Хризолит и Бирюза

После нескольких сомнений я выбрала платье – небесно-голубое, усыпанное мелкими вышитыми цветами, струящееся до щиколоток. Разрез на юбке чуть ниже бедра придавал ему дерзости, словно случайная оголённая строчка в письме, написанном тушью. Пышные рукава создавали воздушную романтичность, а приталенный силуэт подчёркивал талию с почти вызывающей точностью.

Еще я надела короткие кружевные перчатки – нежные, как облако в утренней дымке, они касались кожи с шелковистой осторожностью. И под них, как завершение образа, аналогичную кружевную повязку на шею.

Я встала перед зеркалом – и сдержанно кивнула себе в отражении. Цвет платья усиливал глубину моих глаз, словно вода в чаше, на дне которой прячется весенний турмалин.

– Слишком хорошо, – заметила Криста и тут же потянулась за туфлями. Она обула на меня бежевые босоножки на шпильке и вложила в руку плетёную сумочку. Губы она слегка тронула розовым, как лепестки персика, щеки освежила нежным оттенком, а на глаза положила едва заметную тень, словно туман над прудом на рассвете.

Когда я распустила волосы, прядь за прядью опуская их на плечи, она захлопала в ладоши, как ребёнок.

– Честное слово, я скоро отойду в тень, если ты ещё пару раз покажешься среди верховников, – воскликнула она, вскидывая руки. – Это же надо было уродиться такой красавицей!

Я улыбнулась – не без иронии, ведь в её голосе звучала и горечь, и восхищение, и женская усталость от сравнений.

Мы вместе рассмеялись – и, перекидываясь фразами, будто шарфами, побежали вниз, к машине, дожидавшейся нас у парадного крыльца.

Особняк герцога Маркса предстал перед нами в полном великолепии – белокаменная громада с изысканной тяжеловесностью классического стиля, щедро приправленного барочной причудливостью. Изящные колонны венчали фасад, арки словно приглашали войти внутрь, обещая свет, мрамор и отзвуки камерного квартета. Здание стояло словно высеченное из снега и времени – торжественное, упрямо живущее в эпохе, которая давно ушла.

Вокруг раскинулся ухоженный сад: аккуратные живые изгороди, лаванды и плющ, хвойные линии в глубине – всё говорило о людях, для которых эстетика стала родом власти.

У парадного крыльца уже стояли две машины. Следом за нами к остановке подкатила третья. Из неё выпорхнула – словно ночной мотылёк, вновь потянувшийся к свету – вчерашняя дама в чёрном. Та самая, что накануне была чересчур щедра на шампанское и несдержанные речи.

– О, Никс… – Криста сдавленно процедила сквозь зубы. Я даже уловила, как её плечи вздрогнули от внутренней неприязни. – Эта заноза в заднице. Терпеть её не могу. Смешно смотреть, как она тщится обратить на себя внимание графа Волконского.

– Внимание… Нивара? – спросила я, почти не открывая рта, едва шевеля губами.

– Она мечтает стать его фавориткой. А после – кто знает? Возможно, и женой, – Криста бросила быстрый взгляд на Никс, и, словно укрощая раздражение, пригладила выбившуюся прядь за ухо.

– Женой?.. – мои брови вспорхнули вверх. – Разве такое допустимо? Мне казалось, нас… выбирают. Без всяких браков, без обручальных колец.

– Ты верно рассуждаешь, – нехотя признала Криста. – Но иногда находятся исключения. Если одна из девочек настолько увлечёт мужчину… если он вздумает, что без неё ему недостает воздуха – тогда да, он может предложить… нечто большее.

На миг она замялась. По тому, как сжались её губы, я поняла – за этим следовало нечто неприятное.

– И… герцог Маркс… – выдохнула она почти шёпотом. – Женился на Жизель. Лет двадцать назад, если не больше.

Словно ведро ледяной воды обрушилось на мою спину. Я остановилась. Мой взгляд застыл в точке. Всё вокруг затихло, будто мир затаил дыхание, ожидая моей реакции. Я не чувствовала лица. Лишь холод, ползущий изнутри – ровно, неумолимо.

Перед глазами вдруг встал лабиринт: стены движутся, сдвигаются, поворачиваются, и никакой выход не просматривается. Только ты – посреди, и каждое движение лишь уводит глубже. Невозможность понять, где ложь, где правда, где твоё место. Или есть ли оно вообще.

Где-то внутри – укол. Лёгкий, но острый. Предательство?

Нет… что-то хуже.

Презрение.

К себе.

Глава VI

Мы вошли в коридор поместья Маркса – прохл