Энергормы. 3 том. «Город мёртвых тел»

Си-Джей, самый молодой из рейдеров, фыркнул:

– И что будем обсуждать? Какие эти монстры были страшные?

Володя резко обернулся к нему:

– Когда спросят твоё мнение, тогда можешь высказаться. А вообще, да. Речь пойдёт о монстрах. Есть идеи, почему они сюда забрели? Никого не обвиняю, но сами понимаете – такого уровня угроза к нам давно, очень давно не заявлялась.

Тишина повисла в воздухе, как дым после выстрела.

Володя медленно перевёл взгляд на Евгения:

– Может наши гости хотят высказаться? Ты ведь детектив. Расскажи нам расклад.

Евгений некоторое время молчал, собираясь с мыслями. Его глаза, обычно холодные, сейчас были напряжёнными. Нужно было составить правдоподобную версию и не подставить ребят.

– Действительно, – начал он, выбирая слова с осторожностью. – Может сложиться впечатление, что за нами был хвост. Мы новые люди, чужие запахи. Плюс раненые. Но стоит отметить, что мы сами убили такого же монстра на поверхности. Так что, если бы он шёл именно за нами, он бы не стал ждать.

Он сделал паузу, давая словам осесть.

– При этом, хотя это подземелье, здесь сквозит – дай бог. Запах мог выветриться. Между нашим прибытием и нападением прошло больше двенадцати часов. Кроме того, ваша группа вышла вслед за нами – след мог быть затёрт.

Си-Джей не выдержал:

– Ты на что намекаешь, гнида?

Володя рявкнул:

– Молчать! Я тебе давал слово? Нет! Ты же до этого хранил благоговейное молчание, пока тебя не потянуло вступить в разговор? Что, язык внезапно нашёл нужное место?

Си-Джей опустил голову, но зло сжал зубы.

Володя задумчиво почесал щетину на подбородке:

– Ладно. Версию услышал. Теперь думаю. Если вы правы, значит, кто-то ещё за этим стоит. Или… монстры начали активизироваться снова.

Хромой, старший из рейдеров, кивнул:

– Нужно пройтись по следам монстра, пока они свежие.

Тод согласно кивнул:

– Хорошая идея. Ты и детектив – идите.

Володя одобрительно кивнул:

– Прекрасно. Пока не выясним, откуда пришли монстры, разговаривать дальше нет смысла.

Он повернулся к Евгению:

– Женя, можешь взять своё оружие.

Си-Джей снова попытался вмешаться:

– А если выяснится, что монстр пришёл из-за них? Тогда их нужно выгнать, и не медленно!

Володя резко встал:

– Заткнись уже! Вот когда выясним – тогда и решим, что делать!

Евгений, покачал головой:

– Владимир, я бы взял, конечно, оружие… но мои руки…

Он показал свои искалеченные ладони, покрытые следами зубов и царапин. Володя глубоко вздохнул:

– Ладно. Возьмите с собой Диму и автомат.

Хромой бросил оружие прямо в руки Димы. Тот едва успел среагировать – автомат едва не выскользнул, но он вовремя сжал пальцы.

– Слышал? Иди, – сказал Хромой.

Трое двигались по узким, вырытым вручную тоннелям, которые вели глубже в подземелье. Свет от фонарика на плече Хромого едва пробивался сквозь пыль и сырость, оставляя длинные тени на стенах. Воздух был плотным, пропитанным сыростью, ржавчиной и чем-то ещё – запахом смерти или предчувствием опасности.

Хромой внезапно остановился и махнул рукой:

– Детектив, ты видишь следы?

Евгений опустился на колено, внимательно изучая пол. Царапины от когтей были повсюду – свежие, глубокие. На стенах тоже остались следы: борозды, будто кто-то прошёлся шипами по камню. Он провёл пальцем по одной из них, ощущая холод металлической крошки.

