Генезис: Код Создания. Книга первая: Боги

– Не в этот раз, Магистратура вот-вот отправит сюда агентов, – тревожно сказал Руфиус. – Времени совсем немного, поэтому буду краток, в тайнике обнаружилось ещё кое-что (Аврора положила на стол крошечный зелёный имитатор, из которого выросла проекция – над столом повисла прямоугольная пластина, медленно поворачивающаяся в воздухе), что это неизвестно, предмет похож на мелидийские таблицы, какими они описаны в летописях, но в нём шесть отверстий, а рядом текст со знаком Пятиравного в конце – Эйфион Аракиба, специалист по древним языкам, считает его загадкой ещё большей, чем мерцающие печати.

– Это древний альвийский, записанный с использованием исчезнувшей системы письма, состоявшей из двадцати двух знаков, – пояснил Эйфион. – Недолгое время она ещё использовалась на Новом Альвионе, пока её не заменили на современную, в обеих написанное читается одинаково и означает «вход открываю я». Но в доархивном альвийском существовал второй вариант написания, из двадцати четырёх знаков, о котором не мог не знать Пятиравный – этот всегда находился в закрытом доступе, когда-то я дорого заплатил одному мастеру-Кадору, чтобы получить красный имитатор с полной копией. В нём есть два дополнительных знака – в зависимости от того, где они ставятся рядом с основными, меняется смысл написанного. Вот здесь, здесь и вот здесь (он указал на проекцию, висящую в воздухе) стоят такие знаки-определители, с ними весь текст читается по-другому – «вход открывает часть меня» с обязательным условием собственного присутствия. Но и это тоже не всё – каждый знак, рядом с которым есть определитель, имеет собственное числовое значение. Я думаю, – посмотрев на остальных, объявил он, – что текст может принадлежать Мадригу Доргону, который зашифровал в нём некий цифровой код – вполне возможно, что-то открывающий.

– Это ещё менее вероятно, чем предположения Эона, – ворчливо заявил Лакс. – Тали прав…

– Мы не представляем Управленческому Совету ничего, кроме Пластин Закона, уверен, им будет этого вполне достаточно, – перебил Руфиус, – представляю, какую бурю это вызовет на первом же заседании. Мы соберёмся здесь ещё дважды, через равные промежутки времени, и тогда вернёмся к этому предмету, надеюсь, за это время к нам присоединятся другие. Теперь нужно немедленно расходиться, каждый знает, что ему делать, торопитесь.

Зал покидали молча. Перед единственными каменными дверями Альвиона Руфиус успел негромко сказать Авроре:

– Я буду рядом с тобой, что бы не случилось. Мы с тобой один Дом, Аврора, и выступим, как один Дом.

Глава 9

– Снимите мешок.

Солдат стянул мешок с головы Закарии.

– Развяжите ему руки.

– Кто-то из вас дерётся, как сапожник, – проворчал Закария, выплевывая кляп и растирая запястья. – Какому болвану вздумалось пинать меня ногами?

– Мы летим на восток, к непальской границе, – коротко сказал Галь, пропустив вопрос мимо ушей. – В горах, в двенадцати километрах от неё находится наша база. Оттуда вылетим на озеро.

Закария огляделся – ничего подобного он не видел ни в экспериментальных секретных образцах, ни в чертежах. Вертолёт, снаружи показавшийся ему Еврокоптером Х8, был похож то ли на шатл будущего, то ли на корабль из Звёздных войн, и доверху набит незнакомой техникой. Левое кресло пилота выглядело, как надувная подушка, и пустовало, в правом утонул спецназовец в легком шлеме. Панель управления находилась… везде и проходила через лобовое стекло, на котором высвечивались надписи и коды, и которое, подстраиваясь, темнело и светлело в зависимости от изображения. Закария с трудом распознал среди приборов измеритель давления топлива, датчик температур и индикаторы высоты и скорости, о назначении остальных приборов можно было только догадываться. Кресла пилотов были отделены от салона прозрачной стенкой, со встроенными в неё плоскими приборными досками, с экранами и пультами непонятного назначения, по которым иногда пробегали огоньки – перед стенкой находились ещё два кресла, одно из которых было занято маленьким тощим юнцом, совершенно не похожим на командос и не сводившим глаз с экранов. За его спиной ещё один спецназовец проверял карты, разложив их прямо на полу. Четвертый командос расположился на краю скамьи прямо напротив Закарии, зеркальном отражении той, на которой сидел полковник – она вырастала из пола кабины, а её спинка уходила в потолок, сливаясь с ним. На коленях у этого четвёртого был небольшой ноутбук, сидящий в бронированном корпусе, а на его рукаве авиатор увидел знакомую нашивку – белого льва, стоящего на скрещенных ножах, о котором он и думать забыл. Вертолёт летел очень тихо, почти бесшумно для такой махины. Полковник, переставший чему-либо удивляться, потрогал распухший глаз.

– Очевидно, я так и не узнаю, кто дал мне пинка, – недовольно пробурчал он.

– Разомните и приложите вот это к глазу и губе, – невозмутимо сказал Галь, проигнорировав и это замечание; он кинул Закарии красный шарик, мягкий как пластилин. – Можете повторить, что он сказал о том месте?

– Одноглазый слепой, двое лысых, слёзы из глаз мандалы, – сказал Закария, с сомнением прикладывая к глазу размятый пластилин. – Разгадывание шарад никогда не было моей сильной стороной, надеюсь, вас это не сильно расстроит.

– Это один из постов наблюдения недалеко от озера, – сказал Галь, разглядывая карту через плечо сидящего на полу спецназовца.

– Постов наблюдения за чем?

– Он говорил что-то ещё?

– Ну уж нет, – возмутился Закария. – Вы не находите, что теперь ваша очередь объяснить, кто вы такой и на кого работаете?!

Галь оторвался от карты.

– Я агент надправительственной службы с собственной иерархией, которая не подчиняется ни одной из структур, о которых вы когда-либо слышали, – спокойно сказал он, как о чём-то обыденном. – Её название – Департамент 13, я командующий одной из групп этой службы. Часть моего отряда – мой заместитель лейтенант Ганджу Лама (симпатичный непалец, никак не похожий на головореза, оторвал голову от карт и кивнул Закарии, как старому знакомому), капрал Падам Тапа и сержант Лал Рана (капитан указал на двоих пилотов), капрал Тул Гурунг (сидящий напротив широко улыбнулся Закарии). Остальные четверо в другой машине, познакомитесь с ними позже.

Закария хотел спросить, где этот Департамент 13 взял такой вертолёт, но воздержался.

– Сколько отрядов у вашего… Департамента?

– В группе около тысячи человек. Из группы набираются летучие отряды, у каждого свой командир, но как командующий группой я мог лично набрать отряд из верных мне людей. По миру действуют сотни таких отрядов. Кстати, ваше лицо уже в порядке.

Пластилин рассыпался, превратившись в коричневатый песок, затем в серый пепел.

– И сколько из них гонится сейчас за нами? – спросил поражённый Закария, глядя, как хлопья пепла испаряются, не долетев до пола.

– Маршал не осмелится ставить под сомнение действия Департамента, формально он подчиняется мне и моим людям, или ему грозит военный трибунал. Транспортировка в горы – обычный маршрут для пленных, и даже если маршал рискнет позвонить в командование Департамента, такая транспортировка там никого не удивит, а вот маршала ждут серьёзные неприятности. Проследить за нашим вертолётом может только сам Департамент 13, к тому же мы отслеживаем все спутники военной связи, на случай, если Шандигар попытается нас перехватить, хотя для маршала это было бы равносильно самоубийству.

– Вы транспортируете арестованных в горы? Для чего? – удивился Закария.

Галь ничего не ответил – он отошёл к экрану, встроенному в блестящую панель, которыми изнутри была покрыта кабина вертолёта, и сверял какие-то цифры.

– Что вы делаете с пленными? – спросил Закария, заподозрив неладное.

– Примерно через двадцать минут мы будем на базе, там вы временно превратитесь в арестованного, сумевшего пройти первый допрос, это значит Департамент видит в вас какую-то ценность и вас на время оставят в покое; нам понадобится другой транспорт и оборудование, спецодежда и экипировка, после этого мы вылетим в указанное место. Вопросы?

Закария помнил несколько случаев, когда в горах находили тела погибших альпинистов без каких-либо признаков снаряжения – на некоторых была военная форма, находки сразу же засекретили. Полковник внезапно осознал всю простоту и действенность методик Департамента – арестованных просто выбрасывали из вертолёта над Гималаями. От этого жуткого и неожиданного столкновения с незнакомой ему действительностью, из которой явился маленький капитан, у Закарии по коже прошёл мороз.

– Куда вы меня везете? – зло спросил он, сообразив, что стал марионеткой в руках организации, находящейся далеко за пределами его тесного мира. – Кто приходил на мою базу? Я должен клещами тянуть из вас каждое слово?

Галь внимательно посмотрел на Закарию, неторопливо подошёл к нему и сел на скамью напротив.

– Одноглазый слепой – луна, освещающая два холма, на которых ничего не растёт, две лысые головы. Между ними есть горячий ручей, который, растекаясь, оставляет в снегу след, похожий на мандалу. Я знаю это место, оно находится на озере примерно в ста километрах к северо-востоку от базы, на которую мы направляемся. Человек, который приходил к вам на базу, сказал правду, он дикшитар, священник из Чидамбарама. Имя, которое он назвал вам – имя священника, его настоящее имя Рохан.

– Вы его знаете? – хмуро поинтересовался Закария.

– Да, – кивнул Галь. – Он мой брат.

– Я вижу, Департамент 13 ничем не брезгует, – буркнул Закария; его душила злоба, что позволил, как неопытный новобранец, втянуть себя в эту историю.

– Что он показал вам, что вы помните?

– Уже не уверен… какие-то места в горах, знаки, лица, огонь, картины разрушений.

– Почему вы поверили ему? – внезапно спросил непалец.

– Не знаю, – мрачно ответил Закария. – Но знаю, что уже не раз пожалел об этом и ещё пожалею.

– У дикшитаров есть предание о тринадцатом глазе, спрятанном глубоко под землёй, который однажды вновь откроется. Дикшитары остались только в Чидамбараме, поэтому это предание есть только у них. Будет большая война, перед которой все Чаки заговорят. То, что мой брат просил вас передать мне – один из таких Чак, ритуальных мелков, которые дикшитары веками передают из поколения в поколение. Как вы уже знаете, его подобрали мои люди, к счастью солдаты маршала не заметили, как вы выбросили его из кармана. Со всей очевидностью, Рохан считает тринадцатым глазом предмет, который ваши люди обнаружили под сгоревшим храмом. Дикшитары всю свою историю держали в секрете место, где он был спрятан, и охраняли его от тех, кто по преданию вернется за ним, Чидамбарам строился только для этой цели. И они сделают всё, чтобы вернуть предмет и снова спрятать его.

– Вы с вашим братом в разных лагерях, что ли? – недоумённо спросил Закария.

– Что-то вроде того.

– Вам известно назначение предмета?

– Если коротко – это оружие. Долгая история, расскажу по дороге на озеро.

– Между Чидамбарамом и Сарсавой больше двух тысяч километров, – помолчав, сказал Закария. – Я навёл справки и точно знаю, что добраться можно только на перекладных, что займёт не меньше двадцати часов. Человек, назвавшийся Ганешей, проделал этот путь самое большее за восемь часов, что возможно только прямым рейсом, которого не существует, но даже это означало бы, что ему было известно о нашей с вами встрече до того, как она состоялась. Он прошёл на мою базу, на стратегический военный обьект, в жилую часть командования, и его никто не остановил, он ждал меня в моём блоке, и его никто не увидел. Он показал мне целый фильм, стоя в пяти метрах от меня. Карьера военного не готовит к тому, как отвечать на ваш вопрос, почему я поверил ему.

– Если Чаки заговорили, он прошёл бы не только на вашу базу в Сарсаве, – спокойно сказал капитан.

– Но ведь он мог отправиться к вам, чтобы передать то, что считал нужным, прямо в ваши руки, почему не сделал этого? – озадаченно спросил Закария

– По всей видимости, ему для чего-то понадобилось втянуть вас во всё это. Вы не знакомы с моим братом, но, поверьте, он не из тех, кто делает что-либо несвоевременно или напрасно. Место, которое он указал – наблюдательный пункт, один из сотен, возможно тысяч, разбросанных по всей поверхности земного шара. Ни один из них не знает координат остальных, но все они связаны между собой и с тринадцатым глазом. Раз уж Рохан открыл постороннему местонахождение одного из этих пунктов, скорее всего, Наблюдатели могут знать, куда увезли осколок.

– А вы, значит, не знаете?

– Департамент 13 – машина, механизм, в котором каждое колёсико выполняет отдельную функцию, не интересуясь соседними и не завися от них. Это сеть, опутывающая всю землю, именно Департамент 13 придумал Интернет и назвал его паутиной, он контролирует абсолютно всё, и ни одно правительство в мире не может игнорировать его присутствие. Будьте уверены, осколок может быть сейчас где угодно, наша задача найти его и вернуть Рохану.

Закария с трудом верил своим ушам.

– Нас всего десять человек, что вы собираетесь делать, вдесятером напасть на Департамент?? Надеюсь, у вас есть план?

Замигали сразу несколько приборов – прежде, чем солдаты бросились к боевым постам, Закария догадался, что это тревога. Из совершенно гладкой спинки скамьи вылетели ремни безопасности. Галь бросился в кресло пилота.

– Не вижу противника, – отрапортовал второй пилот.

– Ракеты!

– Маневр дельта сорок! – спокойно приказал Галь.

Вертолёт камнем упал вниз, перевернулся в воздухе, метнулся в сторону и резко, почти вертикально, взмыл вверх. Закария вцепился в ремни безопасности – мягкие трубки с металлическим блеском, без всяких застёжек – не зная, как пристегнуться.

– Ловушки пошли!

– Рассеиватели теплового излучения, включены.

– Ракеты! В пределах одного километра, капитан!

– Не вижу противника!

Закария, которого прилично помотало в воздухе, наконец, обрёл прежнее положение и облегчённо повис на ремнях – его руки непроизвольно скрестились на груди, трубки застегнулись сами собой.

– Включить отражатели! – вполголоса скомандовал Галь.

– Отражатели включены!

После этого Закария перестал распознавать приказы.

– Как они нас видят?

– Включить маскировку! Компенсаторы?

– Компенсаторы в режиме S.

– Система наведения?

– У них нет теплового сигнала! Это свои! Повторяю, это свои!

– Переключаюсь в невидимый режим!

– Предупреждение о ракетной атаке! Мы на прицеле, восемь ракет!

– Это Аутсайдеры, у них Аутсайдеры!

– Щиты! – сквозь зубы сказал Галь.

Второй пилот, капрал Падам Тапа, сбросил шлем и закрыл уши руками, сквозь пальцы сочилась кровь. Пилот отбросил шлем подальше.

– Они оглушили автопилот, – хрипло доложил он, с поразительной скоростью нажимая на какие-то кнопки. – У Скарабея сбит микроволновый щит, у нас щиты еле держатся, но отключились ионные двигатели! Перехожу на ручное управление. Скарабей, это Феникс, уходите, уходите!

– Ракеты пошли!

– Воздушная тяга отключилась! Автопилот вооруженной защиты, включен! Система ночного видения, включена! Мы не видим противника!

Блестящая поверхность спинки скамьи напротив Закарии, оказалась экраном – он внезапно включился, и сейчас на нём отчаянно маневрировал второй вертолёт, взятый на прицел камерой ночного видения.

– Скарабей, немедленно уходите, повторяю, немедленно уходите!

Х1247 почти кувыркался в воздухе, его швыряло, как на американских горках. Закария сам не раз отрабатывал приёмы ухода от ракет противника, но у этих пилотов инструктором мог быть только дьявол. Когда вертолёт вертикально встал на нос, Закария, намертво прикованный к сиденью трубками-ремнями, увидел, как во второй вертолёт попала ракета, и как, обьятый пламенем, он ушёл вниз, к горному массиву. Закария увидел вспышку – машина взорвалась. Х1247 остался наедине со своим невидимым противником, который, похоже, прекрасно видел жертву – однако вертолётом Х1247 управляли два пилота, которых голыми руками было не взять. Ещё две ракеты, не попав в цель, унеслись вниз за молекулярными ловушками, о которых Закария никогда не слышал – там они взорвались, осветив горы, тут и там поросшие лесом.

– Фотонный индикатор показывает – нас преследуют три боевые машины, они блокируют все сигналы, это модификации Департамента.

– Это Охотники! Повторяю, это Охотники! Откуда они взялись?

– Приготовиться к маневру! Ракета!

Совершив сумасшедшее сальто в воздухе, Галь и Тапа уклонились от ещё одной ракеты.

– У Охотников система наведения Люцифер.

– Да, и живыми они нас брать точно не собираются.

– Лейтенант, отключите локационный код, – приказал Галь своему заместителю.

Лама что-то быстро набрал на встроенном в стену дисплее – за креслом Галя в сторону отьехала панель, за ней оказался ещё один дисплей, светящийся болотным светом.

– Включен режим самоуничтожения 60 секунд! – сказал механический голос.

Сохраняя невозмутимое спокойствие, Галь отстегнул ремни и, непонятно как удерживаясь на ногах, бросился к экрану – он успел приложить к нему ладонь, чтобы отключить самоуничтожение, но не успел набрать личный код. В хвост попала ракета, и весь корпус вертолёта сотрясся – его завертело в воздухе, Закария успел увидеть, как капитан схватился за рукоятку, намертво вбитую в пол.

Оставляя за собой густой хвост дыма, вертолёт Х1247 стремительно понёсся к земле.

Глава 10

Последние пятнадцать минут шли пешком, по коротким переходам и бесконечным лестницам, среди которых оказалась пара винтовых подъёмов, довольно крутых – боявшийся высоты Периго мысленно клял себя за то, что вообще вышел утром из дома. Но лестницы закончились, сырость и полумрак постепенно отступили, и Нико оказался в ярко освещённом коридоре, стены которого были выложены из огромных каменных блоков; такой же камень, вместо шуршащего гравия, был теперь под ногами. Железная дверь, тяжёлая, как дверь форта, открылась и закрылась с глухим стуком, проводники снова сменились – хозяин этих коридоров имел явную слабость к средневековым укреплениям, таких дверей на всём пути им встретилось не меньше двух десятков. Но вскоре камень под ногами устлали ковры, стало заметно теплее, и Нико догадался, что они у цели. Пройдя мимо известнякового бассейна с кристально чистой голубой водой, Нико свернул за угол вслед за провожатым и увидел широкую террасу, выбитую в камне, а на ней – мощную и добротную двухстворчатую дверь. Всё это имело вполне ухоженный вид – он понятия не имел, на какой глубине они находятся, но здесь полностью отсутствовали всякие признаки подземелья. Очевидно, их ждали, потому что дверь сразу же открылась. Пройдя несколько метров по странному отполированному коридору, вопреки всем ожиданиям, Николя оказался в библиотеке – огромном зале с коврами, мягкими креслами и диванами, все стены которого занимали полки, уходящие к потолку. Возле полок копошились какие-то люди.

Мужчина лет шестидесяти, с проблеском седины в волосах, в костюме и галстуке, встречал их у входа – острые серые глаза прожигали насквозь так, что Нико стало не по себе. Несколько мгновений все молча глядели друг на друга.

– Представить себе не мог, что всё будет происходить именно так, не думал, что это случится при моей жизни, – без предисловий отчеканил мужчина. – Я хотел бы задать вам тысячу вопросов; понимаю, что вопросов у вас не меньше, но вас должны были кратко проинформировать по дороге. Мы следим за вами с самого начала – у нас не было права на ошибку, мы должны были дождаться, пока вы проявите себя, чтобы узнать, на чьей вы стороне. На месте Шестого отдела много наших людей, как только ваш камень найдётся, мне сообщат. Знаете ли вы, где сейчас осколок?

Нико вопросительно посмотрел на «экспертов», которые молчали, затем на говорившего.

– Осколок попал в руки врага, вижу вы ещё не знаете, – внимательно взглянув на них, пояснил мужчина. – Всё произошло слишком быстро, никто из нас не успел отреагировать. Вам известно его местонахождение?

– Осколок? – недоумевающе переспросил Нико. Зеленоглазая с удивлением смотрела на своего спутника – тот по-прежнему молчал и, вглядевшись в его бледное, безучастное лицо, мужчина отступил на шаг и слегка нахмурился.

– Вы должны знать об осколке, – тревожно сказал он.

– Послушайте, – обратился к нему Нико, начиная беспокоиться, – шофёр, который доставил нас сюда....

–…вы, или отправившие вас, – продолжал настаивать мужчина, будто не замечая Нико. – Ваше начальство, если оно у вас есть. Они должны знать!

Высокий, всё это время стоявший неподвижно, как впаянный в землю столб, шевельнулся.

