Генезис: Код Создания. Книга первая: Боги

– Не стрелять! – заорал Тавана, бросаясь вперёд.

Нико обернулся к нему, ежесекундно рискуя угодить под пули.

– Ты мне веришь? – крикнул он. – Решай, здесь, сейчас, ты мне веришь? Пока не поздно!

Тавана молчал долгих четыре секунды.

– Да! – рявкнул он, прицеливаясь из своего автоматического пистолета в голову ближайшего агента.

Послышалось стрекотание приближающегося вертолёта, и две ракеты угодили точно в уцелевшую стену. Грохнул взрыв. Нико отбросило метров на шесть в сторону, в пыль, оказавшуюся мягкой и тёплой. Периго погрузился в неё с головой, задохнулся, и здесь произошло невероятное – пыль вытолкнула его на поверхность. Первым, что он увидел, была оторванная рука с нашивкой спецназа – его наверняка бы стошнило, но вертолёт выпустил в направлении взорванной стены одну за другой четыре ракеты, и земля задрожала от взрывов. Четвёртая ракета попала в жилой дом – произошёл мощный взрыв, и стена дома с грохотом обрушилась. Рено, весь в копоти, опустившись на колено, не останавливаясь, стрелял по вертолёту из ручного пулемёта. Три бронетранспортёра, стоявшие на Данциг, открыли по неизвестному противнику бешеный огонь – не обращая на них внимания, адская машина развернулась и зависла в воздухе, поливая из пулемётов место, где только что стояла часть стены Шестого отдела.

Снизу по вертолёту стреляли все, кто не был убит или ранен. Нико быстро огляделся, понимая, что каждая секунда может оказаться в его жизни последней, и увидел Тавану за перевёрнутым полицейским фургоном всего в нескольких метрах от себя. В руках у Самира была снайперская винтовка – он был неплохим стрелком. Рядом лежали два убитых бойца RAID, судя по всему, винтовка была позаимствована у одного из них. Нико подполз к фургону.

– Чёрт, Нико, ты жив, во что ты ввязался? – половина лица Таваны была в крови.

– Ты ранен!

– Пустяки, зацепило. У этого дьявола броня даже там, где её не должно быть! По чему, куда он стреляет?? Вот дерьмо, должны же быть у кого-нибудь бронебойные!

– О чёрт! – вырвалось у Николя.

Из-за стоящего на углу фольксвагена с выбитыми стёклами во весь рост поднялся высокий эксперт – он делал неистовые пасы руками, но что-то явно не клеилось, потому что эксперт был в ярости.

– Его не хватало! – прорычал Тавана.

Вертолёт отреагировал на это появление мгновенно – развернувшись под шквальным огнём на шестьдесят градусов, он выпустил в сторону фольксвагена две ракеты. Глаза эксперта горели оранжевым огнём – к счастью, Тавана не смотрел в его сторону – не долетев до цели, ракеты взорвались в воздухе совсем рядом с нею, и всё заволокло дымом.

– Так вот за кем охотится этот гад! Нико, чёрт возьми, кто эти двое?

Периго уже не слушал – пригнувшись, он со всех ног бежал к фольксвагену через улицу. Злобно руганувшись, Тавана бросился за ним.

– Вы ранены? Вы ранены ??

Зеленоглазая женщина надрывно кашляла – удивительно, она была не только цела и невредима, но даже не испачкалась, а её лицо было таким чистым и свежим, как будто она только что умылась родниковой водой. Она действительно была невероятно красивой – даже под обстрелом это было невозможно не заметить.

Вертолёт понёсся прямо на них, загрохотали пулемёты. В тот же миг из-за угла вылетел внедорожник цвета хаки и, резко развернув машину на сто восемьдесят градусов, под истошный визг тормозов, встал, как вкопанный, на расстоянии вытянутой руки – так водить машину мог только ас. На лобовом стекле и на боках виднелись знаки RF и GSPR – службы личной охраны Президента. Дверь распахнулась.

– Садитесь! Быстрее!

Теперь бронетранспортёры, как бы вняв совету Таваны, выплёвывали бронебойные – проклятый вертолёт завилял в воздухе, пулемётный огонь захлебнулся.

– Садитесь же, вот чёрт!

– Садитесь! – крикнул Николя.

Тавана схватил его за плечо.

– Уезжай, Нико, иначе тебя арестуют!

– Но…

– Уезжай, я разберусь с капитаном, это же охрана президента, чёрт возьми!

– Обещаю, я всё объясню, как только…

– Да садись же !!!

– Самир, ты…

Последние слова утонули в грохоте – подбитый вертолёт, потеряв управление, врезался в ближайшее здание и взорвался. Все потонуло в огне и дыме – вниз отлетел винт, убивший с десяток агентов и смявший полицейский фургон.

Внедорожник рванул с места.

Глава 7

– Не желаю ничего слышать! – перебил Гилрой. – Не желаю!

– Она твоя дочь!

– Ты права, именно так, моя! МОЯ! Я её законный Покровитель, к тому же с ней лучший агент Магистратуры!

– Лучший ?? Никто не знает, кто он такой, ещё недавно об этом агенте никто не слышал и, похоже, он совсем недавно поднялся на первый уровень.

– Это обязательно обсуждать здесь ?!

– Это не понадобилось бы обсуждать, если бы моя дочь не согласилась связать свою жизнь с трусом!!

Гилрой побагровел.

– Не кажется ли тебе, Аврора, – с трудом сдерживая ярость, проскрежетал он, – что ты заходишь слишком далеко?

– Я не собираюсь ссориться с тобой, Гилрой, мне нужна помощь, за ней я пришла к тебе, – вздохнула Аврора. – Как законный Покровитель, ты обязан защищать Дом.

– Это единственный зал, недоступный для Башни, – немного смягчаясь, ответил Гилрой, – и мы скорее привлечём к себе внимание здесь, чем в любом другом месте. Моя первая забота – защищать КоролевскийДом, как Покровитель я должен думать о том, о чём тебе думать не приходится, включая безопасность государства. (И тебе сойдёт с рук то, чего не спустят мне! с досадой подумал он)

– Я знаю свою внучку…

– А я не хуже знаю свою дочь, – перебил Гилрой. – Пока с ней этот агент, с ней ничего не может случиться, он отвечает за неё головой. И я не хочу обсуждать то, что вызывает подозрения лишь у тебя – никто другой не увидел и не услышал ничего подозрительного, не говоря уже о том, что её якобы вынудили замолчать.

– Кроме нас двоих остальные были агентами Магистратуры, – резко и язвительно ответила Аврора. – Ты ждал от них чего-то другого?

– Тебе всё ещё нужна моя помощь? – ледяным голосом осведомился Гилрой.

– Я хочу выступить за Алвен, – помолчав и взяв себя в руки, сказала Аврора. – Для этого мне нужно формальное согласие Покровителя.

– Что значит – выступить? – со смутной тревогой спросил Гилрой.

– На Магистратуру можно подать жалобу.

Гилрой вздрогнул. Жалобу? На Магистратуру??

– Сразу после гибели нашей Базы на Земле Совет Ста принял закон, защищающий права тех, кто находится за пределами Альвиона.

– Это легенда, миф, – возразил Гилрой. – Последнего Закона не существует, а Совет Ста давно распущен.

– Это не легенда, Гилрой. Один из моих предков был Дри, членом того Совета Ста – его личная печать стоит на последнем законе, с печатями ещё нескольких Дри. Новый Альвион отгородился ото всех, закрыл границы, запретил выходы в Пространство – неудивительно, что Магистратура сочла это достаточным, Закон исчез в архивах, а все разговоры о нём стали считаться вымыслом. Но Магистратура будет обязана принять жалобу и, если не сможет немедленно устранить её причину и вернуть Алвен, ей придется заново собрать законодательные органы для проведения расследования – в законе подробно описана процедура восстановления обоих Советов, Старейшин и Ста, и передачи им верховной власти с доступом в Архивы. Совет Ста сделал две копии Книги, вместе с законом, одна из них хранится у меня.

На лбу Гилроя выступила испарина.

– Теперь ты понимаешь, почему об этом можно было говорить только здесь.

– Где вторая?

– В надёжном месте.

Копия Великой законодательной Книги древности, у Авроры? Что на это скажет Магистратура? Какие ещё неприятности хранятся в этом надёжном месте? В голове Гилроя мелькнула соблазнительная мысль пока не поздно донести на тёщу в Магистратуру.

– Но ведь это… заговор? – вслух сказал он.

– Камень потерян, обнаружить его невозможно, без него портал не открыть. Тебе известно, что произойдёт, если отправить флот… Формально ответственность за всё лежит на Магистратуре, и здесь даже она не сможет обойти действующий закон. Если мы упустим этот случай, другого может не быть никогда. За Алвен может выступить любой представитель двух наших Домов. Я выступлю за неё, если ты позволишь.

