Забери меня отсюда

Но сегодня удовольствие оказалось изрядно подпорчено.

Стоило ей оказаться одной – и появилось назойливое ощущение взгляда в спину. Это не мог быть Пирс – он с утра засел в реставраторской, пытаясь реанимировать один чудесный, но весьма запущенный альбом по искусству. И не Аманда – она всё время оставалась в зоне слышимости, то терзая электрочайник, то болтая по служебному телефону прямо за стойкой. Из постоянных посетителей сегодня заявились только Фогг с Корнуоллом да мисс Рошетт, пожилая леди, которая перечитала уже всю библиотеку и зашла на второй круг.

А потом из «Тайны Лунной Долины» вдруг выпала лесная фиалка. Не засушенная, что было бы вполне объяснимо, а живая, не помятая даже и благоухающая, как целая цветочная поляна.

В глазах потемнело.

Выронив книжку, Тина наугад схватилась за стеллаж, но промахнулась. Стремянка начала заваливаться – или это голову повело? – а потом качнулась обратно, со стуком вставая на место.

«Не надо, – подумала Тина, прикусив губу. – Хватит. Только не днём. Только не здесь».

Она собрала повреждённые книги в охапку и направилась в реставраторскую. Во-первых, Пирсу и так забот теперь хватило бы на пару недель, а во‑вторых, оставалась кроткая, забитая надежда, что в присутствии посторонних мстительная утопленница из Кёнвальда перестанет напоминать о своём существовании.

– Тин-Тин, как ты вовремя! – неподдельно обрадовалась Аманда. Она уже была на низком старте – с сумкой под мышкой, в тёмных очках, нетерпеливо постукивая по паркету мыском синей «крокодиловой» туфли. – Я уже изнываю. А подмени меня прямо сейчас? Я с Доном хотела пересечься, он мне кое-что отдать должен. Может, перехвачу его до отъезда.

– Без проблем.

Пирс, увлечённый альбомом, до бесед не снизошёл, проигнорировал даже короткое платье с легинсами. Махнул рукой неопределённо: «Поставь где-нибудь», – и не посмотрел, что за работа ему подвалила. Немного потоптавшись на пороге, Тина вернулась за стойку.

Библиотека выглядела безмятежной и спокойной, совершенно безопасной, почти как детская, где горит ночник, а дед сидит в кресле и читает вслух сказку. Сегодня в залах практически никого не было. Корнуолл и Фогг довели до логического финала очередную партию и вышли прогуляться, оставив шахматы и доску прямо на столе. Закуток с журналами, облюбованный школьниками-прогульщиками, пустовал – ещё бы, по такой-то великолепной погоде. Мисс Рошетт, в белом с ног до головы, как и всегда, устроилась у окна. На мгновение она подняла руку в королевском жесте приветствия и вернулась к роману; седые косы, уложенные вокруг головы, в ярком солнечном свете напоминали серебряную корону.

Тина прикрыла глаза, чувствуя, как наваливается сон.

– Мисс Мэйнард? Добрый день! А Аманда вышла, да?

– Она? А… да, полчаса назад примерно. – Веки были невыносимо тяжёлыми, как воском залитые, – сказывался катастрофический недосып. – Ох, а вы, наверное, Дон Биггл?

Она наконец-то проморгалась и разглядела нового посетителя. Он оказался смутно знакомым – по фотографиям свадьбы, которые Аманда показывала с планшета. Невысокий, смуглый, с обширным пивным брюшком, но очень хорошо одетый. Щетина была клинышком выбрита на подбородке, а бакенбарды выглядели немного темнее остальных волос. Чёрные на первый взгляд глаза на свету отливали зеленоватым – нечто среднее между маслинами и оливками. Улыбался он скромно, однако обаятельно, как адвокат или врач.

– Собственной персоной, – серьёзно подтвердил мужчина и обвёл библиотеку глазами. – А у вас тут симпатично. Аманда почему-то не хочет, чтобы я её навещал, хотя мой рабочий график позволяет заглядывать время от времени. О вас я наслышан, к слову.

