Пепел на троих

«Я могу справиться»

– Я одного не понимаю: Люкс и Наос не учили тебя?

– Они не успели. Хотели, но… – Лейос на секунду осёкся. Эти имена он в последний раз слышал лишь от Альша. – Откуда? Вы знаете маму и папу?

Раят подмигнул.

– Конечно. Когда-то они были с нами.

– С… Рамити?

Раят гордо кивнул:

– Именно. Твои родители были одними из нас. И много лет назад среди Рамити и ты появился на свет.

Лейос невольно потянулся к серьге. Да как же? Не может же быть. Он родился у моря. Сколько себя помнит, жил там. В рыбацкой глухой деревушке. Община? Рамиты? Они никогда бы…

– Они врали мне? – выпалил Лейос, сжав серьгу и тут же разжав, побоявшись сломать.

–Родители? – переспросил Раят.

Лейос не нашёл сил ответить, только кивнул. Стало трудно дышать, он сделал шаг в сторону и тут же замер. Тень дома, ранее защищающая от дневной жары, теперь давила, нависала, как ладонь над мелкой букашкой.

– Возможно, у них были причины не говорить тебе об этом, – Раят сочувственно потрепал парня по плечу. – Они покинули нас, ничего не сказав. У нас есть догадки, но они… Как бы это сказать, туманны.

Лейос судорожно вдохнул, ища в воспоминаниях хоть один признак того, что родители были не теми, за кого себя выдавали. Но не находил.

«Не это ли отел сказать Альш?»

– И спросить я не могу. Они…

– Мертвы, – закончил Раят и тут же пояснил, когда Лейос настороженно покосился на него. – В общине живут Одноглазые. Четверо оставшихся. Те, кто смотрит в прошлое, видели их смерть. Ужасное зрелище.

– И вы знаете, кто это сделал? – с надеждой вскинулся Лейос, но поник сразу, поймав сочувствующий взгляд Раята.

– Возможно, это проклятие, но… Ни один из провидцев не смог увидеть момент смерти. Мы не знаем, какое чудовище могло совершить такое, но очень хотели бы знать.

– И я! – Лейос активно закивал. – Вы поможете мне?

– Если ты поможешь нам, – Раят по-отечески улыбнулся и потрепал юношу по волосам.

– Да! Конечно помогу! – ободряясь, Лейос хлопнул себя по щекам.

– Только есть одно «но»… – неловко закусив губу, начал Раят.

«Ну почему всё не может быть просто?!»

– Твои друзья против нас. Ты не сможешь помогать нам, живя с ними под одной крышей. Поэтому, боюсь, тебе придётся покинуть их.

Второй эмоциональный удар под дых Лейос уже не смог вынести на ногах, и ему пришлось сесть на корточки, и закрыть голову руками. Иллюзорное подобие защиты.

«Покинуть их? Я их люблю, не могу!»

"Но могу помочь якшам. Могу привести их к миру. Я единственный способен снять проклятие. Должен ли я?»

Похоже, Раят присел рядом и похлопал его по спине. Так похоже на поддержку Марка.

– Я могу подумать? – спросил Лейос.

– Конечно. Но не могу сказать, что у тебя много времени.

Лейос с ответом повременил.

Когда он наконец поднял голову, сияющие голубые глаза горели решимостью.

– Сутки. Мне хватит суток.

Лейос вернулся домой днём и весь его остаток провёл почти в забвении. Он постоянно думал, раз за разом прогонял одну и ту же мысль по кругу: он должен поговорить с друзьями. И Лейос боялся этого разговора. Он представить не мог, как они отреагируют. Лейос даже размышлял: может просто взять и сбежать? Просто без слов исчезнуть. В гильдии, скорее всего, многие вздохнут с облегчением. Но стоило представить, какую боль он причинит таким поступком Эвер и Крису…

Он так и так сделает им больно, в этом сомневаться не приходилось. Но если был шанс как-то сгладить углы, Лейос был готов действовать. Через страх, через силу, но он должен сделать. Он и так будет тем ещё козлом в глазах друзей – Эвер по крайней мере точно – но становиться ещё и последним он точно не желал.

