Переход

У самой расщелины, ведущей к тёмной пещере, раздался звук. Сначала сверху, где-то над ней, потом – сзади. Соран резко обернулась. Скулёж. В снегу – полоска крови, быстро густеющая, тёмная. Раненый детёныш лежал, судорожно дёргая лапами. Из брюха торчала стрела.

Она вскинула голову и заметила: с каменного уступа легко и почти бесшумно спрыгнул кто-то в тёмном капюшоне.

– Это моя добыча! – звонко и твёрдо выкрикнула Соран. Её голос прозвенел в горах, как раскат. Она слишком долго выслеживала зверя. Никому не отдаст.

– Я не претендую, – раздался низкий мужской голос. Спокойный, уравновешенный. И от этого ещё более чужой.

Соран нахмурилась. Мужчин она почти не видела, а этот голос зацепил, как колючка под ногтём.

– С чего вдруг? – спросила она нахально и чуть склонила голову, пытаясь заглянуть под капюшон, уловить лицо.

– Пещера сквозная, чего отсюда не видно, – мужчина легко махнул луком за спину, будто и не заметил её вопроса. – В горах опасно. Или детей уже перестали пугать сказками?

– Я не ребёнок! – резко отрезала Соран. – Я знала это и без тебя.

Надменно дёрнув головой, она шагнула к туше. Схватила торчащую стрелу, выдернула её с влажным чавканьем и швырнула к ногам незнакомца.

– Забирай.

– Тогда зачем пришла?

– А непонятно? – огрызнулась она, не оборачиваясь. – У вас там, в горах, добычи много, а у подножья и в лесах почти ничего! Вот и пришлось рисковать.

– Рисковать жизнью ради жизни, – тихо усмехнулся он.

Соран стиснула зубы.

– Да и с чего ты решила, что «на одного»? – добавил он, в голосе прозвучал живой интерес.

– Мне рассказывали, – отрезала она. – Вы тут по одиночке живёте, как дикари.

Мужчина снова усмехнулся. Её злость росла: почему он смеётся над каждым её словом? Зачем вообще прицепился?

– Мы не дикари. Но ты… забавная. Как звать, малютка? – сказал он и снял капюшон.

– Соран, – ответ вырвался сам, прежде чем она успела подумать.

Её взгляд мгновенно зацепился за короткие, острые уши и длинный белый хвост, плавно качнувшийся за его спиной. В глазах – огонь и дерзость, но глубоко внутри таилась тень усталости. Тонкие губы тронула мягкая улыбка. Одна рука лежала на поясе, возле ножей. Плащ, распахнувшийся на ветру, приоткрыл его силуэт: он был выше её почти вдвое, плечи широкие, руки крепкие, ладони – размером с её лицо, а то и больше.

Кожа бледная, почти сливающаяся со снегом, но Соран она показалась чистой, сильной и… красивой. Слишком красивой. Она поймала себя на том, что разглядывает его слишком долго. Может, дело в том, что впервые видела нечто подобное? Или в том, что от него исходила опасность – и эта опасность завораживала.

– Нортал, – представился эльф и чуть склонил голову. – Всё в порядке?

– Ещё бы, – дерзко отрезала Соран и отвернулась к туше, словно он её совсем не интересовал.

– Далеко тащить? – спокойно спросил Нортал, не сводя с неё внимательного взгляда.

Она зацепила на пояс материнский посох, меч вернула в ножны и попыталась пристроить тушу на спине. Хотелось побыстрее уйти отсюда и добраться домой, но зверь оказался слишком массивным. Пришлось схватить его за лапы и тянуть по снегу. Так медленнее, но мех и мясо не должны испортиться.

– Сама справлюсь, – выплюнула Соран, будто каждое слово было осколком.

Эльф молча наблюдал за её отчаянными потугами, и в этом спокойствии было что-то невыносимо раздражающее. Туша сдвинулась всего на метр, и дыхание Сораны уже сорвалось на тяжёлый выдох. Она выпрямилась, отпустив лапы, и почувствовала, как ярость матери нависла в мыслях: если мясо запачкается о камни, мать не притронется к нему… и снова всё будет зря.

Подняв взгляд, она столкнулась с его глазами. Нортал стоял рядом, такой же невозмутимый, с той самой лёгкой улыбкой, будто и не замечал её бессилия.

– Мне нужна помощь, – наконец произнесла она, медленно, через сжатые зубы. Слова отдавались в груди горечью, как будто сама себя предала.