В Магистратуре наверняка уже известно, где он и с кем. Но в Башне никогда не узнают, что именно было сказано сегодня в Зале Каменных Плит, и тогда согласие Покровителя Дома не будет выглядеть таким уж непростительным, ведь Аврора могла легко ввести его в заблуждение, и он не знал, на что соглашался. В крайнем случае, если придётся, всегда можно объяснить короткую встречу в Зале Каменных Плит сумасбродностью Авроры или чем-то семейным.

Гилрой Пятый кивнул.

– Герцогиня может рассчитывать на мою поддержку, – торжественно пообещал он.

Глава 8

– Если бы Гилрой узнал, что Мадриг Дóргон поставил свою печать на последнем законе Совета Ста, он никогда бы не согласился поддержать меня, – сказала Аврора. – Он и без того мог думать только о том, как бы побыстрее сбежать отсюда, не спросив даже, как ко мне попали копии.

– Гилрой защищает Королевский Дом, это первая обязанность действующего короля по закону, даже если для этого он должен пойти против собственного Дома, – напомнил Тали.

– Королевская власть уже тысячи лет не выполняет никаких обязанностей, кроме навязанных Магистратурой, и ничего не решает самостоятельно, Гилрой не исключение, – прищурился Руфиус. – Поэтому он будет делать лишь то, в чём нет угрозы для него лично.

– Законы одни для всех, – вспыхнул Тали.

– Законы давно не исполняются, если они не выгодны власти, – с насмешкой сказал Руфиус, – а сама власть терпит их существование не для того, чтобы исполнять, а лишь для того, чтобы контролировать остальных, иначе ей не удержаться на месте. Ты Знаток Законов, Тали, но не знаешь основ, а король Гилрой знает, и здорово перепугался. Удивительно, что он не обвинил во всем саму Алвен, ведь это она настаивала на отправке на Землю.

– А здесь давно не говорили подобного, – усмехнулся Кватра, взглянув в окаменевшее лицо Тали.

– Не будем терять времени, – решительно сказал Руфиус. – Зал Каменных Плит вне власти Магистратуры, но не надейтесь, что мы в безопасности – они уже знают, что мы здесь, и обязательно постараются узнать для чего, не сомневайтесь. У нас в руках документ, до сих пор считавшийся легендой, из семидесяти четырёх мерцающих печатей Дри двадцать мы только что проверили – они подлинные. Кроме того, в документе описана процедура восстановления древних органов власти, надеюсь, все понимают, насколько это опасно. У нас будет всего один шанс собрать Совет Старейшин, но для этого вначале потребуется собрать Управленческий – мне девятьсот лет, из них больше семиста я был его исполнительным секретарем, поэтому поверьте, справиться с сидящими там трусами будет непросто, другие члены Совета здесь подтвердят.

Три головы дружно закивали.

– Вы должны знать, нас не ожидает ничего хорошего ни в случае успеха, ни в случае провала. Поэтому прошу ещё раз всё обдумать, вы можете свободно покинуть Зал в любое время, вас никто не остановит и не осудит. Разумеется, вы должны будете хранить молчание.

Собравшиеся переглядывались, никто не двинулся с места.

– Могу представить, что с нами сделают, если мы провалимся, – вполголоса пробормотал Тали.

– Магистратура вовсе не всесильна, – возмущённо сказал стоявший рядом, и его и без того длинное лицо презрительно вытянулось. – В этом зале собрались двадцать древнейших Домов, мы все знаем друг друга, или пришли сюда за теми, кого знаем и кому доверяем. Никакой Башне не пробраться сквозь эти стены, мы восстановим Совет Старейшин, а за ним Дри, почему мы должны чего-то бояться?

– Магистратура не всесильна, – согласился Руфиус, – но я прожил больше всех вас, за исключением лишь одного герцога, поэтому точно знаю, нам постараются помешать и используют для этого все средства. Хотел бы я знать, при каких обстоятельствах Мадриг Доргон поставил свою печать рядом с мерцающими печатями Дри. А ты храбрый молодой человек, Сигорн Амори, – добавил он, обращаясь к длиннолицему.

– Может быть, его заставили? – робко предположил Тали.

