Рыцари Генома

– Да, конечно, я и забыл, – согласился Дмитрий. – Тогда… Неужели клюнули?!

– Трудно сказать, что это было, но что-то достаточно чёткое и явно направлено в твою сторону. Очень похоже на пеленг. А если это так, то прими поздравления: ты обнаружен! Вот что: сейчас иди домой и отдохни, а завтра с утра скажи хозяйке, что едешь куда ты там хотел. Потом снова отправляйся по людным местам, а мы будем следить за эфиром. И если это – они, то обязательно проявятся. Шансов у них осталось мало, должны клюнуть.

– А может быть, сегодня?

– Маловероятно, да и ни к чему. А тебе отдохнуть надо. Так что до связи. Если что – зови.

Дмитрий, глубоко вздохнув, нехотя поднялся со скамейки и побрёл в направлении дома.

Спал Дмитрий этой ночью плохо. Его не покидало появившееся вдруг чувство тревоги и мысль о том, что, находясь здесь, он может подвергать хозяев какой-то неведомой опасности, сделав их дом объектом слежки неких таинственных охотников. И неустанно мысленно благодарил канингов за то, что они забрали к себе Лену. Он с нетерпением ждал утра, надеясь, что этот день хотя бы положит начало разрешению свалившейся на них проблемы. Сам же он был настроен как никогда решительно и готов к любому развитию событий вплоть до боевых действий. Все эти мысли так возбудили его, что уснуть ему удалось только под утро.

Проспав дольше обычного, он сообщил хозяйке, что уезжает на три-четыре дня к родственникам, и отправился на пляж. Но до пляжа он не дошёл. Почувствовав на себе цепкий взгляд, он остановился у сувенирных лотков, сделав вид, что разглядывает товары. «Вот оно, кажется!» И он не ошибся: его носа коснулся пикантный аромат гвоздичных духов и кто-то взволновано взял его за локоть. Дмитрий, ожидавший этого, с наигранным удивлением повернулся, раздражённо высвободив локоть. Перед ним стояла женщина примерно его возраста, плотного телосложения с невыразительными пропорциями, хотя и не полная. Ростом чуть пониже Дмитрия, с длинными и хорошо развитыми «трудовыми» руками без всякого изящества. Полностью открытые короткими шортами ноги, в целом довольно элегантные, как-то неожиданно и сильно расширялись к самому основанию, туго натягивая шорты и резко очерчивая все анатомические подробности. Лёгкая рубашка с коротким рукавом в голубую клетку, надетая навыпуск, застёгнута только с половины, обнажая всё, что можно, но не вызывая этим почти никакого энтузиазма. Черты слегка вытянутого лица весьма гармоничные и даже приятные, хотя столь же невыразительны, как и фигура. Изначально каштановые, но сильно выгоревшие волосы, довольно пышные, но обрезанные до середины шеи, образовывали нехитрую, но объёмистую мягкую шапкочку. Словом, героиня индустриализации, сошедшая с советского плаката и дорвавшаяся до свободы нравов. В серо-голубых прозрачных глазах – выражение отчаяния и мольбы.

– В чём дело? – нарочито настороженно и раздражённо спросил Дмитрий, отстраняясь от очередной попытки взять себя за локоть.

– Пожалуйста, не отталкивай меня! – умоляющим тоном произнесла она. – Мы можем поговорить?

– Кто ты? – спросил Дмитрий, смягчаясь, но продолжая держать дистанцию.

– Я – просто человек и просто… женщина, – ответила она. – Не бойся, я ничего не замышляю. У меня – несчастье. Я наблюдаю тебя уже третий день и вижу, что ты – один, а значит, никому не причиню беспокойства. А главное, я хотела бы обратиться именно к тебе. Не знаю, в чём тут дело, но, как только я тебя увидела, мне сразу что-то подсказало. Ну а тебе какая разница?

– Ну мне-то как раз есть разница, – поправил Дмитрий. – А что случилось?

– Что может случиться с женщиной, которая не умеет увлечь и удержать? – с тяжким вздохом произнесла она. – Мужчине трудно это понять.

– Это мужику трудно, – снова поправил Дмитрий. – А мужчина вполне может.

– Вот на это я и надеюсь, – сказала она. – Я хочу именно понимания, может быть, немного сочувствия и, может быть, чего-нибудь ещё – самую малость. Неужели это много и трудно?

– Как тебя зовут? – спросил Дмитрий.

– Анжела, – ответила она. – А тебя?

При этих словах Дмитрию с трудом удалось сохранить на лице неизменное доброе безразличие. Он внутренне встрепенулся, почувствовав долгожданную удачу.

– Меня – Дима, – призывая всё своё спокойствие, ответил он. – Давай присядем где-нибудь, постараюсь тебя утешить.

– Нет! – взмолилась Анжела. – Я не хочу на людях, я хочу в спокойной домашней обстановке, чтобы никто не видел. Мне это очень важно, я не могу по-другому. Пойдём со мной, прошу тебя! Я здесь недалеко снимаю комнату. И ничего не бойся, тебе нечего бояться, уверяю тебя.

– Да я и не боюсь, – ответил Дмитрий. – Только у меня не очень много времени.

– Ты уйдёшь, когда захочешь, – заверила Анжела. – У меня выбора нет.

– Хорошо, – решительно сказал Дмитрий. – Пойдём. Я постараюсь согреть твою душу. Но с условием, что ты не попытаешься переступить грань дозволенного.

– А кто будет её определять? – с тревогой спросила Анжела.

– Надеюсь, что ты сама, – ответил Дмитрий.

– Согласна, – сказала Анжела. – Я постараюсь. А если вдруг зайду далеко, не стесняйся: осаживай меня, как сочтёшь нужным.

– Хотелось бы, чтобы до этого не дошло, – пожелал Дмитрий. – Прояви разум, хотя бы для того, чтобы нам остаться друзьями.

– Ты прав, – согласилась Анжела. – Я проявлю разум, обещаю. Пойдём.

И они пошли. Прошли по улице, миновали сквер, вышли на другую и свернули в переулок. Дмитрий мысленно произносил все названия и номера домов, обозначал каждый поворот: он хорошо знал эту часть посёлка. Наконец они остановились у неприметных ворот, явно не говорящих о большом достатке хозяев. Анжела нажала кнопки замка и, открыв калитку, сделала радушный жест. Они вошли в тенистый, слегка захламлённый двор, и, обойдя по плиточной дорожке скромный дом советской постройки, проследовали к небольшому флигелю, судя по всему, на две комнаты. Пройдя через небольшую застеклённую веранду, очутились в комнате в два окна, обставленной скромной, но элегантной мебелью, и на удивление уютной. Холодильник, телевизор, бра над двумя кроватями, картинки на стенах и коврик на полу – благодаря всему этому комната производила неожиданно приятное впечатление.

– Ну вот и пришли, – с облегчением сказала Анжела. – Располагайся, как тебе удобно.

Сказав это, она подошла к Дмитрию вплотную и взглянула ему в глаза.

– Спасибо тебе, что не оттолкнул и не отказал! – искренне благодарным тоном произнесла она.

Дмитрий был тронут – настолько неподдельной была эта интонация. И он, по своей природной доброте, проникся состраданием, и ему очень захотелось, чтобы Анжела и в самом деле оказалась просто несчастным человеком, нуждающемся только в понимании и участии. А коварным и хитрым охотником оказался бы кто-нибудь другой. Дмитрий нежно взял её за запястья и, слегка сжав, отпустил.

– Ну о чём разговор? – ответил он. – Давай рассказывай, что у тебя стряслось.

Анжела подошла к холодильнику и достала из него пакет яблочного сока. Затем взяла из буфета два высоких стакана и поставила всё это на стол.

– Я очень волнуюсь, – сказала она, нарочито, с треском, крутанув крышку на пакете. – Мне нужно глотнуть. Угощайся.

С этими словами она налила сок в оба стакана. Дмитрий едва заметно улыбнулся: «Хочешь продемонстрировать, что пакет не был вскрыт, и в него ничего не могло быть добавлено!» Он подошёл и, взяв стакан, поднял его до уровня глаз.

– Ты что, тоже хочешь меня обидеть! – с горечью в голосе возопила Анжела.

Она нервно подошла вплотную и, наклонив стакан к себе, сделала из него два глотка.

– Извини, – проникновенно сказал Дмитрий. – Но сама посуди: меня в курортном городе приводит к себе совершенно незнакомый человек и с порога начинает чем-то угощать. О чём я вправе подумать?

Анжела опустила глаза и тяжело вздохнула.

– Ты прав, – виновато произнесла она. – Прости, действительно неловко получилось. Но всё-таки, составь компанию!

С этими словами она в несколько глотков опорожнила свой стакан. Дмитрий поднёс стакан к губам. В конце концов, это нужно было сделать. Именно за этим он пришёл сюда, именно этого он искал последние три дня, и он шёл на это совершенно сознательно. Более того, он шёл на это решительно и с готовностью, во имя Лены и их любви, во имя похищенного Готфрида и убитой горем Герды, во имя других таких же как они и, в конце концов, во имя всего человечества и его дальнейшего процветания. И он стал неторопливо цедить сок сквозь зубы мелкими глотками, стараясь уловить его вкусовые оттенки. Но он не чувствовал ничего постороннего, напротив, сок был истинно яблочным, очень вкусным и упоительно холодным. Так и хотелось разом осушить стакан, сделав два-три больших глотка. Но Дмитрий продолжал медленно цедить сок с тщательностью исследователя, чутко прислушиваясь к своим ощущениям, нисколько не сомневаясь в том, что этот сок подан ему неспроста. И он не ошибся. В какой-то момент, растирая сок между языком и нёбом, он почувствовал какую-то структуру, что-то вроде очень тонкого песка, а скорее даже – шариков, очень мелких: буквально микроны в диаметре. Разумеется, почувствовать такую тонкую структуру другому человеку было просто невозможно, и даже он со своей нынешней сенсорикой не смог бы ощутить её, не прислушиваясь специально. «Капсулы, – догадался Дмитрий. – Ультрамелкие нанокапсулы из безвкусного материала, нерастворимые в слюне, а растворятся только при попадании в желудок. Что же в них? На что настраивать иммунную систему?». Но он нисколько не растерялся, так как уже дал организму необходимые установки.

– Ну так я тебя слушаю, – обратился он к Анжеле, допив, наконец, сок и усаживаясь в пластмассовое полукресло.

– Я очень рада! – с глубоким чувством произнесла Анжела. – Что сейчас рядом со мной есть хоть кто-то. И я благодарна тебе за то, что это – именно ты, ведь именно на тебя указало моё чувство! И ещё – за то, что ты не отстранился и не отказался хотя бы выслушать.

С этими словами она порывисто подошла к Дмитрию вплотную. Он поднялся ей навстречу, отодвинув стул слегка назад. Она же вдруг резко обняла его на уровне локтей и, с силой прижав к себе, сцепила руки за его спиной. При этом она упёрлась подбородком в его грудь и надавила так, что Дмитрий даже прогнулся назад. Но в следующую секунду он выгнулся обратно, заставив прогнуться уже её, и с усилием развёл локти в стороны, разорвав её объятия. Но она вновь сомкнула их, продемонстрировав неожиданную мощь хватки. И тут Дмитрий почувствовал резкий холод в животе, который стал быстро распространяться по всему телу и подниматься выше и выше, пока не ударил в голову. Ноги и руки Дмитрия ослабли, в глазах замерцала радуга, и он пошатнулся. Но в следующее мгновение его прошиб горячий пот, и в голове прояснилось. Силы вернулись к нему, и он, крепко взяв Анжелу за локти, поднял в воздух с намерением бросить на кровать.

– Ко мне!!! – закричала она. – Оно не действует!

При этом она энергично затрепыхалась и, извернувшись, высвободилась из хватки Дмитрия. Она вновь обхватила его за туловище и, упав на пол, повалила на себя. Дмитрий вновь почувствовал приступ холода в животе, и всё повторилось в точности: распространение холода по всему телу, удар в голову, резкая слабость и головокружение. Неизвестный препарат, содержащийся в капсулах, очевидно, вызывал резкое снижения кровяного давления, общее расслабление и должен был, в конце концов, усыпить. Но в следующее мгновение – снова выброс пота, возвращение ясности в голове и силы в мышцах. Организм чётко и своевременно включал защитные системы, выбрасывая враждебное вещество наружу и противодействуя его эффекту выделением энергии в нужных местах. Встряхнувшись, Дмитрий скорее почувствовал, чем услышал, как открылась дверь в другую комнату, которой не было видно из-за шкафа. Анжела отчаянно, казалось – из последних сил, сомкнула объятия, не давая Дмитрию подняться. Стало ясно, что она старалась во что бы то ни стало удержать его какое-то время, необходимое для подхода подкрепления. Дмитрий поймал её глаза и послал ей в мозг расслабляющий импульс. Но это не подействовало: похоже, её мозг работал как-то по-другому, нежели у остальных людей. Затем он почувствовал четыре почти одновременных укола в спину и в руки выше локтей, после чего его крепко схватили сзади не меньше шести рук. Он резко напряг мышцы и волю, и руки нападавших в местах соприкосновения с его телом словно обдало кипятком. Они враз отпустили его, однако Анжела продолжала сжимать объятия, будто все её мышцы свела судорога.

– Тебе больно! – властно выкрикнул Дмитрий.

Лицо Анжелы страшно исказилось, она истошно закричала, а тело начали содрогать конвульсии. «Какая же ты внушаемая!» – подумал Дмитрий, чувствуя, что его снова схватили сзади. Он напрягся, словно выдавливая из себя что-то, отчего даже ему самому в нос ударило нечто нестерпимо едкое. Его вновь отпустили. Сзади раздались нечленораздельные мужские возгласы и многоголосый захлёбывающийся кашель, а Анжела просто заверещала и, отпустив его, откатилась в сторону и на четвереньках поползла к выходу из комнаты. Дмитрий поднялся на ноги и обернулся. За его спиной уже никого не было, он лишь увидел, как в дверь за шкафом, согнувшись почти пополам, на согнутых в коленях ногах тяжело втащился кто-то, бормоча в перерывах между мучительным кашлем с трудом разборчивые ругательства. Комнату заполнил едва различимый туман, от которого, однако, было трудно дышать. «Кислота вместо крови» – вдруг всплыло в голове у Дмитрия. «Вот и я теперь как Чужой» – подумал он и рванулся вдогонку за Анжелой, которая уже исчезла за дверью. Но вдруг он словно ударился лбом о невидимый столб. В голове у него зазвенели колокольчики, в глазах помутилось, тело налилось свинцом, а ноги стали словно ватные. Он с трудом доковылял до двери и не упал только потому, что успел ухватиться за ручки. Пришедшая в движение дверь повела его за собой сначала в одну, потом в другую сторону, отчего ноги Дмитрия переплелись, и он, коснувшись коленями пола, прижался к ней лицом и грудью. На кончиках пальцев заплясало покалывание, в затылке образовалась бездонная пустота, перед глазами замерцали звёздочки. Напрягая остатки сил, он тщетно пытался бороться с наползающей тьмой и сохранять ясность в голове. Последним, что он почувствовал, были два укола в спину и два – в плечо и бедро спереди. Сознание покинуло его, и он, всё ещё продолжая держаться за дверь, медленно опустился на пол.

– Товарищ старший лейтенант, разрешите доложить!

– Докладывай, сержант.

– Странное происшествие в «низинке», в одном из самых тихих кварталов… там в протоколе точный адрес указан и фамилия хозяев.

– И чем же оно странно? У нас уже давно все происшествия – стандартные.

– Очень похоже на продолжение слухов о «тёмных личностях».

– Да? Кстати, расскажи толком: что за слухи и что за «личности»? Я ведь только вчера из отпуска, а в сводках как-то всё туманно написано – ничего не понять.

– Да оно и в самом деле как-то мутно. Началось недели три назад. Стали поговаривать о каких-то странных людях. У нас ведь посёлок хоть и большой, но, в основном, жители друг друга знают. Да и похожи друг на друга: всё-таки одними интересами живём, чужого от своего отличить легко. Отдыхающих, конечно, много понаехало, но они ведь тоже все, в конце концов, одного хотят и поэтому тоже друг на дружку похожи. А эти, по словам местных, не похожи ни на тех, ни на других. Толком объяснить не могут, но говорят, что это просто чувствуется и бросается в глаза, что их сразу видно. Я, вообще-то, не видел ни одного, чтобы в глаза бросилось. Но, с другой стороны, кто, если он не круглый дурак, будет выглядеть или вести себя странно у мента на глазах.

– И всё-таки, что же в них странного? Хотелось бы поточнее.

– Говорят, выражения лиц и глаза у них такие, будто они и не люди вовсе. Будто не замечают никого, смотрят сквозь и всё вроде высматривают кого-то или что-то. А глаза – пустые, как стекляшки. И ещё. Некоторые из местных, из молодых, конечно, пытались за ними следить: беспокоит это людей, видно, очень странно выглядят! Так вот, исчезают они: стоит на секунду отвлечься, а их – и след простыл. Правда это, или – нет, но от многих уже слышал. А последние три-четыре дня так люди прямо перешёптываться начали: то там, то тут уже их видят. А повода для обращения к нам, как на зло, нет. Но вот, кажется, появился. Может, конечно, это и не связано, но мне кажется, что связь есть.

– Ну так докладывай, что там в «низинке» произошло.

– Так вот. Когда мы утром патрулировали западные кварталы, подошёл к нам гражданин, по виду – типичный отдыхающий. Даже не подошёл, а подбежал аж вприпрыжку. Ну, я всегда сразу присматриваюсь: не выпивши ли. Этот, смотрю – нет, нисколько, только весь озабоченный и перепуганный. «У нас – говорит – во дворе одна постоялица вдруг заверещала, будто её режут, а потом выскочила из дому и бегом! На вид, правда, целая и бежит шустро, и тут же скрылась из виду. Я вышел осмотреться и сначала услышал в саду возню и приглушённые голоса, а потом увидел группу мужиков, которые что-то несли то ли в мешке, то ли завёрнутое в ткань. Углубились они в сад, и – всё! Исчезли. Я идти за ними, во-первых, побоялся, а во-вторых, думаю, чтобы следы не затоптать. Решил, значит, милицию, то есть полицию позвать. Побежал по улице, а тут и вы, слава Богу!» Ну, мы с ребятами сразу прошли на место. Усадьба такая… прямо скажем – ниже среднего достатка. Хозяйка нас встретила прямо перепуганная. Хозяин-то ещё вчера по делам уехал, она – одна. Делала уборку в комнате и вдруг, ни с того ни с сего, голову обнесло, и отключилась, буквально на какие-то секунды. Очнулась на полу, а на часы глянула и глазам не поверила: полтора часа прошло! И, конечно, ничего не видела и не слышала. Постояльцев у неё – три семьи компанией, живут в доме. Заядлые туристы: дома почти не живут, всё – по походам да экскурсиям. И во флигеле – одинокая молодая женщина, тихая и нелюдимая, обмолвилась, что обидели её сильно, и с тех пор она людей сторонится. Днём тоже дома совсем не бывает, только ночевать приходит и всё – одна, прямо жалко её! Это, значит, хозяйка говорит. А постоялец её, что нас позвал, из той самой туристской компании, по дороге рассказал, что они рано утром на экскурсию отправились, а у него вдруг сильно живот схватило. Ну какая тут экскурсия? Вот он дома и остался. С утра лежал лечился, отпустило. А тут вдруг визг на всю округу! Ну, он из дому вышел, тут-то всё и случилось. У меня, товарищ старший лейтенант, такое подозрение, даже – предчувствие, что то, что там произошло, было спланировано заранее. Хозяйке явно чего-то подсыпали, а про этого просто не знали, что он дома остался, к тому же он всё утро пролежал. Были уверены, что все постояльцы уехали, так как наверняка знали об этом заранее, и дома, кроме хозяйки, никого нет.