Жилка на виске у Тины дёрнулась.

«Интересно, что Аманда могла обо мне рассказывать?»

– Это взаимно – можно сказать, что мы заочно знакомы. Вы хотели что-то передать?

– Ах, да, – спохватился он. – Мобильный телефон. Она забыла его дома и несколько раз звонила матери на домашний, а я как раз проезжал мимо, и до заседания у меня достаточно времени. Дай, думаю, заскочу, а она уже вышла на обед. Странно, я думал, перерыв у вас позже.

«О, так он действительно юрист», – подумала Тина и по-глупому обрадовалась своей догадливости. Аманда, при всей её болтливости, о супруге рассказывала немного, точнее, трепалась о нём постоянно, но до конкретики не снисходила. Поглазеть вживую на предмет её гордости было по меньшей мере любопытно.

– Если у вас есть время, вы можете подождать в подсобке. Аманда скоро вернётся, я думаю. Не удивлюсь, если она решила забежать за телефоном домой.

Дон Биггл обаятельно рассмеялся:

– О, с неё станется. Пожалуй, оставлю его здесь. – И он положил мобильник на стойку. – Передайте ей, пожалуйста, а я пойду. Очень рад, что у моей Аманды такие милые коллеги, – добавил он и протянул пальцы, вялые и немного пухлые, точно собираясь подкрепить свои слова рукопожатием. – Спасибо, мистер Биггл, – откликнулась Тина, протянула руку и тут же отдёрнула, в тот же самый момент увидев в дверях Аманду, покрасневшую, как от оплеухи. – А вот и ваша жена, кстати, как удачно. Отлучусь, с вашего позволения, – скороговоркой закончила она и позорно сбежала к Пирсу.

«Я вляпалась».

Разумом Тина прекрасно понимала, что ни в чём не виновата, но чувствовала себя так, словно попалась на горячем. Пирс препарировал альбом; пытаться привлечь к себе внимание было совершенно бесполезно. Возможно, сработал бы какой-нибудь экзотический способ – например, вскочить на стол и начать отплясывать канкан или повалиться на пол в безудержной детской истерике, но и это без гарантий.

Аманда наговорилась с мужем за три минуты – обняла его, помурлыкала, проводила до порога и звучно чмокнула в щёчку на прощание.

«Ладно, недоразумения надо разрешать сразу», – глубоко вздохнула Тина, сделала шаг из владений Пирса – и столкнулась с ней нос к носу.

– У тебя совесть есть? – прошипела Аманда. – У нас ребёнок! Найди себе кого-нибудь ещё и верти перед ним задницей, а Дона оставь в покое. И вообще, на работу надо одеваться прилично.

В лицо бросилась кровь.

Наверное, в другое время Тина бы промолчала и попыталась бы перевести всё в шутку, как обычно, но после бессонной ночи сил попросту не хватило.

– Я одета нормально. И, ради всего святого, Аманда, он просто пришёл занести твой телефон и вряд ли ещё появится в ближайшие полгода! Если тебе так хочется побеситься от ревности – перебери его коллег, что ли. Наверняка отыщется какая-нибудь симпатичная помощница судьи.

Речь, которая началась как яростная атака, закончилась жалким оправданием. Но Аманде и этого хватило. Пылая праведным гневом, она встала на цыпочки, шепча:

– Будешь выпендриваться – и вылетишь отсюда так же быстро, как и пришла. И посмотрим, как ты потом найдёшь работу со своим школьным образованием.

Она замерла ещё на насколько секунд, раздувая ноздри, как лошадь, а потом процокала каблуками в подсобку. Тина прижала пальцы к губам и низко наклонила голову, чтобы не разрыдаться. Да, Фогг с Корнуоллом уже ушли, но мисс Рошетт по-прежнему сидела за дальним столом, да и другие посетители могли появиться.

