Сага Севера. Путь Луны. Книга 3

– Что его убили, как насекомое, и что он получил по заслугам. Но кто-то из этих головорезов потерял товарища из-за каких детишек этого самого Истра. Тут я не очень уловил смысл.

Айна нахмурила брови:

– Кто-то послал этих наёмников к Истру, но тогда зачем? Видимо, они не нашли то, что искали, но человека потеряли. Интересно, что за детишки… – она замолчала, глубоко задумавшись.

– Может это те самые крылатые твари, которые вдруг объявились в нашем лесу? – подал голос Смарагд, продолжая сидеть на полу. – Те, которые меня неплохо отделали там на капище. По времени, вроде, бьётся…

Леса повернулся к брату:

– Жаль, что не видела этой сцены.

Смарагд проигнорировал оборотниху и обратился к старухе:

– Что думаешь?

– Вполне может быть. Уж больно складно одно за другим вьётся. Тогда получается, что эти люди, озлобленные провалом, изменили свои планы. И им пришлось идти по более сложному пути, а именно сюда, в Мраморный лес, и не за вами, – её карминовые глаза испытующе остановились на эльфах.

– Да, они пришли за ними, – подала голос эльфийка. – Тот маг говорил о прекрасном экземпляре, который нужен был им живым. Поэтому Смарагда обездвижили заклинанием первым, нас связали, а потом появилась Леса, но и её тоже быстро скрутили.

– Ну, не прям уж и быстро, – фыркнула оборотниха.

Хозяйка избы в волнении пожевала морщинистую губу:

– Что могло быть общего между этим Князем Истром и оборотнями?

Все замолчали, пытаясь у себя в голове выстроить правдоподобные догадки.

– Когда я попал в темницу к Князю Авиру, у меня случился разговор с его следопытом. Моя трансформация тогда, когда меня повязали, была вынужденная. Кто-то неплохо и быстро колдовал. Следопыт хоть и пытался увиливать, но дал понять, что среди людей Авира – мага нет. Вариантов остаётся немного: он либо пришлый, либо сосед, который обосновался рядом.

– Хорошо. Предположим, что этот Истр увлёкся магией, которая способна влиять на Серого, тогда первопричина одна – у него была книга. Книга о Серых, в которой скрыто всё о нас. И написана она Первым Воибором…

– Что за холера?!– выругалась Леса и вскочила. – Этот какой-то дальний родственничек Княжны взял и всё написал о нас?! Вот взял и раскрыл все тайны?!

– Спокойно, Леса, спокойно, – суровый взгляд карминовых глаз остудил вспыхнувшую ярость оборотнихи и заставил её сесть на место.

– Первый Воибор, Радимир, описал и усовершенствовал то, благодаря чему старейшины могли держать в узде таких беспокойных Серых, как ты, Леса, – начала Айна. – Человек-маг влюбился в волчицу и искал способы, чтобы стать таким же как она, потому что среди людей ему места не было. Но эта книга была утеряна много-много лет назад.

– Как потеряна, так и найдена, – сквозь зубы прошипела зеленоглазая девушка. – Снова всё из–за проклятых Воиборов!

– И, если эта книга была найдена этим Князем соседом, который смог понять, что в ней написано и в подтверждение своих затей испробовал первый раз всё на мне, – начал Смарагд. – Получается, что эти наёмники пришли именно за ней, но нашли только его детишек.

– Видимо, эти существа были порождением магии, скрытой на страницах рукописи, – произнесла Айна. – И чтобы скрыть пролившуюся кровь, её повесили на другого человека, на Авира Воибора.

– У вас тут, если подумать, тоже всё не очень гладко, – между делом заметил внимательно слушающий всю историю Эльмир.

Все замолчали и вдруг тишину нарушил тихий голос:

– Нам нужно в столицу…

Все резко обернулись и подняли глаза. В пылу обсуждений никто даже не обратил внимания, что сонное сопение прекратилось и Княжна Агидель Воибор проснулась, и лежала, тихо прислушиваясь к становившемуся всё тяжелее разговору.

– Агидель! – выдохнул Смарагд, подходя к ней.

– Не надо ничего говорить и объяснять, я всё слышала, – она медленно села на краешке печи, свесив ноги. – Мне надо отправиться в столицу. К отцу! Хватит, прилично отсиделась в лесу, – она обвела присутствующих мутным взглядом.

– Нам, между прочим, тоже надо, туда, в вашу столицу, – неловко вставил Эльмир, неопределённо указывая направление, махнул рукой в сторону окна.

– Ну и славно, – выдавила из себя девушка, неловко сползая с печи, отказавшись от помощи оборотня. Все её тело жутко болело и ныло, но это было мелочью по сравнению с тем, что сейчас творилось у неё в душе.

– Ты уверена? – обеспокоенно спросил Смарагд.

– У меня нет выбора. Моего отца могут казнить за то, что он не совершал! – всплеснула руками она.

– Ещё раз спрошу, ты уверена? – с нажимом обозначил Смарагд, не сводя с девушки взгляда.

– Да, я уверена, что его пытаются очернить! И всё это зловоние тянется из Урбиса. Попадём в столицу – сможем оправдать отца.

– Это очень сомнительно, учитывая то, кто мы. Да и кроме того, предъявить истинных убийц Истра – тоже не получится, так как кое-кто их сожрал! – раздражённо бросил Смарагд, сложив руки на широкой груди.

– Кто? Леса?! – девушка ошарашенно уставилась на оборотниху.

В ответ сестра оборотня лишь молча растянула полные губы в широкой улыбке и с наслаждением покачала голой.

– Я что-то тогда ничего не понимаю… И я никак не могу вспомнить, что было после бульзара, – поправив растрепавшиеся волосы, чуть спокойнее, заговорила Агидель, приложив ладони к щекам.

Она подошла к кадке с водой, и трясущимися руками взяла черпак. В голове вдруг замелькали странные образы, от которых становилось всё дурнее. С трудом поднеся к губам черпак, она стала медленно пить. Странный солоноватый вкус во рту стал затихать.

– С тем, что было, разберёмся позже. Сейчас главное, что ты хочешь сделать, когда доберёшься до столицы? – не унимался оборотень.

– Я буду требовать для нас аудиенции у Верховного на правах Княжны. А если ничего у меня не выйдет, то нам поможет Вулгер Корт – главный советник Верховного Князя. Он хороший человек, я уверена, – ответила Агидель, ощущая, как по телу бежит дрожь.

Смарагд недовольно хмыкнул, но спорить не стал.

Наступила неприятная тишина. Эльфы переглянулись, и вдруг Элая медленно встала со своего места, подошла к девушке и, запустив руку в карман своего платья, достала маленький костяной гребешок и протянула Агидель:

– Это твоё, ты обронила, когда превращалась. И да, мы пойдём с тобой, белая волчица, если позволишь. И если нужно, то подтвердим, что Авир Воибор не виноват и всё это происки других людей.

Агидель благодарно улыбнулась, принимая гребень и ту помощь, которую готова была оказать эта маленькая хрупкая иноземка.

– Леса, а ты, что думаешь? – спросила Айна, тяжело вставая и опираясь на свою клюку.

– Слово вожака – закон, – процедила оборотниха, закатив глаза. – Куда она потащится, туда и я пойду.

– Я сняла с себя эту ношу, – смутившись, возразила Агидель.

– А это, знаешь ли, не мешок с пожитками, чтобы перешвыривать его туда-сюда. Вожаком стала и точка. Закон обратной силы не имеет. И старейшины того же мнения, – процедила Леса, смешно сморщившись.

– А как же стая без вожака тогда будет? – Агидель никак не могла уместить все вопросы, которые множились в её голове.

– Да как обычно, старейшины для чего там сидят? – вопросом на вопрос ответила оборотниха, про себя сокрушаясь, что приходится объяснять такие простые вещи.

– Приятно слышать, – улыбнулась Айна и кивнула. – Тогда, вам нужен план, как добраться до столицы и история, как две капли воды, похожая на правду. Вы будете защищать ей и себя, и Авира Воибора, используя только то, что надо будет знать этим людям.

Агидель и Смарагд кивнули. Но вдруг Княжна спохватилась:

– Айна, ты же пойдёшь с нами?

Пожилая женщина опустила глаза и посмотрела на свои иссушенные кисти. Выступавшие сосуды, словно внутренние путы, напряглись.

– Прости, моя девочка, но я не могу.

– Почему? – с неподдельной грустью спросила Княжна, сжав гребень в своей руке.

– Я уже очень давно не могу покидать пределы Мраморного леса и старых границ земель Серых. Это одновременно моя сила и моё проклятие… – тихо произнесла Айна. В глубине её души, словно ножом по больному месту, прозвучали давние злые слова Веты, которые окончательно приковали её магическими путами к этим местам.

Все присутствующие не смели произнести ни слова, тишина становилась почти осязаемой.

– Но я всё равно буду с вами, мысленно. Не стоит страшиться дороги. Я в вас уверена и знаю, что всё получится, – разрывая тягостное молчание, произнесла Айна.

– Да, но как? – в задумчивости протянул Смарагд, не отрывая взгляда от понурой Княжны.

– А об этом мы поговорим, когда поедим. Смарагд, спустись в погреб за картошкой, сделай милость, хорошо?

Глава 3

Хан Жанедык медленно поднёс к губам серебряный кубок с чудесным эльфийским вином. Выпив ещё немного, он поставил кубок на богато украшенный поднос, который держала на своих коленях одна из его многочисленных жён. Сладко причмокнув губами от наслаждения, Хан зажмурил глаза, как кот, объевшийся сметаны. Он прекрасно знал, что сейчас дела у эльфов шли, мягко говоря, не очень: король убит, наследники пропали, по всей стране то тут то там вспыхивали народные волнения, а самовыдвинутого представителя на престол не все уважают и хотят видеть у власти. Эльфам явно будет в ближайшее время не до вина. Зато у него имелся хорошенький запас, которого хватит, чтобы в скором времени отпраздновать свою большую победу.

За ширмой послышались голоса стражей. Самое время – он как раз ждал гостей.

Плотная ткань откинулась в сторону и в юрту, низко поклонившись, вошли два безоружных воина в тёмных одеяниях северян. Их лица были скрыты чёрной тканью – видимыми были только подведённые чёрным углём глаза, сияющие подобострастным блеском. А в след за этими двумя, почтив Хана, вошёл и палач с висящим на поясе длинным изогнутым клинком. Пламя в очаге, в центре юрты, вдруг затрепетало, испуганное ворвавшимся порывом ветра. Жена Хана, ловко подбросила небольшое поленце, чтобы успокоить и насытить огонь. Красивые узоры на золотой маске ярко блеснули и отразились горящими всполохами вокруг.

Жанедык указал аракам на разбросанные поодаль от него подушки и шкуры, разрешая сесть, и вновь потянулся за бокалом с вином. Ему предстоял долгий разговор, так что нужно было хорошенько смочить горло. Все сидели в абсолютном молчании, не смея мешать Хану наслаждаться питьём. Два воина задумчиво разглядывали узор на коврах, а вот палач прожигал взором своего покровителя, явно позабыв о всяких приличиях. Жанедык ухмыльнулся, отставляя пустой кубок.

«Недолго тебе обиду носить, мой друг,» – с мрачным удовлетворением подумал властитель араков. Потом он вытащил золотую цепочку из–за пазухи, на которой висел кожаный мешочек, и принялся раскачивать его из стороны в сторону.

– Вот тут благословение. Тут помощь и бесценный дар нам. Вам несказанно повезло, что вы станете частью великого дела, которое положит начало золотым дням нашего племени! Алтын Курт засияет, подобно солнцу, не только над Великой Степью! – он не спеша развязал тесёмки мешочка и тонкими пальцами вытащил скрученный пергамент на обозрение присутствующим. – Я вижу, что вы уже почти готовы. Тут план Великой стены с отметкой прохода за её пределы через тайный лаз в каменной твердыне. Но есть небольшая проблема – ход местами так мал и узок, что даже не может быть речи о том, чтобы ехать конным. Где-то нужно будет ползти на коленях, помните это при сборах. Вы двое, – он ткнул пергаментом в сторону воинов, – должны будете проникнуть через него. И чем больше положите дозорных на проклятых вратах, тем выше будет моя признательность.

Араки кивнули и упали ниц перед Ханом, рассыпаясь в горячих благодарностях. Собачья преданность даже на мгновение умилила Хана.

– А ты, мой добрый друг, – Жанедык перевёл хитрый взгляд на палача, – должен будешь пойти с ними и проследить, что им удалось преодолеть этот проход.

Палач едва заметно качнул головой в знак согласия.

– Отлично, люблю, когда меня понимают с первого раза, – Хан хищно улыбнулся и с видом притворной усталости откинулся на разбросанные вокруг него подушки. – Я утомился, ступайте все вон.

Араки поднялись со своих мест, ещё раз поклонились и один за другим стали выходить из ханской обители.

– Палач, стой, – Жанедык небрежно поманил его к себе пальцем, на котором красовался золотой перстень с огромным сверкающим красным камнем.

Мужчина развернулся, и подошел к своему повелителю, остановившись на почтительном расстоянии.

– Сядь, не люблю, когда на меня смотря вот так, сверху вниз.

Кочевник абсолютно безмолвно уселся рядом и сложил ноги, положив клинок рядом.

– Знаешь, мой старый добрый друг. У тебя будет ещё небольшая работёнка, – Жанедык протянул пергамент палачу. – Ты должен запомнить всё, что на нём изображено. Второй попытки не дам. И ещё, когда вы с этими, – он небрежно кивнул в сторону ширмы, – выберетесь наружу, не забудь им сказать, что они должны добраться именно до трапезной. И да, это путешествие в один конец. Они мне здесь живыми не нужны. Если откажутся, то ты знаешь, что должен делать.

– Двое не заберут с собой много стражей Великих врат, – голос палача прозвучал хрипло и глухо.

– По чести, мне много и не надо, особенно сейчас.

– Почему именно трапезная, я достоин знать?

Хан погладил свою бородку и довольно ухмыльнулся.

– Это добрый совет от моего покровителя. Он был везде и знает обо всём. Его дальновидность и проницательность не имеет границ. Мой светоч считает, что именно там дозорные никак не будут ожидать подвоха, потому что их скудные умы будут заняты жратвой, – Хан растянул губы в злой улыбке. – Два воина – это всего лишь живцы, пустышки, созданные для того, чтобы отвлечь стражей Врат. Потом, не сомневайся, появятся и другие. Все мысли северян будут о том, как же смогли пробраться хитрые Араки к ним за спину и больно укусить. А тем временем всё самое интересное начнёт твориться у них под носом.

В прорезях золотой маски глаза палача странно сверкнули. Он по–прежнему сидел, не раскрывая пергамента:

– И что это даст? На смену убитым стражам придут новые. А врата как стояли, так и останутся стоять. Да и ход, в скором времени, смогут отыскать. Шила в мешке долго не утаить…

– Чу! – Жанедык щёлкнул пальцами. – Верно, но Великие врата падут раньше. Пока дозорные будут метаться, словно псы в поисках своего хвоста, мои люди, через каждые три ночи, будут подбираться к границам твердыни и выливать особую жидкость на камень и дерево, который разгрызёт монолит и уничтожит древесину, сделав её хрупкой и ломкой. А там уже подойдём и мы, разбив и растоптав то, что останется от стражей Великих врат.

– Особая жидкость – это тоже дар от покровителя?

Жанедык прикрыл глаза, проигрывая в своём сознании момент триумфа:

– Верно, палач, верно… А теперь ступай, мне надо отдохнуть.

***

Ночь снова подкралась незаметно и бесшумно спустилась на Великие врата врата, а следом за ней прилетел северный ветер с Атласской гряды. Холодный, пронизывающий до костей и напитанный дыханием многовековых снежных шапок, лежащих на горных вершинах, он безжалостно разогнал тяжёлые тучи. Небосвод очистился, являя всякому, поднявшему голову, бескрайний тёмно-бархатный простор, усеянный яркими звёздными всполохами.

Нежко Ледень мельком взглянул на открывшееся за долгие дни и ночи небо и, коротко вздохнув, продолжил свой спуск со стены. Дежурство подошло к концу, и стоило бы радоваться, что в последнее время всё шло как по маслу, но дребезжащее чувство тревоги с каждым спокойным днём разрасталось всё больше и больше. Да и кроме того, волнения добавляло состояние Горшека – во время последней стычки с кочевниками, его друг умудрился, в самом конце наступления, поймать стрелу в левое плечо. Процесс заживления оказался длительным, хотя сама по себе рана была не опасная. Но сначала она воспалилась, а потом ещё добавилось нагноение с ночным жаром. Местный лекарь, который надзирал за всеми воинами на Великих вратах, а их было больше трёх сотен, решил применить быстрое и проверенное средство – прижечь рану калёным железом. А там будь, что будет. Нагноение прекратилось, температура упала, но слабость и монотонная боль стали досаждать его товарищу с завидной регулярностью. Поэтому Горшек осиливал только половину дежурства, после чего устало плёлся в казарму, проваливаясь в тяжелый сон, иногда даже пропуская кормёжку.

Спустившись со стены, Нежко зашагал к кузне с оружейной и к казармам, сложенным из огромных деревянных стволов, почерневших от времени. Под ногами приятно скрипел утоптанный сотнями ног снег. Молодой Ледень проскочил конюшни и хозяйственные помещения и, наконец-то, вышел к трапезной, у которой уже толпились его сослуживцы.

– Давно тут? – спросил Нежко у стоящего впереди него худощавого сутулого мужчины.

Тот обернулся и хмуро кивнул:

– Давненько.

– Да эти кашевары голодом хотят нас уморить! – послышалось где–то впереди очереди.

– Шеи надобно этим пройдохам намылить, чтоб не повадно было так люд мучать! – фыркнули уже за спиной Нежко.

– Тут скоро смена новая придёт, а вы нас ещё не кормили! – поддержали возмущение в середине.

Недовольный гомон злых и голодных мужских голосов стал разрастаться, потом последовал тяжёлый стук в закрытые двери трапезной, дополненный смачным пинком сапога.

Двери, наконец, открылись и в проходе появился ещё более злой, чем даже стражи врат, с небольшим горбом на спине, краснощёкий кухарь. Здоровый медный половник, размером превосходящий голову человека, угрожающе был закинут на его плечо. А за горбатой спиной кухаря опасливо выглядывало несколько человек из подавальщиков и помощников по кухне.

Он обвёл взглядом замолкших зачинщиков бунта и звучным голосом выдал:

– По что шум наводите? Будто не знаете, что подводы запозднились на дороге, снега-то целая тьма нападала! Мы тут из сил выбиваемся, а вы тут дебоширить принялись, двери пинаете! Для вас же пупы рвём… Ух, неблагодарные!

Он обвёл всех тяжёлым взором покрасневших от дыма очагов и недосыпа глаз, продолжая крепко сжимать рукоять половника. Окончательно убедившись, что бунт пресечён на корню, и погрома внутри не ожидается, кухарь дал знак своим подчиненным и медленно отошёл в сторону, пропуская шеренгу оголодавших за дежурство стражей.

Нежко про себя улыбнулся, дивясь своему положению: вроде, сын и наследник Князя Леденя, приближённый Князя Олана, словом, не последний человек в Северных объединённых Княжествах, но тут, на вратах – иные законы в чести. Он просто страж, просто человек, который несёт непростую службу на границе земель. И он будет ходить голодным до тех пор, пока горбатый кашевар не пустит его в трапезную. И не прикажешь же ему себя вперёд остальных накормить, никакого права на это нет и не будет.

В трапезной было тепло, на длинных столах уже стояли зажженные свечи, скупо освещая всё вокруг. Нежко, особо не выбирая с кем сидеть, плюхнулся на первое свободное место и скинул меховой плащ рядом с собой. Ножны с мечом отстегнул и положил рядом.

Помощники быстро управились с длинной очередью страждущих, спешно разнося и наливая плошки с горячей гороховой похлебкой, выдавая по сдобному куску хлеба с салом и ставя кружку обжигающего отвара перед дозорными. Помещение наполнилось звуками скребущих об бортики посуды ложек, чавканья и громкого прихлёбывания. Кухарь грозно прошёлся пару раз вперёд и назад между рядов лавок и столов, поглядывая на народ из–под кустистых нахмуренных бровей, до сих пор не снимая с плеча своего грозного оружия. Никто не рискнул высказать недовольство и взыскать компенсацию в виде добавки.

Нежко ел не спеша, глубоко задумавшись. Много мыслей теснилось в его голове: никак не отпускала история, которую ему вкратце поведал отец в письме. Великий Князь Атей собирал на суд всех Князей Севера – предстояло решать судьбу Князя Авира, обвинённого в чёрном колдовстве, создании жутких тварей, которым нет имени, в пособничестве на убийство и в развязывании междоусобной войны. Список был устрашающий. Но Макуш Ледень выражал глубокие сомнение в виновности Авира. Многие годы его задачей был сбор и анализ крупиц информации, найденных в разных уголках Княжеств, и в этот раз то, что выносилось на суд – явно было сшито белыми нитками и впопыхах.

Нежко, хоть и не обладал таким опытом и знаниями, как отец, но тоже чувствовал каким–то особенным внутренним чутьём, что Авир ни в чём не виноват. И именно это чутьё подсказало ему, что девушка из Араков, та самая, придавленная конём, там внизу у стены при неудачном набеге кочевников, должна была быть спасена.

Образ вновь вспыхнул ярким пламенем перед его мысленным взором. Испуганная, но непокоренная кочевница, не просящая пощады и готовая ко всему. А что, если бы она на него напала? Смог бы он поднять на неё меч? По коже разлился неприятный озноб.

– О, швои люди! – раздалось над самым ухом Нежко. – Эй, шутулый, двигай. Тута мой друг.

Младший Ледень от неожиданности выронил ложку на стол и повернулся. Рядом уже подсаживался, сдвинув дозорного в сторону, Горшек. Во рту у него была зажата его ложка. Здоровой рукой юноша нёс свою тарелку, а больной он прижимал к груди кружку.

– Уф, едва допер, – сплюнув ложку на стол, изрёк молодой человек.

– Сказал бы, я тебе помог, – с улыбкой поприветствовал друга Нежко, увидев, что хлеб с салом его товарищу пришлось утопить в супе, так как на него рук уже не хватило.

– Ничего-ничего, не морщись, – возразил тот. – Так даже сытнее.

– Ну как скажешь, ты сам как сегодня? Что лекарь говорит? Я к тебе последний раз заходил, а тебя – нет. Лучше?

– У Единого на меня большие планы, авось не помру, как бы наш местный коновал не старался, – смеясь, изрёк Горшек и зачерпнул размокший хлеб. – А он ой как старается отправить меня к праотцам. Но безуспешно. А так да, лучше, спасибо тебе. И кстати, благодарность нижайшая, что ещё одолжил мне монет. Мужики мне передали. Как оклемаюсь, так отработаю всё и даже с надбавкой.

Нежко махнул рукой и осушил одним глотком свою кружку:

– Полно тебе, забудь.

– Не, правда! Не хочу ходить в должниках у Княжеского сынка, – смеясь, произнёс Горшек, и забывшись, дернул левой рукой. Резкая боль горячо обожгла плечо, и на мгновение у него потемнело в глазах. Отдышавшись под взволнованным взглядом серых глаз своего друга, он продолжил: – Иду на поправку, болит – значит заживает. Кстати, тут хорошую подработку предложили на конюшне.

– Если ты про то, чтобы стойла чистить, то знай, что Жабуга тот ещё скупердяй, – заметил рядом сидящий страж, ставший невольным слушателем разговора. – Обещает серебряник, а в итоге с трудом медяк даст.

– Хм, а мне Прошка-Хромой сказал, что двадцать пять серебрушек получил, и ещё…

Но закончить Горшек не успел. Звон спускаемой тетивы взвился к потолку трапезной, а потом последовал пронзительный предсмертный крик. Нежко стремительно, схватил меч и слетел с лавки, попутно перевернув стол, как щит, и спешно затащил за импровизированное укрытие друга. К ним подполз и их сосед, весь облитый похлёбкой.

Два воина, скрытые тёмными плащами с капюшонами, недавно зашедшие внутрь, не привлекли никакого внимания людей вокруг. Молниеносно вытащив боевые луки, они принялись стрелять по ничего не подозревающим ужинающим людям. Несколько человек упали замертво, сраженные стрелами в упор. Испуганные крики прячущихся помощников кухаря, звон битой посуды вперемежку со злобной руганью дозорных огласили помещение.

– Что за жуть?! – вскрикнул Горшек.

– Ума не приложу, но с этим надо кончать! – рыкнул Нежко, оголяя свой меч и высовываясь из укрытия.

– У них стрел почти по полколчана осталось, – выдохнул облитый дозорный. – Подойти не успеем, как игольницу нашпигуют! Единый, почему ни у кого луков нет?!

Нежко почувствовал, как злость начала затапливать его. Будто и правда кто-то знал, что чаще всего в трапезную большинство стражей шли без оружия и уж тем более почти всегда оставляли большие луки в казарме. Тем временем, в сторону нападающих ринулось три стража, но стрелы настигли их раньше, чем они успели нанести удар. Сталь мечей глухо ударилась об каменный пол и со смертельным звоном, утихла.

Нежко оглянулся в поисках подходящего предмета на роль щита. Недалеко от них валялся массивный деревянный поднос. Мужчина порывисто выдохнул, покрепче перехватил рукоять меча и, согнувшись, рванул к подносу, надеясь, что взгляд нападающих устремлён в другую сторону. Схватив поднос, он, под опешившим взглядом двух своих сослуживцев, так же стремительно рванул обратно. Его заметили. Стрела просвистела над самой макушкой и вгрызлась в соседний перевёрнутый стол.

– Ты бы хоть сказал… – прошипел Горшек.

– Говорю, – порывисто выдохнул Нежко. – Мне ваше прикрытие нужно… – во рту у него ужасно пересохло.