– Да, я вижу след, – сказал он, поднимаясь. – И не только это. Эти твари не просто шли. Они рвались сюда. Видишь? Проходы расчищены, расширены. Там, где раньше было узко – теперь можно пройти даже «с плечом».

Дима, шагавший позади, провёл ладонью по стене, ощупывая борозды.

– Похоже, шипами задели стену, – произнёс он задумчиво.

Евгений осмотрел пол. Кровь. Осколки чего-то похожего на чешую. Обломки костей. Он нагнулся и поднял небольшой окровавленный шип – тёмный, с зазубринами, будто часть хвоста монстра.

– Они дрались, – констатировал он. – Не все они пришли сюда по своей воле. Вожак и его стая имели разное мнение. Но победил сильнейший.

Хромой кивнул и пошёл дальше, не говоря ни слова.

Через несколько минут Евгений снова нарушил молчание:

– Слыхал, ты необщительный, но всё же… Мне бы хотелось знать твоё имя.

Хромой замедлил шаг, но не обернулся.

– Иди и делай свою работу.

Потом добавил, как бы между прочим:

– Зачем тебе моё имя? Вы же вскоре хотели покинуть убежище. Или решили остаться?

Евгений чуть улыбнулся уголком губ:

– А ты против?

– Вообще нет, – ответил Хромой. – Раньше здесь было больше людей. Пока не появились Артур с женой и их дочь Милана. До этого мне приходилось меньше работать – только вылазки. Никакой рутины. Только дело.

– А почему остальные ушли? – спросил Евгений, стараясь, чтобы вопрос прозвучал небрежно.

Хромой коротко рассмеялся – сухо, без радости.

– Ушли? Если бы… Умерли от болезни. Было принято решение, что семья Артура принесла заразу. Их не выгнали, но заставили заплатить. И они расплатились. Так что претензий у меня к ним нет.

– А Артур? – продолжал Евгений. – Он тоже умер? Или его выгнали в качестве оплаты?

Хромой помолчал, прежде чем ответить.

– Володя никого не выгоняет, как правило. Только если ты постоянно приносишь вред. Это было единожды. И очень давно.

Евгений понимал, что спрашивать, как долго Хромой находится в убежище, бесполезно. Не потому, что тот не знал, а потому, что время здесь воспринимается иначе. Здесь считали не часы, а удары сердца, не дни, а вздохи, отделяющие жизнь от смерти.

– Тогда всё же, – мягко сказал Евгений. – Что случилось с Артуром?

– А тебе ли не всё равно? – ответил Хромой.

– Ну, почему же? – возразил детектив. – Мне интересно всё. Особенно то, что касается Миланы.

– Вот оно что? Пустая трата времени.

Хромой резко остановился. Его глаза, словно две пустые раковины, встретились с взглядом Евгения.

– Знаешь, что? Я расскажу. Хотя это действительно пустая трата времени.

Он сел на обломок бетонной плиты, устало опираясь на согнутую руку. Его лицо было освещено тусклым светом, падающим со стороны фонарика Димы.

– Я сделал её такой, – сказал он негромко.

Евгений и Дима замерли. Даже воздух вокруг стал плотнее.

– Можешь убить меня, – продолжал Хромой, – но помни: у меня жена и дети. Они не выживут без меня. Так что ты готов стать убийцей целой семьи?

– Я не убью тебя, – сказал Евгений. – Но остальные должны знать.

– Они знают, – ответил Хромой. – Поверь.

Он глубоко вздохнул и начал свой рассказ:

– Наш мир так устроен: кто сильнее – тот имеет всё, что захочет. Однажды до главаря банды, которая нас «крышует», дошли слухи о красивой девушке. Но этот человек – настоящий мерзавец. Он замучивает своих жертв до смерти. Причём самым жутким образом. Врагу не пожелаешь такой смерти.

Хромой замолчал, собираясь с мыслями.