– Мне жаль, – сказал он с расстановкой, – но это, несомненно, досадная ошибка. Напротив, мы рассчитывали на вашу помощь.

Мужчина ошарашенно уставился на него.

– Это худший из возможных сценариев…

– Да что всё это значит, наконец? – не выдержал Нико.

– Я бы тоже хотел знать, – пробормотал мужчина. – Но, боюсь, пока придётся ограничиться тем, что вы на нашей стороне.

Высокий прищурился.

– Могу я узнать, почему вы так считаете?

– Потому, что у Департамента 13 приказ убить вас, всех троих, – коротко ответил мужчина в галстуке.

– Чёрт, можно подробнее? – совершенно растерялся Нико. – Кому может понадобиться убивать меня? И зачем?

– Что значит всех троих? – внезапно с невероятной злобой прошипел высокий.

– Вы когда-нибудь слышали о Департаменте 13?

Нико энергично замотал головой.

– Название нашей организации – Горизонт, мы его западная половина, есть ещё восточная, о ней узнаете в своё время. Меня зовут Рене Де Лис, я один из кураторов французского Горизонта. Департамент 13 наш главный враг, полтора часа назад его вертолёт обстрелял вас на Данциг – к счастью, (он мельком взглянул на высокого эксперта) безрезультатно. Вы Сатту, не так ли? Мы прослушивали ваш дом и офис, – объяснил он Николя, который два раза открыл рот и закрыл его, так ничего и не сказав, – поэтому всё, о чем вы говорили вчера вечером, нам известно. Мы приняли вас за врага, шпиона Департамента, ведь вы единственный, оказавшийся рядом с ними дважды, в самые решительные моменты – поэтому следили за каждым вашим шагом с вечера шестого марта, после взрыва на вокзале, вызванного их появлением; как мы предполагаем, открытием портала.

Опешивший Нико во все глаза смотрел на своих спутников.

– Так это были вы?!!

– Они здорово перепугали всю полицию города, – усмехнулся Рене. – Пока вы говорили с ними в офисе своего издания, парижская воздушная защита получила приказ пропустить летящий в центр города военный вертолёт, предоставив для его сообщения с землей частоту Омега, сверхсекретную резервную военную частоту, используемую в исключительных случаях. К счастью, у нас почти везде свои люди – они перехватили переговоры и сразу же поняли, что прослушивали вас не только мы. Врагу было известно о ваших планах, вертолёт Департамента летел на Данциг со спецзаданием – ликвидировать вас и вернуться на базу, однако ни то, ни другое ему не удалось. Ваше появление здесь не случайно, – Рене обратился к пришельцу, – как не случайно намерение Департамента вас уничтожить – если Департамент охотится за вами, вы представляете для них важную мишень.

– Но это невозможно, – отрезал Сатту, – мы…

– Горизонт существует не меньше семи тысяч лет, – решительно перебил Рене, – это срок, подтверждаемый документально, но по косвенным сведениям общество гораздо старше и является древнейшим на Земле, созданным одновременно с возникновением современной цивилизации. Двенадцать тысяч лет назад на Земле произошла война – легенды по всему миру называют её войной богов; разумеется, её нет в официальной истории, но всё, что о ней известно, отголоски реальных событий. Многие из тех, кого легенды называют богами, сражались на стороне Земли и выиграли войну, но обе стороны понесли колоссальные потери; тогда они заключили договор, по которому выжившие люди предоставлялись сами себе. В последней кровавой битве оружие богов не выдержало и раскололось. Перед тем, как вернуться в свои миры, победители нашли осколок и спрятали его в надёжном месте – мы не знаем, для чего, но, никто из нас не сомневается, они это знали. Горизонт создавался ими специально для охраны осколка, враг не должен был найти его, когда вернётся сюда. Через поколения своих агентов, из тысячелетия в тысячелетие, мы передавали сведения об этой войне, но история организации пережила несколько крупных потрясений – к тому времени, когда Горизонт стал существовать в сегодняшнем виде, часть архивов пропала или погибла, огромная часть информации, зашифрованная и рассеянная по свету, не поддаётся расшифровке, коды утеряны, – Рене пристально посмотрел на высокого. – Все боги были пришельцами из других миров, планет, возможно, галактик – все они вернутся, когда найдётся осколок. Будет вторая война, страшнее и кровопролитнее первой.