Кикальский ветер: беглецы прошлого (Книга I)

− Кикалэ, защити нас! Не дай врагам посеять зло на почве твоей!

Люди принялись читать защитные слова, зная их от наизусть. На это Малк лишь фыркнул, вглядываясь в лицо умершего, не чувствуя ничего, кроме безразличия. Под светом личии, что налетели в комнату, влекомые горем, были заметны царапины и раны на лице несчастного, как и огромное голубое пятно на животе – смерть Ромула была быстрой. Его ударили прямо во второе сердце кикальца, то, что находилось под правой рукой, сокрытое от любых травм.

− Роколон, чем занимался твой дед?

Мальчишка не слышал вопросов Голора, глядя на лицо некогда родного человека. Губы его дрожали, а пальцы с силой впились в ткань ночной рубахи, разрывая её местами. Из глаз так и не полились слезы – страх и ужас застыли в них, полностью останавливая осознание реальности.

Раздался набат ударов охранных щитов. Люди, оторопев на несколько вдохов, бросились врассыпную по комнатам. Их перекошенные от паники лица окрашивались светом от факелов в проходе, становясь до нелепости смешными и при этом кошмарными масками.

Малк с размаху влепил пощечину мальцу, отчего тот покосился и упал на колени. Подмастерья повторил вопрос Голора:

− Чем занимался твой дед?!

В замутнённых от морока смятения глазах появились искры понимания.

−Не стоило так грубо, − оскалился мастер.

− Действенно в таких ситуациях, мастер, − парировал Малк.

Из глаз Роколона полились слезы, орошая мех тавроса, на который тот упал. Личии облупили мертвеца со всех сторон, создавая мерцающий переливающийся кокон, больше похожий на чудесное произведение искусного мастера, чем на труд насекомых.

− Тритрийцы. – Мальчишка запинался, пряча то и дело рот пальцами в попытке не раскричаться от непостижимого отчаяния и горя. – Он помогал. – Ромул вновь замолчал, пытаясь выдавить из себя хоть звук. Но юный возраст и потрясение от смерти заставляли язык путаться, издавая лишь невнятные булькающие слова.− Помогал. Тритрийцам.

Голор с недовольством смотрела за всем. На проходе уже собрались десятки и сотни людей, выбежавшие из лачуг с оружием: кто с копьями, кто с клинками, кто с палками – что под руку подвернулось. Город готовился к настоящему бою.

− Помогал бежать тритрийцам? – уточнил Малк.

Роколон лишь закивал на вопрос подмастерья не в силах больше сказать ничего.

− Когон! – прошипел мастер после этого. – Пути Кикалэ для вас пустой звук? Для чего полезли к другому народу? Войну развязать вновь решили? Ничего вас не учит! Ни смерти, ни погибель мира!

Глаза Голора застила крапинка, скрыв бесцветную радужку, превращая в единое синее пятно. Юноша разревелся пуще прежнего от этого, падая ниц на шкуру таврос. Его била крупная дрожь, отчего ноги начала сводить судорога – второе сердце Роколона страдало от происходящего.

− Я туда. Следи!

Малк кивнул.

Голор бросился по проходу. Факелы недружелюбно обдавали его жаром, словно пытаясь изгнать заблудшего путника, незваного в этих местах. Но мастер не обращал на этого внимания, стараясь быстрей пробраться по холодному и сырому каменному проему. Под ногами, то и дело, гремели камешки, звучно отталкиваясь друг от друга и создавая ненужный шум.

В городе были слышны крики недовольств и перебранки среди людей, добравшиеся даже сюда, отчего мужчина сделал вывод: он идет не под почвой, а по какому-то зданию, соединенному с проходом. Соляные камни под ногами подтверждали его предположения, все чаще попадаясь на глаза. В свете факелов, которых становилось все меньше, они блестели своими мелкими кристаллами, приковывая взгляд. Главная особенность Ашвал, которая могла образовываться только на поверхности, − то, что искренне ненавидел демонолог.

Потянуло свежим легким воздухом.

Мужчина побежал быстрей, чувствуя окончание и выход из прохода. Его глаза все еще сияли синим светом – акалот внутри него так и не успокоился. И сейчас это было даже нужно. Факелы кончились, и приходилось мчаться в полной темноте, лишь крапинка помогала распознавать силуэты местности вокруг.

Он буквально вылетел в один из стогов маис. Сушенные початки больно ударили по голове и впились в спину. Выход привел его к амбару, где хранили заготовки на холодный период. Совсем незаметный проход, сокрытый обычным куском меха, сейчас был открыт – отсюда и вывалился мастер.

Не успев до конца осознать происходящее, Голор услышал рокочущий звук больше похожий на рык. Обернувшись, мужчина увидел открытые ворота и темноту, в которой кто-то стремительно удалялся.

Около пяти огней кружили вдалеке. Доносился протяжный рокот животных, которых распознать он не мог, но на них ехали неизвестные всадники. Рваные движения пламени подтверждали, что некто передвигался на странном виде ездовых, неведомых ашвальцам. Голор встревоженно вглядывался в темноту, пытаясь хоть что-то понять. Его вытянутый силуэт, настолько прямой, что, казалось, мастер стал палкой, не шевелился – со стороны демонолог был пугающим и опасным существом, следящим за теми, кто мог причинить вред. Мысли его методично менялись. И на каждый вопрос – давал себе ответ. Делал выводы, стремительно водя глазами из стороны в сторону.

Прошло некоторое время, прежде чем Демонраш вытащил из потайного кармана палочку, наполненную голубоватой жидкостью. Быстрыми, легкими, незамысловатыми действиями начертил на руке неизвестные символы: квадрат, вписанные в него круг с черточками и символами неясного языка – все это было сигилой, коей пользовались потомки Ханаг для призыва могущественных существ, данных на радость людей самим Кикалэ.

− Еусаш, − слетели с губ мастера символы древнего языка.

Амбар наполнился красновато-синим светом.

В мир Кикал ступила сначала одна нога, после вторая, а следом явилось и остальное тело с головой. Демон был страшен, если бы его видел обычный люд, но не для него. Он давно уже не обращал внимания ни на яркие синие глаза, ни на два белых рога, украшающих голову, ни на четыре кожаных крыла, маячащих за спиной – это то, что мог рассмотреть демонолог. Остальное же представляло собой сгусток темного тумана без формы.

− Задержать, − на общем языке приказал Голор.

Сгусток сначала закружился, завертелся, а следом черной стрелой бросился прочь из амбара, оставляя после себя аромат троповой пыли вперемешку с морозной свежестью мира существа. Голор вскочил на ноги. Убивать или наносить вред со времен Глобальной войны больше ни Демоны, ни Ангелы не могут. Те обещания, что дали потомки Ханаг, отныне имели полную силу без права нарушения. И пусть друг против друга могущественные создания Кикалэ могли бороться, вызванные мастерами, но нанести вред миру Кикал и людям больше не смели. И часто, очень часто, Демонраш ругался на эти запреты, которые были столь не нужны в некоторые моменты. Но нет, сказанное нельзя было забрать обратно – само мироздание, наделенное собственным сознанием, следило за исполнением клятв.

Заскочив в соседний амбар, где оставили на личила своих ездовых, Голор позвал верное животное.

Силша засвистела в ответ, выдавая тревогу.

Ноги животных, наделенные пятью пальцами, оказались связанными. Чертыхнувшись, мастер принялся обрубать веревки ножом, который носил с собой.

− Кикальский хног, что же творится в тебе, Кикал!

Мастер ворчал, распутывая и разрезая веревки. Мощная ездовая, больше него в три раза, терпеливо ждала.

Силша были вредными созданиями, что со временем подчинились людям. Пятипалые четыре ноги проворно перебирали кикальскую почву, позволяя проникать в труднодоступные и неудобные места. Длинную черную гриву, что скрывала морду животного с двумя парами синих глаз, заплетали в косички, чтобы она не мешала во время поездки. В Калам волосы спасали от пепла. А здесь, где всегда было спокойно, в ней не было смысла. Однако они, ашвальцы, слишком уважали то, что было придумано Кикалэ. И четыре пары ветвистых рогов белого цвета вздымались над головой вверх в темноте личила, создавая нечто подобия короны. Во время гона (так называли этот период ашвальцы) силша устраивали настоящие схватки: женщины боролись за мужчин для продолжения рода. Этими отростками они старались проколоть глаз сопернику и сопернице, оттого и было у них четыре глаза – на всякий случай.

Несмотря на свой нрав, ум их был столь прозорливым и понимающим, что они четко узнавали шаги и запах своих хозяев.

Послышался свистящий звук радости – это была силша Малка. Она стремительно поднялась на лапы и застыла на месте в ожидании. Столь сообразительные животные хорошо понимали язык людей (пускай и далеко не весь), чтобы реагировать и на настроение, и на команды.

− Все, ты свободна.

Животное вскочило на ноги: рога царапнули потолок амбара − места для нее оказалось мало здесь. Голор же вскочил на подставленную спину, не теряя время на перевязку ремней для путешествия, и с силой вцепился в волосы, чтобы не упасть.

Силша стремительно выскочила из амбара, ловко перебирая мокрую почву. Из-под лап её вылетали комья грязи. Лужи расплескивались от твердых шагов, становясь лишь каплями на высохшей траве и прелых листьях лара.

Огни вдалеке замерли на месте, остановленные Демоном. Голор знал, что тот исполнит просьбу, не смея пойти против приказа сильнейшего и древнейшего демонолога.

Справа от него стали близиться факелы – охрана подбиралась к замеченным недругам, завидев мелькание. И хоть мастеру не нравилось быть с ними в одной команде, сейчас лучшего расклада было не сыскать.

Силша засвистела, предупреждая хозяина и привлекая его внимание.

Только сейчас, отвлеченный до этого короткими раздумьями и наблюдениями, мужчина заметил, что черное облако, которое было Демоном, крутилось вокруг шести мау-мол, на которых сидели всадники. Они старались отбиваться от налетевшего вихря существа то огнем, то мечами – ничего не помогало против бестелесного существа, то рассыпавшегося темными искрами, то собирающегося в настоящие потоки тумана.

− Перехватывай их!

Крики воротчиков донеслись до разгоряченного разума мастера. Демонолог разглядывал мау−мол, стараясь понять, как подобраться к ним. Силша свистела, недовольно ворча об очередной опасной вылазке – настолько умное животное хорошо передавало свои мысли и чувства хозяину.

Огромные бородатые мау-мол с двумя широкими рогами, похожими на две башни на голове, крутились на месте, изредка бросаясь то в одну сторону, то в другую. Застигнутые врасплох Демоном, они рокотали и щетинились, стараясь напасть на черное облако и, конечно же, хватали своими лапами лишь пустоту. Их шесть красных глаз, лишенные зрачка, светились безумных устрашающим светом. Только по почве волочились длинные усы, мешающие им.

− Свободен! – прокричал Голор, отпуская Демона.

Туча постепенно стала таять, после чего и вовсе исчезла. И только запах троповой пыли, известный каждому демонологу, обуял мужчину. А следом часть силы перешла в сторону призванного существа, ослабляя мастера.

Враги, завидев причину своих стенаний, бросились в его сторону. Шесть мау-мол тараном двинулись на Голора, стараясь затоптать. Но хитрая и ловкая силша нырнула под ними, позволяя укусить только воздух.

Воротчики побирались все ближе, привнося суматоху. С десяток бойцов, с криками и огненными факелами, представляли угрозу. Закованные в броню на мощных ездовых гуанако – они представляли настоящую опасность для недругов.

Голор отметил главного из врагов, на которого то и дело поглядывали остальные. Коротко передав силша просьбу, мужчина сорвался с высокой спины животного, неприятно врезаясь в твердую почву и пачкаясь в грязи. Разбитый сотнями шагов отчаянных мау-мол пустырь сейчас напоминал настоящую топь. Ноги мужчины разъезжались и вязли.

Быстрым движением отрисовав очередную сигилу на запястье, демонолог произнес короткий призыв:

− Еусаш.

Вновь Кикал заскрежетал на призыв, прогибаясь под тяжестью Демона. Пространство разрывалось, открывая проход для могущественного существа Кикалэ из другого мира. Под светом Лилиэль входил новый помощник, освещаемый личила-точками. А мау−мол рокотали, отбиваясь уже от воротчиков, которые добрались до места столкновения. Они кололи животных кольями, заставляя их вставать на задние лапы, отчего кричали наездники, почти сбрасываемые со спин, едва удерживающиеся в подобие седла. Отпрыгивая в сторону или отходя на гуанако, охрана старалась взять напролом врагов, сбросив людей с ездовых и отпустить восвояси. Но те держались всеми силами, чтобы не выпасть.

Позади схватки в мир вступил Демон, обдавая Голора знакомым запахом троповой пыли. Сила призванного существа была невероятной и могущественной, что любой демонолог бы позавидовал – то был сам Маркиз. Один из верховных Демон, коих было всего семьдесят два.

− Подними почву и пусти против недругов, Хоэв́эа!

Приказ Голора потонул в рокоте мау-мол и криках воротчиков.

Но Демон услышал.

Почва задрожала, вызывая испуганные крики людей и животных. И даже силша мастера засвистела от приближения неприятности, хоть и понимала особенности призыва, видимые не раз за долгую службу Демонраш.

Камни под ногами затряслись, постепенно начиная подпрыгивать под силой толчков. С каждым вдохом мир наполнялся тягостной густой силой Демона, проникающей в уголки Кикал, отчего тот кряхтел и шипел, вступая в борьбу. И оттого почва начинала трещать, сталкиваясь от двух противоборствующих сил.

Люди истошно кричали, стараясь удержаться на ногах.

Животные рокотали от страха и чувства опасности, пытаясь сорваться с места и сбежать прочь, гонимые чувствами и желанием безопасности.

А Голор наслаждался происходящим. Крапинка затмила глаза мужчины, сделав лицо по-настоящему ужасающим в тусклом желтом свете Лилиэль.

− Беолот!

Прокричал один из врагов и сделал маневр в сторону, уходя от появившегося разрыва, с которого стремительно поднимались камни для падения вниз. Остальные наездники развернули мау-мол и бросились за ним вслед, быстрыми и резкими движениями преодолевая препятствия и растерянность ездовых.

Воротчики, понимая, что сила направлена демонологом не против них, вскочили на гуанако, усиленно упиравшихся от трепета перед дрожанием почвы, и несмело помчались вдогонку за незваными гостями, которые теперь убегали, поджав хвосты. В прямом и переносном смысле.

− Свободен, − прошептал Голор.

Хоэвэа опустил обратно камни и благополучно закрыл разрыв. Кикал одобрительно загудел на это, обдавая демонолога теплыми ласковыми потоками ветра, нагнав их с самых далеких уголков. Как и прошлое создание, Демон постепенно растаял, оставляя после себя только привкус троповой пыли на языке. И ничего не говорило о том, что совсем недавно здесь произошла настоящая бойня, кроме грязи на месте топтания ездовых.

Голор взобрался обратно на силша – та уже успокоилась – и тихим шагом направил её в сторону амбара.

Пустырь был спокоен. Личии вновь засверкали в свете личила-точек (все время они прятались в прелой листве лара) и мерно поплыли по воздуху. А Лилиэль сурово глядел на мир, как, впрочем, и всегда. Огни в проходах постепенно гасли – люди успокоились и расходились по лачугам.

Наступил покой.

− Помогите.

Слабый шепот донесся до ушей Голора, заставляя его остановить силша. Животное заерзало на траве, перебирая пальцами почву в ожидании. Сначала мастер подумал, что ему показалось, но стон, едва различимый, позволил ему передумать. Соскочив с силша, мужчина подобрался ближе к кучке листьев лара, заботливо оставленных людьми для животных на время холодов. Он некоторое время разглядывал место, стараясь понять, откуда именно шли слова и кому необходима помощь.

Ездовая, устав ждать, своими ветвистыми рогами снесла верхушку стога, отчего незнакомец, зарывшийся в них, покатился в сторону.

Силша засвистела на веселых тонах, точно потешаясь.

− Хитрая, − ласково прошептал Голор, погладив по боку спутницу (его была женского пола).

В свете Лилиэль открылся вид на черные косматые волосы, собранные в подобие хвоста. Гладкая серая кожа, отливающаяся темно−серым оттенком, привлекла внимание личии, постаравшихся облепить нового гостя своего пустыря. Но мастер сразу понял: этот тот, кого скрывал погибший Ромул. Тритрийец.

− Мастер!

Обращение подмастерья, добирающегося до пустыря на своей силша, отвлек Демонраш.

− Отдал мальца его бабушке. Кое-как нашел. Пришлось Демона звать, − объяснил Малк, подъехав ближе.

Его силша была меньше Голора, но не менее крупный на фоне людского телосложения. Длинная грива, заплетенная вокруг рогов, словно венец, украшала морду животного. Зеленые глаза его, с вытянутым зрачком, обменивались взглядами со второй ездовой, отчего та закатывала глаза и грустно посвистывала.

Подмастерья остановился, присматриваясь к тритрийцу свысока. Тот больше ничего не говорил и не стонал, будто потеряв сознание и погрузившись в темноту временного сна.

− Из-за него все началось?

Мастер, пожав плечами, честно ответил:

− Не ведаю. Если да, то мы спасли ему жизнь сегодня, не позволив вернуть обратно в Тритри.

− И в этом нет ничего хорошего, − закончил Малк.

Голор обмыл руки о лужу, кою не тронула суета.

− Мы нарушили волю Кикалэ, вступившись за него. О чем я только думал, − зло процедил мастер.− Ничего хорошего из этого не выйдет. Значит, это был его путь – жить в Тритри. А я.

− Быть может, его путь – быть спасенным нами в эту личила?

− Не ведаю, Малк. И не желаю ведать.

Голор вскочил на силша, цепляясь за волосы животного. Та поднялась на ноги, выворачивая колени для дальнейшего движения. Решительно направив ездовую в сторону амбара, он посмотрел на личила−точки, чтобы больше не думать об этом дне.

− И мы оставим его здесь? – приподняв иронично бровь, спросил Малк.

− Я без того нарушил его путь. Большего на себя не возьму.

Малк вдруг рассмеялся. Задорно, громко, с настоящим ярким весельем. И без того расстроенный Голор стал злей и недовольней, в ответ силша яростно засвистела. Но ни товарищ, ни его ездовая не отвечали – продолжая хохотать вместе.

− Мастер, − отсмеявшись, обратился Малк, − вы уже совершили ошибку. Зачем бросать на полтропы? Доводить все нужно до конца.

Силша Голора закатила глаза, а сам он ответил:

− Вместо одной ошибки, две я совершать не собираюсь.

− Тогда её совершу я.

− Не сомневаюсь, − фыркнул Голор.

− Я имею жалость к людям. Даже будь он тритрийцем. А вот вам бы поучиться истинным заветам Кикалэ.

− О как заговорил!

Малк спрыгнул с широкой спины силша, приземляясь на раскиданные листья лара.Юноша так и не пришёл в себя, развалившись на грязи вперемешку с жухлой травой. Он казался истерзанным путем, оттого и на его коже появилась корочка, пускай гораздо тоньше и безболезненней, чем у ашвальцев.

− Кикалэ велел нам поддерживать и помогать друг другу.

− Не нарушая пути, Малк, что уготован.

− Так значит, путь его идет через нас.

Мастер промолчал на слова подмастерья. Тот освободил шею животного от ремней, на которые натягивалась вся упряжка животных, и быстрыми короткими движениями превратил её в подобие привязки.

− Вы мне не поможете, мастер?

− Ты взвалил эту ношу на себя, − ворчливо заметил Голор.

− Как вернемся в Олмор, я обязательно поведаю Олисе, что вы стали жестоким стариканом. Вот она удивится, какой у нее оказывается отец.

Спрыгнув с силша, мастер принялся помогать товарищу с перевязкой юноши на спине животного. Тритрийец был легким, что даже один мужчина смог бы поднять его без труда, что немало удивило обоих путешественников. Но обессилившие руки его, как и ноги, болтались без дела, оттого и было трудно справиться не с живым людем, а с мешком маиса, то и дело рассыпающегося по почве.

− Ты решил сразу получить все мое негодование? Жаловаться Олисе – это запрещенный прием, товарищ.

− Зато действенный, − запыхаясь, закинул ногу юноши Малк.

− Кого я взял в спутники, − наигранно протянул Голор.

− Верного спутника. И товарища, стоит заметить. И Кикалэ слышал ваши слова, когда вы согласились на мою компанию.

− Это было ошибочно.

− Слова в мире Кикал не имеют обратной силы. Вы сделали выбор, от которого нельзя увильнуть, − хохотнул подмастерья.

− Ужасные заветы.

И пусть Голор ворчал и дулся на своего товарища, но в глубине души все же не меньше смеялся от их перебранок. Годами была проверена верность Малка: как в жизни, так и в бою – найти настолько достойного напарника было настоящим волшебством. Сам Кикалэ преподнёс ему за все дела его дар этот.

Силша засвистели, завидев возвращающиеся огни. Воротчики медленно двигались обратно. Встреча с ними с тритрийцем на руках могла как успокоить людей, так и разозлить ещё больше, потому оба мужчины не решили показывать свою находку, которая лежала на спине без движения.

− Что будем делать?

Голор чертыхнулся на вопрос Малка и язвительно уточнил:

− Твой груз – ты и думай.

− Мастер, − протянул в ответ подмастерья и печальным взглядом посмотрел на него.

− Кого я пригрел у себя на спине.

Малк улыбнулся и горделиво приосанился в желтоватом свете Лилиэль.

− Отвезем его в Килана. Пускай сами с ним разбираются – им любой людь в радость.

− А есть знакомая у тебя здесь кила?

− Делок Отринувшая. К ней завезем. Иди до едальни, а я с воротниками поговорю.

Подмастерья гукнул и отдал команду силша, коя быстрым ходом двинулась к указанному месту. Так, чтобы не было видно полностью силуэт животного для воротчиков.

Голор же, осмотревшись, отметил, что почва начинала холодеть. Тепло Кикал исчезало, сменяясь мерзлотой. Шхокские ветра не добрались до края Ашвал, но их прибытие ожидалось – даже тучи предупреждающе крутились и игрались, становясь яростней, предвещая времена смятения.

[1] Неделя. Содержит в себе десять дней

[2] То бишь, ругаясь

[3] Мертвец, что не вознёсся к Кикалэ, отвергнутый создателем

[4] С Языка Кикалэ – черное зло

[5] Глупыми и неважными, пустыми

[6] Повозка для перевозки

[7] вор

[8] Город на краю Ашвал, приграничный

[9] Предмет, отмеряющий время. Здесь кокада, коих сорок в дней. В каждой кокада по 100 миол. В миол 100 шог, которые отмерялись в прошлом: вздох, поднятие молотка, удар, выдох.

[10] Подобие барабана, весьма громкая штука

[11] Единица измерения, 1 мотель = 4 метра.

Глава II – «Килана»

Воротчики поравнялись с ним спустя некоторое время. Их расголубовевшие лица и тяжелое дыхание выдавали усталость. Щиты они несли на спинах, прикрывая себя, копья же свисали до почвы, царапая и загребая листья лара. Жухлая трава хрустела и хрипела под тяжелыми шагами гуанако. Животные, слегка неповоротливые, при этом выносливые, весили достаточно, чтобы сам Кикал под ними прогибался. Впрочем, до окончания Глобальной войны те были гораздо худей и менее мясистей. Переложенные обязанности ездовых на силша явно пошли им на пользу.

− Догнали? − голос Голора был твердым и властным, как в момент общения с Ромулом.

Главный из охраны внезапно обернулся на него. Словно они решились пройти мимо забытого людя. С прищуром принялся разглядывать мастера, не доверяя тому. Фиолетовая радужка его поблескивала в свете Лилиэль. Как и всё в Ашвал, цвет глаз у них был подстать нежно−лиловой траве, бескрайними полями окружавшую местность, и тонким ножкам−стволам дерева лара, раскидывающего свою шарообразную крону высоко вверх.

− Ушли в сторону Тритри, по перепутью, − подсказал один из воротчиков, державшийся ближе к краю отряда, не выдержав молчания.

− Враги вновь начинают нападать на нас. Тритрийский народ не меняется, − зло сплюнул глава отряда. Дружелюбно представился: − Кайет Воротчик.

Гомон голосов добрых слов и череда имен раздались следом, но мастер даже не пожелал запоминать лица каждого – в этом не было смысла. Гуанако перебирали лапами с острыми роговыми наростами, отчего хлюпала грязь и вода на разбитом пустыре. Слабый отсвет личила-точек, раскинувшихся над головами блестящим водоворотом, игрался на плоских мордах животных и в густом коротком мехе бежевого отлива.

− Голор Демонраш, − представился мастер.