– Заставили? Пятиравного? – захохотал рыжий на другой стороне стола. – Мадриг Доргон был членом Магистратуры абсолютно легендарной верности, всем известна его история, Доргоны всегда отличались позорной преданностью Голубому Залу. К Авроре это, конечно, не относится, – спохватился он.

– Но Совет Ста никогда не ставил печати на законах, – сказал Тали. – Ни разу за всю историю. Может это подделка?

– От Пятиравного всего можно ожидать, – проворчал Сигорн, и его лицо снова вытянулось.

– Кто-то из вас действительно думает, что семьдесят четыре мерцающие печати Дри и печать Мадрига Доргона могут оказаться подделкой? – заулыбался Кватра.

– Печати наших Домов подлинные, ошибки быть не может, – сказал рыжий, – так что, скорее всего, остальные тоже. Только имена не совпадают.

– Каждая проведённая здесь минута играет против нас, – строго напомнил Руфиус, – поэтому прошу к главному. Аврора подаст жалобу в Управленческий Совет – после всего, что произошло, Совет не посмеет сопротивляться. Как представитель Дома Доргонов она имеет исключительное право потребовать, чтобы Совет собрался в тот же день, а значит мы получим небольшое преимущество во времени. Не обольщайтесь, этого времени будет совсем немного – когда Совет услышит официальное обвинение в адрес Магистратуры и её агента, с требованием расследования, он сразу же пожалеет, что собрался. Поэтому мы должны протащить свой план прежде, чем они опомнятся и окажут нам серьёзное сопротивление, сразу после оглашения обвинительного списка мы предъявим документ и не оставим Управленческому Совету выбора, я, во всяком случае, надеюсь именно на это. У каждого из нас собственная роль, значение каждой неизмеримо велико и от каждого одинаково зависит успех – или поражение. Герцог Аракиба, Румилион Альба, Люк Мерод и я – члены Управленческого Совета, используем всё свое влияние, чтобы заставить Совет собраться полным составом и проголосовать за восстановление Совета Старейшин. Кватра Гальват и Тали Оук – из Летописных Архивов, в случае успеха нам понадобятся там свои люди. Дом Оук один из древнейших родов Доархивного времени (Тали густо покраснел – он почему-то стеснялся своего высокого происхождения), некоторые примкнут к нему только для того, чтобы оказаться рядом – так считаю я, герцог Аракиба того же мнения. Ивар Роу, – Руфиус повернулся к молодому худенькому пареньку, сидящему в одиночестве на дальнем углу стола, – почти постоянно живёт на Острове, в Заповеднике, мало кто здесь знает его, но вот он знает абсолютно всех. Его прадед был мастером-Кадором, дом Роу известен своим влиянием в Учёном Совете.

– Дом Роу, тот, который специализируется на Т-лонках? – нетерпеливо перебил рыжий, которому никому неизвестный альва с Острова казался подозрительным. – А Рагнар Роу, если не ошибаюсь, занимался контрабандой? На чём же держится их влияние?

– Когда охоту на Т-лонков запретили, на смену явилась новая мода – их живьём отлавливали для частных коллекций, нелегально, разумеется. Чтобы получить любой экземпляр, не говоря уже о редких разновидностях, шли на любые ухищрения, платили любую цену. Магистратура закрывала на всё глаза, а Рагнара Роу, бывшего последним контрабандистом Альвиона, погубила обычная жадность – он решил не отдавать Магистратуре половину, вырученную от торговли, и к тому же присвоил себе несколько вещей, полученных в качестве оплаты за сделки, которые Магистратура рассчитывала забрать себе. Вскоре после этого Рагнар Роу убился, случайно, разумеется, и крайне неудачно упав с башни родового дома в Ури, торговля прекратилась и больше не возобновлялась, а вот список Рагнара, содержащий имена всех незаконных и известных только ему владельцев Т-лонков, исчез. Его долго искала Магистратура, совершенно безуспешно – большую часть своего списка Рагнар держал в секрете, обложив владельцев данью, которую они платили лично ему, если, конечно, не хотели, чтобы о них узнала Магистратура, что обошлось бы им в разы дороже. Не буду долго вас томить, скажу только, что этот список теперь у Ивара. Лакс Танароз, – продолжал Руфиус, указывая на рыжего, который не нашёлся, что ответить, – вероятно, самый яростный противник Магистратуры из всех присутствующих, полностью оправдал громкое имя своего дома, да и кровь Танароз проявилась в нём сполна. Скорпио Магна, – потомок одного из последних нагурийских родов, присягнувших на верность Альвиону; Танза Джолл, ещё одно прославленное имя доархивного прошлого, Сигорн Амори, Одо Табарек и Ральф Манкова, все трое из Учёного Совета; Эон Дальф, Голд Ротфрой, Эйфион Аракиба, Дерфи Колм, Лотус Аргамада, Элберт Либелл и Вен Маккура – представители лучших домов Альвиона, они молоды, и у них много сторонников. Многие из вас знакомы, но кое-кто лишь слышал друг о друге, теперь вы смогли посмотреть друг другу в глаза. Итого двадцать домов, недостаточно, чтобы восстановить Совет Старейшин, но я не сомневаюсь, совсем скоро к нам присоединятся другие. День близится к концу; после того, как Аврора подаст жалобу, мы должны использовать оставшееся время полностью, потому что другого не будет.

– Я хорошо знаю Дом Бриггов, – уверенно сказал Лакс, – их печать в самом начале и была поставлена одной из первых. За Максена Бригга я отвечаю лично, и наверняка вспомню кого-то ещё.

– Дома Манкова и Брабант в тесном родстве, – отозвался Ральф, – я дружен с Одо и Ливелиусом Брабантами и знаю наверняка, что оба нас поддержат.

– У наггурийцев собственные счеты с Магистратурой, – сдержанно сказал Скорпио, – Рига Армарос из очень древнего рода, он пойдет за мной, если я скажу – как, думаю, пойдут многие наггури.

– Наггурийцы стали альвами двенадцать тысяч лет назад и вспоминают, что они наггурийцы, только когда надо с кем-то поквитаться, – проворчал Лакс.

– Я сделаю вид, что не слышал этого замечания, – резко ответил Руфиус, – если Лакс Танароз хочет оставаться частью этого собрания я попрошу его впредь воздерживаться от подобного рода высказываний.

– Дом Роу обеспечит пять голосов в пользу Совета Старейшин, – скромно сказал Ивар. – Среди печатей нет клиентов из списка Рагнара, но мы поможем, будьте уверены.

Лакс с удивлением посмотрел на странного альву с Острова.

– Это двадцать восемь голосов, – заключил Руфиус, – понадобится ещё десять, проголосовать должно больше половины Домов, чьи печати стоят на последнем Законе.

– Я хорошо знаком с Азелем Берелонгой, но одного знакомства здесь недостаточно, – смущённо сказал Эйфион, – Азель сын Гарона Берелонги, я ни за что не ручаюсь.

– Осторожнее, – предупредил Руфиус, – чем позже Магистратура обо всём узнает, тем лучше. Говорите только с теми, в ком уверены – прошу вас не забывать об опасности и не подвергать себя риску без надобности. Ко мне лично это относится едва ли не больше других, думаю, всем уже известно, но скажу для тех, кто не знает – мой сын Балдрик принят в Магистратуру на испытательный срок, но как говорили в старину, – Руфиус помрачнел, – мы не отвечаем за выбор предков и потомков.

– Сколько времени нужно, чтобы проверить архивы? – обратился Румилион к Тали Оуку.

– Самое большее, несколько часов, – пролепетал Тали, теряясь под взглядами, – Дома и родословные в открытом доступе, там должны быть имена всех членов Совета Ста времён Базы.

– Я всегда считал, что последним членом совета Ста от моего Дома был Эфи Танароз, а не Аалонг Танароз, и ни один архивист ни разу против этого не возразил, – проворчал Лакс.

– У всех то же самое, – подтвердил Голд, кивнув на Одо, – имена на печатях не совпадают с родословными.

– Закон был принят сразу после гибели Базы, это, конечно, только легенда, но сам Закон ещё недавно считался легендой, – поддержал Одо, и его оттопыренные уши покраснели от волнения. – Что же выходит, на самом деле Закон принимало поколение, жившее через три тысячи лет и не имевшее к событиям на Базе никакого отношения? Чьи вообще имена на печатях?

– Разве Альвион погиб через три тысячи лет после Базы? – шёпотом спросил Дерфи у Лотуса Аргамады. Тот кивнул.

– Что, если трёх тысяч лет вообще не было? – вдруг мрачно спросил Эон, до сих пор молчавший. – И Совет Ста действительно принял Закон сразу после гибели Базы?

– Что значит, не было? – удивлённо спросил Лакс. Он недолюбливал Эона, считая его круглым дураком.

– Если бы Дри знали, что Магистратура захочет скрыть настоящую хронологию, они постарались бы оставить после себя доказательство, – продолжал Эон, хмуро глядя себе под ноги. – Архивы подменили, Дри знали, что это произойдёт.

Собравшиеся переглянулись.

– Я всегда думал, что излишняя подозрительность ко всему, что исходит от Магистратуры – особенность Дома Танароз, – сказал Лакс, – но, кажется, нашёлся соискатель. Это невозможно, даже если бы Магистратуре это каким-то образом удалось, за двенадцать тысяч лет что-то обязательно просочилось бы наружу, как было со слухами о существовании Закона.

– Почему ты думаешь, что Архивы подменили? – очень серьёзно спросил Руфиус.

– Мой брат обучался там, чтобы стать архивистом, как Тали, а я тайком читал всё, что он получал, всё, к чему мне не был закрыт доступ. Я видел множество ошибок в хронологии, в летописях – незначительных и почти незаметных; ссылки на засекреченные источники, номера которых ничему не соответствовали, названия документов, которые невозможно найти – всё это укладывалось в один и тот же период, названный переходным, в те три тысячи лет после гибели Базы. Последний Совет Ста мог оказаться свидетелем чего-то колоссального, совпавшего по времени с гибелью Альвиона, и Магистратура пошла на беспрецедентные меры, чтобы скрыть это. Переходный период, которого на самом деле никогда не было, разделил два события – гибель базы и нашего старого мира – и позволил переписать историю. То, что нельзя было переписать, скрыли – вся информация по Базе полностью засекречена, гибель Альвиона сводится к истории о заговоре, которую все знают наизусть. Понимая, что Магистратура уничтожит все свидетельства того периода, Дри должны были оставить после себя что-то, способное пережить тысячелетия. И они сделали то, чего не делали ещё никогда – поставили мерцающие печати на свой последний Закон, оставив нам точное время тех событий и свои настоящие имена. Дри из родословных никогда не существовали. Когда произошла Катастрофа, семьдесят шесть Дри погибли вместе с планетой, но перед этим Совет распустили и те, кому удалось спастись, уже не имели на Новом Альвионе влияния. Как и предполагал последний Совет Ста, Магистратура постепенно подменила Архивы и уничтожила целый пласт истории, добавив к нему три тысячи лет событий, которые никогда не происходили, имена наших предков, которых никогда не было на свете, а за двенадцать тысяч лет ложь постепенно вытеснила правду. Магистратура знала о копии Закона, возможно, искала её всюду, но та нигде не обнаружилась, и постепенно в Голубом Зале успокоились, объявив копию легендой; если она всё же появится, её сразу объявят подделкой, ведь Магистратура даже не подозревает о мерцающих печатях, иначе она продолжала бы искать Золотые Пластины, пока не нашла бы их…

Все снова переглянулись. Лицо Сигорна Амори вытянулось.

– Этого не может быть, – сказал он почти оскорблённо. – Это слишком даже для Магистратуры.

– Что могло быть ещё ужаснее, чем гибель Альвиона? – воскликнул Лотус. – К тому же в подобном хаосе переписать Архивы было бы просто невозможно.

– Это в самом деле очень серьёзные обвинения, – строго заметил Руфиус. – Кроме мерцающих, на Законе ещё стоит печать Мадрига Доргона, а он был, вероятно, самым преданным сторонником Магистратуры за всю известную историю.

– Я сказал всё, что думал, – хмуро ответил Эон.

– Если и есть хоть доля правды в сказанном, Пятиравный никогда не поставил бы свою печать на документ, который мог впоследствии нанести вред Магистратуре, – убеждённо сказал Тали.

– По-моему, обыкновенный захват власти, – брезгливо поморщился Лакс. –Последний Закон явная угроза единовластию, не удивительно, что Магистратура искала его везде. Пятиравный вполне мог заставить Совет Ста принять такой закон, если собирался захватить власть. Ему сильно помешала Катастрофа, и тогда он оставил документ потомкам, чтобы власть в восстановленном Совете Старейшин когда-нибудь оказалась в их руках. Вполне похоже на Пятиравного.

Сигорн энергично закивал.

– Совет же Ста с удовольствием отомстил Магистратуре за то, что его распустили, – продолжал Лакс. – Для этого не нужно подменять Архивы, к тому же сомневаюсь, чтобы Магистратуре было это под силу.

– Но имена в самом деле не совпадают с родословными, – удручённо заметил Ральф. – Этому должно быть объяснение.