«Только не сейчас… не сейчас».

Пискнула микроволновка – Аманда поставила что-то разогревать, и почти сразу забурлил чайник. А потом что-то вдруг грохнуло, и раздался пронзительный женский крик, переходящий в стон.

Мисс Рошетт закрыла роман и встревоженно обернулась. Пирс выскочил из реставраторской, на ходу снимая очки.

– Что случилось, Тина?

Она сделала шаг, рефлекторно, потому что заговорить по-прежнему не могла – в горле стоял комок. Под ногами захлюпало.

Вода.

Слишком много воды.

Стоны Аманды переросли в плач. Тина заглянула в подсобку – и заледенела. Чайник был разворочен, словно взрывом, стены – сплошь в брызгах.

– Какого чёрта здесь случилось? – пробормотал Пирс, переступая порог. – Аманда, ты в порядке?

– Ч-чайник… плюнул…

– Ошпарилась? Снимай кофту, усугубишь ожоги. Вот так, хорошо… Тина, не стой столбом, принеси лёд. И вызови… Нет, врачей я сам вызову, у тебя и так руки трясутся. Откуда здесь столько воды?

Тина догадывалась откуда – из Кёнвальда. Дурнота медленно затягивала, как болото. Перед глазами всё плыло… С мыслью о том, что её преследует чудовище из реки, Тина уже свыклась. Но она и не предполагала, что пострадать может и кто-то ещё.

А что, если следующая очередь – Пирса? Или… Уиллоу?

Глава 3

Поклонник

Через четверть часа Аманду, заплаканную и укутанную в оранжевый флисовый плед, забрал на машине Дон. Ожоги оказались нетяжёлые. Краснота на груди и плечах спа́ла почти сразу; горло и подбородок пострадали сильнее, но до волдырей не дошло. Босая, непривычно маленькая и уязвимая, она забралась с ногами в кресло у Пирса в реставраторской и всхлипывала практически беззвучно, пока Тина прикладывала лёд к повреждённым местам; туфли остались в залитой кипятком подсобке – лежали на полу рядом с ошмётками чайника, похожие то ли на подводные сокровища, то ли на крошечные затонувшие кораблики.

– Ты-то сама как? – спросил Пирс, буквально падая на стул, когда новенький красный автомобиль Бигглов отчалил в сторону больницы. – Тебя не задело?

– Нет, – глухо ответила Тина, добавляя про себя: «А жаль».

Она забралась в то же самое кресло – и тоже с ногами. Чувство вины душило, как железное кольцо на горле. Сейчас она бы с радостью поменялась местами с Амандой, забрала себе весь её ужас и ожоги.

«Это из-за меня».

Знание, не подкреплённое ничем, кроме смутных предчувствий, ощущалось как нечто абсолютное. Надпись, огненными буквами высеченная на стене библиотеки: ну, признайся, хорошая девочка, ты ведь рада?

– Точно? У тебя кеды мокрые…

– Переживу, – хлюпнула носом Тина. И – вывалила на Пирса слова, которые жгли изнутри: – Я никогда, никогда не хотела, чтобы с ней что-нибудь случилось!

– Знаю, Тин-Тин.

– Даже когда мы ссорились. Я просто хотела, чтоб она заткнулась, а не… не так.

– Всё хорошо, – тихо произнёс Пирс и положил ей руку на поясницу – не нахально, как он всегда лапал женщин, а бережно, точно прикасаясь к книге. – Вы поругались перед тем, как это случилось? – Тина молча кивнула, так яростно, что стукнулась подбородком о колено. – Бедная овечка… Слушай, иди-ка ты домой. Мне надо дождаться клининговую службу, а ты ступай. Я попрошу, чтоб тебя кто-нибудь проводил.

– Кто? – мрачно поинтересовалась она, мысленно перебирая номера в записной книжке.

За шесть лет школьные друзья куда-то подевались, а новые так и не появились. Раньше это не особенно тяготило, но первый же серьёзный удар заставил её почувствовать себя изолированной. Не часть города, а какой-то старый дом, где никто не живёт, не то зачарованный, не то заброшенный – а может, и то и другое сразу.

– Увидишь, – лукаво улыбнулся Пирс – так, словно на самом деле хотел сказать: «Удивишься».

Выбор компаньона и правда оказался… неожиданным.

– Ты уверен, что это меня будут провожать, а не наоборот? – шепнула Тина украдкой, выглянув в зал.

Пирс легонько подтолкнул её в спину:

– Иди уж. Тебе в любом случае не повредит сейчас компания. И не стоит недооценивать мудрость, которая приходит с опытом.

Мисс Рошетт, увенчанная короной серебряных волос, невозмутимо поджидала у стойки – с пакетом книг, по обыкновению.

– А вот и вы, мисс Мэйнард, – расцвела она, завидев Тину. – Окажите любезность, запишите в мою карточку этих очаровательных леди. – И мисс Рошетт выложила на стойку стопку тяжёлых иллюстрированных изданий – Радклиф, Шелли, Остин. – Нынче меня влечёт к романтикам. И я буду вам весьма благодарна, если вы поможете мне добраться до дома с этой нелёгкой ношей.

Тина обернулась к Пирсу, беззвучно шепнув: «Я же говорила!», – и пролезла за стойку.

Пакет с книгами оказался не таким уж тяжёлым, но всё равно порвался почти сразу, стоило только за угол свернуть. Часть «ноши» перекочевала в рюкзак, но неформатное издание «Франкенштейна» не влезло, и его пришлось тащить на руках, как младенца. Тине показалось это символичным – и ироничным: сейчас она тоже ощущала себя таким монстром, сшитым из кусков. Вот хороший ломоть чувства вины, шесть килограммов страха, клочок адреналина, какой-то совершенно неподъёмный шматок усталости, а ещё…

«Странно, – подумала она, прислушавшись к себе. – А тоски нет. Что угодно, только не тоска».

– А вы, мисс Мэйнард, нынче так себе собеседница, – произнесла вдруг мисс Рошетт. – Неужто небольшая суматоха настолько вас напугала? Ни за что не поверю. Вы похожи на очень храбрую юную леди, никак не на трусишку-зайчонка.

– Овечку, – машинально поправила её Тина и невольно рассмеялась. – Простите. Дело не только в чайнике и фонтане кипятка, просто навалилось… Всякое.

– Ах, моя дорогая, – вздохнула мисс Рошетт, аккуратно взяв её под локоть. – Разве есть в вашем возрасте трудности, которые не может излечить чашка чая с мятой, печенье и немного времени?

– Вообще-то есть, – сдержанно ответила Тина.

– Вообще-то я не философствую по-старчески, а приглашаю вас в гости, – поддразнила её мисс Рошетт. – Не отказывайтесь.

Ещё одно открытие – жили они в одной части города, и какое-то время им действительно было по пути, почти до стадиона. Потом одна улица, извилистая и тенистая, убегала к холму и реке, а другая, раскалённое асфальтовое полотно, вонзалась в самое сердце города. Мисс Рошетт владела небольшим крепким домом, затёртым между двумя корпусами торгового центра, и сама жила на втором этаже, а первый сдавала в аренду под кофейню «Чёрная вода».

– Хозяин, Оливейра, тяготеет к готическому стилю, – улыбнулась мисс Рошетт и постучала пальцем по обложке «Франкенштейна». – Сначала ему вздумалось назвать своё детище «Кости», но я отговорила и предложила кое-что другое, в шутку, разумеется. Но вышло славно: и Кёнвальд почтили, а характер у этой леди – дай боже, и игра слов получилась недурная. Кофе – чёрная вода, горькая вода, желанная, но, увы, это непозволительная роскошь для слабых сердец вроде моего, разве что слабенький капучино раз в неделю… И, кстати, готические традиции соблюдены, что немаловажно.