– Артур, уже потерявший жену, хотел спрятать Милану. Хотел сказать, что она сбежала. Но не получилось – нашли. Тогда Милана решилась на немыслимое – убить себя, лишь бы не попасть в руки злодею. Володя вызвался быть палачом. Но я решил сделать это сам. Быстро. Безболезненно. Удар током от тонитруума. Как сейчас помню…

Его голос сел, стал почти шёпотом.

– Милана стоит ко мне спиной – одно из условий, которое я выдвинул. Я не хотел видеть её лицо. Я хоть и чёрствый, но не бездушный. Одно касание – и всё…

Он закрыл глаза. В горле перекатился ком.

– Но в последний момент Артур вмешался. Схватил её за руку. В итоге Милана получила удар по касательной, а он… – Хромой не договорил. – Не буду описывать, что от него осталось.

Тишина повисла над ними, как тень. Дима молчал. Евгений тоже. Только капли воды где-то вдалеке напоминали о жизни, падая одна за другой.

– Вот и вся история, – сказал Хромой, вставая. – Теперь ты знаешь. И можешь рассказать другим. Но знай: это ничего не изменит.

Евгений кивнул. Он чувствовал, как внутри него растёт холодная уверенность. Не злость. Не месть. Просто понимание. Правда, какой бы страшной она ни была, всегда находила свой путь наружу.

– Пойдём, – сказал он. – Нужно идти. Следы ещё свежие. Возможно, мы найдём не только источник, но и способ остановить их.

Хромой кивнул и двинулся вперёд. За ним – Дима. И замыкающим – Евгений, в руках которого снова затеплилась надежда. Не на прощение. Не на справедливость. А на то, что правда может стать оружием, способным сразить даже самого сильного монстра.

И не важно, жив он или уже давно стал легендой.

Евгений шёл первым. Его глаза не пропускали ни одной детали: борозды на полу, царапины на стенах, осколки чего-то органического. Он чувствовал, как след ведёт куда-то глубже, в места, где давно никто не ступал. Но внезапно он замер. Всё вокруг стало другим. Тоннели стали шире, почти аккуратными, будто их кто-то строил с умыслом, а не рыл в панике или ярости.

– Всё понятно, – сказал Хромой, голос его звучал сухо и решительно. – Идём обратно.

Евгений медленно обернулся:

– Что там дальше?

Дима, стоя чуть позади, ответил, не поворачиваясь:

– Дальше метро. Путь, которым ходят все. И люди… и монстры.

Хромой кивнул:

– Верно. Только мы подошли к опасной ветке, по которой никто не ходит. Даже монстры. Лишь самые свирепые спускаются сюда.

Евгений сглотнул. Мысль повернуть назад была соблазнительна. Очень. Он уже хотел отдать приказ возвращаться, но вдруг услышал. Не шаг. Не скрип. А что-то другое. То ли стон, то ли плач. Глухой, протяжный, как эхо умирающего города.

– Вы слышите это? – прошептал он.

Все трое замерли. Хромой напрягся, его лицо стало маской.

– Детектив, чтобы это ни было, предупреждаю – дальше я не пойду.

– А ты, Дима? – Евгений перевёл взгляд на парня. – Не слышишь?

Дима помотал головой:

– Мой дар работает только на поверхности.

Евгений задумался. «Дар, поверхность… реакция Димы на браслет…»

– Всем – ни звука, – резко бросил он и сделал несколько шагов к Диме.

Неуклюже, будто сам не до конца понимая, что делает, он схватил его за руку своей искалеченной правой рукой и резко приложил её к браслету, который мерцал под тряпкой.

Дима дёрнулся, ожидая боли. Но удар был не таким, как раньше. Это не была просто боль. Это был разряд, пробегающий по нервам, будто электрический поток встретился с чем-то гораздо более древним. Звёздная пыль внутри браслета встрепенулась, и в голове Димы вспыхнуло.

Он услышал многое. Крики. Шаги. Рычание. Но самым чётким был голос. Женский. Низкий, полный силы и странного тепла.

«Я знаю, что ты здесь. Я знаю, что ты ищешь…»

Дима рванул руку, освобождаясь. Евгений отпустил его без слов.

Последнее, что он услышал, прежде чем связь оборвалась, было:

«До скорой встречи.»

Дима задрожал. Не от холода. Не от страха. От понимания, что обращение было адресовано кому-то из них. Возможно – ему. Возможно – им всем сразу.

Евгений заговорил первым:

– Что ты услышал?

Дима с трудом вздохнул:

– Что-то зовёт туда. Голос. Она говорит, что знает, зачем я пришёл.

Хромой зло выругался и отступил на шаг:

– Что за бред? Идём отсюда.

– Она? – Евгений нахмурился. – Голос именно к тебе обращался?

– Не уверен, что ко мне, – прошептал Дима. – Но… я точно не хочу туда идти.

Евгений задумался. На секунду показалось, что в его глазах мелькнуло нечто похожее на страх. Но лишь на секунду. Он коротко кивнул и последовал за Хромым, уходя от источника голоса.

Несколько минут они шли молча. Дима всё ещё дрожал. Наконец он заговорил:

– Я бы хотел, чтобы вы так не делали. Хотя бы предупреждали.

Евгений остановился, повернулся к нему. Его лицо было серьёзным, но не холодным.

– Прости меня за мою импульсивность. Я привык, что когда идея приходит в голову, я должен воплотить её немедленно. Впредь я буду учитывать твоё мнение, когда мне понадобится твоя способность слышать.

Дима кивнул. Он не простил. Ещё не совсем. Но понял одно: Евгений – не враг. Он просто человек, потерянный в поисках правды, которую порой лучше оставить спящей.

А где-то вдалеке, за гранью тьмы, голос снова заговорил. Тихий. Нежный. И уверенный.

«Вы вернётесь. Обязательно вернётесь.»

Глава 5. Маленькое чудо

Глава 5. Маленькое чудо.

Трое – Евгений, Дима и Хромой – вошли в убежище. Воздух внутри был плотным от напряжения. Словно стены впитали каждую ссору, каждый взгляд, каждое слово, произнесённое в злобе. Обстановка была накалена до предела.

Тупица Си-Джей, как всегда, не упускал случая поныть. Он расхаживал взад-вперёд, размахивая руками, повторяя свою избитую пластинку:

– Я говорил! Я же говорил! Это они их привели! Они знали! Они сговорились!

Александр и Михаил стояли чуть в стороне, молча, но в напряжении. Их выдержка, закалённая в боях и вылазках, не позволяла им сорваться. Но глаза – особенно у Александра – были настороженными. Они ждали сигнала, чтобы действовать.

Володя сидел за столом, пальцы его судорожно барабанили по деревянной поверхности. Его левый глаз подрагивал – признак того, что он уже на грани. Он то и дело перебивал Тупого:

– Заткнись уже! Я тебя не просил выступать!

– Да ты меня никогда не слушаешь! – орал тот. – Я же прав! Также как с Артуром! Я же прав!

Евгений сразу заметил это. Никто не говорил подробностей об Артуре, а Тупица использовал имя как ключ к недоверию.

Когда из темноты коридора показался Хромой с Димой, Си-Джей тут же сплюнул на пол:

– Тьфу! Ну и вернулись, наконец. Надеюсь, труп чужака уже кормит монстров?

Но, увидев, как детектив спокойно шагает внутрь, добавил с раздражением:

– Да вы что, сговорились, да?

Володя, не обращая на него внимания, резко спросил:

– Ну?

Хромой кивнул:

– Они чисты. Монстры пришли по нашим следам из закрытой зоны. Дальше мы не пошли.

Володя кивнул. Губы его сжались в тонкую линию.

– Я этого и боялся.

Тупица уже было набрал воздуха, чтобы начать новую порцию скандала, но Володя опередил его:

– Общий смотр!

– Чего? – не понял Александр.

– Это значит, – рявкнул Володя, – что все сейчас выкладывают содержимое карманов и рюкзаков. Прямо здесь. Без отговорок. Никакого «сейчас», никакого «мне нужно в туалет». Это сразу делает вас подозреваемыми.

Глаза рейдеров метнулись к Тупице, который уже начал открывать рот. Но тот лишь зло фыркнул и начал доставать вещи.

Михаил с тяжёлым вздохом положил свой рюкзак на стол. Один за другим остальные последовали его примеру.

У Евгения и его людей всё было аккуратно и функционально: спальники, сухпайки, аптечки, средства гигиены, запасное бельё. Упор на выживание, но без дикости войны.

У рейдеров – совсем другое. Грязные тряпки, местами окровавленные – перевязки. Пластиковый пакет с чем-то похожим на мясо, но никто не решился определить точно. У Тода ничего, кроме пулемётной ленты, аккуратно сложенной и завёрнутой в водонепроницаемую плёнку.

Хромой носил, помимо прочего, только бутыль с водой и железную трубу – крепкую, потёртую, с насечками от многократного использования. То ли монтировка, то ли оружие, то ли инструмент для рытья.

А вот Си-Джей… его экипировка вызвала недоумение.

Игрушечный пистолет. Журнал с рекламой женского нижнего белья. И – самое странное – человеческая бедренная кость, аккуратно очищенная, будто её долго варили и вычищали.

Володя взял кость, рассматривая её с выражением глубокого разочарования на лице:

– Си-Джей… зачем тебе это?

Тот пожал плечами:

– Представь. Идёшь, вдруг монстр. Берёшь кость, бросаешь ему – «На!» – а сам убегаешь, пока он ею занят.

Володя молчал несколько секунд, затем процедил сквозь зубы:

– Ну допустим…

Он обошёл всех, проверяя карманы. Руки его двигались быстро, уверенно – как у полицейского, проводящего обыск. Выдохнул тяжело. На секунду казалось, что он вот-вот обвинит Евгения в том, что запах крови привлёк монстров…

Но в этот момент Тод вытащил из внешнего кармана своего рюкзака странный полиэтиленовый пакетик. Внутри было что-то похожее на мох, но с металлическим блеском. Отдавало сыростью и кислотой. Некий наркотик, сделанный из плесени и чего-то ещё – опасного.

Тод недоумённо сказал:

– Что это? Это не моё.

Володя схватил пакетик и поднёс к носу. Мгновенно отшвырнул его на стол, как будто получил удар током.

Затем он заорал так, что даже дети в дальнем углу комнаты испуганно прижались к стене:

– Си-Джей! Тупица! Ты же обещал! Клялся всем, чем мог, что эта гадость больше не появится здесь!

Пакетик лежал на столе, источая вонь. Мох, смешанный с кристаллами какого-то элемента, от которого сам запах приносил лёгкий дурман. Не просто наркотик. Это было оружие. Это было то, что может привлечь внимание не только людей, но и монстров.

Евгений посмотрел на пакетик и понял одну вещь:

Это не просто случайность. Кто-то подбросил эту гадость. И кто бы это ни был – он хотел, чтобы монстры пришли. Хотел, чтобы убежище стало целью.

А значит, где-то среди них был предатель.

Или кто-то, кто просто любил играть с огнём.

Володя выдохнул и, казалось, немного успокоился. Его голос, хотя и оставался усталым, звучал решительно:

– Си-Джей, мой вердикт: три дня без еды, только вода. Взаперти. На третий день я хочу услышать публичное извинение перед нашими гостями… и мной лично.

Си-Джей замер. Даже дышать перестал. Его лицо побледнело, рот открывался и закрывался, как у выброшенной на берег рыбы. Только тихо скрипел зубами:

– Я… я… я…

Но слов оправдания он так и не нашёл.

Тод и Хромой без лишних слов схватили его под руки и, не церемонясь, поволокли в комнату за углом. По пути они вытолкнули оттуда Милану, которая стояла в дверях, не понимая, что происходит. Она не плакала. Не шевелилась. Только смотрела пустыми глазами, будто уже давно перестала удивляться этому миру.

Володя устало опустился на пол, где стоял, и потёр ладонью мокрый лоб. Его плечи опустились, будто он только что выдержал не просто допрос, а целую битву. Дети в углу, наконец, не выдержали – разразились плачем. Слишком много страха, слишком много крика, слишком много неопределённости.

Евгений посмотрел на них, потом на Володю:

– Может ему действительно подбросили? – спросил он, осторожно. – Вы в походе никого не встречали? Ни с кем не разговаривали?

Тод, вернувшись, ответил, слегка наклонив голову:

– Мы ходили к соседям. Простой обмен. Мы им – тонитруум, они нам – патроны. Разговаривали на расстоянии. Никто не подходил близко. Там и не спрячешься – голые стены, коридор, как тоннель.

– А как происходит обмен? – Евгений не отпускал мысль.

– Ну как обычно, – пожал плечами Тод. – Приходим, здороваемся, говорим, кто мы и зачем. Они проверяют, дают добро. Мы подходим к воротам, оставляем сумки. Отходим на десять шагов. Они проверяют, всё ли в порядке, и оставляют нам обещанное. Мы подходим – забираем. Порядок такой.

Хромой хмыкнул, сидя на своей лежанке:

– Молодец, запомнил наконец.

– Спасибо, – ответил Тод, как ни в чём не бывало.

Хромой поморщился – он принял это за едва прикрытую насмешку.

Но Евгений уже перешёл к другому:

– Что это за вещество?

Володя вздохнул, как будто вопрос касался не наркотика, а всей их жизни.

– Если ты ещё не заметил, то Тупой не просто идиот. Он торчок. Эта смесь… не знаю, что он чувствует и видит. Но не первый раз это, когда он притаскивает сюда… к детям!

Голос его дрогнул. Не от гнева, а от боли.

– Ладно, пусть сам себя травит. Но малышня… Кто после нас будет жить в этих стенах? Дегенераты? Бездумные убийцы? Никто и звать никак?

Евгений понял, что за грубоватой фразой скрывается не просто забота, а попытка сохранить хотя бы осколок цивилизации. Володя адаптировался, выживал, но не зверел. Он всё ещё верил, что есть будущее. И оно должно быть лучше, чем настоящее.

Хромой махнул рукой и, не говоря ни слова, улёгся на свою лежанку. Он знал, что обсуждение окончено.

Тод же, стоя рядом, неожиданно сказал:

– Да. Я не хочу, чтобы мой Миша стал таким, как я… или как Си-Джей. Я бы хотел, чтобы он был похож на тебя… или тебя.

Он указал на Володю и Евгения.

Тишина повисла в комнате, как дым после выстрела. В этом мире, где каждый день – борьба за жизнь, его слова прозвучали почти как молитва.

Потому что в них была надежда.

Надежда на то, что даже в самой глубокой тьме можно оставить свет для следующих.

– Что будем делать с пакетом? – спросил Евгений у смотрителя.

– Чем дальше от убежища, тем лучше, – ответил смотритель. – В прошлый раз мы бросили его на поверхности. Тод, раз у тебя нашли пакет, часть вины на тебе.

Евгений задумчиво почесал затылок и добавил:

– Могу помочь. У меня есть герметичный термос. От запаха можно избавиться с помощью него.

– Отлично, дай его сюда, – смотритель повернулся к Тоду, который уже собирался уходить. – А ты, Тод, должен вернуть термос. Этот или другой. Или рискнешь жизнью?

– Нет, спасибо, – улыбнулся Тод. – Верну термос.

– Хорошо, – смотритель занялся своими записями.

Евгений не уходил. Володя заметил это:

– Что еще?

– В моей горелке – игнипласт. Это минерал, как тонитруум, только про огонь. Его я носил в термосе.

– Игнипласт? – Володя задумался. – Приму его за гостеприимство.

– Думаю, нас это устроит, – Евгений взглянул на Александра и Михаила. – Мы задержимся ещё на пару дней.

– Буду рад, если останетесь навсегда. Вы толковые люди. Могли бы взять еще кого-то, найти для вас женщин. Сможете обосноваться здесь.

Володя замолчал, давая словам осесть.

– Понимаю, вы видели лучшие места. Но больше свобод – больше возможностей. Может, из руин вырастет новый город. Возможно, лучший прежнего.

Евгений задумался не над предложением, а над замыслом Владимира. Но он не был управленцем и боялся коллабораций. Поэтому ответил:

– Владимир, у меня цель в этих руинах. Достигну её и вернусь в родной город.

– Понимаю. Но подумай. Это место нуждается в таких людях, как ты.

Евгений лишь кивнул и ушел.

Вечер стекал, как смола – густой, вязкий, тягучий. Лампочки над головой мерцали с неприятной регулярностью, будто напоминая о том, что даже электричество здесь – нестабильный гость. Воздух был плотным от запахов старого железа, пота и чего-то кислого, возможно, плесени или страха. Где-то за углом, в комнате, которую раньше использовали как склад, выл Си-Джей. Не в прямом смысле – он просто бился об стену словами, ругаясь, угрожая, требуя отпустить его. Его голос звучал глухо, но в этом подземелье звук путешествовал странным образом: то терялся в пустоте, то возвращался эхом, будто кто-то пересказывал слова из угла в угол.

Милана сидела на трубе, как всегда – одна. Её поза была почти детской, но движения – безжизненными. Поджатые ноги, правая рука беспомощно лежит на коленях, покрытая паутиной замёрзших прожилок. Она смотрела в пол, но, казалось, видела дальше – мимо бетонных стен, мимо разрушенного города, мимо всего, что осталось после падения мира. Она сидела так, будто чувствовала себя лишней. Или будто давно уже приняла своё место в этом мире – на краю.

Евгений сидел чуть поодаль, опираясь спиной о холодную стену. Он держал в руках свой блокнот, но не писал. Только листал страницы, как будто искал что-то. Мысли же его были там – в той самой комнате, где лежал пакетик с вонючей плесенью. Кто бы ни положил его, тот хотел, чтобы монстры пришли. Хотел, чтобы убежище стало целью. Но какой мотив? Зачем? В чём выгода? Тонитруум? Разве убежище мешает его добычи? Должно быть что-то ещё.

– Я присяду?

Голос Димы нарушил тишину. Он стоял рядом с Миланой, слегка ссутулившись, как будто пытался сделать себя меньше. Милана едва заметно кивнула – одним только движением глаз.

– Прости, – сказал он, глядя в пол. – Я думал… я думал, что ты ничего не понимаешь. Что ты просто… сидишь. Но это не так, да?

Она не ответила. Ни один мускул не дрогнул. Только взгляд немного изменился – стал чуть внимательнее.

– Раз писать ты не можешь… может, нарисуешь? – спросил Дима, спрыгивая с трубы. Он направился к общему ящику, где хранились остатки прошлой жизни – книги, карандаши, тряпки, осколки стекла, веревки.

– Чего тебе? – спросил Володя, который всё ещё сидел за столом, сделанным из сколоченных ящиков друг с другом. Его голос был строгим, но без злобы.

– Ручку и бумагу, – ответил Дима. – Хочу посмотреть, как она рисует. У Жени же получилось с ней поговорить.

Евгений услышал это и медленно встал. Он достал свой блокнот, аккуратно вырвал чистый лист и протянул его вместе с вечным карандашом Милане: