В поисках четверки

– Нет! – Даррен шагнул вперёд, зажигалка хрустнула в пальцах. – Я трезв! Это мой стиль, ясно? Вы просто не хотите помочь. Я сам разберусь. Всего доброго.

Фернандес нахмурился, его рука легла на кобуру.

– Вы не понимаете ситуации. Может, ваш друг и существует – под другим именем. Или это ваши галлюцинации. Предъявите документы.

– Это ошибка, – Даррен похлопал по карманам, но документов не было. – Я докажу, что Райен реален! Поверьте, прошу!

– Я не судья, чтобы верить на слово, – отрезал Фернандес, голос стал холодным. – Мы проверим вашу личность и связь с происшествием. Пройдемте в участок, разберёмся.

– Я не понимаю… – Даррен побледнел, взгляд застыл. – Вы не слышите! Райен был здесь! Он существует!

– Успокойтесь, – Фернандес перебил, его тон был почти механическим. – Мы не принимаем доказательства на веру. Проверим, и, если всё чисто, вас отпустят. Если нет… – Он достал наручники, металл звякнул. – Пройдемте со мной.

Полицейский участок находился в паре кварталов от места происшествия. Высокие стены из красно–серого камня с извилистыми линиями. Колонны поддерживают величественный фасад, украшенный витражами и орнаментом, утратившими от времени былое совершенство. Освещенный прожектором развевающийся флаг на высокой мачте, судорожно колыхался на ветру. Над входной аркой нависал небольшого размера балкон, огражденный металлической решеткой. Вход представлял собой темно-коричневую массивную деревянную двустворчатую дверь, к которой вели облицованные в белый мрамор, но посеревшие ступени, а над ними возвышался небольшой навес с жестяной крышей.

За дверью расположился высокий просторный зал. Слева и справа от него узкие лестницы, ведущие к кабинетам и камерам для задержанных. Окна заключенные в арки, с пыльными и грязными следами стекла, будто символизировали не идеальность законов и правопорядка. На стенах различные информационные стенды, фотоотчеты о работе участка и информация о сотрудниках.

Офицер Фернандес, сообщив о доставлении задержанного дежурному, отметился на стойке и указав следовать Даррену за ним, провел его по лестнице, что находилась справа, на второй этаж, через длинный узкий коридор в тусклом освещении люминесцентных ламп белого цвета, работающих через одну. По обе стороны располагались двери кабинетов. Они остановились в середине перед номером четыре. Офицер постучал, и не дождавшись ответа открыл дверь, пропуская Даррена вперед.

Кабинет выглядел запущенным и неухоженным. На стенах висели потрепанные карты, вырезки из газет и фотографии, закрепленные на деревянных щитах. Старая мебель, покрытая толстым слоем пыли, создавала впечатление, что ее оставили без ремонта и надлежащей уборки на десятилетия. Массивный письменный стол расположился в центре комнаты, забитый бумагами, стопками документов и различными записями.

Единственный источник света – настольная лампа с трудом пробивался сквозь темные углы кабинета. Ощущение тесноты и удушливости проносилось по комнате, словно Даррен находился в запертой темной клетке на глубине в несколько метров. Запах табачного дыма, выдавал присутствие хозяина кабинета – офицера Уоррена.

Скрежет кресла дополнял звук стучащих по клавишам клавиатуры пальцев. Его лицо отражало нарушение покоя. В таком тесном, затхлом помещении, вероятно сложно проводить долгие, внимательные расследования, и неудивительно, что рядом с ним соседствовали только ярость и раздраженность, равно как и вечерняя утомляемость.

Худой, средних лет офицер Уоррен был приземистого роста, однако это не мешало ему выглядеть стройным и подтянутым. С густою бородой и проседью волос, которой он не стеснялся демонстрировать, он выглядел уверенным и опытным. Каменное и беспристрастное лицо, взгляд, выражающий пренебрежение ко всему и длинный узкий нос с горбинкой добавляли выразительности. Он курил сигарету часто затягиваясь.