При упоминании реки Тине сделалось дурно; она отвела глаза и буквально уткнулась взглядом в серию черно-белых плакатов – две школьницы, мальчишка, худая женщина лет сорока, а в довершение – размытый фоторобот брюнета с орлиным профилем. От изображений веяло холодком, хотя все, кроме мужчины, улыбались.

– На самом деле в том, чтобы жить напротив полицейского участка, есть свои преимущества, – деликатно заметила мисс Рошетт. – Во-первых, у Оливейры всегда хватает заказов на американо и пончики. Во-вторых, у меня завелось на удивление много друзей, и все – сплошь достойные молодые люди. А к сиренам посреди ночи и ориентировкам на стенде привыкаешь быстро.

Тина рассеянно кивнула, наконец разглядев за кустами шиповника и решёткой служебную стоянку и приземистое кирпичное здание участка. Вокруг него тоже цвели гортензии, белые и голубые; на крыльце курили и ржали, как кони на ипподроме, двое – долговязый коп и толстенький приземистый курьер.

– Не худшее соседство.

– И замечательный арендатор! – по-девичьи хихикнула мисс Рошетт, мимолётно прикоснувшись к серебристой короне из кос. – По крайней мере, у меня всегда есть лучший в городе чай и неплохая выпечка, вдобавок совершенно бесплатно. Вот мы и пришли, к слову.

Издали кофейня выглядела непрезентабельно – синий, слегка выгоревший навес, два пластиковых стола да несколько стульев. Вблизи стали видны длинные ящики с чёрно-фиолетовыми…

Сердце замерло.

…нет, конечно, никакими не фиалками, а всего лишь петуниями – рыхлыми обывательскими цветами, в которых нет ни капли чуда, доброго или злого. Внутри кофейни оказалось весьма уютно: отделка под тёмное дерево, белые двухместные диваны, красные кресла – в основном свободные, но кое-где сидели посетители, по большей части мужчины и женщины в форме. На стенах красовались зеркала в рамках, сильно смахивающих на траурные, и ретро-плакаты из старых фильмов ужасов – «Носферату», «Кабинет доктора Калигари», «Убийство на улице Морг». Кроме выпечки, кофе с сиропами и без, десятка разных сортов чая и всего трёх – мороженого, обширное меню, написанное мелом на грифельных досках над стойкой бариста, предлагало пиццу и один-единственный суп дня, сейчас – томатный.

Тина представила его себе – и рефлекторно принюхалась, пытаясь уловить среди ароматов корицы, мёда, слоёного теста и крепчайшего эспрессо кисловато-острый запах; в желудке заурчало. Это было отчётливо слышно даже за бодрой музыкой, фоновой болтовнёй и смехом.

– Не успела пообедать? – сочувственно поинтересовалась мисс Рошетт, аккуратно подталкивая её к столику у окна с табличкой «зарезервировано». – Не отказывай себе ни в чем. Я не так уж много беру с Оливейры, а он кормит меня и моих гостей. По-моему, довольно выгодное соглашение, учитывая, что готовить я никогда не любила.

Тина ожидала, что меню принесёт одна из двух проворных смуглых девчонок, которые шныряли по залу, но к столу неожиданно подошёл высокий мужчина с импозантной сединой на висках, чем-то ужасно напоминающий того, орлоносого, с фоторобота. По спине пробежал холодок, и скулы свело. Но мисс Рошетт ничего не заметила и обернулась к нему, сияя улыбкой.

– Я сегодня раньше обычного, но на то есть причины. Нужно срочно привести эту очаровательную леди в чувство и помочь ей забыть кое-что неприятное.

– Разбитое сердце? – подмигнул мужчина заговорщически.

– Взорвавшийся чайник, – резковато ответила Тина; ни шутить, ни флиртовать со случайными знакомыми совершенно не хотелось.

