Агора. Попаданцы поневоле

Артём убедился, что этот мир похож на нашу античность, и у него будет где приложить свои знания. Емельяненко и Манвелян остались довольны сытным и необычайно вкусным обедом и воспринимали всё как приключение. Даже Клио с своей подругой оказались в выигрыше: довольный Панкратий разрешил девушкам доесть то, что осталось от пиршества, к тому же они изысканно благоухали заморскими благовониями.

Провожая гостей, уже на пороге атриума хорошо подвыпивший и Панкратий поинтересовался:

– Господа, когда вас ждать, чтобы всё приготовить к вашему появлению?

– К утру, жди нас к самому раннему утру, к третьим петухам, примерно, – сказал Игнатьев, потом подумал, – что я говорю, может, здесь и петухи-то по утрам не кричат.

Но после этих слов Панкратий оживился:

– Как вы поедете ночью по Фуллонской дороге? В своем ли ты уме, архонт? Я понимаю, ты человек бесстрашный, но поверь, ни один путешественник в здравом уме и твердой памяти не ездит по Фуллонской дороге ночью.

– Что так? – спросил Игнатьев. – Дорога широкая, удобная.

Панкратий от удивления от его слов аж рот раскрыл,

– Да ты что, Игнасий Андроник, там полно разбойников, вы что на пути сюда их не встречали? Они могут устроить засаду у мостов или вблизи леса даже среди бела дня. Неужели не видели по дороге сюда?

– Ну как же не видели, – ответил Игнатьев, – была одна банда, брод держала, так ее больше нет – всех закопали. «Собакам, как говорится, собачья смерть», – сказал он, и подумал, – а ведь почти не соврал, чем фашисты от местной мрази отличаются: и эти разбойники, и те бандиты.

– Это ты хорошо сказал насчет собачьей смерти, – одобрил Панкратий, – но лучше всё равно ехать днем. Тут разбойничает банда Туска одноглазого, беглого гладиатора, он набрал в свою шайку несколько десятков отпетых мерзавцев, так они никого не щадят – всех убивают без разбора.

– Не беспокойся, Панкратий, мы сможем себя защитить, – сказал Жуков.

– А что, власти не ловят их, – спросил Игнатьев, – послали бы солдат, прочесали леса?

– О боги! – воскликнул Панкратий. – Сразу видно, что ты не местный, какие леса, кому это нужно?! Ходят слухи, что власти в сговоре с разбойниками и имеют с них свой процент. К тому же сейчас идёт война, и в столице, кроме преторианской когорты, городовой стражи и вигилов, войск нет, – тут он подумал, не сболтнул ли чего лишнего, и замолчал.

– Кто такие вигилы, – спросил по-русски Игнатьев у Артёма.

– Это что-то среднее между полицией и пожарными, но ближе ко вторым.

– Ну, а преторианцы, я так понимаю… – начал вопрос или скорее утверждение Андрей.

– Ага, – подтвердил Жуков, – это, типа, твои коллеги по прошлой службе, Андрюха

– Ясно, просто и доходчиво объяснил, – ухмыльнулся лейтенант.

Панкратий принял их разговор на русском за нерешительность в вопросе о целесообразности ехать ночью и тоже решил включиться в обсуждение. Чуть заплетающимся от выпитого вина голосом, он произнес:

– Вот я и говорю, не стоит вам по ночам передвигаться, опасно.

– Не бойся, уважаемый, все будет путем, не парься, – ответил ему Жуков.

– Так я даже термы не натопил…

– Вот и не парься, к утру бани готовь, – и, обращаясь к Игнатьеву, добавил, – ну что, товарищ архонт, пора, темнеть скоро начнет, а нам ещё до своих добраться.

Догорал их первый день в этом неведомом мире, местное светило поменяло свой цвет с желтого на оранжевый и уже готовилось опуститься за горизонт, надвигались сумерки.

– Ну что, по коням, а то мы тут засиделись у тебя, пора и честь знать. Жди к утру, бани и завтрак не забудь, – напомнил Игнатьев.

– Будьте спокойны, всё исполню. На ночь мы закрываем ворота, но там будет привратник, и я предупрежу его о приходе каравана.

Слуги по приказу Панкратия вывели отдохнувших и сытых коней.

– Бойцы в седла, оружие держать наготове, – по- русски приказал лейтенант, и маленькая кавалькада, рысью выскочила со двора.

Дорога была пустынна, ни путников, ни повозок.

Солнце уже закатилось, и на небе отчетливо проступили очертания двух лун: одной большой, подобно земной, и малой, отливавшей неестественным стальным цветом. Пожалуй, только это, да, быть может, наличие незнакомых созвездий говорили о том, что это не Земля.

На рысях они дошли до того места, где дорога пересекала лесной клин, нужно было сворачивать. Игнатьев придержал коня и перешел на шаг.

– Ещё не хватало шею себе свернуть в этом лесу, – подумал он, – тише, тише, молодец, – потрепал по шее рысака, и тот, фыркая от удовольствия, тихонько заржал.

– Так, похоже, здесь сворачивали, сейчас пройдем метров двести и выйдем к озеру, а там по берегу доберемся до наших, – обратился он к своему отряду.

Внезапно кобыла Жукова стала нервно подрагивать, ее что-то беспокоило, животное завертело головой.

– Бэха, что с тобой, – поглаживая ее по холке, спросил Жуков. Ему тоже показалось, что кто-то за ними наблюдает. Тревожное поведение Бэхи передалось и другим лошадям. Шелест листвы в придорожных кустах показался им странным.

– Товарищ лейтенант, здесь кто-то есть, – тихо произнес сержант Емельяненко, расстегивая кобуру нагана. Его примеру последовали Манвелян с Артёмом. Игнатьев, не торопясь, передернул затвор автомата. Лязг затвора МП-40 в первозданной тишине леса прозвучал неестественно громко.

Жуков тоже хотел взять автомат наизготовку, но не успел: мелькнула какая-то тень и что-то с силой ударило его по голове. Через секунду он, вылетев из седла, распластался на земле, потеряв сознание. В это же мгновение из зарослей с обеих сторон дороги, из кустов и из-за деревьев, с диким посвистом и криками на Игнатьева и его людей выскочило полтора-два десятка темных фигур.

Мимо Артёма с бешеной скоростью просвистел камень, едва не снесший ему голову, Емельяненко только чудом увернулся от пущенного в него копья, коня Манвеляна кто-то уже хватал под уздцы, одновременно пытаясь достать ефрейтора ножом.

– Засада! – прокричал Игнатьев. – Огонь!

– Огонь! – проревел Манвелян и выстрелил в перекошенную рожу того типа, который пытался вырвать у него поводья. В следующий миг ефрейтор выстрелил ещё раз, но, похоже, промазал, однако ему удалось поднять коня на дыбы, и его донец передними копытами проломил череп второму нападавшему.

На Игнатьева плотной групой бежало сразу пять оборванцев, размахивающих каким-то дрекольем, а за их спинами, прикрываясь деревьями, маячила фигура, по всей видимости, главаря шайки, отдающего приказы лающим голосом:

– Бей их! Лошадей не трогайте! Только седоков. Бейте!

– А, лошади тебе наши приглянулись, – сквозь зубы процедил Игнатьев, поднимая автомат. Он прицелился на уровне живота первого из бегущих на него разбойников, и дал сразу очередь в пол магазина, по группе нападавших. Очередь почти в упор. Промахнуться было просто невозможно. МП-40 дергался в руках лейтенанта и забирал вверх. Ни одна пуля не пропала зря, они так или иначе находили себе жертву, застревая в вонючих телах лесных бандитов. Четверо из атаковавших его разбойников были мертвы, пятый, поскуливая и держась за живот, пытался отползти в кусты. Справа и слева от Игнатьева слышались хлопки револьверных выстрелов. Лейтенант прицелился в то место, где по его расчетам должен был быть главарь, но того там уже не было.

– Вот сука, – выругался Игнатьев. – Где ты, мразь?

Тем временем Емельяненко расстрелял весь барабан нагана, убив или ранив не менее трех грабителей, но на него навалились ещё трое. Сержанту удалось вытащить из ножен шашку, и в лунном свете зловещё сверкнула сталь его клинка. Он размахнулся и, словно тыкву, раскроил череп ещё одному разбойнику, нервы остальных не выдержали, и они устремились в спасительную мглу леса. Если бы ночь была безлунной, им, наверное, бы удалось уйти, но Манвелян сумел подобрать с земли упавший автомат Жукова и дал вслед убегавшим очередь. Он первый раз в жизни стрелял из этого типа оружия. Очередь получилась очень длинной и большинство пуль не достигло цели, но все же сумела зацепить обоих. Один упал, схватившись за ногу, и дико завыл. Второму повезло ещё меньше: две пули застряли у него в спине, и он уже не шевелился.

– Не ушли, – зло усмехнулся подъехавший Емельяненко, – молодец, Артуш. Здесь похожи всё.

Он взглянул на Манвеляна и с тревогой спросил:

– Артуш, ты ранен, у тебя на боку кровь.

– Черт, достал-таки ножом, сволочь.

Только сейчас Манвелян почувствовал боль и что-то липкое слева в районе ребер. Емельяненко задрал рубаху Артуша.

– Так, порез длинный, но, похоже, не глубокий, – оценивающе сказал он, – повезло тебе, до свадьбы заживет.

К ним подъехал Игнатьев:

– Как у вас? Все целы?

– У нас чисто, – ответил сержант, – Манвелян ранен, ножом зацепило

– Да не волнуйтесь, вскользь.

– Индивидуальный пакет должен быть в переметной сумке, посмотри. Пилипенко собирал, помоги ему с перевязкой, я к Жукову.

Леонид с трудом приходил в себя, страшно болела голова и тошнило, при этом ныло ушибленное при падении с коня тело.

– Ну как, Лёня? – спросил Игнатьев.

– Спасибо, хреново Андрей, у вас-то как?

– Да, вроде, всех перебили, ну, может, пара ушла, и главарь ушел.

– Да и черт с ним.

– Где Артём, жив?

– Жив, но плох.

– Ранен? – с тревогой, превозмогая боль, спросил Жуков.

– Нет, вон он у кустов, рвёт его, всего на изнанку вывернуло, первый раз такое – по живому человеку в упор. Сам знаешь.

– Знаю, позаботься о нем, а я сам встану. Он расстегнул ремешок под подбородком, снял медную пожарную каску и стал ее рассматривать. Сбоку на ней была большая вмятина.

– Эх ты, чем они меня так? Из пращи что ли, однако шлемы-то у пожарных что надо.

– Да, похоже, из пращи, – согласился Игнатьев, – ты посиди пока, немного погодя потихоньку поедем. В седле держаться сможешь?

– Если шагом, то смогу.

– Хорошо.

Их разговор был нарушен выстрелами из винтовок.

– Мосинки, – сказал Игнатьев, – хлестко стреляют. Это наши, больше некому.

Стреляли в чаще где-то в глубине леса.

Сухо затрещал ППД, короткая очередь на три патрона, потом ещё одна, затем выстрел из Мосинки, и всё затихло.

– Что это было, товарищ лейтенант? – спросил подбежавший Емельяненко. – Стреляют.

–Слышу, не глухой. Сейчас разберемся. Помоги Манвеляну и приведи в чувство Артёма. Готовьтесь продолжать движение.

– Есть, готовиться.

Игнатьев подвел Бэху и помог Жукову забраться в седло.

– Удержишься?

Жуков кивнул.

– Давай держись, я рядом поеду, поддержу, если что, – после чего обратился к Головачёву-младшему, – Артём, приходи в себя, у нас двое раненых, нужна твоя помощь.

– Я, я, а он… Он лезет, а я выстрелил, и его мозги на меня …понимаете?

– Понимаю, Тёма, понимаю. Вот выпей, парень, – с этими словами Игнатьев поднес к губам Головачёва-младшего армейскую фляжку.

Артемий сделал глоток и закашлялся. Содержимое фляжки обожгло его рот и гортань и обжигающим огнем потекло в желудок, перехватив дыхание.

– Спирт, откуда? – едва отдышавшись спросил Артём.

– Ясно дело – не микстура, НЗ старшины Пилипенко. Пришел в себя? Так попервости у всех бывает, живого человека убить – это тебе не комара прихлопнуть, потом проще будет – ожесточишься.

– Я не хочу, – сказал Артём.

– Никто не хочет, просто это война. Давай готовь лошадь, Манвелян ранен, Жуков контужен, мне нужен каждый человек.

– Я готов, – несколько нетвердо, но решительно произнес Артём.

– Раз готов, поедешь с Манвеляном, поможешь.

– Есть, помочь.

– Давай.

Они приготовились к движению.

– Емельяненко, в передовой дозор, возьми автомат, потом мы основной группой парами, я – с Жуковым, ты – с Манвеляном. Оружие держать наготове.

– Товарищ лейтенант, тут двое недобитков, один отходит, вы его похоже в живот, а второй выжить может – нога прострелена. Что с ними делать?

– Нам некогда с ними возиться, добей, – сухо ответил Игнатьев.

Сержант вынул шашку и пошел в кусты, через полминуты всё было кончено. К удивлению Артёма, Емельяненко, обтирая клинок пучком травы, как ни в чем не бывало подошел к своей лошади и, убрав шашку в ножны, взобрался в седло.

– Неужели и я вот так буду, походя, как мясник на рынке? -подумал он.

Как бы читая его мысли, сержант сказал:

– Привыкнешь, Артёмка, привыкнешь.

Когда с недобитками было покончено, прозвучала команда:

– Начать движение вперед, – скомандовал Игнатьев, и они шагом стали углубляться в чащу.

Им удалось дойти до берега лесного озера, как шедший в голове группы Емельяненко услышал впереди отдаленный стук копыт множества лошадей. Он попытался развернуться и идти на соединение с Игнатьевым, но не успел, буквально из кустов на него выскочили два всадника, отрезая путь к отступлению. Сержант уже вскинул было автомат, но вовремя остановился, в силуэтах кавалеристов было что-то знакомое.

– Не стреляй! – крикнул один из них. – Свои, -это было произнесено по-русски.

К нему подъехал Максим Одинёв.

– Здорово, сержант, вы целы? А то мы на помощь пошли, как вашу стрельбу услыхали.

– Почти целы. Жуков получил удар по голове, Манвеляна ножом порезали, но жить будет.

– На наш секрет тоже какие-то архаровцы вышли.

– Мы слышали.

По берегу озера, обходя слева прибрежные кусты, к ним выехало пятнадцать всадников во главе с капитаном Денисовым и старшиной Пилипенко. Один из всадников на веревочном аркане тащил какого-то человека. С противоположной стороны, услышав русскую речь и не таясь, на них выехал Игнатьев и его группа. Среди кавалеристов Денисова оказался санинструктор, который сразу начал оказывать помощь раненым.

Игнатьев рассказал, как они попали в засаду на повороте с дороги.

– Они, как будто ждали, что мы поворачивать здесь будем, – сказал он, – мы одиннадцать ухарей положили, но двое или трое утекло.

– Ничего удивительного, лейтенант, просто они следили за нами, видимо, ещё днем. Это местная шпана. Вон одного взяли по дороге сюда, трое их было, бежать пытались, видимо, от вас. Во, глянь-ка какой красавчик, – с этими словами капитан махнул рукой всаднику, ведущему пленного, – Джумбаев, тащи этого фрукта сюда.

Киргиз подтянул на аркане связанного разбойника.

Пленник был коренастый человек невысокого роста со спутанными длинными волосами неопределенного цвета, поверх ржавой кольчуги на нем была накинута козья шкура. От его давно немытого тела исходил тошнотворный запах, смешанный с винным перегаром. Денисов, брезгливо поморщившись, достал из седельной сумки электрический фонарик и осветил разбойнику лицо.

– Видал, какой красавчик, такой рожей только детей пугать.

Пленный зажмурился от луча света, бившего ему в глаза, и зло, скривив рот, ощерился обломками гнилых зубов.

– Это главарь шайки, которая на нас напала.

На лбу и щеках разбойника красовались уродливые клейма.

– По всему видно, бывалый субчик, – усмехнулся Денисов, – не знаю, что обозначают вот эти художества у него на морде, но, что отпетая сволочь, сразу видно.

Как бы отвечая на его слова, пленный зло плюнул в их сторону, за что получил по физиономии носком сапога от Джумбаева, после этого ему пришлось выплюнуть остатки зубов.

– Полегче, – приказал Джумбаеву Денисов, – нам его допросить бы надо, а то забьешь до смерти.

Подъехал Артём.

– Вот, Артемий, гляди, кого споймали, ты случаем не знаешь, что обозначают знаки на этой морде?

– А чего тут знать-то, – сказал Игнатьев, – поди, беглый каторжник или ещё кто.

Артемий посмотрел: на лбу разбойника красовались три латинские буквы FUG, начальные буквы fugitivus – беглый, остальные клейма были непонятны.

– Это беглый, – сказал Артём.

– Ууу, морда, ладно, сейчас доедем до лагеря, время из-за тебя потеряли, сволочь, – зло проворчал Игнатьев.

– Эй, медицина, – Денисов обратился к санинструктору, – как там раненые, ехать могут.

– Могут, если не шибко скакать, – ответил тот. – Ефрейтора я перевязал, там доктор если надо зашьет, а товарищ Жуков в покое нуждается, у него сотрясение мозга, я думаю, но до месторасположения отряда доедет.

– Ладно, давайте двигаться. Кстати, Игнатьев, о самом главном-то не спросил, как съездили?

– Хорошо съездили, товарищ капитан, нас ждут к утру.

– Ну, и отлично, лейтенант, – и уже обращаясь к отряду скомандовал. – Все по коням, вперед.

Через полчаса Игнатьев в присутствии всех командиров докладывал Кириллову о результатах поездки и боестолкновении с бандой. Кириллов остался доволен, особенно его порадовала идея бартерного обмена.

– Так, всем командирам приготовиться к движению согласно разработанному плану.

– Извините, товарищ капитан государственной безопасности, а наше место где согласно плану? Мы ведь не в курсе.

– При мне будешь, лейтенант, с Артёмом, ну а Жукова и Манвеляна к Вяземскому отправили. Теперь можно и выдвигаться, мы пока вас не было тоже не сидели сложа руки, путь в лесу расчистили, так что пройдем без труда, считай, до конца озера, ну, а там немного останется, к утру на постоялом дворе будем.

Кириллов

В предрассветных сумерках колонна из десятков единиц техники и подвод вышла из леса на дорогу и медленно, растянувшись почти на полкилометра, двинулась по направлению к своей цели.

Впереди на рысях шел конный дозор во главе с сержантом Емельяненко, за ним, шурша шинами по каменным плитам дороги, неспешно двигался бронеавтомобиль БА-20. Следом за броневиком, громыхая и гремя траками, ползли танк БТ-5 и трофейный Hanomag. Основная колонна из грузовиков и двух легковых автомобилей следовала в небольшом отдалении от авангарда. По приказу Кириллова на заднем борту каждого из грузовиков во избежание столкновения был нарисован белый круг, так как у многих машин были повреждены фары и отсутствовали габариты. Мотоциклы из-за недостатка опытных водителей загрузили в кузова ЗиСов и Опелей.

По обочине дороги, прикрывая ее от возможных сюрпризов, взад-вперед гарцевали два десятка всадников во главе с Пилипенко. Наконец в арьергарде отряда шли гужевые повозки, оставшиеся лошади и два неисправных ГАЗона, которые тянулись впряженными в них тяжеловозами. В таком порядке отряд, не встретив никого по дороге, спокойно дошёл до ворот постоялого двора.

Там их уже ждали. Панкратий не спал сам и не давал расслабиться слугам. С вечера варили ужин и топили термы, служанки сбились с ног, готовя комнаты для многочисленных постояльцев, так что к утру всё успели приготовить.

Хозяин решил лично встретить гостей и приказал привратнику при появлении торгового каравана немедля сообщить об этом ему.

Первыми к воротам постоялого двора прибыли кавалеристы головного дозора. Их приезд ознаменовался громким лаем пары сторожевых псов за воротами. Емельяненко молодецки спрыгнул с лошади и, подойдя к калитке, громко постучал в окованную медью дверь специальным билом, висевшим здесь же у входа как раз для этой цели. Лай усилился, в калитке тем временем открылось маленькое смотровое окошко, и на стучавшего уставился старый привратник.

– Здорово, дед, не признал что ли? Открывай ворота, гости пожаловали, и собак убери, а то не ровен час…

– А, это ты, господин, уже прибыли, я сейчас, сейчас, – засуетился привратник, – сейчас открываю. Прокл, собак привяжи, да побыстрее и беги к хозяину, скажи, что гости приехали.

Потом он, громыхая запорами и долго возясь с задвижкой, стал открывать ворота, одновременно проклиная за нерасторопность мальчишку-посыльного. Наконец, отодвинув запорный брус, привратник открыл створки ворот, пропуская внутрь команду Емельяненко.

Хлопотавший у ворот старик, занятый фиксацией створок, не сразу обратил внимание на странную зеленую повозку, которая сама своим ходом вползла вслед за всадниками охраны каравана. Зато за ней с неподдельным интересом наблюдал вышедший встречать гостей Панкратий. Хозяин постоялого двора не мог поверить своим глазам: повозка двигалась сама, без помощи лошадей. Его глаза ещё больше округлились, а челюсть отвисла, когда вслед за повозкой во двор въехало нечто, ни на что не похожее.

Это, утробно рыча и выпуская из себя клубы сизого дыма, во двор, лязгая гусеницами, зашел танк БТ-5, а за ним, чуть было не снеся ворота, вползал Наnomаg.

Впрочем, чудеса не кончались, а сзади уже маячили новые и новые неведомые для Панкратия самобеглые повозки и возы. На шум и рев моторов в вестибул гостиницы сбежалась вся обслуга от горничных до повара и конюха. Все смотрели на невиданное зрелище, раскрыв рты.

– Что это, господин? – спросила осмелевшая от неожиданного зрелища Клио.

– Не знаю, девочка, – сам удивляясь мягкости в своем голосе ответил Панкратий, – не знаю, – потом, как бы опомнившись, прикрикнул на слуг: – Вы что, бездельники, гостей не видали, Прокл, Клио и Альвина, останьтесь здесь, остальные – за работу. А ты что стоишь? – обратился он к конюху. – Иди помогай приезжим.

– Так я, так у них, ведь это без коней… – сбивчиво начал было конюх.

– Что ты мямлишь, осёл. Спроси у командира всадников, не нужна ли помощь? Иди, бестолочь.

Конюх, боязливо сторонясь фыркающих дымом самодвижущихся повозок, поспешил к Емельяненко.

Тем временем сержант, не обращая внимание на реакцию местного населения, деловито, как у себя дома, стал распоряжаться куда ставить прибывающую технику согласно ранее утвержденному штабом плану.

Двор постепенно наполнялся прибывшими: бойцы спешивались и под руководством командиров активно и расторопно вытаскивали из кузовов машин ящики с оружием и снаряжением, складируя их под навесами. Водители отгоняли машины на указанную Емельяненко стоянку, освобождая место для следующих грузовиков.

Панкратий чувствовал себя не в своей тарелке, и это у себя на своем постоялом дворе, в своем хозяйстве. Он был просто наблюдателем за процессом. Хотя, казалось бы, что тут такого: ну, пришел караван, как и ожидали, вот только то, что он видел сейчас, не укладывалось в его сознание. Из оцепенения его вывел Игнатьев. Лейтенант припарковал свой броневик прямо напротив лестницы и, покинув его чрево вместе с Артёмом Головачёвым, направился прямо к стоящему на ступенях Панкратию.

– Доброе утро, уважаемый Панкратий, – с улыбкой произнес Игнатьев, – мы прибыли к утру, как и обещали тебе, принимай гостей.

– Ддд…оброе утро, архонт, – заикаясь, слегка осевшим от волнения голосом произнес румелиец.

–Что это? Что это за повозки, и как же они двигаются без конной тяги?

– Ну, это наши автомобили…, – с усмешкой в голосе, будто речь шла о чем-то совсем обыденном в этом мире, произнес лейтенант, – как бы тебе сказать, механизмы, машины.

– Машины? – переспросил Панкратий.

– Да, – вмешался Артём, – машины, сложная механика.

– Механика, я знаю, что такое механика, – сказал Панкратий, – но такое вижу впервые, чтоб повозки и без волов или лошадей, невероятно. Кто же построил их и где?

– Ну, мы и построили, в смысле, наши мастера в России.

– Невероятно! Видимо, ваша страна и в самом деле чудесное место, жаль, что я не слышал о ней раньше.

– Есть многое на свете, друг Панкратий, что и не снилось вашим мудрецам, – перефразируя цитату из Шекспира, произнес Головачёв-младший.

– Да, видимо, так и есть.

Тем временем вслед за первыми грузовиками в сопровождении нескольких кавалеристов на постоялый двор въехали две легковушки: Эмка Кириллова и капитан второго ранга Головачёв за рулем своего УАЗика. Обе машины сразу двинулись к входу в гостиницу и остановились рядом с БА-20.

Отдав распоряжения Ляскину перегнать оба автомобиля под навес, Кириллов с Головачёвым в сопровождении Штокмана и Жукова направили свои стопы прямо к Панкратию и Игнатьеву с Артёмом, стоявшим у входа в атриум. Внешний вид прибывших был совершенно не привычен для глаза местного обывателя: на Кириллове была форма командира РККА, костюм Головачёва представлял из себя некоторое смешение стилей и эпох, на нем были синие командирские бриджи, заправленные в хромовые сапоги командного состава Красной армии, а сверху, вместо привычной гимнастерки, одета красная спортивная куртка c символикой Российской сборной.

Жуков был одет так же как вчера, только вместо пожарной каски на голове его красовался небольшой тюрбан из бинтов. Комичнее всех смотрелся Штокман в собственном костюме, висевшем на нем как на пугале.

Не дойдя пары шагов до Панкратия, они остановились и, как было оговорено заранее, дали возможность Игнатьеву представить их местному отельеру.

– Вот, Панкратий, представляю тебе: глава нашего каравана, великий архонт Кирил Евгениус и архонт Виктор Сергий Капит – дядя знакомого уже тебе Артёмия Капита. Стратега Леонидуса Виталия тебе представлять не надо, а это помощник великого архонта Соломон бен Моше Штокман.

– Привет тебе, Панкратий, – Кириллов приветствовал хозяина легким кивком головы.