Эльф кивнул. Всё так же спокойно. Подошёл, подхватил тушу и, словно ничего не весила, закинул её на плечо. Соран замерла: этот зверь был тяжелее её самой. Значит, если захочет – и её понесёт так же…

На секунду дыхание у неё сбилось. Она впервые увидела его силу не в улыбке, не в словах – а в жесте, который был простым и страшно красноречивым.

– Куда идти? – спросил Нортал, и его низкий голос вывел её из странных мыслей.

Она встрепенулась и резко отвернулась, будто сама себя поймала на опасной мысли. Нортал только чуть шире улыбнулся – не насмешливо, а так, будто понимал больше, чем хотел показывать.

– За мной, – коротко сказал она.

Обратно шли молча. Снег хрустел под ногами, дыхание обжигало холодный воздух. Когда до дома оставалось совсем немного, Соран остановилась. Он не просил награды, даже не намекнул, что ему что-то причитается. Лишь, уходя, сказал:

– Не всем стоит доверять в горах. Да и не только в горах.

Эти слова врезались в память.

Следующая охота снова завела её в горы. И, противореча самой себе, Соран ждала – надеялась, что Нортал появится вновь. Сердце предательски замирало при каждом шорохе. Но когда на обратном пути, с двумя птахами за плечами, она остановилась у подножия и обернулась, заснеженные склоны были пусты. Только ветер гонял по скалам снежную пыль. Губы сами выдохнули тихий, едва слышный вздох.

Бланса сидела на краю кровати, сжимая в руках книгу так, будто та могла дать ответ. Взгляд был пустой, устремлённый куда-то сквозь страницы.

Нортал никогда не был похож на эльфа из Канчеса. В нём не было королевской выправки, холодного величия. Он был другим – слишком живым, слишком настоящим. Если бал устраивает король, значит и гости будут соответствующие… А Нортала там быть не может. Его и в Хагенте не может быть.

Но стоило только вспомнить о нём, позволить памяти вытащить из глубин воспоминания – и внутри всё сжималось. Бланса ловила себя на том, что скучает по нему нестерпимо. Больнее всего было осознавать: в их последнюю встречу не было даже намёка, что это – конец. Он исчез так же внезапно, как вошёл в её жизнь.

Зачем тогда были эти два года? Чародейка боялась думать, что для него они ничего не значили. Но выводы напрашивались сами собой.

Она крепко зажмурилась, будто хотела раздавить эти мысли, и горячая слеза скатилась по щеке. Но уже через миг лицо снова застыло в каменную маску, взгляд стал твёрдым.

Если для него это ничего не значило – значит, и ей незачем терзаться.

Глава 5 – Тени прошлого

Бланса для себя открывала новые слова: кучер и карета. Теперь она сидела в одной из них, рядом со Сточером, и рассеянно следила за спиной молодого возницы, мелькавшей за занавеской. Карета с мягким навесом скрипела на ухабах, копыта мерно выбивали ритм по камням. Рядом с кучером и сзади ехали арданцы в плащах. Зачем такой конвой – разве город настолько опасен?

Она устроилась так, как было удобно: вытянулась в кресле, скрестив ноги. Ткань платья задралась до середины голени, открывая бледную кожу. Спина утонула в мягкой подушке, локоть закинут на спинку сиденья, а подбородок опирался на сжатый кулак.

– Бланса! – Сточер воскликнул так резко, что карета будто содрогнулась вместе с ней.

Она вскинула бровь.

– Что это за поза?!

– Удобная, – недоумённо ответила она.

– У вас ещё не было уроков по этикету?

– Э… нет?..

– Дамы так не сидят! – он возмущённо подался вперёд, но глаза его скользнули по её ногам чуть дольше, чем стоило бы. – Во-первых: лодыжки должны быть прикрыты. Никаких скрещённых ног, вы же не разбойница с тракта!

Бланса фыркнула, но нехотя опустила ноги, пряча щиколотки под платьем.

– Во-вторых: осанка. Я видел, как вы ходите – высокая, сильная, красивая. А сейчас вы сидите так, будто вас сломало. Разве это не обидно для самой себя?

Она шумно выдохнула и распрямила спину, хотя удобнее не стало.

– В-третьих: руки. Их складывают на коленях или чуть выше, но уж никак не так, как вы это сделали.

Бланса сняла локоть с мягкой спинки и, стиснув зубы, приняла предписанную позу. Её плечи напряглись, взгляд уткнулся в окно.

Сточер довольно кивнул, но в его глазах мелькнула тень улыбки, как будто вся эта строгость была лишь маской, скрывающей тайное удовольствие от того, что девушка подчинилась его правилам.

– Это неудобно, – тут же возразила она.

– Вы просто не привыкли, – улыбнулся Сточер и снова уткнулся в книгу, поправив маленькие круглые очки.

Бланса фыркнула и не стала спорить.

Без посоха она чувствовала себя уязвимой, словно лишённой части самой себя. Королевская жизнь казалась ей странным подарком: лучше, чем ночи в палатке или на сырой земле, но со своей обратной стороной. Да, ей нравилось, что стоило вернуться в покои, как слуги тут же наполняли купальню горячей водой. Нравилось спать в огромной постели, на свежих простынях. И всякий раз к ней не приходила колкая мысль: кто лежал на этой кровати до неё и чем именно пачкал её?

Зато приходилось мириться с правилами. Предупреждать о каждом шаге. Терпеть пустые, как ей казалось, уроки этикета. Она даже боялась представить, какие ещё сюрпризы уготовлены впереди.

Карета мерно покачивалась, ритм копыт и мелькающие за окном дома убаюкивали. Её накрыло сонное оцепенение, пока лёгкий толчок не вывел из него.

– Бланса… мы приехали, – Сточер улыбнулся так широко, что глаза за стеклом очков блеснули.

– Не против, если я пойду первая? – тихо спросила она. Ясновидцы не любили толпы. Один – максимум.

– Конечно. Я подожду в карете, – охотно согласился он.

Он помог ей выбраться наружу, но делал это так неуклюже, что вся карета качнулась, как лодка. Бланса едва удержалась от смеха, но уголки губ всё же дрогнули.

Выпрямившись, она ощутила, как тянет спину, а платье снова цепляет шаги. Тяжёлый, длинный подол спутывал ноги, каждый его свободный слой казался оковами. В таком не то что драться – даже убежать невозможно.

Карета остановилась у стены города. Перед ней стоял одинокий домик. Никакого богатства, никакой роскоши – бедный, серый, будто потерянный в переулке. Странно. Разве ясновидцев не одаривают щедро?

Солнца уже скрылись за стенами, и переулок утонул в сумеречной тени. Только одно окно дома мерцало тусклым пламенем, и этот свет делал темноту ещё глубже.

Она подошла ближе и постучала. Дверь распахнулась сразу, будто её ждали.

На пороге стояла женщина средних лет. Широкая улыбка озарила её лицо, но глаза оставались холодными, словно смотрели не на Блансу, а сквозь неё.

– Здравствуй, – тихо протянула женщина, открывая дверь и отступая в сторону.

Бланса вошла, не оглядываясь на карету за спиной. Внутри было просто, почти бедно: голые стены, старый стол, несколько полок. Слишком скромно для того, кто зовётся ясновидцем.

– Вы и правда ясновидец? – ровно спросила она, оглядывая дом. Сомнение звучало в каждом слове.

– Все кераны я трачу на сирот и голодных, – ответ прозвучал за спиной. Голос был тихим, но в нём было что-то неоспоримое.

Бланса обернулась, приподняв бровь. В глазах – ожидание продолжения.

– Как тебя зовут?

– Вы не можете прочитать? – усмехнулась она.

Женщина мягко улыбнулась, проходя мимо в соседнюю комнату.

– Уже прочитала, – сказала она негромко. – Но вот кто передо мной стоит – не знаю. Девочка, что прячется за чужим именем и ищет любви, Соран? Или упрямая чародейка, что вечно пытается доказать, что сильнее всех, Бланса?

Тишина повисла вязкой тяжестью. Бланса осталась стоять, пока из-за стены не донеслось позвякивание посуды.

– Ты ведь не для того пришла, чтобы молчать? – отозвался голос из кухни.

Она медленно пошла на звук и опустилась на скрипучий стул. Платье её не волновало – оно было лишь маской, которую хотелось сбросить.

– Так кто же ты? – спросила женщина снова, ставя на стол две чашки. В воздухе поплыл запах травяного чая.

– Бланса, – твёрдо произнесла она, взяв чашку в руки. – Спасибо.

– Хорошо, Бланса, – кивнула женщина. – Меня зовут Клакира. Но должна предупредить: я не смогу ответить на всё, что вертится у тебя в голове.

– Я знаю, – хмыкнула чародейка.

– Ты оказалась в очень непростой игре. И король… не тот, кого я видела раньше, не тот, кто должен был стать королём. Но если ты чувствуешь, что кто-то рядом лжёт, – скорее всего, ты права.

Клакира подняла глаза, и её взгляд потемнел.

– Но никогда не думай, что ты всегда права. Такая уверенность губит не только тебя. Она ломает всех, кто осмелится быть рядом.

Бланса не успела ответить – Клакира уже продолжала:

– Ты не раз знала предательство… – слова резали, как нож. В голове Блансы вспыхнули лица тех, к кому она тянулась. Те, кого могла бы любить.

– Но было ли это предательством? – добавила женщина.

– Что вы хотите сказать? – Бланса вскинулась, оскалившись так, будто готова была швырнуть чашку в лицо собеседнице.

– Тебе было страшно. Каждый раз. – Голос Клакиры звучал тихо, но в нём не было ни капли сомнения. – Страх – одно из самых сильных чувств. Он затмевает глаза, и ты начинаешь верить в то, чего нет.

Она всмотрелась прямо в лицо Блансы, и чародейка почувствовала, будто её насквозь прожигают.

– Твой друг. Фориан.

Бланса резко сжала челюсть, так, что заныло.

– Ты считаешь, что он предал тебя… Но вспомни, каким ты видела его в последний раз.

Сердце Блансы забилось так, что казалось, грудь вот-вот разорвётся. Перед глазами всплыло лицо Фориана – испуганное, израненное, глаза широко раскрытые, полные боли и ужаса.

Дрожащие руки сжимали рубиновую брошь, словно она могла удержать хотя бы частицу его целостности. В её воображении он был избит до полусмерти: одежда разорвана, кожа в синяках и ссадинах, губы разорваны, глаза наполовину закрыты от боли. Его тело лежало на холодном каменном полу, а вокруг – кровь и следы кнутов, оставивших ожоги на спине. Бланса ощущала запах железа и боли, как будто это происходило прямо перед ней.

Она отчаянно хотела верить, что это лишь плод фантазии, но внутри всё сжималось

– Я видела его, – мягко продолжила Клакира. – До того, как он покинул Канчес. Он искал тебя.

– Да, – хрипло усмехнулась Бланса, но губы дрогнули. – Цель. Только цель.

– Так было не всегда. – Клакира чуть склонила голову. – Он был другом. Он остаётся верным слугой истинного короля. Скажи… ты хоть раз думала, что чувствует он?

Слова ударили, как кулак. В горле встал ком. Язык ощутил металлический вкус – будто кровь. Мир перед глазами расплылся, и комната закачалась.

Он понял, что король не тот. Зная, что за это его ждёт, он всё равно предупредил её. Хотел спасти. Даже когда уже было поздно. И поплатился.

Если повстанцы не вытащили его… значит, он труп.

Сквозь эту боль в памяти всплыло другое лицо. Белые волосы. Тёмные глаза. Нортал. Но ведь никто не знает, жив ли он. Может, давно сгнил где-то в снегах, а она только держится за призрак, как за надежду.

Сердце будто разрывалось на части. Оба – Фориан и Нортал. Два имени, два якоря. И оба – возможно, мертвы.

Тишина в доме стала невыносимой. Скрип старых досок под их телами казался громче ветра за окном.

– Тебе нужно решить, – наконец произнесла Клакира, и её голос прозвучал, как приговор. – Чего ты на самом деле хочешь. Точнее… кого.

Бланса подняла голову. Слова сорвались прежде, чем она успела их остановить.

– Скажите… Нортал жив?

– Не знаю, – мягко пожала плечами ясновидица, но потом её взгляд впился прямо в глаза Блансы. – Я бы не советовала надеяться, что королевский бал развеет твои сомнения. Надежда слепит… но и дарует силу. Она может поднять из самой глубины, заставить выдержать то, что иначе убило бы. Надеждой нужно владеть, как оружием. – Она чуть склонила голову. – Помогла ли я тебе?

Бланса чувствовала себя выжженной дотла. В груди пустота, мысли разбросаны. Стало ли легче? Нет ответа. Но она сидела прямо, с лицом каменной маски – хотя понимала, что перед ясновидицей это бесполезно.

– Скажите… – её голос прозвучал глухо, – я видела его во сне. Но это было… слишком реально. Не похоже на мои фантазии. Я знала его, узнавала. Даже там, где он никогда меня не водил… Это было…

– «Так по-настоящему?» – закончила за неё Клакира и мягко улыбнулась.

Бланса лишь кивнула, чувствуя, как дрожит горло.

– Есть легенды, – после короткой паузы заговорила женщина, словно обдумывая, стоит ли делиться, – про Истинных. Их сотни, и все переплетены. Истинный король. Истинная королева. Истинный элементал. Истинные создатели. И… Истинные пары. – Она чуть прищурилась. – Это эльфийская легенда. У людей есть муж и жена, жених и невеста. У эльфов – пара.

Бланса наклонилась вперёд, едва заметно.

– Легенда гласит: двое всегда найдут путь друг к другу, несмотря ни на расстояния, ни на время, ни на смерть. С первой встречи их тянет, и объяснить это невозможно. Говорят, это – дар Истинных создателей.

Голос Клакиры стал ниже, почти шёпотом:

– Их «дети» впервые полюбили друг друга не по велению, а вопреки. Она была обещана другому, он должен был остаться. Но они сбежали. Познали любовь – и понесли её в мир.

На мгновение в доме воцарилась тишина. Только скрип дерева и слабое дыхание.

– Но есть и трагичность. – Клакира понурила голову и улыбнулась печально. – Их настиг тот самый жених, которому она была обещана. Оба пали от его руки. Они пробыли вместе так мало, что память о них почти стёрлась… Вот почему Истинные пары встречаются так редко.

– Но как это связано с моим сном? – Бланса хмуро скривила брови, голос едва сдерживал раздражение.

– Вы нуждались друг в друге, надеялись увидеться, убедиться, что живы и целы, – ответила Клакира тихо, будто каждое слово взвешивала на вес золота.

Все равно мало что вяжется, – пронзила мысль, холодная и колкая, словно ледяная игла.

– Но это могло быть просто наводнение моих собственных мыслей? – тон Блансы дрогнул на мгновение, но она быстро вернула себе маску равнодушия.

– Могло, – кивнула ясновидеца, глаза её оставались непроницаемыми, будто она читала чужую душу сквозь толщу теней.

У выхода чародейка вдруг замерла. Сердце непроизвольно сжалось, когда она обернулась, глядя на женщину с мрачным, почти угрожающим выражением лица.

– Вы ведь видите меня насквозь, – голос Блансы стал ровным, холодным, но с ноткой внутренней тревоги. – Знаете, зачем я сюда приехала… Доложите? Вам поверят без вопросов.

– Я забочусь и помогаю тем, кто в этом нуждается, – произнесла Клакира мягко, почти ласково, но в словах ощущалась стальная уверенность. – Если бы твои планы были ясны чужим, сироты оказались бы в опасности. Ты ведь сама этого не хочешь.

Улыбка ясновидеца была неяркой, но пронзительной. Бланса не ответила – молча, тяжело, словно под тяжестью чужого взгляда, она ушла прочь.

По возвращении в замок Сточер хоть и улыбался после личного визита к ясновидице, но глаза выдали глубокую, почти осязаемую печаль. Бланса заметила это и, поймав себя на лёгком любопытстве, отвернулась к окну. Личные беседы на то и личные.

Глава 6 – На грани взгляда

Прошло два дня с визита к Клакире. Вечером должен был состояться бал – а значит, повстанцы наконец-то возвестят о возвращении истинного короля. Новостей о Фориане не было. Ретора не удавалось словить, чтобы узнать хоть что-то. Никого другого, кому она могла бы доверить свои вопросы, она просто не знала.

Все эти дни она жила, словно на иголках. Дерганные движения, невозможность сосредоточиться на занятиях, частые замечания за откровенную халтуру – её нервы находились на пределе. Но позволить себе слабости она не могла. Посох у повстанцев, от них зависело спасение Фориана, и им не нужны были глупости с её стороны. Она понимала: получи она посох обратно – наверняка натворила бы ещё больше ошибок.

На уроках этикета Бланса с интересом впитывала новые слова и правила… но запомнить, как располагаются столовые приборы, какая посуда для чего, кто где должен сидеть и как обращаться к каждому гостю – это оказалось выше её сил. Единственная похвала пришла за осанку. На удивление, мать была бескомпромиссно строга на эту тему: любое отклонение спины тут же вызывало острую боль в плечах и пояснице.

Краем глаза и уха она слышала, как гости прибывают и занимают свободные комнаты. Когда её занятия закончились, она заставила себя не выходить из комнаты и не смотреть в окна. Страх пронзал её насквозь: надежда могла оправдаться, а могла и нет. Любой исход казался страшен. Поэтому она не решалась покинуть комнату, пока не придёт служанка. За дверью порой доносились оживлённые разговоры и даже смех. В грубом низком тембре она узнавалась голос горных эльфов – и только это.

Стоя перед зеркалом, Бланса изучала своё отражение в платье бурого цвета с длинными рукавами и открытыми плечами. Оно было усыпано блёстками и цветными лентами, играющими на свету. Как бы отреагировал Нортел, увидев её в этом? Они никогда не видели друг друга ни в чём, кроме охотничьей, порой разодранной одежды. Она даже не задумывалась, чем он живёт помимо их встреч. Чем дышит? Чем горит? От этих мыслей стало тяжело в груди. Она его почти не знала, и это возбуждало одновременно страх и любопытство.

– О, так ты успел поохотиться без меня? – Бланса слегка скривила брови, снимая капюшон. – Зачем тогда меня ждал?

– Да, охотился, – кивнул Нортел с лёгкой улыбкой, глаза блестели в лучах солнц. – Ждал, чтобы отдать тебе это. – Он тряхнул плечом, указывая на тушу детёныша снежного козла.

– Отдать? – Бланса удивленно прикрыла рот рукой. – Но… если я сразу вернусь, мама заподозрит неладное. – Она мысленно ругала себя за смелость, но не могла не заметить, как сердце её сжалось от трогательного жеста. Щёки вспыхнули теплом.

– Так ты сразу и не уйдёшь никуда, – усмехнулся Нортел, повернувшись к горам. – Пошли.

– Ты понесёшь его с собой? – Бланса кивнула на тушу, но голос её дрожал слегка.

– Ты что, сама понесёшь? – усмехнулся он, глянув боком. – Пошли.

Идти следом за горным эльфом было странно легко. Она почти не думала о том, куда он может её завести или что сделать. Доверие к нему было настолько сильным, что она готова была идти в слепую, куда бы он ни повёл. И сердце тихо подсказывало: это чувство опасно – и чертовски заманчиво.

Они шли почти молча, лишь изредка перебрасываясь словами. Были выступы и разломы, где Соран физически не смогла бы пройти без помощи. Зная силу и выносливость горных эльфов, она не переставала восхищаться: Нортел уверенно преодолевал трудные участки вместе с ней и тяжёлой тушей, словно это было пустяком.

– А теперь закрой глаза, – мягко сказал он. – Дальше только ровная поверхность.

Соран прикрыла глаза ладонями и ощутила тепло его руки, скользящей по её пальцам. Внезапная лёгкая дрожь пробежала по телу, но она улыбнулась, едва заметно расслабившись. До ушей уже доносился шум воды, ритмичный, почти гипнотический. Несколько шагов – и они остановились. Холодный ветер обжигал кожу, играя с волосами, врезаясь в каждую щель между одеждой и телом.

Нортел убрал руку. Соран открыла глаза и замерла. Внизу бушевала вода, шумно разбиваясь о скалы. Подножья не было видно вовсе. Волны вспененной воды бились с силой, и новые порывы ветра холодом били им в лицо, вызывая дрожь, которая скользила по коже словно маленькие электрические искры.

– Это… океан? – прошептала она, губы растянулись в широкой улыбке, глаза сияли. – Тот, о котором ты говорил?

Нортел лишь мягко улыбнулся.

Соран вернула взгляд к воде. Подняв голову, она заметила, как близко облака скользят над ними. Высота не пугала – её завораживало ощущение полёта. Она подошла к краю и осторожно вытянула руку, наслаждаясь ветром на ладони.

Нортел аккуратно схватил её за локоть и подтянул обратно, заметив, что тело её дрожит от холода. Его пальцы оставили тёплое ощущение на коже, вызывая лёгкое покалывание.

Позже, в пещере у костра, Соран прижималась всем телом к нему, ощущая тепло, что разливалось по коже и проникало внутрь. Его руки скользили по волосам, пальцы проводили по шее и плечам, лёгкое давление, которое говорило о заботе и внимании. Дыхание Нортела смешивалось с её собственным, создавая ощущение тесной связи. Они молча наблюдали за танцем языков пламени, время будто растянулось.