– Откуда же они знали? Ведь это надо было там же быть, при разговоре.

– Вот этого не понимаю. И хозяйка, и больной постоялец никого посторонних не видели.

– А может быть, это хозяин подстроил?

– Вряд ли: его при этих разговорах тоже не было, и про экскурсию решили в последний момент, намного позже его отъезда.

– А женщина эта обиженная?

– Вот это очень возможно! Она при разговоре присутствовала, её даже тоже приглашали, но она отказалась. Хотя про неё такое подумать… Я, конечно, её не видел и поэтому ничего сказать не могу, но как-то не верится.

– Ну хорошо, а что же там, всё-таки, произошло?

– По виду – убийство или похищение, товарищ старший лейтенант.

– Из чего это видно?

– Ни в шкафу, ни в багаже не рылись, и вообще никаких признаков, что что-нибудь искали. Значит, не ограбление. В дом тоже никто не заходил, всё происходило только в этой комнате. В ней же имеют место некоторые следы борьбы, правда, небольшие и слабые: стулья сдвинуты и коврик смят. Значит, всё произошло быстро. На столе – два выпитых стакана…

– Что пили?!

– Судя по запаху – яблочный сок.

– Какая проза! Но подсыпать что-нибудь и в сок можно. Стаканы принесли?

– Конечно. Упаковали в пакеты, брали аккуратно, так что отпечатки должны остаться.

– Это точно был сок?

– Да. Там было немного пролито на стол – точно сок. Жаль, пакета не было, а то бы для экспертизы…

– Ну какой же дурак тебе его оставит? Да и кто там будет делать эту экспертизу? Кому это надо? Если бы ещё что-то крупное, а то… Что дальше?

– Из комнаты через соседнюю (между ними есть дверь) явно кого-то вынесли.

– ?!!

– Судя по следам, там было от шести до восьми человек мужиков.

– А женщина?

– Она, как и говорил свидетель, выскочила раньше и убежала через калитку: следы были затоптаны свидетелем (он не подумал), но всё равно видно. А эти выбрались из соседней комнаты через окно и пошли через сад. Двое из них несли что-то большое и тяжёлое, по дороге два раза менялись. Никак не меньше шести было, и все – мужики, это точно.

– Ты уверен?

– Как в том, что Вы – это Вы, а я – это я! Оба моих напарника только что погранцами отслужили: один – в тайге, другой – в степях. Да и я в следах тоже понимаю: семь лет егерем отработал. Если бы ворованное несли, то – поодиночке, а тут тащили парой: это явно видно по следам, с большой натугой, и расстояние между ними было около двух метров. Так что как раз. Забор там на задах каменный старый. На нём – и со стороны сада, и сверху – садовая земля свежая. Значит, перелезали, к тому же, там сильно натоптано. И снаружи на асфальте – тоже эта земля. Но дальше – всё. Думаю, там их машина ждала. Так что, по-моему, несли тело: живое или… Да, самое интересное!: за входной дверью, ну, в комнату (она была распахнута), пацан (ну просто Шерлок Холмс!) нашёл шприц, вот этот. Видите, крови в нём нет, значит – не наркоманский.

– Явно подбросили! Кто бы такую улику оставил?

– Так ведь незаметно лежал: на полу за дверью. Видать, закатился, вот и не заметили. Да и торопились, наверное.

– Думаешь, ему, кроме сока, ещё и вкололи что-то?

– Похоже на то. Видать, крепкий парень оказался, раз после сока ещё боролись. Вот и пришлось добавлять.

– Значит, было в запасе. Похоже, ты прав: основательно готовились. Может, это был её обидчик? Увидела его здесь и решила отомстить. Или знала, что приедет, ждала.

– Может быть. Хотя, как её описали хозяйка и постоялец, не из тех она, которые так мстят. В общем, тёмное дело. И именно поэтому мне упорно кажется, что связано оно с «тёмными личностями».

– Почему?

– Как-то похожи они между собой. А что если этот похищенный… или убитый – какая-нибудь крупная фигура, которая стоит таких хлопот? Ну там, криминальная или ещё…

– Вот что: установите за домом наблюдение, хозяйке и постояльцу скажите, чтоб не болтали и вели себя так, будто ничего на случилось. Для гарантии, чтобы не проболтались, намекните, что для их же безопасности. Даже хозяину и этим туристам ни-ни! Я вызову откуда-нибудь подальше (чтобы не опознали) агента, зашлём его к ним под видом отдыхающего. Женщину эту надо найти: она – единственный непосредственный участник или, по крайней мере – свидетель. Ведь должна же она вернуться к своим вещам! Оставьте мне протокол, я посмотрю. И стаканы со шприцем: сегодня же отправлю криминалистам, хоть отпечатки снимут, если они там есть. Больше ничего не нашли?

– Никак нет.

– Жаль. Ну ладно, действуйте. Если что – докладывать немедленно!

– Есть!

Луч рассветного солнца упал на веки и заставил их открыться. Дмитрий сладко потянулся, затем слегка поёжился от утренней прохлады и только после этого огляделся вокруг. Он лежал на неширокой деревянной скамье у стены из потемневшего и изъеденного эрозией саманного кирпича под окном с давно, а может быть и никогда не мытыми стёклами, кое-где разделёнными трещинами надвое, а то и натрое. Чуть в стороне располагался квадратный стол на торчащем из земли бревне с четырьмя распорками в края. Небольшое помещение с тремя окнами и плотно закрытой дощатой дверью было, очевидно, сараем. Под столом, в углах и просто на полу валялся всяческий хлам, покрытый слоем пыли. Сквозь многочисленные прорехи в истлевшем потолке виднелись такие же тёмные, покрытые хлопьями высохшей плесени стропила. Однако запаха гнили совсем не ощущалось, вероятно, летнее солнце хорошо высушивало всё, что накапливалось за холодный и сырой периоды. «Обвалится, в конце концов, всё, – подумал Дмитрий. – Да оно, похоже, уже давно никому не нужно. Хотя нет, всё-таки кому-то понадобилось, раз я – здесь». Затем он вдруг подумал о том, как хорошо он выспался, и припомнил длинный сон, который он видел вплоть до пробуждения. Ему снилось, что он проводил какие-то сногсшибательные эксперименты в лаборатории, оснащённой по последнему слову научной мысли. Затем его опять пробрала прохлада, и он, наконец, вернулся к действительности. Дмитрий сел на скамью и оглядел себя. На нём были шорты, его спортивные босоножки и белые носки, завёрнутые по самые косточки (он всегда надевал их в первые дни, чтобы не сгорели стопы). На голове – лайнер («Надо же, не сняли! Значит, не поняли, что это. Решили, что – «фенечка». Ну-ну!») А вот футболка исчезла! От неё осталась только горловина с шёлковым ярлычком и манжетики, с которых свисали истлевшие обрывки. «Да, похоже, перестарался я, – мысленно констатировал Дмитрий. – Анжелу жалко: как она, бедная, завизжала. Наверное, сильно обожглась. Не везёт ей, несчастной: один обидел, другой окислителем окатил… Ну ничего, вылечим, главное, чтобы в глаза не попало». Часы тоже на месте…, а мобильного нет!!! «Ах вы сволочи! Ну вам за него не расплатиться! Постой-постой, я же его не брал! Уф-ф… Ну, ваше счастье!».