Легенда Лины

– Лотеринг больше не то место, что раньше. Здесь собираются те, кто бежал от порождений тьмы. Границы рушатся. Линии фронта путаются. Даже храмовники потеряли счёт изгнанным магам.

– Мы слышали, что путь на Орзаммар… – начал Йотан.

– Через старую дорогу на востоке, – перебила она. – Но лес кишит странными тенями. Я не послала бы туда даже паломника.Переночевать можете в «Убежище Дейна».Купец Эсрик торгует у колодца – у него есть зелья, припасы, серебро.Но будьте осторожны. Последние дни в деревне появился тот, кто шепчет на забытом языке.

Я замерла. Йотан взглянул на меня.

– Что за язык? – спросила я.

– Ни один учёный его не распознал. Но я видела, как он стоял у часовни… и крестился не в сторону Создателя, а на север. В Тень. – ответила преподобная мать.

Перекрестив нас, преподобная мать вернулась к алтарю, продолжая свою молитву.Я задержалась взглядом на её силуэте – он был тих, но словно окутан тревогой.

– Спасибо, – тихо поблагодарила я, поклонившись.Йотан кивнул ей, и мы вместе вышли за двери церкви, в шумный, пыльный свет Лотеринга.

Путь вёл нас к таверне – «Убежище Дейна». Впереди уже витал запах дешёвого эля, жареного лука и усталых голосов.

В таверне пахло пивом, потом и теснотой. За стойкой – седой трактирщик с повязкой на глазу.

– Отдельные комнаты? – фыркнул он. – Не смешите. Две кровати в одной, да и то с натяжкой. Остальное занято беженцами и храмовниками.

Мы переглянулись.

– Сойдёт, – сказала я.

Мы закупились на площади: травы, зелья, новая пара сапог. Купец был ворчлив, но не жаден.На обратном пути, у колодца, я почувствовала нечто. Ветер прошёл сквозь меня, будто голос.

– Лина, – прошептал кто-то рядом.

Мы обернулись.У стены, в тени – человек в чёрной мантии. Лица не видно, капюшон надвинут низко. Но даже сквозь ткань ощущалась… иная сила.

– Кто ты? – резко спросил Йотан, став между нами.

– Тот, кто слышит, когда Тень зовёт по имени, – голос был низким, будто отголосок другого мира.– Я знаю, кто был твой отец. Я знал, когда он ещё сражался… а потом – когда он сдался.

– И что тебе нужно?

– Поговорить. Без свидетелей. Переулок за амбаром. Сейчас.

Переулок был узким, как глотка ловушки. Йотан шёл слева, я – справа, кинжал в руке.

– Говори. Сейчас.

Одержимый не обернулся. Лишь вытянул руку, и в воздухе всплыла руна – тот же символ, что на моём шраме.

– Он не умер. Он… был принят. Скверна в нём боролась с тенью. Он был наполовину в Тени, наполовину здесь. А потом он открыл дверь.

– Какую?

– Ту, что ведёт из мира снов в кровь.Сначала он искал силу. Потом – путь к спасению. А потом… он захотел исправить то, что разрушил.

Йотан напрягся.

– Ты – демон?

– Я – проводник. Не друг, не враг. Но… носитель. Я видел, как Милькор стал тем, что не может умереть.

– Почему он отверг нас? Свой народ?

– Потому что, когда он вернулся после похода… вы отвергли его первыми. Даже ты, Лина. Не помнишь – но ты отвернулась, когда он впервые появился у лагеря. Тогда он понял: его кровь больше не их.

Мой голос дрогнул:

– Это ложь…

– Это судьба, – прошептал одержимый. – Но не всё ещё кончено. Он хочет, чтобы ты нашла Врата, где он потерял себя.Он… ждёт. Боится, но ждёт.

– Где?

– На склонах Серого Утёса. У подножия старых крепостей. Там, где Тень срослась с горой.Там, где лежит его имя, запечатанное кровью.

– Ты всё сказал? – хрипло спросил Йотан.

Одержимый повернулся впервые. Под капюшоном не было глаз. Только пустота, светящаяся изнутри.

– Я сказал достаточно. Дальше… ты выберешь сама.

Он исчез. Просто растворился в тени. Как будто его никогда не было.

Мы стояли молча. Только ветер шевелил волосы. Я сжала шрам на руке – он пульсировал, как сердце.

Йотан нарушил тишину:

– Думаешь, это правда?

– Я думаю… это предупреждение. И путь.

– Тогда завтра – в путь. На север. К Вратам.– Да, – кивнула я. – К отцу. И к ответу, что сделает меня… или разрушит.

– Получается, нам нужно двигаться в сторону деревни Редклиф? – уточнила я.

– Да… – кивнул Йотан. – Но ты понимаешь, что по слухам там сейчас ходят мертвецы? Они появляются с закатом, выходят из леса, блуждают по полям. Если мы пойдём через Редклиф, нужно рассчитать маршрут так, чтобы прийти к полудню.

– А дальше – на север, к разрушенным руинам? Думаешь, это и есть те самые врата, о которых говорил одержимый?

– Уверен. Старые дороги ведут именно туда.

– Тогда, пожалуй, лучше переночевать и выйти рано. Если пойдём через ближайший лес, обойдём деревню стороной и как раз будем у цели к полудню, – я нахмурилась, в голосе звучала неуверенность.

– Что-то тревожит?

– Да. Чем ближе к разгадке, тем больше… непонятного. Всё смешалось: сны, шрам, отец… Может, если я перечитаю записи из дневника, что-то прояснится. За время отдыха стоит попробовать.

– Верно, дневники. Сейчас как раз закат – самое время просмотреть их. Ты ведь немного знаешь древнеэльфийский?

– Немного. Символы рун, фразы… многое придётся додумывать.

Мы вышли из переулка, который всё ещё будто держал в себе дыхание Тени, и направились обратно к таверне. Ночь ещё не наступила, но тьма уже собиралась на горизонте.

Вечер. Комната в таверне. Тихая сцена.

Мы поднялись по скрипучей лестнице на второй этаж. Комната оказалась крошечной: два узких ложа, один стол, потемневшее окно и слабый свет лампы.

Йотан сразу занял место у стены, молча снял плащ и проверил кинжал. Я положила сумку на стол, достала кожаный свёрток, в котором хранились дневники отца.Кожа была пересушенной, потрескавшейся. Бумага внутри – пожелтевшей, но слова всё ещё различимы.

Я медленно переворачивала страницы. Ровный, уверенный почерк. Без дат. Только записи.

– Что там? – тихо спросил Йотан, сидя в тени.

– Вот… слушай:

«Скверна – не яд, но зеркало. Она не искажает, а показывает. Я увидел в себе то, что боялся признать. Если ты это читаешь, значит, ты выжила. Значит, ты сильнее, чем я думал. Не бойся шрама – он не знак проклятия. Он – ключ.»

Я провела пальцем по следующей строке – она была написана древнеэльфийским, тонкой резьбой, похожей на руны на камнях.

– Ты понимаешь это? – Йотан подошёл ближе, перегнулся через плечо.

– Частично… Сейчас…

Я достала перо, чернила, лист пергамента и начала выписывать символы.

"Lethallin ar lath vir taras'eth – bel'a vhenan telan’na."

– Перевод? – Йотан присел рядом.

– Примерно… "Когда кровь зовёт – следуй сердцу, не голосам."И дальше… "Врата откроются не силой, а болью."

Я замерла.

– Он говорит о Вратах. И о том, как их пройти. Не магией. А… чем-то другим.

Йотан тяжело вздохнул.

– Смертельной жертвой?

– Возможно. Или памятью, которую нельзя забыть. Он писал, будто… знал, что его будут искать.

Я перелистнула ещё пару страниц. Рукопись становилась всё более искажённой. Буквы плясали, как будто рука дрожала. Или… он больше не был собой.

«Я встретил их. Они внизу. Они смотрят. Они ждут. И я… тоже стал смотреть.»

Последняя страница была пустой. Только символ – начерченный кровью. Такой же, как на моём шраме.

Я закрыла дневник. Сердце стучало так, будто знало ответ, который разум ещё не мог принять.

– Завтра, – прошептала я. – Мы пойдём к Вратам.

– И, возможно, встретим то, что ждёт нас с рождения, – добавил Йотан.

Мы не зажигали свечу. Просто сидели в полумраке, пока за окном деревня медленно погружалась в ночь.

Глава 12. «Голоса из праха»

Мы покинули Лотеринг на рассвете. Сумки за плечами, кинжал на поясе, тишина между нами – но не от холодности. Каждый думал о своём.

– Лина, – первым нарушил молчание Йотан. – Я ведь не рассказывал тебе, кто я на самом деле. Не полностью.

Я кивнула. Он продолжил, не сбавляя шага:

– Мои родители были баннами. Мы жили в самом сердце Баннорна. Поля, хлеб, сотни людей, которые называли нас защитой. Но когда началась война за трон… мы стали просто очередной целью. Мой отец выступил против Логэйна. Наша земля сгорела. Мать умерла в огне, а отца повесили. Меня пощадили – потому что я был ребёнком. Меня отправили в Башню Круга, как "потенциального мага".

Он усмехнулся. Без радости.

– Я нашёл в себе магию. Но настоящую силу – нашёл позже. Прокрался ночью в архив Первого Чародея, увидел старые записи о магии крови, о древнем знании. Провёл обряд. Всё изменилось. Я прятал это… пока не сбежал.

Скитаясь по свету, я наткнулся на племя Аламарри. Их ритуалы, их культ Тени, их одержимость древней силой – всё это открыло мне другую сторону магии. Именно среди них я впервые услышал имя твоего отца… Милькор. Один из немногих, кто прошёл тот путь, на который я только ступил.

Я посмотрела на него долго. А потом заговорила:

– Я не помню лиц своих родителей. Мне было пять, когда мы потерялись во время странствия. Меня нашла старейшина Эвенн. Она стала для меня всем: научила выживать, владеть клинками, слушать не страх, а сердце. Сила пришла позже – сны, шрам… Она боялась, да. Но верила, что я смогу. Что не сломаюсь.

Йотан кивнул.

– Мы оба – изломанные. Но, похоже, за этими трещинами и скрывается причина, почему мы всё ещё стоим.

– Это значит, что у нас ещё есть шанс не стать теми, кем нас хотели видеть.

Он усмехнулся:

– Прямо как старейшина. Только ты с кинжалами и огнём.

Я усмехнулась в ответ – впервые за долгое время искренне.

– А ты, кажется, говоришь как человек, который снова хочет верить.

– Я просто… слушаю тебя.

К полудню мы вышли к Серому Утёсу. Над нами – резной склон, каменные башни, разрушенные временем. У подножия – полуобвалившийся храм, скрытый зарослями и мхом.

– Здесь, – прошептала я. – Он звал отсюда.

Внутри – мрак, вонь гнили, паутина. Камень треснул, ступени еле держались.

– Тихо, – предупредил Йотан.

Но поздно. Из потолка сорвались две тени с хрустом конечностей – крикуны. Мы среагировали быстро: я в прыжке полоснула по морде одного, Йотан ударил второго магией крови, размазав его по стене. Первый рванулся снова – я перекатилась и всадила кинжал в глотку.

– Живы? – выдохнула я.

– Пока да. Вперёд.

Мы спустились глубже. Здесь пахло смертью и магией. Под землёй – гигантские пауки. Они бросились из темноты с визгом, щёлкая клешнями.

– Лина! Назад! – крикнул Йотан.

Я отступила. Он встал передо мной, поднял руки – вспышка крови сожгла одного. Я подбежала и добила второго – разрезала брюхо снизу. Пауки визжали, трещали, но вскоре – все стихли.

– Быстро. Пока не сбежались ещё.

Руины оказались… странно живыми. Магические символы мерцали на стенах. Под потолком – заросшие колонны, в полу – углубления, в которых можно было видеть механизмы.

– Головоломки, – сказал Йотан.

Они были повсюду.

Каменные плиты с символами – нужно было нажимать их в правильной последовательности, иначе пол начинал вибрировать.

Проход привёл нас в узкий коридор, стены которого были исписаны древними рунами. В самом центре – каменный зал, и в полу – ровные плиты, каждая с высеченным символом.

– Ловушка, – сразу сказал Йотан. – Смотри на края.

Я опустилась на корточки. Камни вокруг плит были чуть осевшими. Несколько имели следы трещин – словно что-то тяжёлое на них обрушилось.

– Эти… двигаются, – сказала я. – Это не просто орнамент. Это… головоломка.

На противоположной стороне зала мы видели дверь, закрытую гравировкой в виде сплетённых корней и глаза, похожего на символ Тени. Над плитами на стене был выбит древнеэльфийский текст. Лина всмотрелась.

– "Истинный путь – в памяти, не в взгляде. Три знака ведут вперёд. Один – забвение, другой – боль, третий – истина."Это… шифр.

– Забвение, боль, истина, – повторил Йотан. – Значит, только три из всех. Остальные – ловушки.

– И если мы нажмём не тот…

– Нас проглотит пол, – мрачно закончил он.

Я внимательно осмотрела плиты. Одни символы казались агрессивными – острые, рваные. Другие – закруглённые, как вода. Некоторые вообще не имели структуры, словно хаотичные письмена без логики.

– Погоди, – сказала я. – Эти три… Они есть в дневнике отца.

Я достала свиток. Перелистнула. Вот – на полях – были выцарапаны те же знаки. Один напоминал каплю крови, другой – глаз, и третий – спираль, замкнутая в кольцо.

– Это они, – сказала я. – Нужно нажать их в правильном порядке.

– Дай угадаю. Если не в том – снова ловушка?

Я кивнула.

– Что скажешь? Какой первый?

– Забвение, – сказала я. – Кольцо. Оно символизирует замкнутость. Пустоту. То, что забыто.

Я встала на плиту с кольцом. Пол дрогнул… …и замер.

– Первый прошёл.

– Боль – кровь? – уточнил Йотан.

– Да. Кровь – это всегда след. И он был вторым.

Он аккуратно ступил на плиту с каплей. Ничего не произошло.

– Последний – глаз. Истина.

Я нажала третий символ.

Три плиты вспыхнули мягким светом, и гравировка на двери напротив начала расползаться, словно растворяясь в воздухе. Изнутри – холодный ветер.

– Мы сделали это, – выдохнула я.

– И никто не провалился в яму, – усмехнулся Йотан.

Я бросила взгляд на символы.

– Он знал, что мы дойдём сюда. Отец. Он хотел, чтобы я вспомнила. Не просто прошла – вспомнила, почувствовала.

– Память как ключ, – кивнул Йотан. – Умно.

– Или очень лично.

Мы двинулись дальше к следующей разгадке.

Следующая комната открылась с глухим звуком. Пол покрыт пылью. В стене напротив – вытянутый витраж, почти от пола до потолка. Луч света из щели в потолке пробивался сквозь стекло, отбрасывая бледные отблески на пол.

– Что это? – прошептала я.

– Похоже на… цикл луны, – сказал Йотан, подходя ближе.

На витраже были выгравированы семь лунных фаз: от полной до новой. Ниже – вращающиеся сегменты. Я дотронулась – один из них слегка щёлкнул и сдвинулся.

– Это механизм. Похоже, нужно выстроить порядок, – сказала я, – но правильный. Если ошибёмся – вероятно, сработает ловушка.

Йотан присмотрелся к краю витража:

– Видишь эти метки? Это эльфийские числа. Каждое положение луны подписано. Возможно, правильный порядок связан с чем-то… из прошлого?

Я достала свиток отца. Одна из страниц содержала зарисовку: полная луна, три четверти, затем обратное убывание.

– "Свет разгорается в пике, но истина – в тени", – прочитала я надпись. – Нужно выстроить от полной к новой. Свет → убывание → тьма.

Я начала двигать сегменты. Один за другим. Щелчки. Мягкие сдвиги. В какой-то момент под ногами загудела плита.

– Быстрее, – сказал Йотан. – Я чувствую скопление магии в полу.

Последний сегмент стал на место – и весь витраж засиял бледно-голубым светом. Лунный отблеск отразился на стене, нарисовав врата, ранее скрытые.

– Вторая открыта, – выдохнула я.

– Ты и правда… – Йотан усмехнулся, – дочитала дневник до нужного места.

– Это всё он, – сказала я. – Он оставил эти испытания как уроки. Или как… проверку.

– Ты справилась, – выдохнул Йотан, когда дверь открылась с глухим скрежетом.

Третий зал был самым пустым. Только массивная каменная плита в центре, круглая, и на ней – три выемки, будто для сфер.

Вокруг – обломки, осколки, пыль. На стенах – иллюстрации: огонь, дерево, капля воды.

– Элементы, – произнёс Йотан. – Классическая триада.

Я подошла к нише сбоку. Внутри – три кристалла: алый, изумрудный и синий.

– Их нужно вставить по принципу: сила, жизнь, дух, – сказала я, глядя на гравировки.

– Огонь – красный. Ясно. – Дерево – зелёный. – Вода – синий.

– Но порядок?

Йотан прищурился, оглядел потолок – и нашёл надпись:

«Всякая сила начинается с крови. Всякая жизнь – с корня. Всякий дух – с воды.»

– Кровь – огонь – первая. – Корень – дерево – вторая. – Вода – третья.

Я аккуратно вложила кристаллы в выемки. Первый – алый. Второй – зелёный. Третий – синий.

На секунду ничего не произошло.

Затем – лёгкий треск, и вся плита начала опускаться, открывая вход в ещё один зал.

– Мы прошли всё, – прошептала я.

– Нет, – ответил Йотан. – Только подошли ближе.

Каменная плита опустилась до конца, и перед нами открылся низкий проход, ведущий в последний зал. Внутри царила тишина. Не мёртвая, не угрожающая – ожидающая.

Мы шагнули внутрь. Стены были гладкие, без символов. Только в центре – возвышение, подобие алтаря или постамента, покрытого тканью, выцветшей от времени.

На нём – дневник. Узкий, потёртый, с символом крови и глаза на обложке. Символ, который я знала с детства. Который был на моём шраме.

– Это он, – прошептала я.

– Осторожно, Лина, – сказал Йотан, остановившись в шаге от меня.

Я уже тянулась к дневнику. Сердце било тревожно, шрам на руке пульсировал в такт.

– Он… он хочет, чтобы я взяла его. Не как дочь. Как наследница.

Пальцы коснулись обложки. Вспышка. Мир исчез.

Я стояла внутри чужого воспоминания. Или… собственного? Всё было странно знакомым и чужим одновременно.

Сначала – мать. Её лицо – тёплое, золотистое в свете утреннего солнца. Она держит меня на руках.

Потом – отец. Молодой, сильный, с глазами, полными решимости. Он целует меня в лоб, перед тем как уйти.

«Я вернусь, Лина. Ты будешь сильной. Сильнее меня.»

Далее – бой. Серые Стражи. Порождения Тьмы. Кровь. Тени. Скверна, ползущая под кожу. Я вижу, как он борется с демоном. Кричит. Падает. И встаёт – уже другим. Одержимость. Глаза темнеют. Голос становится чужим.

«Я больше не могу вернуться. Но я должен оставить след.»

Он бежит. Скитается. Я вижу, как он стоит на склоне Орзаммара, один, с искажённым лицом. Он поворачивается – и смотрит на меня.

«Найди меня, если сможешь. Прости, если не сможешь спасти.»

Я упала в пустоту. Ни света, ни формы. Только Тень. Только тишина.

– Лина! Лина, проснись! – Йотан держал меня в объятиях, его голос был напряжённым, но сдержанным.

Я очнулась. Тело тяжёлое, губы сухие.

– Где… – прошептала я.

– Здесь. В зале. Всё в порядке. Ты была без сознания почти час.

Я попыталась встать, ноги не слушались. Он подхватил меня под руки и аккуратно усадил у стены.

– Я видела всё, – прошептала я. – Мать. Отец. Скверну. Его падение. Он… он ещё жив. Я точно знаю. Он на тропах у Орзаммара. Ждёт. Или… прячется.

Йотан сел рядом. Дал мне флягу с водой.

– Он знал, что ты найдёшь его след. Всё это – было испытанием. И ты прошла его.

Я кивнула, глядя в пол. Всё ещё оглушённая.

– Возьми дневник, – сказала я. – Убери его в сумку. Я… не могу держать его сейчас. Позже. Когда буду готова.

Он молча забрал книгу, аккуратно обёрнув её тканью.

– Мы отдохнём здесь немного. Потом пойдём. Сможешь?

– Да. Только… немного.

Мы немного перекусили тем, что нашли в сумке. Сухофрукты. Хлеб. Пару орехов. Простая еда – но после увиденного казалась почти святой.

И тут… Шорох.

– Пауки, – сказал Йотан, вслушиваясь в вибрации стен.

– Я не готова к бою, – прошептала я.

– Тогда бежим.

Он подхватил меня под плечо, и мы, прихрамывая, побежали обратно, вверх по ступеням, пока за спиной не зазвучали щелчки и треск лап по камню.

Мы вышли на поверхность, рухнули у разломанных колонн, дыхание прерывистое, сердца – ещё бьются.

– Нам нужно решить, – сказал Йотан, – куда дальше. В Редклиф – за ответами, или найти город по соседству, укрыться, восстановиться?

Я посмотрела на горизонт. Там, вдали, за скалами – силуэт будущего, которого я не знала. Но которое уже звало меня по имени.

– В Редклиф, – прошептала я. – Он оставил следы. Я должна их пройти. До конца.

Глава 13. «Те, кто помнит»

Путь в Редклиф оказался долгим. Но… тише.

Йотан, обычно молчаливый, внезапно оказался почти разговорчивым. То отпускал насмешки, то вспоминал какие-то глупости из Круга магов, то рассказывал о смешных историях племени Аламарри – больше в виде гротеска, чем страшных культов. Я впервые смеялась искренне, даже если через усталость.

– А потом, представь, этот старик с рогами и лицом, как у сгнившего персика, сказал мне: "Демон, выйди, я пришёл с рыбой!"– хмыкнул Йотан.

– Рыбой? – фыркнула я, утирая слёзы от смеха. – Он экзорцизмом через уху пытался заняться?

– Именно! – Йотан поднял бровь. – Говорит: "Вода святая, рыба – символ!"А демон его просто сожрал. Даже без благодарности.

– Это худшая жертва демону, что я слышала, – рассмеялась я.

Так, смеясь и шутя, мы дошли до Редклифа почти к полуночи. Но вдруг, у самой кромки деревни, в стороне замка, вспыхнуло странное сияние. Оно переливалось туманом и огнём, и было… неестественным.

– Мертвецы, – коротко сказал Йотан. – Быстро.

У городских ворот нас встретили дружелюбные стражники, хоть и настороженные.

– Путники? Ночью? Смело. – Город в порядке, мертвецы пока не подошли близко. – Пополнить запасы можно на площади, а отдохнуть – в «Золотом роге». Таверна рядом, хозяин – честный. – Ах да, если ищете сведущих людей – в доме у мельницы живёт один… странник. Серый Страж, говорят. Но тише об этом.

Мы поблагодарили и пошли к таверне.

Идя к таверне, мы молчали, просто глядя по сторонам. Город жил в тишине – не тревожной, а спокойной. Из окон домов лился мягкий свет ламп, будто каждая из них хранила свою маленькую, тёплую историю.

На лавочках спали коты, у дверей сидели старики, беседуя тихо, не спеша. Где-то вдалеке кто-то напевал – не песню, а скорее колыбельную для самого себя. Воздух был прохладным, но не колким – тёплым, как шерстяной плащ.

– Тут… правда красиво, – сказала я, не оборачиваясь. – Удивительно мирно, – согласился Йотан. – Я не думал, что можно вот так просто идти и не ждать, что из-за угла выскочит демон, паук или фанатик.

– Кажется, будто тут даже ночь знает, что нельзя тревожить.

– Знаешь, я впервые за долгое время… не чувствую в себе импульса магии. Нет рвущейся крови. Только – тишина.

Я посмотрела на него.

– И тебе это нравится?

Он кивнул.

– Даже слишком. Я бы мог остаться здесь… Если бы не ты. И не твоя история. Она всё ещё продолжается.

– А ты? – спросила я. – Как твоя?

Он усмехнулся.

– Моя история – просто тень. Но, может быть, с тобой… она наконец получит свет.

Мы молча дошли до двери таверны. Лампа над входом качалась на ветру.

– Спасибо, – тихо сказала я. – За то, что идёшь рядом.

– Пока ты не скажешь "хватит"– я не остановлюсь, – так же тихо ответил он.

Мы вошли. И ночь осталась за дверью – тёплая, молчаливая. Как и всё в этом городе.

Внутри было тепло, пахло травами и хлебом. Мы не стали долго разговаривать – усталость обрушилась с головой. Один номер. Две кровати. Плевать. Мы просто рухнули. Сон пришёл сразу.

Утром я проснулась от запаха хлеба и яблок. Йотан сидел у окна, жевал яблоко и глядел на озеро.

– Поднялась? – Немного, – сонно ответила я. – Принёс еду. И чай. Без крови, если что, – усмехнулся он. – Жаль. А я уже привыкла, – поддела я его.

Он поставил на стол поднос.

– Здесь… хорошо. Люди добрые. Приветствуют. Улыбаются. Даже дети не зовут тебя ведьмой. В Редклифе живут… по-другому. – Здесь, кажется, всё ещё верят в чудо, – сказала я, разглядывая мирное утро за окном.

После завтрака мы собрались и отправились на центральную площадь. Там проходил концерт бардов. Пели старые песни – я узнала мотивы из баллад о Серых Стражах, звучавших ещё во времена Блэйна.

Сцена украшена лентами, факелы горели даже днём, дети плясали, взрослые хлопали в ладоши. Мы стояли в стороне. Просто… слушали.

«Где мрак сгустится – тень взойдёт. Там Страж падёт, но смерть уйдёт. Один – с клинком. Другая – с болью. Но свет вернётся сквозь бездну кровью…»

Мои пальцы сжались на рукояти кинжала. Я знала – это не просто песня.

– Прекрасно поют, – произнёс за спиной незнакомый голос.

Мы обернулись.

Мужчина лет сорока. Короткая сталь в волосах, серый плащ. На поясе – значок с эмблемой Серых Стражей. Он наклонился ближе.

– Пойдёмте. Говорить нужно… не здесь.

Его дом был рядом. Уютный, с парой окон и пахнущий пекарней. Жена – добродушная женщина с замотанными руками – поставила на стол хлеб, мед, сыр.

– Спасибо, – прошептала я.

Он сел, протянул руку.

– Меня зовут Рейлан. Бывший Серый Страж. Я был на передовой… пока Скверна не сделала своё. Потерял товарища. Потом – пальцы руки. А за ними ушло и всё остальное. Право сражаться. Право стоять рядом с ними. Остался только дом… и долг.

Йотан наклонился вперёд:

– Почему вы… искали нас?

Рейлан достал метку – вырезанный символ, точно такой, как у Лины на шраме.

– Твой отец. Милькор. Он дал мне это. Сказал: "Когда она придёт, ты узнаешь."Я ждал десять лет. Он просил… не искать его. Потому что не был уверен, остался ли в нём хоть кто-то от прежнего себя.