– Чёрт возьми, Фернандес! Сколько раз повторять? Это кабинет, а не проходной двор! – Уоррен откинулся в кресле, затягиваясь сигаретой, голос дрожал преисполненный раздражения. – Постучал, не ответили – не вываливай, как дом умалишенных, ей-богу!

– Простите, сэр, – Фернандес постучал пальцами по кобуре, стоя у двери. – Я только с места взрыва жилого дома. Этот парень вёл себя странно, вызвал подозрения. Вот, привёл к вам.

Даррен замер, чувствуя, как реальность ускользает. «Это не может быть. Дурной сон, точно сон, – думал он, сжимая пачку сигарет в кармане. – Сейчас проснусь дома. Но почему всё так реально? Я схожу с ума? Нет, должно быть объяснение». Образ разрушенного дома Райена – пыль в воздухе, расплавленная арматура, тлеющие перекрытия – всё ещё стоял перед глазами, как в треснувшем зеркале. Он вспомнил, как Райен, ухмыляясь, протянул ему эти сигареты: «Для тёмных времён, старик». Фернандес тем временем докладывал Уоррену о происшествии.

– Садись, – Уоррен кивнул Даррену на стул перед заваленным бумагами столом, его взгляд был тяжелым, как гранит. – Поговорим. Ты ведь понимаешь, не только твоё поведение привело тебя сюда. Без формальностей: зачем взорвал дом?

– Я что сделал?! – Даррен сорвался на крик, вскочив со стула.

– Все так говорят, сидя тут, – Уоррен прищурился, дым сигареты вился над его лицом. – Не ты первый, не ты последний. Будешь говорить или в камеру до утра?

– Да о чём вы? – Даррен сжал кулаки, голос дрожал. – Я обычный человек, максимум – превысил скорость пару раз. Дом моего друга взорвался, конечно, я вёл себя не как обычно! Может, и вызвал подозрения, но я ни при чём. Помогите найти Райена, узнать, всё ли с ним в порядке – вот что мне нужно!

Дверь кабинета скрипнула.

– Да сколько можно шастать, как на вокзале! – рявкнул Уоррен, голос сорвался от злости.

– Спокойнее, сэр, – Фернандес постучал пальцами по кобуре. – Это, похоже, результаты запроса по тому парню.

Вошла стройная девушка в черной полицейской форме, подчеркивающей фигуру. Длинные белоснежные волосы спадали волнами по спине. В очках с тонкой оправой она перебирала документы в папке, передала несколько листов Уоррену и вышла.

– Спасибо, Алиса, – буркнул Уоррен, углубляясь в бумаги. Он поднял взгляд на Даррена, глаза сверкнули. – Прелестно! Просто прелестно! Всё ещё интереснее, чем я думал. Как тебя зовут? Полное имя.

– Даррен Гримберн, – выдохнул Даррен, сжимая пачку сигарет в кармане. – Я уже говорил Фернандесу. Документов нет, видимо, дома забыл. Вы можете проверить базу, но вместо этого держите меня тут и вешаете терроризм. Я требую адвоката!

– Не кипятись, – Уоррен затянулся сигаретой, дым вился над его лицом. – Юриспруденцией не владеешь, вижу. Мы просто беседуем, это в твоих интересах. Потом будет допрос, адвокат – всё по правилам. А по базе… Алиса принесла данные, и вопросов теперь больше, чем ответов.

– О чём вы? – Даррен нахмурился. – Это какое-то недопонимание, есть же причины.

– Исходя из данных, – Уоррен прищурился, – ты скрываешься под чужим именем. Почему?

– Я не скрываюсь! – Даррен повысил голос. – Не нарушал закон, не планировал. Я не мог дозвониться другу, забеспокоился, поехал к нему, а там… этот кошмар. Меня задержали и притащили сюда.

– Не зли меня, – Уоррен перешёл на полу рык, стукнув по столу. – Ты называешь другом несуществующего человека и выдаешь себя за давно мёртвого. Как твоё настоящее имя? Где документы?

– Я всё объяснил! – Даррен сжал кулаки, голос дрожал. – Может, сбой в системе. Мои документы дома, на бульваре Иствуд. Это недалеко, поедем, и вы увидите, что я не лгу.

– Почему виляешь? – Уоррен наклонился ближе, дым застыл в воздухе, как в треснувшем зеркале. – В городе нет такой улицы. За дурака меня держишь?

– Нет! – Даррен побледнел, глаза расширились. – Я живу там двенадцать лет! Я отвечаю правду, но вы обвиняете в том, чего я не делал. Это сон, чертов странный сон!

– Увы, парень, всё реально, – Уоррен откинулся, голос стал ледяным. – Если ты чист, бояться нечего. Но выдавать себя за человека, умершего сорок лет назад, – это серьёзно. Почему?

– Я не боюсь, – Даррен сорвался на крик, – но вы снова и снова твердите, что я скрываюсь, хотя я говорю правду!

– Хватит, – Уоррен махнул рукой, затушив сигарету. – Если вспомнишь что-то полезное, расскажешь. Спасибо за сотрудничество. Фернандес, уведи этого клоуна в камеру.

Офицер Фернандес поднял Даррена под руку и вывел в коридор, двинувшись в сторону лестницы, и затем спустился на цокольный этаж, где располагались камеры размещения задержанных. Многие из них, будучи однотипными пустовали, с двумя узкими деревянными кроватями, расположенными в метре друг от друга, покрытые тонким слоем пыли и паутине на решетках небольших окон на уровне земли, стены из черного кирпича потресканные и покрытые трещинами, а в углах лужи воды, наполненные вонючей жижей.

В одной из камер на нечто напоминающий плащ, изуродованный и рваный, как будто он служил в качестве подстилки для животных ранее, лежал на довольно жесткой, неудобной кровати темноволосый заключенный, лицо которого скрывало тенью, смотря в потолок, пытаясь сохранить человеческий разум в этой душной тюрьме. Камера, почти лишенная света, вонь и сырость владела воздухом, запахи гнили, затхлости и мочи. Рвота накатывала при одной лишь мысли, что Даррену придется провести в этих «королевских» апартаментах в лучшем случае ночь.

– Не могли бы вы оказать мне услугу, – обратился Даррен к офицеру. Думаю, это не составит вам труда, а мне было бы очень кстати.

– Валяй, что там у тебя, – лениво ответил Фернандес.

– Здесь пахнет, мягко выражаясь, ужасно. Разрешите подышать хотя бы пару минут свежим воздухом, вам это ничего не стоит.

– Ты прав, но только давай без глупостей, – согласился Фернандес и сопроводил Даррена на задний двор.

Даррен стоял на заднем дворе, чувствуя, как его тело наполняется легкостью от свежего воздуха. Он вдыхал ночную прохладу, закрыл глаза на мгновение, пытаясь унять страх и беспокойство, которые сжимали его грудь в тесный кулак.

Фернандес стоял рядом, его тень отчетливо вырисовывалась в тусклом свете фонарей, как будто он тоже что-то осознавал в этой затянутой ночи. Но офицер не проявлял эмоций, его взгляд был пуст, почти равнодушен, будто он воспринимал всё происходящее как нечто будничное и неизбежное.

– Ну как, всё устраивает? – голос звучал почти скучно, словно он сам не знал, зачем они здесь.

Даррен открыл глаза и повернулся к нему, чувствуя, как его нервы начинают успокаиваться от этого короткого, но столь важного момента свободы. Небо всё так же было покрыто тяжёлым одеялом облаков, только иногда между ними мерцали звезды, как призраки былого мира.

– Да, спасибо, – сказал он, стараясь не выдавать своих мыслей. – Понимаю, что вы не обязаны это делать.

Фернандес пожал плечами.

– Не в этом суть, – он глядел в сторону, где на фоне темных зданий мелькали огоньки, словно привидения прошлого. – Но, когда ты сидишь в этой дыре, что, черт возьми, трудно не дать кому-то минуту. Он сделал паузу, затем продолжил: – Но не забывай, ты всё равно в камере. И мы с тобой ещё не закончили.

Даррен вздохнул, ощущая, как тяжело давит на него эта ситуация. Слишком много вопросов, слишком мало ответов. Каждое его движение, каждое слово, казалось, обостряет всё это безумие, в которое он оказался, втянут.

– Вы же понимаете, что я не виновен, да? – проговорил он, не поворачиваясь к офицеру. – Всё это какой-то кошмар.

Фернандес не сразу ответил, его взгляд был направлен куда-то в туман, но Даррен видел, как его плечи напряглись, и дыхание стало немного глубже.

– Вижу, как ты переживаешь, – ответил он наконец. – Но поверь, мне самому хотелось бы, чтобы всё было иначе. Мы все играем свою роль, парень. Только вопрос – кто ты, и кто твои друзья? Слишком много вопросов, на которые у нас нет ответов. Он сделал паузу и посмотрел на Даррена. – Ты ведь не единственный, кто в этом месте. И не единственный, кто в своё время ошибался.

Даррен кивнул, но в его голове зазвенела одна мысль, не дающая покоя: Кто я? И что мне здесь делать? Он ощущал, как мир вокруг становится всё более странным и искаженным, как будто он стал частью какой-то игры, правила которой ему были до конца неизвестны.

– Что будет дальше? – спросил он тихо, не глядя в сторону Фернандеса, словно говоря это самому себе.

Офицер посмотрел на него, его взгляд стал хмурым и более напряженным.

– Ты сам об этом скоро узнаешь. Время все расставит по своим местам. Ты ведь можешь помочь себе, если не будешь скрывать что-то важное. Я бы посоветовал тебе подумать об этом…

Однако закончить монолог Фернандесу было не суждено…

Громкий взрыв, словно из недр земли, расколол ночное небо. Яркая фиолетовая вспышка ослепила мрак, поглотил город в своих ржавых, зловещих объятиях. Зрелище, предвещающее конец, впечаталось в сознание. Земля дрогнула, Даррен споткнулся, ноги подкосились, и он рухнул, поцарапав лицо о шершавый, влажный асфальт. Фернандес, ошеломленный, отлетел к мусорным бакам, один из которых, рассыпавшись, придавил офицера.

Всё случилось так внезапно, что мысли исчезли – остались лишь чувства. Фиолетовые вспышки еще мерцали над головой, но пугающая тишина, будто в вакууме, сковала воздух. Ни криков, ни звуков падающих обломков – лишь абсолютная, первозданная пустота.

Даррен, стиснув кулаки, попытался встать. Кровь со свежих ссадин капала с лица, во рту чувствовался осколок зуба. Голова была тяжёлой, словно налитая свинцом, мысли путались. Он оглянулся: часть второго этажа здания была разрушена, но повреждения казались странно поверхностными. Сигнализации машин на парковке молчали. Фернандес, барахтаясь в груде мусора, тщетно пытался выбраться.

В другой ситуации Даррен помог бы офицеру, вспоминая его нервное постукивание по кобуре. Но череда сюрреалистических событий этой ночи – взрыв дома Райена, обвинения Уоррена – изменила всё. Он вспомнил, как Райен, смеясь, говорил на крыше их дома: «Если мир рухнет, беги в Майами». «Вот он, шанс, – подумал Даррен. – Шанс сбежать. Никто мне не верит, вокруг творится что-то необъяснимое. Почему нас с Райеном не существует? Это сон? Жуткий, но такой реальный?» Реальность трещала, как треснувшее зеркало, и он, шатаясь, шагнул в темноту.

Иррациональный страх сжимал сердце, шепча об опасности, хотя Даррен не знал, какой именно. Он был уверен: его жизнь под угрозой. Воспользовавшись тем, что Фернандес, всё ещё барахтающийся в мусоре, не мог преследовать, Даррен рванул к гаражным воротам. Забрался на крышу припаркованного полицейского автомобиля, подпрыгнул и ухватился за край крыши. Напрягая мышцы, подтянулся и перевалился на грязную, ржавую кровлю, усыпанную гниющей листвой. Вскочив, он помчался по жесткой поверхности к забору и, не раздумывая, прыгнул с почти четырехметровой высоты. Приземлился на брусчатку пустой ночной улицы, удивлённый лёгкостью, с которой его тело выдержало падение. Оглянувшись, он продолжил бежать, не сбавляя темпа, через узкие переулки, не думая, куда.

Сколько он пробежал, пока силы не начали иссякать – неясно, но точно сотни метров. Даррен остановился, тяжело дыша. Улицы оставались пустыми, безмолвными. Преследователей не было видно.

Свобода опьяняет, но радость была мимолетной – впереди ждали трудности. Точка возврата пройдена, побег стал началом нового пути. Хотел он того или нет, теперь он преступник в глазах закона. «Пусть так, – подумал Даррен, вспоминая, как Райен на крыше их дома, смеясь, говорил: – Если мир свихнулся, беги в Майами». Но сейчас не время для философии. Нужно просчитать шаги: затаиться, скрыться, а затем узнать, жив ли Райен, и найти его.

Реальность трещала, как треснувшее зеркало, и фиолетовые вспышки, всё ещё мерцающие в памяти, напоминали о безумии этой ночи. Даррен, стиснув кулаки, шагнул в тень переулка, готовый исчезнуть.

Не торопясь, уставшей поступью, не поднимая с земли взгляда, он шагал в сторону дома. Смартфон, издав слабый звук, моргнул дисплеем и разрядился в ноль. Погода не становилась лучше – дождь перестал, но холод не ушёл. Пройдя ещё несколько сотен метров вниз по улице, Даррен решил передохнуть, присев на одну из расшатанных лавочек, что находились подле закрытой на данный момент бакалеи. Поджег сигарету и крепко затянулся полной грудью.

Главное сейчас успокоиться, прийти в себя и попытаться вспомнить, что же происходило с ним в последние дни. Почему так сложно вспомнить, а попытка приводит к головной боли? Что с его внешним видом? Странное несоответствие дат, состояние квартиры, как будто он не жил в ней длительное время, эти ужасные взрывы и как возможно то, что ни его, ни Райена, исходя из данных полиции, не существует? Как много вопросов, и как же мало на них ответов.

Неоправданно холодная погода для июня, совершенно не характерная для этого региона. Не покидало ощущение, что он забыл о чём-то несказанно важном, но не мог вспомнить, о чём именно. Хотя всегда выделялся хорошей памятью, и она его никогда не подводила. Переживания наслаивались, и в сумме с чувством страха преследования они не давали Даррену покоя.

На подходе к дому Даррен заметил свет на кухне. Возможно, в спешке он забыл его выключить, но, когда свет погас прямо на его глазах, сомнений не осталось – в квартире кто-то был.

Переведя дыхание, он затаился в кустах сирени у входа. Нужно дождаться, пока незваные гости уйдут, убедиться, что их нет, и войти. Но кто это? Полиция так быстро среагировала? Нет, ни одной служебной машины не видно. К тому же, для них он – никто. Даже улица, которую он назвал, не существует, как сказал Уоррен. Больше они о нём ничего не знают.

Ждать пришлось недолго. Звук каблуков, отбивающих ритм по лестнице, эхом разнесся из подъезда. Затем – мелодичный сигнал домофона и резкий удар захлопнувшейся двери, сломавшей ограничитель. В освещенном проеме мелькнули стройные женские силуэты в кожаной одежде. Последняя – с прямыми платиновыми волосами ниже плеч.

«Алиса?» – подумал Даррен, вспоминая её белоснежные волнистые волосы в кабинете Уоррена. – «Фигура похожа, но волосы… не те.» Остальных рассмотреть не удалось. Он вспомнил, как Райен, смеясь, говорил на крыше: «Если за тобой придут, беги в Майами.» Теперь кто-то рылся в его доме.

Выждав несколько минут и убедившись, что улица пуста, Даррен выскользнул из кустов. Словно тень, он проскользнул в подъезд и, ступая бесшумно, поднялся на этаж. Дверь квартиры приоткрыта, замок взломан. Двигаясь, как леопард на охоте, Даррен шагнул внутрь. Бардак говорил сам за себя: перевернутые вещи, разбросанные бумаги – кто-то искал его или что-то, указывающее на него. Но теперь здесь был только он, окружённый хаосом и странной тишиной, словно в треснувшем зеркале.

Несмотря на то, что в квартире был только он, Даррен прекрасно понимал, что оставаться здесь категорически нельзя. Чем дольше он задерживается, тем выше вероятность того, что опасность настигнет его. Он поспешно достал из шкафа вместительный рюкзак и начал собирать наиболее необходимые вещи. Провизию предстояло купить по дороге. Закончив сбор, он подошел к холодильнику, достал оставшийся виски и наполнил бокал, холодный и запотевший. Поджег сигариллу, подошел к окну и пригубил напиток.

Глоток оказался неудачным – Даррен закашлялся, но не из-за отвратного вкуса виски, напротив, он был довольно хорошим. Причина кашля была другая: когда он посмотрел в окно, его взгляд зацепился за дом по соседству. Подсвеченная белым светом табличка, отчетливо виднеющаяся на здании, гласила: «Альдер Грув 14».

«Твою же мать!» – прокричал Даррен, не в силах сдержать эмоций. – «Этого быть не может! Выходит, правы были полицейские. Но ответов на всё это не дает!»

Его сердце бешено колотилось. Он уже не знал, что думать. Всё, что он знал точно – мир вокруг разрушался, а он оказался в центре этого хаоса, на грани потери всего, что у него было.

Комнатные часы показывали 5:15. Ближайшая электричка отходила через час. Даррен решил, что лучший план – уехать из города и затаиться в старом доме дяди, в малонаселенной деревне, в ста с небольшим километрах отсюда. Дядя редко бывал там, предпочитая свой дом в элитном посёлке ближе к городу, и наведывался в деревню пару раз в год. Идеальное укрытие – там его вряд ли будут искать. О доме знал только Райен. Но что, если дядя, как и полиция, не узнает его?

До станции – полчаса пешком неспешным шагом. Окинув взглядом разгромленную квартиру, Даррен вышел во двор. В предрассветной тишине, словно в треснувшем зеркале, он заметил худощавого мужчину в сером плаще у заведенной тёмно-синей Тойоты Супра. Это был сосед, Якоб, его пальцы дрожали, держа ключи. Даррен хотел, как обычно, поздороваться, но в свете последних событий передумал. Стиснув кулаки, он молча прошёл мимо, чувствуя, как взгляд Якоба сверлит спину.

– Эй, доброе утро! – окликнул Якоб, слегка хмыкнув. – Туман в голове, или просто не проснулся? Прошел мимо, будто я воздух.

– Доброе, – Даррен обернулся, голос дрогнул от удивления. «Неужели хоть кто-то меня помнит?» – подумал он.

– Рановато ты сегодня, раньше обычного, – продолжал Якоб, прищурившись. – Дела какие-то? Судя по одежде, собрался за город, подальше от суеты? Давно тебя не видал, уже думал, съехал или в командировке.

– Давно? – Даррен нахмурился, слова прозвучали странно даже для него. – Я тут последние пару месяцев был, постоянно.

– Ха, шутник, – Якоб усмехнулся, постукивая пальцами по рулю. – Ну так что, за город? Не сочти за любопытство, я как раз мимо станции еду, могу подбросить.

– Спасибо, – Даррен кивнул, сдерживая вопросы. Узнавание Якоба радовало, но его слова будили подозрения.

Гул мотора смешивался с шорохом шин по мокрому асфальту. Город в ранний час казался пустым, безмолвным, как треснувшее зеркало. Лишь редкие окна светились тёплым уютом, но в остальном – мёртвая тишина, словно взгляд покойника. Встречных машин почти не было, только джаз из магнитолы и тёплый воздух салона, нагоняющий дремоту, нарушали покой.

– Надолго уезжаешь? – Якоб первым прервал молчание, глядя на дорогу.

– На пару недель, может, меньше, – ответил Даррен, не задумываясь. – Устал, знаешь. Хочу отдохнуть, с природой наедине. Город – серый, унылый, дождь, туман, бетон. Смена обстановки нужна. Слушай, а ко мне никто не заходил, пока меня не было? Может, спрашивали?

– Не припомню, – Якоб пожал плечами, не отводя глаз от дороги. – Разве что пара странных типов мелькала, но вряд ли к тебе. На нашу улицу кого только не заносит…

– Странных? – Даррен старался звучать небрежно, повернувшись к окну. – В каком смысле?

– Ну… одежда чудная, – Якоб задумался. – То ли готы, то ли косплееры, а может, квадроберы какие. Полмесяца назад видел, и вчера вроде тоже. Но раз ты был дома, наверное, не к тебе. Да и зачем таким к тебе? – он хмыкнул.

– Да уж, с чего бы им ко мне, – пробормотал Даррен, почти себе. – А Райен не появлялся? – вырвалось у него.

– Райен? – Якоб нахмурился. – Не знаю такого. Всё, что видел, рассказал.

– Друг мой, давний, – Даррен вздохнул, больше для себя. – Часто ко мне заходил.

«Расспрашивать о Райене бесполезно, – подумал он. – Хоть Якоб меня узнал, и то ладно. Реальность всё страннее. Логика ушла, рациональность сбежала.»

– Так ты всё-таки в командировке был? – уточнил Якоб, бросив быстрый взгляд.

– Ну, можно сказать, в отъезде, – Даррен пожал плечами, равнодушно подыгрывая.

– Приехали, – коротко бросил Якоб, тормозя у станции.

Дождь стучал по крыше небольшой железнодорожной станции, сливаясь с ритмом тяжелых колес, проносящихся по рельсам. Этот звук, проходящий через стыки, поглощал все другие, создавая единственную гармонию в этом мире, где прочие звуки исчезали. Душа Даррена тосковала, погружаясь в безмолвную грусть, как если бы сама станция, будто в предсмертной агонии, готовилась исчезнуть из его жизни.

На перроне не было ни души, кроме пары забытых вагонов, стоящих на пустых параллельных путях, тихо ожидая того, кто проведет их в путь. Запах дождя и мокрого дерева наполнял воздух, особенно отчетливо возле старых деревянных скамеек, словно сама станция была впитана этим запахом.

Всё выглядело депрессивным и одиноким. Казалось, что время замерло, и вот-вот исчезнет из этого мира, оставив после себя лишь дождливую картину. Старые фонари, когда-то яркие и сияющие, теперь тускло мерцали, как забытые огоньки в ночи. Один из них едва светился, забытый и брошенный. В такую погоду никто не хотел оставаться на улице, а уж тем более на этой заброшенной станции, где даже дождь звучал, как музыка для ушедших. Небо, похоже, тоже знало, что привело Даррена сюда, наблюдая за ним в своем холодном сочувствии.

Даррен молча прошел мимо, благодаря Якоба за поездку, и пошел к перрону. Тот, в ответ, пожелал ему «Счастливой дороги, Льюис», но эти слова не вызвали у Даррена удивления. Его, похоже, узнали, но не в том смысле, чтобы действительно узнать. Это было просто следствием странной логики, которая, как и все вокруг, сбивалась с пути.