Мисс Рошетт примирительно улыбнулась, накрывая её ладонь своей:

– На самом деле у нас всех был тяжёлый день. Миссис Биггл, подругу этой милой девушки, ошпарило кипятком прямо у нас на глазах, – немного сгустила краски она.

Слух царапнуло фальшивое «подруга», и Тина поморщилась.

«Впрочем, кто знает – может, со стороны мы правда смахиваем на приятельниц?»

Лицо у мужчины вытянулось:

– В таком случае примите мои искренние соболезнования. Миссис Биггл, надеюсь, в порядке?

– Серьёзных ожогов нет, – уклончиво откликнулась Тина, умалчивая об истерике.

– Значит, взорвался чайник… Такое случается: пару лет назад здесь разорвало кофемашину. К счастью, никто не пострадал, кроме одного скандалиста с чересчур длинными руками, но вообще-то он бы и так вряд ли ушёл из «Чёрной воды» невредимым: либо я сам засветил бы ему в челюсть, либо кто-то из ребят в зале. У нас тут, знаете, нравы простые, женщин по лицу бить не принято, что б они ни говорили про охреневших блудливых кобелей, которым следует отвалить. – Он так правдоподобно изобразил слегка нетрезвый хриплый женский голос, что Тина представила себе произошедшее в лицах и хохотнула. – А вы, наверно, мисс Мэйнард из библиотеки, да? Я Оливейра, Алистер Оливейра, бариста и пиццайоло. Спасибо, что приглядываете иногда за моим младшим балбесом.

«За кем?» – хотела переспросить Тина, но потом вспомнила вихрастых мальчишек-прогульщиков. Попадались ли среди них смуглые и темноволосые, она не была уверена, но не сомневалась, что Оливейра-младший – из той компании; не так уж много мальчишек приходило именно за книгами, и каждого она знала по имени и в лицо.

– Он любит читать?

– Он не любит школу, – усмехнулся Оливейра. – А у вас ему нравится. Место, говорит, хорошее.

После короткого и вроде бы бессмысленного разговора бояться и терзаться уже не получалось. Утопленницы Кёнвальда при всей их бесцеремонности вряд ли отважились бы заявиться в кофейню, где проводили досуг, кажется, все копы Лоундейла одновременно. По крайней мере, в мистику здесь, на фоне плакатов с гротескным Носферату, верилось с трудом. Тина, поддавшись на уговоры не отказывать себе ни в чём, заказала и божественно острый томатный суп, и большой кусок пиццы с колбасками, свежим авокадо и маринованным перцем, а на десерт – чашку латте и штрудель с вишней; подавался он без мороженого, зато одной порцией могли утолить голод сразу две школьницы на диете… Ну, или побаловать себя – одна оголодавшая библиотечная мышь.

А публика между тем в «Чёрной воде» подобралась разношёрстная.

С первого взгляда в глаза, конечно, бросались полицейские рубашки и жилетки с кучей карманов. Но при более тщательном рассмотрении оказывалось, что копов здесь человек пять, не больше. Один из них, лысеющий, крепко сбитый мужчина средних лет, даже подошёл к мисс Рошетт и передал приглашение на ужин от своей тётки, другой – вполне симпатичный, если не считать слишком мускулистых рук, распирающих бледно-зелёную рубашечную ткань, – долго пялился на Тину, стараясь этого не показывать. Но боковое зрение у библиотекарей и учителей развито лучше, чем у шпионов, так что она засекла его почти сразу.

– А, это детектив Йорк, очень достойный молодой человек, – шепнула мисс Рошетт, слегка наклонившись вперёд, когда Тина незаметно указала ей на сталкера в форме. – Вдовец, правда, у него жена пропала два года назад. Нашли только её сумку на берегу реки – и всё, точно в воду канула. Тогда поисковый отряд прочесал русло Кёнвальда, но бедняжку Эмми так и не нашли.

«Снова эта чёртова река!»

Вместо страха вспыхнула злость – приятное разнообразие.

Среди других посетителей Тина узнала молодую мамашу, которая взяла для дочери пятитомник Мёрфи. Её подружка в библиотеку прежде точно не заглядывала. Школьники в углу были похожи на примелькавшуюся компанию прогульщиков, но только издали – и толстяка, и блондинку Тина видела впервые.

«Сколько же здесь жизни», – пронеслось в голове; накатила вдруг слабость и какое-то неправильное, неуместное счастье, как на качелях в высшей точке, за секунду до падения.

Худощавый парень за столиком у двери, заметив взгляд в свою сторону, приветственно махнул рукой и улыбнулся – кажется, улыбнулся, потому что лицо у него было скрыто в тени капюшона. На руках красовались перчатки с отрезанными пальцами. Потом он снова уткнулся в свою книгу, ужасы, судя по оскалившимся оборотням на обложке, и вслепую отхлебнул из чашки, практически пустой. Поморщился, заглянул в неё и с сожалением отставил в сторону, а затем окончательно утонул в чтении, отрешившись от внешнего мира.

– А это кто? – полюбопытствовала Тина.

Мисс Рошетт только плечами пожала; ответил за неё Оливейра, который как раз принёс ей крошечную коричную пышку к мятному чаю.

– О, это наш завсегдатай, – улыбнулся он со значением. – Ходит с самого открытия. Занятный молодой человек. Почти всегда берет одно и то же, частенько довольствуется «подвешенным» кофе.

Всё это так напоминало школьные и студенческие годы… Губы сами изогнулись в понимающей улыбке:

– Экономит?

– Я бы так не сказал, – смешно продвигал бровями Оливейра. – Когда он делает нормальный заказ, то сам оставляет «подвешенный» кофе, а иногда и парочку. Правда, в последние месяцы он явно на мели – появляется редко и только если есть бесплатный кофе.

Штрудель ударил Тине в голову; внезапно захотелось сеять добро – особенно для тех, кто даже в кафе с книжкой не расстаётся. Она порылась в рюкзаке, достала крупную банкноту и вручила её Оливейре – так, чтоб парень не заметил.

– А скажите ему, что у вас сегодня совершенно случайно есть «подвешенные» пицца и десерт? И капучино, конечно.

Если Оливейра и удивился, то никак этого не показал. Купюру он забрал и невозмутимо отчалил на кухню, а через десять минут черноглазая официантка сгрузила на стол перед парнем в толстовке здоровенную чашку кофе, чизкейк и кусок пиццы. Пальцы у осчастливленного незнакомца разжались, и книжка брякнулась на пол. Последовало короткое, но бурное объяснение; парень шептал что-то официантке на ухо – из-под глубокого капюшона виднелся только бледный острый подбородок, – а та вертела головой и отнекивалась. Потом она ушла, и Тина поспешно отвернулась, чтобы не обнаружить свой интерес.

– И что вы делаете, мисс Мэйнард, скажите на милость? – весело спросила мисс Рошетт.

– Флиртую с незнакомым красавчиком.

– Разве не стоило тогда попросить Оливейру, чтобы он приложил записку: «От прекрасной незнакомки с косой словно у леди Годивы»?

– Ещё чего, он же тогда поймёт, что флиртую именно я, а это пока немного слишком для моих бедных перетянутых нервов, – в тон откликнулась Тина и улыбнулась. – И вообще, разве Годива не была блондинкой?

Но взгляд мисс Рошетт вдруг сделался серьёзным.

– Вы так и не расскажете, что происходит с вами?

Память о чёрной реке шевельнулась где-то глубоко внутри, точно сама река – холодная, тёмная, глубокая до полной непроглядности.

– Спасибо за участие, я… Всё хорошо.

Тина вдруг осознала, что кофейная ложечка у неё в руках дрожит и звякает о край чашки, и отложила её, а потом сцепила пальцы в замок. Мисс Рошетт проследила за этим молча и лишь потом сказала, по-старчески пожевав губу: