маркос-то? – усмехнулся Оливейра. – Ему уже четырнадцать. Первый нож я ему ещё года два назад подарил, и, поверьте, у нас, в Пуэблосе, каждая собака знала, что с Оливейрой шутки плохи, если он дорос хотя бы до дверной ручки и у него за голенищем кое-что заткнуто.

Наверное, Тина бы даже впечатлилась этой тирадой, если б на птичий пересвист не явился белокурый кудрявый агнец – в грубых джинсах и в чёрной футболке с красно-белым принтом.

– А ты знаешь, кто здесь изображён? – спросила она уже на улице. Оливейра остался за стойкой, но вполглаза поглядывал на сына через стекло.

Маркос оттянул футболку, разглядывая ухмыляющийся скелет во фраке, с цилиндром и тростью.

– Друг прабабки Костас, барон вроде бы, а что?

– О, – только и сумела выговорить Тина. – Ну, тогда нам и правда вряд ли что-то грозит на улицах Лоундейла.

Мальчишка оказался галантным – весь в отца, но немного стеснительным. Отчаянно краснея, он прямо за супермаркетом взвалил на себя сумки с покупками, не слушая возражений. Говорил мало, больше слушал, но на вопросы отвечал по-взрослому чётко. У стадиона он притормозил, жадно разглядывая сквозь трибуны футбольную команду – вечером играли другие ребята, постарше, и мяч они пинали куда как более ловко.

Покупки Маркос дотащил до кухни, там был обласкан кошками, награждён стаканом охлаждённого чая и отпущен восвояси. Тина закрыла дверь, накинула цепочку, задвинула щеколду и провернула ключи в обеих замочных скважинах, оставив торчать на пол-оборота. Затем обошла дом, проверяя, нет ли где-то распахнутых окон.

– И почему у меня нет телевизора? – пробормотала она, проходя мимо пустой гостиной, где напротив камина, который не разжигали уже лет шесть, растянулась на паркете рыжая Мата Хари, сощурив глаза. – Села бы, включила бы какое-нибудь шоу, что там смотрит Аманда – «Боб и Роб»? Сделала бы глинтвейн, забралась бы с кошками на диван…

А потом ей очень ярко представилось, как по телеэкрану идут помехи и комнату наполняет запах фиалок.

«Нет. Обойдёмся без телевизора».

Тина распотрошила аптечку и выпила три капсулы успокоительного, затем подумала – и захватила с полки эфирное масло лаванды. Три капли в аромалампе расслабляли, десять – убивали всё живое в радиусе двух комнат. Кроме, конечно, кошек; храбрых маленьких бестий не так-то просто было вытурить из давно облюбованной кровати.

«Посмотрим, как тебе это понравится, чёрт-знает-кто из Кёнвальда».

Дверь в спальню она закрывать не стала, подозревая, что тому, кто пожелает войти, любые замки будут нипочём. И уснула практически сразу – то ли благодаря лекарствам, то ли сказалась безумная, неподъёмная уже к вечеру усталость.

…Тине снились руки – бережные, но ледяные; они гладили её по голове, и тёмные пряди струились между бледными пальцами, как воды речные. Но когда прозвенел будильник и она очнулась, коса была в полном порядке – туго заплетённая с ночи, никаких водорослей и фиалок.

«Неужели закончилось?»

Никогда, даже самой себе, Тина не призналась бы, что ощутила лёгкое разочарование.

Пробежка прошла без эксцессов. Уиллоу дважды попалась на глаза: в первый раз издали махнула рукой и целеустремлённо прокатила в гору, сильно налегая на руль, а второй – неожиданно выскочила с боковой дорожки.

– Как спалось?

– Да вроде… ничего.

Заговаривать на обратном пути было ошибкой – дыхание сразу сбилось.

– А-а, – глубокомысленно протянула Уиллоу, запрокидывая лицо к небу. Солнце ласкало её веки, но не могло стереть вечную синеву, отметину хронической бессонницы. – А мне вот приснилось, что ты стоишь по пояс в реке. Ерунда какая-то, не бери в голову.

Возвращаясь по мосту, Тина нарочно перегнулась через перила, вглядываясь в обманчиво спокойное течение реки. Глаза заслезились; через какое-то время начало казаться, что там, вдали, у берега, виднеется белёсое лицо…

«Бутылка, – осознала она вдруг и ощутила невероятное облегчение. – Всего лишь пластиковая бутылка запуталась в корнях ивы».

Единственное напоминание о вчерашнем кошмаре настигло уже в библиотеке – Аманда на работу так и не вышла. Пирс был вежлив и предупредителен; посетители слетались к книжным полкам, как пчёлы на мёд, – правда, привлечённые не литературой, а всего лишь слухами о вчерашнем происшествии. Заглянул даже разговорчивый мужчина, которого Аманда в шутку назвала поклонником Тины.

– Я слышал, у вас вчера было тут горячо? – интимным тоном спросил он, облокотившись на стойку.

– Во многих смыслах, – вздохнула Тина. – Правда, я бы не стала шутить на эту тему, всё же миссис Биггл действительно пострадала.

– Ну, соболезную, – без малейшего намёка на сожаление фыркнул как-его-там поклонник. – Но хорошо, что тебя не задело. Как там писал Вордоворот…

– Вордсворт?

– Да к чёрту, я никогда не запомню эти фамилии! Слушай, а давай по-простому: не хочешь выпить со мной сегодня? Я пораньше закончу и заскочу за тобой, пока белобрысой болонки здесь нет.

От удивления Тина даже оторвалась от сортировки карточек и посмотрела на него – впервые за всё время, честно говоря. Глаза у поклонника оказались красивыми – светло-карими, кошачьими, прищур – хитрым, а пальцы, постукивающие по стойке, – нервными.

– Выпить можно, но только если кофе, – неожиданно для самой себя согласилась Тина. – В «Чёрной воде», например. Но сразу хочу предупредить: на большее не рассчитывайте.

– Ну, я человек терпеливый, – усмехнулся он. На улице посигналили. – А, это за мной. Увидимся вечерком!

«И я так и не запомнила, как его зовут», – пронеслось в голове.

Это показалось смешным.

А потом в глубине библиотеки без всяких видимых причин повалился стеллаж. Поставить его на место было не особенно сложно; Пирс сам проверил крепления – похоже, просто болты вылетели. Разбросанные книжки пришлось собирать почти до самого конца рабочего дня, так что на свидание Тина отправилась взмокшая и раскрасневшаяся. Поклонник уже терпеливо поджидал на углу улицы с жиденьким букетом нарциссов.

– Цветы из долины мёртвых?

– А? Не нравятся? – огорчился он всерьёз.

– Сойдёт.

К «Чёрной воде» они направились окольными путями – и конечно же, заплутали. Точнее, плутал поклонник, а Тина не мешала ему, наслаждаясь прогулкой и не особенно вслушиваясь в разговор. Ей думалось, что мисс Рошетт определённо была права: нет пока проблем, которые не лечатся чашкой чая и крепким сном, и шататься по городу, вместо того чтобы запираться дома наедине с кошками, – определённо хорошая идея. Солнце постепенно клонилось к закату; город окрашивался в ржаво-оранжевые тона, и некоторые крыши издали выглядели окровавленными. В откровенно заброшенном районе у недостроенного кинотеатра поклонник наконец сдался:

– Всё, не могу больше. Не знаю, как отсюда выйти к твоей клятой «Чёрной воде». Зато у меня служебная машина стоит чуток подальше, там, за развалинами, у «Перевозок Брайта», я работаю на них. Может, заглянем? Там и карта есть.

Наверное, всё могло бы сложиться иначе – если б Тина была чуть менее внимательной.

Если б она не заказывала книги с доставкой на дом.

Если б не знала наверняка, что курьерская служба «Перевозки Брайта» закрылась два года назад, а офис в буквальном смысле прогорел до закопчённых кирпичей.

– Обойдёмся без карты, – улыбнулась она онемевшими губами и указала на улицу, которая выводила мимо пустырей и необитаемых домов к оживлённым кварталам. – Надо… туда.

Мужчина упрямо наклонил голову:

– Да нет, пойдём к машине. Проедемся заодно, чего ноги-то сбивать? Ну, давай! – И он попытался схватить её за руку.

– Я люблю гулять пешком, – вежливо уклонилась Тина, продолжая улыбаться.

Уже не скрываясь, «поклонник» сделал выпад, метя кулаком по виску – молча, резко. Тина отшатнулась, ускользая в последний момент, и хлестнула его нарциссами по лицу, а потом развернулась – и побежала, всё быстрее и быстрее.

– Стой, мать твою! – заорал он – ближе, чем должен бы. – А, не уйдёшь, стерва!

Она прибавила ходу, отчётливо понимая, что при таком темпе её хватит минуты на две, на пять – самое большое. Пока выручали ежедневные тренировки, но лёгкие уже начинали гореть; а мужчина нёсся следом – длинными хищными прыжками, и от ужаса мерещилось, что его хриплое дыхание перерастает в мерзкое влажное клокотание.

Впереди погас фонарь; за ним следующий.

«Так не бывает, – стучало в висках. – Только не со мной».

Тина даже не поняла, где ошиблась, где свернула не туда; пустыри всё не кончались, зато показалась лента Кёнвальда, льдисто блестящая в лунном свете. Где-то вдали взвыла полицейская сирена, и промелькнула дурацкая мысль: «Это за мной».

Грудь разрывалась от боли. Нога попала в яму, и в щиколотке что-то хрупнуло, но Тина слишком отчётливо сознавала: остановка – смерть.

А потом вдруг воскрес в памяти дурацкий сон Уиллоу.

«По пояс в воде… по пояс…»

Не раздумывая, она свернула к реке.

Поверхность реки сияла – ртутная, живая, дышащая, такая невозможно близкая – и недостижимая за переплетением чёрных ивовых ветвей и корней. Тина уже не бежала – плелась, спиной чувствуя, как сокращается расстояние между ней и тем, жутким, позади. Страх отступил; его место заняла странная, иррациональная сосредоточенность – сделать шаг, и ещё, и ещё, и будь что будет.

Река на мгновение застыла зеркалом – а потом по ней разбежались круги и показалась человеческая рука. Она небрежно махнула – и поманила пальцем.

Тина ковыляла почти вслепую, полностью сосредоточившись на жутком видении, но всё равно ни разу не оступилась, точно изогнутые корни ив сами стелились под ноги, не давая даже подошв замочить в реке, а ветви поддерживали под локти, давая опору. Голову вело от ароматов – сладких, фиалковых; острых, как сок нарцисса; солоновато-металлических, как кровь.

А потом силы просто кончились.

Она сползла, опираясь спиной на ствол, и приготовилась нырнуть в воду. Оглянулась через плечо – в тот самый момент, когда мужчина с почерневшим лицом сделал первый шаг в реку.

И река взбунтовалась.

Воды вдруг стало очень, очень много; она воздвиглась стеной вокруг Тины – и ударила в того, уродливого, на илистой кромке берега. Захлестнула, протащила меж ивовых стволов, придавила ко дну – а затем брезгливо выплюнула.

Мужчина лежал недвижимо – мертвее мёртвого, к патологоанатому не ходи.

А полицейские сирены выли уже совсем близко, у пустыря над берегом. Бежали к реке два человека, размахивая фонарями, и один из них кричал что-то про имя закона и прочие глупости, которые ещё ни разу никого не спасли. Когда он съехал по склону прямо в запутанные корни ив, Тина узнала его – вдовец и любитель кофе детектив Йорк.

– Мисс Мэйнард, вы живы! – не по уставу выпалил он, ослепив её фонарём. – Вы не пострадали? Кивните, если понимаете вопрос!

– Пошёл в задницу, – ответила Тина, стуча зубами.

Теперь, когда адреналин схлынул, стало холодно – и очень мокро. Река умудрилась достать её – хотя бы брызгами.

– Роллинс, она в порядке, – крикнул Йорк напарнику, склонившемуся над трупом. – Простите меня, это я виноват. Но я могу всё объяснить!

У Тины затянуло под ложечкой; появилось пугающее ощущение, что эту фразу она слышит далеко не в последний раз.

Глава 4

Тварь из Лоундейла

Выбираться на берег Тине пришлось самостоятельно. Йорк дважды пытался продраться к ней через ивовые заросли, но река точно издевалась – сперва делала вид, что не прочь подпустить его поближе, а потом насмешливо разверзала очередную топкую дыру и накрепко стискивала щиколотку неосторожного спасателя корнями. Первый раз детектив всего лишь потерял ботинок, но не внял предупреждению – и во второй провалился по пояс в ледяную воду; ила в том месте было почти по колено, и Роллинсу пришлось использовать автомобильный трос, чтобы вытащить напарника из ловушки.

– Какой… белой обезьяны вы вообще там делаете? – в сердцах ругнулся Йорк, отжимая штаны; его не смущал ни труп в полушаге, ни свидетельница. – А, телефон теперь сдох, чтоб его!

– Жить очень хотелось, – буркнула Тина и, с трудом поднявшись, на негнущихся ногах ступила на соседний полузатопленный ствол, затем на корень, и ещё, и ещё, пока, к собственному немалому удивлению, не очутилась на твёрдой земле. – А как вы здесь оказались?

– Долго объяснять, – поморщился Йорк, влезая в мокрые штаны. – Как насчёт того, чтобы проехаться в участок? Поболтаем за чашкой кофе, расскажем друг другу пару волнительных историй: я вам – о серийном убийце, который орудовал больше пяти лет, вы мне – о том, как помер вон тот счастливчик. – И Йорк многозначительно дёрнул подбородком в сторону трупа.

Перспектива провести полночи в участке замаячила перед Тиной во всей своей ужасающей полноте.

– Нет! Мне, м-м-м… надо в больницу. Я сейчас потеряю сознание, кажется.

– Так мы тогда труп запишем на вас? – обрадовался Йорк.

«Чтоб ты правда утопился», – от души пожелала ему Тина и молча поковыляла наверх: её грела мысль, что в салоне полицейской колымаги сухо и, возможно, тепло, если печка не сдохла.

Роллинс остался у Кёнвальда: стеречь остывающее тело и меланхолично курить, сидя на толстой ивовой ветви; его слегка курносый профиль неплохо смотрелся напротив серебряной реки, внося абсурдистские мотивы в окружающий пейзаж. А Йорк, явно воодушевлённый, заскочил в машину, оглушительно хлопнул дверью и прямо через пустырь, по кочкам, рванул к дороге. Печку он врубил почти сразу – да так мощно, что стало душно, несмотря на приоткрытые окна.

Водил детектив в специфической манере.

Сирена оглашала истошным визгом Лоундейл – вечерний, уже наполовину дремлющий; светофоры, по мнению Йорка, работали исключительно для гражданских – благо улицы были уже полупустые, а редкие встречные машины, к счастью, успешно шарахались с перекрёстков; обочины мелькали за окнами с тошнотворной скоростью и то рывком подбирались вплотную, то отскакивали за разделительную полосу.

«Бедные кошки, – пронеслось у Тины в голове, когда автомобиль в очередной раз едва вписался в поворот и её впечатало в дверцу. – Кажется, они останутся без ужина навсегда».

Когда она наконец очутилась у ворот полицейского участка, её уже мутило по-настоящему и сознание уплывало.

– Вы ужасный человек, – простонала она, обвисая на заборе. Ноги не держали.

– Мне говорили, – отмахнулся Йорк, сосредоточенно пытаясь реанимировать свой мобильник. Судя по трагически заломленным бровям, пациент был непоправимо мёртв.

– И вы чудовище.

– А вот это – ещё нет, – польщённо улыбнулся он.

Обмен любезностями прервался на самом интересном месте. Звякнул дверной колокольчик, и на порог «Чёрной воды» выскочил Оливейра, а за ним, почти столь же проворно, – мисс Рошетт в элегантном белом платье и сером жаккардовом пиджаке.

– Мисс Мэйнард! – всплеснула она руками. – Что случилось? Вам плохо? Вас привёз этот изверг?

На лице Оливейры промелькнуло занятное выражение: нечто среднее между исполненным ужаса пониманием и тщательно замаскированным сочувствием.

– Присядьте на бордюр, – посоветовал он со вздохом. – Я сейчас принесу воды с лимоном и льдом. Как вас угораздило? Роллинс обычно не пускает детектива Йорка за руль, гм, из милосердия. А чтобы ещё и с пассажиром…

Тина тряпочкой сползла на асфальт и уткнулась лбом в колени.

– Меня позвал на свидание один тип, потом попытался убить, но сам утонул, – лаконично пояснила она, стараясь не обращать внимания на предостерегающее сопение детектива, а потом встрепенулась: – Кошки! У меня дома шесть голодных кошек, а я тут наверняка застряну до ночи!

– Давайте ключи, – быстро сориентировалась мисс Рошетт. – И скажите адрес. У меня всего два кота, но, видит бог, я вас прекрасно понимаю.

Пока Тина выискивала в рюкзаке связку ключей, отчаянно надеясь, что не утопила её в реке, Оливейра успел метнуться в кофейню и вернулся со стаканом ледяной подкислённой воды. Это пришлось весьма кстати. Йорк, правда, старательно портил удовольствие, нетерпеливо притопывая ногой, одетой в один только мокрый носок, но мнение детектива мало кого волновало. А уже оказавшись внутри приземистого здания, прослужившего полицейским участком не меньше полувека, Тина оценила степень преуспевания «Чёрной воды» – и осознала, что процветать это заведение будет во веки веков, ну, или по крайней мере до тех пор, пока не переведутся в Лоундейле копы.

Здание пропахло кофе от порога до самой крыши.

Урны распухли от использованных бумажных стаканчиков в коричневых подтёках, смятых пакетов из-под пончиков и коробок от пиццы; ополовиненные стаканы красовались на стойке, на подоконниках, на захламлённых столах – в каждом кабинете, куда ей довелось заглянуть по пути в святая святых Йорка. И, надо сказать, даже поздним вечером людей здесь было куда больше, чем в библиотеке в самые удачные дни.

– Сколько у вас тут человек работает? – поинтересовалась Тина вполголоса, не особо рассчитывая на ответ.

Детектив поскрёб в затылке:

– Ну, вообще-то больше сорока, и ещё двадцать – в северном отделении. А что?

– Не думала, что в Лоундейле столько полицейских.

– А, так тут же после войны гарнизон долго стоял, – отмахнулся Йорк. – И вообще, подумайте лучше, что будете рассказывать на допросе.

Тина ощутила, как в груди у неё заворочалось нечто подозрительно похожее на гнев.

– Так это всё же допрос?

– Ну, человек ведь умер!

«Он что, издевается?»

– А где вы были, когда он пытался меня убить? – вкрадчиво спросила Тина, отчаянно пытаясь успокоиться. Выходило так себе. – И почему вы потом приехали так быстро? И зачем извинялись? Вы что, следили за мной?

Йорк закашлялся. Из ближайшего кабинета высунулась коротко стриженная рыжая голова неопределённой гендерной принадлежности и ехидно ухмыльнулась:

– Сдавайся, Заноза. Она тебя уела.

Голос оказался низким, харизматичным и стопроцентно женским; Тина невольно прониклась симпатией к рыжей незнакомке.

– Сама сдавайся, Пэг, – огрызнулся детектив. – И вообще, мне тут надо протокол допроса вести, не займёшься, а? И я был бы не прочь позаимствовать у кого-нибудь сухие штаны.

Пэг закатила глаза:

– А твои-то почему отсырели? Хотя нет, лучше не рассказывай, я хочу сохранить веру в твою мужественность.

– Так ты в меня всё ещё веришь? – умилился Йорк. – Ладно, у тебя пять минут, чтобы дохлебать смертоносную сахарную бомбу, которую ты по недоразумению называешь мокко, а потом тащи задницу в мой кабинет. И задницы своих приятелей тоже – не выношу, когда кто-то подслушивает в коридоре.

Рыжая изобразила оскорблённую невинность и захлопнула дверь.

– Это была наша Катастрофа, то есть Пэгги О'Райли. Держит в порядке полицейские архивы и в ужасе – остальной участок. Её ядом можно два раза отравить весь городской водопровод и канализацию заодно.

– А мне показалось, что вы друг друга стоите, – заметила Тина, сделав мысленно пометку – обязательно подружиться с этой Пэг.

– Я?! – ужаснулся детектив. – Да я вообще ангел! И, кстати, добро пожаловать.

Коридор внезапно закончился – глухой белой стеной, как вначале показалось. Но затем глаз нехотя выхватил в сумраке очертания двери и тёмный провал скважины. Йорк порылся в карманах, отыскал ключ и дважды провернул в замке, а потом с усилием надавил на дверь плечом. Та поддалась не сразу, но всё же стронулась с места – натужно, с пронзительным скрипом.

– Ну, не дворец, конечно, – весело повинился детектив, проходя первым и щёлкая выключателем. – Зато на самых задворках нашего сумасшедшего дома, так что здесь тихо… Только окон нет.

– А почему?

– Ну, так это раньше была кладовка. Тут хранили разную архивную хрень. А когда меня повысили, я потребовал отдельный кабинет, ну, и получил, а Пэг пришлось забрать отсюда свой мусор и выметаться в подвал.

У Тины вырвался смешок.

– Я начинаю понимать, почему она к вам так относится.

Комната оказалась довольно большой, что отчасти компенсировало отсутствие окон. Всю дальнюю стену занимал огромный стереоскопический плакат – мост над бездной, мшисто-зелёные склоны гор, пронзительно синее небо в перьях облаков. Его частично закрывала двусторонняя грифельная доска-перевёртыш вроде тех, что используются в школе, исписанная сверху донизу. Кое-где на магнитах были прилеплены фотографии. У другой стены приткнулся монструозный письменный стол, составленный по меньшей мере из четырёх обычных. На одном углу гудел полуоткрытый ноутбук, на другом изваянием красовался древний стационарный компьютер, облепленный разноцветными стикерами. Документы были рассортированы по стопкам и папкам; над столом слева висела большая карта Лоундейла и окрестностей, сплошь в заметках, записках, картинках, изрисованная стрелками и утыканная булавками. Пожалуй, единственное, что связывало теперь рабочий кабинет детектива с архивным прошлым, – огромное количество коробок с бумагами на полу и несколько стеллажей, забитых скоросшивателями.

– Располагайтесь, – радушно предложил Йорк, выкатывая из-за полок разбитое кресло на колёсиках. – И задавайте вопросы, пока Пэг не пришла, кое-что я бы не хотел видеть потом в протоколе.

«Что-то у меня нехорошие предчувствия…»

– Ну… – Тина немного растерялась, не зная, с чего начать. – А кто это вообще был?

Йорк недоуменно сдвинул брови:

– Труп?

Тина кивнула:

– Да, он часто заходил к нам в библиотеку, но ничего особо о себе не рассказывал. Как его вообще звали? И не работал же он действительно в «Перевозках Брайта», они сто лет как закрыты.

– Причём совершенно безнадёжно, – хмыкнул детектив и сощурился: – Мисс Мэйнард, только не говорите, что вы попёрлись на свидание куда-то к развалинам с мутным типом, не удосужившись даже имя его спросить. Если да, то у меня для вас хреновые новости: вы в группе риска и в списке номинантов на самую дурацкую смерть.

– Да что вы себе…

– Секундочку.

Зазвонил местный телефон, и вовремя: Тина прикусила язык и кое-как сумела справиться с приступом раздражения, пока Йорк хмурился и черкал в блокноте, прижимая плечом трубку к уху.

– Труп привезли, хорошо, что быстро, пока Гримгроув не свалил из своего царства мёртвых… А, так насчёт биографических данных. Вашего убедительного ухажёра, мисс Мэйнард, я уже почти шесть лет знаю как «Тварь из Лоундейла». На его счету четыре доказанных эпизода, но я считаю, что их по крайней мере в десять раз больше. Четырежды он был настолько небрежен, что нам удавалось найти части тела его жертв. Остальные пока числятся пропавшими без вести. В том числе моя жена.

Сердце ухнуло в пятки. Тина рефлекторно облизнула пересохшие губы, ощущая себя последней сволочью из-за того, что только что злилась на Йорка.

– Соболезную, – тихо произнесла она, уткнувшись взглядом в ярко-розовый стикер на столешнице. – Мисс Рошетт упоминала о том, что вы вдовец, но я и подумать не могла…

– Что я подсуну вам убийцу своей жены? – криво ухмыльнулся Йорк. – А я люблю, знаете ли, неожиданности. Правда, не такие, как сегодня, я правда испугался. Так вот, про труп… Где-то два года назад у меня появились основания считать, что в миру Тварь из Лоундейла носит имя Джека Доу. Я не шучу сейчас, – наклонился детектив через стол, доверительно понижая голос. – Его правда так зовут, и, по-моему, тут судьба бессовестно потакала своему нездоровому чувству юмора. Наследничек то ли Потрошителя, то ли неопознанного трупа в традиционной юридической практике родом этак из девятнадцатого века. Его следы в прошлом теряются где-то недалеко от Тейла – по крайней мере, именно этот город он указал как родной, устраиваясь курьером в службу доставки в Сейнт-Джеймсе. Правда, запрос в полицию Тейла ничего не дал: парень то ли соврал, то ли жил там жизнью призрака. Ну, так или иначе, в Сейнт-Джеймсе он не задержался и сбежал оттуда в Форест, а затем в Лоундейл. Работу менял часто, но все время выбирал должности, так или иначе связанные с разъездами.