«Я их бросаю. Всех. И Наваяташа, и королеву, и гильдию. Эвер и Криса в первую очередь»

«Но это же ради блага, так? Как только добьёмся мира от королевы, мы снова будем вместе. Всё станет только лучше, я знаю»

«Им понравится новый мир. Пусть они не видят сейчас, поймут позже. Я покажу им, как может быть»

Когда Лейос ловил себя на мысли, что это походило на самоубеждение, на ум тут же приходили слова Раята:

– Это люди. Конечно, они не видят всей картины. Они никогда не смогут понять полностью. Пока не покажешь им, как может быть иначе.

И Лейос хотел показать. Показать им мир своего детства, в котором люди и якши жили в мире и согласии. Не потому что приходилось, а потому что они искренне принимали друг друга.

С Эвер и Кристианом получилось создать такой уголок, небольшой в утратившем дружелюбие мире. Но теперь Лейос понимал, что можно перестать довольствоваться малым. Теперь у него есть поддержка Рамити. Это придавало сил, поэтому к вечеру Лейос смог выйти из тумана размышлений и насладиться вечерними посиделкам с друзьями. Последними посиделками в несовершенном мире.

Вечер проходил просто превосходно. Что может быть лучше, чем настольная игра с друзьями? Эвер возмущалась, потому что опять пропустила ход, Кристиан хитро улыбался, чем бесил её ещё сильнее. По доске стучали фигурки, а на фоне играло радио. Благодать.

Лейос засмеялся, когда Кристиан оставил фигурку Эвер позади своей, а девушка замахнулась на него подушкой. Ему так хорошо, но… Разве платье на этой кукле всегда было настолько красным?

Лейос пригляделся: на полке в комнате Эвер сидела кукла, которую девушка ещё задолго до знакомства с Лейосом назвала Бернадетт. На ней было надето красное платьице. Лейос знал, что оно всегда было красным. Но не настолько же? Цвет такой яркий, что у Лейоса зачесались глаза.

Он сморгнул и понял: уютная картина перед ним исчезла. Нет, он видел друзей, комнату, разноцветные фигурки на доске и тёплый жёлтый свет от лампы, но всё это вдруг стало таким… ненастоящим?

На его зрение будто наложили какой-то фильтр, всё вдруг обрело странный синеватый оттенок. Ещё лампа будто стала мощнее. Всё вокруг засвеченное.

«Перенервничал?»

Лейос неловко прикусил губу. Солоноватый привкус не вызывал никакой реакции: притупилось всё, даже собственные чувства и мысли в целом.

Музыка на фоне воспринималась какофонией. Лейос ничего не понимал из того, что пела девушка из радио. Он не мог воспринимать звуки целостно. Они путались, звучали выше или ниже, чем должны, слова превращались в кашу. Такое невозможно слушать.

Он сжал ладонью одеяло под собой. Оно мягкое, тёплое, ведь Лейос его нагрел. Лейос всё чувствовал, но сложно было сказать, его ли это ощущения. Даже горький запах пива Эвер, которое стояло на столе рядом, – это что-то далёкое и чужое.

И он опять видел его. Мерцающий густой дым, плавающий вокруг Эвер и Кристиана. Глубокий синий и яркий оранжевый. Его движение напоминало жидкость. Дым не стоял на месте, тёк, плавно окутывая его друзей. Лейос понимал: это энергия. Понимал, но не мог её описать. Он даже не сказал бы, принадлежит ли эта энергия друзьям. Она похожа и не похожа на них одновременно. И почему-то давала она о себе знать только в моменты подобных состояний.

И самое главное: из Эвер и Кристиана исчезла жизнь. Это куклы. Манекены, окружённые цветным дымом. Мёртвым дымом.

Эвер и Кристиан замолкли, заметив, что Лейос притих и смотрит на них.

– Лей, ты в порядке? – настороженно спросила Эвер.

Её голос звучал так, словно она говорила где-то в соседней комнате. Звук глухой, будто уши заложило.

Лейос покачал головой. Нет, он не в порядке. Это не нормально, когда ты не чувствуешь жизни в сидящих перед собой близких людях, а мир сужается до размеров комнаты.

– Вы не живые, – тихо сказал Лейос.

Эвер и Кристиан переглянулись в немом диалоге.

– Опять? – теперь вопрос вкрадчиво задал Крис.

До Лейоса не сразу дошёл смысл сказанного, но он кивнул. Святые татвы, он будто в воде. Вода глушила всё: звуки, цвета, ощущения.

Эвер взяла его за руку. Оранжевый дым перетекал, вторя её движениям, но Лейос чувствовал лишь прикосновение ладони. Её пальцы тёплые, немного грубоватые, ведь девушка часто копается в механизмах. Огрубевшая кожа на её пальцах слегка царапала.

Кристиан последовал примеру подруги. Окутавшая его синяя дымка такая же призрачная, неосязаемая. На контрасте с ладонью Эвер кожа Кристиана мягкая, нежная, и Лейос даже мимолётно умилился от того, какими тонкими и маленькими ощущались его пальцы в сравнении с большой ладонью Лейоса.

– Закрой глаза, – попросила Эвер, и Лейос послушался.

Теперь перед глазами тьма, в которой вспышками появлялись очертания того, что он только что видел: оранжевый и синий силуэты Эвер и Кристиана, шкаф, светлые пятна предметов на полках.

Стало немного больно: Эвер чуть придавила кожу ногтями и сжала ладонь. На контрасте Кристиан лишь легко переминал, словно делал массаж. На секунду у Лейоса закружилась голова, но он пытался сосредоточиться на ощущениях. Он должен вынырнуть из этого.

– Мы живы, и мы рядом, Лей.

– Это не видение. Ты с нами.

Сейчас их голоса казались такими близкими и родными. Он ухватился за это, и теперь даже их прикосновения начали ощущаться иначе. В них вновь появилась жизнь.

Лейос открыл глаза, и будто заново родился. Жёлтый свет больше не бил в глаза, музыка и слова теперь ясны, а высокий голос певицы возвращал в Лейоса крепкое ощущение реальности. На правое колено что-то сильно давило снизу: это так неудобно под ним скомкалось одеяло.

Наравне с хмельным запахом пива возникали новые: сладкие коричные булочки, которые троица никак не могла доесть, травяной чай Кристиана, нарезка из солоноватого копчёного сыра…

Наконец-то цвета вокруг пришли в норму. Исчезла засвеченность и непонятная синева, на светлом туалетном столике переливалась цветным салатом косметика Эвер, а на стене напротив бликами отражала свет рамка, под стеклом которой хранилась фотография, которую трое сделали на первом совместном празднике, дне рождения Эвер.

Рассеялся и цветной дым вокруг Эвер и Криса.

Вкус железа и соли от прикушенной губы всё ещё оставался на языке, но Лейос даже радовался: это позволяло вновь ощутить мир вокруг живым.

– Спасибо, – вполголоса поблагодарил Лейос.

«Я вас оставлю. Не заботьтесь обо мне. Пожалуйста»

«Я вас люблю»

– Как ты? – Эвер обеспокоенно коснулась его лба.

– Лучше. Всё закончилось.

Кристиан отпустил руку Лейоса и встал с кровати. Он возился возле комода, Лейос слышал стук железной ложки о стекло, а затем мягкое журчание воды.

– Держи.

Кристиан протянул ему кружку с чаем, над которой вилась полупрозрачная струйка пара, и она двигалась, как нужно. Не как жидкость. Не как мёртвый дым. Лейос с трудом принял заботу и зашипел, когда взял кружку: даже для него она горячая.

Мир вокруг снова стал просторным и живым, не ограниченным стенами комнаты, и свет звёзд за окном больше не казался декорацией. Кристиан сел, и на игровой доске попадали фигурки. Эвер коротко выругалась и возмущённо заворчала. Торопливо стуча фигурками, она вернула их на свои места. Кристиан легко засмеялся и извинился. Лейос откинулся на приятно-жёсткую подушку позади и мимолётно ощутил спиной рейки кровати. Вдохнув аромат травяного чая, он отхлебнул немного и обжёг язык. Теперь всё как надо.

Как он и думал, платье куколки Бернадетт никогда не было таким ярким.

Вина стала его спутницей на эту ночь. Она витала вокруг, стучала по вискам, щекотала нос и глаза, заставляя едва заметно слезиться. Он долго не мог заснуть. Вслушивался в тихое сопение Кристиана, чувствовал, как Эвер, зарывшись пальцами в его волосы, то двигает ими, то перестаёт, постепенно проваливаясь в сон.

«Они не простят. Я правильно поступаю?»

«А что, если ничего не получится? Что если ни одна из дорог не приведёт меня обратно к ним?»

«Я могу потерять их. Но без меня не справятся якши. Не высока ли цена?»

«А что если…»

«Выгорит? Должно. Просто обязано. Всё сделаю, чтобы смогли вместе быть. Подождите немного. Я справлюсь!»

«Пожалуйста, простите меня»

Принципы или семья? Семья и принципы? Лейос понимал: выбрать можно что-то одно.

Рамити не справятся без Лейоса. Они даже искали его. Он ключ к миру и свободе якшей, путеводная звезда, которая вернёт их на родину. И если он выберет семью, собственноручно сломает якшам судьбу, лишит надежды.

Но если он выберет якшей и не справится? Эвер и Кристиан смогут принять его тогда? А сам Лейос сможет начать заново, или вина навсегда отвернёт от них? Если не получится, он потеряет всё.

Значит, был лишь один путь – к победе.

Решился на разговор Лейос только ближе к ночи.

Солнце за окном клонилось к горизонту, разливая над верхушками деревьев ярко-оранжевый свет, будто заставляя их пылать. Вечер выдался совершенно безветренным, даже при открытом окне в комнате не ощущалось движения воздуха. Занавеска шевелилась, только когда недалеко проходила Эвер, которая металась по комнате от переизбытка чувств. Кристиан сидел на постели, нервно сжимая пушистое покрывало. Лейос же расположился на стуле рядом с окном, прижимая к себе мягкую подушку, которая всегда лежала на постели Эвер на случай, если они решат спать втроём. Подушки на кровати остались только две: Кристиана и её собственная.

Лейос не знал, сколько длился их разговор, но давался он ему тяжело. Нет, он был готов к тому, что друзья будут шокированы решением, но быть готовым не значит легко справиться.

– Да ты перегрелся? Окно открыть? – возмущалась Эвер. – Ты же видишь, что они творят, Лей!

Она кружила по комнате, как зверь в клетке, то и дело врезаясь то в туалетный столик, то в угол кровати, ругалась и всё равно продолжала. Эвер рычала и, стараясь успокоить взвинченные нервы, царапала запястья. Лейос видел, что на её коже уже образовались красные полосы. Ещё немного, и она раздерёт их до крови. Опять.

– Эви, я же уже объяснял…

– И ты им веришь? Вот так просто?!

Она круто развернулась, ударилась ногой о пуфик и в порыве ярости пнула. Пуфик с грохотом отлетел под туалетный столик. От удара он задребезжал, попадали флаконы с косметикой. Лейос на секунду зажмурился.

– Эв, ты перегибаешь, – заметил Кристиан и еле заметно дёрнул щекой.

– Ничего я не перегибаю! От нас Лей к каким-то подозрительным личностям уходит, а перегибаю я?!

Лейос, не выдержав, вскочил со стула. Подушка упала на пол. Он схватил Эвер за руки, заставляя посмотреть на него.

– Я не просто так ухожу к ним, Эвер. Ты же знаешь, как важна для меня дружба между людьми и якшами.

– Лей, она права. То, что они делают, очень сомнительно. Если хочешь подружиться, будешь помогать, а не беспокоить, – подал голос Кристиан.

Он говорил мягче, вкрадчивее, что Лейоса немного успокоило. Лишь на толику.

– Они пытались много раз, Крис. Их не приняли. Как ещё выходить на связь, если по-хорошему не получается?

– Как минимум, не идти через вред обществу.

– Они не вредят, всего лишь пугают.

– И ты считаешь, что пугать людей – это нормально? – снова встряла Эвер.

– По сравнению с тем, как относились к якшам в течение нескольких веков…

– О, умно! И это даёт им право вести себя, как…

– Эвер, не надо, – мгновенно осадил её Кристиан, и девушка осеклась.

Лейос благодарно кивнул, а Кристиан продолжил:

– Но, Лей, так и есть. Даже если королева всё же выслушает и согласится, дружбы можно не ждать. Да, люди не были к вам добры все эти годы, но это не может развязывать руки.

– Может, и нет, – неуверенно сказал Лейос. Он считал иначе, но посчитал нужным промолчать, чтобы не подливать масла в огонь. – Но им больше ничего не остаётся. Если не слышат, остаётся только кричать.

– Именно поэтому, мы кричим тебе: не ходи!

В голосе Эвер Лейос явно услышал мольбу и лишь сочувственно поджал губы, крепче взял её за ладони.

– Но я пойду, Эви. Как бы сейчас это не выглядело, они хотят мира и стараются достичь его. Как и я.

– Хреново стараются, значит.

Она вывернула руки из хватки Лейоса и отошла. Её полный боли и злости взгляд исподлобья показался ударом под дых. Эвер открыла рот, и Лейос приготовился выслушать череду ругательств, но в последний момент подруга развернулась и вышла из комнаты. Хлопок дверью заставил вздрогнуть обоих парней.

В комнате воцарилось молчание, и Лейос понял, насколько он на самом деле опустошён сейчас.

– Лей, – тихо позвал его Крис.

– М?

– Ты действительно уверен в этом?

Лейос перевёл взгляд на друга и обессиленно сел обратно на стул. Ответил он не сразу.

– Уверен. Я всё обдумал.

Кристиан не ответил, но Лейос и не требовал от него ответной реакции. Оба измотаны.

– Она ведь хотела назвать меня предателем, да? – спросил Лейос, не сдержав нервного смешка.

– Ты же её знаешь: ляпнет сгоряча, а потом извиняется.

– Но не ляпнула.

– Но не ляпнула.

Друзья с улыбками переглянулись. Лейосу стало немного легче. Он понял подругу и мысленно поблагодарил. Хотя мерзотное ощущение где-то в груди говорило, что он этот титул очень даже заслуживает.

– Но, Лей, честно… Я с ней согласен. Тебе туда не надо. Они ничего не сделали, чтобы им можно было верить.

– С вашей стороны, может, и кажется так, но у меня есть причины доверять им.

– Ты ведь понимаешь, что, если уйдёшь, можешь не возвращаться сюда больше?

Этот вопрос поставил Лейоса в тупик. Кристиан смотрел на него абсолютно серьёзно, и Лейос мог поклясться, что уловил в его выражении лица смесь злости и почти отчаяния. Пожалуй, от Эвер он больше ждал подобного, поэтому от Кристиана слышать это было больнее. Однако, отступать он не собирался.

– Я много думал об этом, Крис. Я хочу изменить мир к лучшему, и это проще сделать, объединившись с кем-то. К тому же они единственные, кто знает, почему мама и папа ушли. И они помогут найти убийцу. Где мне искать ответы, если не у них?

Кристиан покачал головой. Возникла новая волна тревоги: и как это расценивать? Где-то в глубине души Лейос ощутил тяжёлый укол вины.

– Скажи… Мы ведь всё равно останемся друзьями, даже если что-то пойдет не так? – понадеялся Лейос, замявшись.

Кристиан молчал. И чем дольше он тянул, тем сильнее беспокоился Лейос. Однако, ответ тоже мало что прояснил.

– Пока это возможно.

Нет, это уже не укол вины. Это пробитие копьём. Навылет. Лейос стушевался. Он коротко покачнулся будто балансировал на краю пропасти.

– Я… Я тебя понял.

Продолжать разговор дальше не имело смысла. Они просидели в молчании несколько минут. Первым поднялся Кристиан:

– Пойду к Эвер. Успокою её.

– Крис. Простите меня.

Лейосу показалось, что это сорвалось с губ само. Будто воздух из перекаченного шарика. Вина не могла позволить ему уйти молча. Он должен был сказать.

Кристиан, уже подходящий к двери, остановился, и слегка повернулся. Его губы чуть покраснели, будто он кусал их.

– Я передам Эвер, – это всё что он сказал перед тем, как скрыться за дверью.

Лейос остался в комнате девушки один. В груди словно не было ничего. Он не чувствовал ни расширения лёгких, ни биения сердца, ни движений рёбер. Глухая пустота, бездна… Лейос медленно поднялся и поплёлся в свою комнату.

Вокруг снова всё казалось нереальным, только Лейос даже сам себя перестал воспринимать. Он собирал вещи будто не своими руками. Они двигались так, как хотел он, брали то, что хотел он. Но это не его руки, не его тело. Даже глаза не его. Он словно сидел в чьём-то теле, теле предателя, изменника. И до чего же странно было касаться чего-то. Любое ощущение – текстура, температура, жёсткость – все они шли от ладони сразу в мозг, минуя руку, нервы.

«Сам себя пожираю. Надо успокоиться»

Однако, успокоиться не получилось даже, когда Лейос под покровом ночи покидал гильдию. Он обернулся лишь напоследок, освещённый фонарём, горящим рядом со входом в гильдию. В одном из окон на втором этаже горел свет.

На него смотрели двое: юноша лишь сдержанно отсалютовал, а девушка махала рукой с перебинтованным запястьем. Резко родившееся давление в груди комком поднялось по горлу к глазам. Лейос зажмурился и помахал в ответ, только когда отвернулся.

К тому времени, когда Раят встретил его в лесу, Лейос уже перестал тереть глаза.

***

После того вечера их жизнь рухнула.

Первый день для Эвер прошёл в сплошной злости. Её всё бесило. Всё, кроме Кристиана. И чтобы не срываться на него, она заперлась в мастерской, стараясь найти успокоение в создании двигающейся куколки-мажоретки. К вечеру, правда, пришлось убираться больше обычного: швырялась вещами она как минимум в два раза чаще.

Второй день она провела в чувстве вины перед Кристианом. Видя, как он, проходя мимо теперь пустующей комнаты Лейоса, одиноко поглядывал на закрытую дверь, она поняла, что вчера оставила его в момент, когда была нужна. Поэтому теперь всё время проводила с ним.

Кристиан говорил мало, отстранился. Обычно он так вёл себя перед тем, как пойти на могилу матери: набирался сил. Только вот к матери он уже ходил. Тем не менее, от Эвер он не отгораживался. Принимал заботу, от еды не отказывался, но на люди не выходил, подпуская к себе только Эвер и Аделаиду.

На третий день потеря начала ощущаться ещё острее. Эвер не хватало голоса Лея, его шуток. Не на кого было закинуть ноги, во время посиделок на первом этаже. Без Лея рядом с ними образовалась пустота, которую они стремились заполнить друг другом.

За окном уже глубокая ночь, и девичью комнату освещал лишь жёлтый ночник над изголовьем кровати. Из приоткрытого окна тянуло прохладой, весеннее тепло ещё не прогревало воздух настолько, чтобы он не успевал остыть за ночь. Эвер закрывать окно не стала, в духоте никто из них троих спать не любил.

"Троих, как же…"

Она едва заметно поморщилась. Босая, в одних лишь трусах и майке, – Кристиана она лет с шестнадцати не стеснялась – Эвер стояла перед зеркалом туалетного столика и наносила увлажняющий крем на лицо. Через отражение она краем глаза поглядывала на Кристиана, сидящего на краю постели. Невидящим взглядом он смотрел куда-то сквозь стену и расчёсывался. Ей показалось, что он на мгновение крепко сжал ручку расчёски, но тут же расслабился. А может, и не показалось.

В завершение Эвер хлопнула по щекам и, проигнорировав лёгкую боль в перебинтованных запястьях, села рядом с Кристианом. Откинув с плеча его длинные волосы, она склонила голову и прикрыла глаза. Кристиан на мгновение перестал шевелиться, а затем она почувствовала, как юноша осторожно потёрся щекой о её макушку.

Некоторое время они сидели в тишине. Эвер лишь слышала шуршание расчёски и волос и мимолётом думала, что Кристиан начал тратить на вечерний туалет больше времени, чем обычно. Наконец шуршание прекратилось.

– Ты всё?

– Угу.

Эвер нехотя открыла глаза, поймав себя на мысли, что чуть не уснула.

– Как ты?

– Терпимо, – коротко сказал Кристиан, и на его лице Эвер не уловила ни единого изменения эмоции.

Эвер робко взяла его за руку и, поняв, что Кристиан не против, сплела их пальцы. Это помогало понять: она не одинока. Лейос покинул их, но Кристиану она всё ещё нужна. Так ведь? Для него она всё ещё хорошая подруга?

– Ладно бы к девушке ушёл, – следуя за мыслью, заговорила Эвер. – А тут в общину какую-то. Набрехали, забрали. Нельзя было его отпускать.

– Он сам ушёл. Лей взрослый мальчик, сам думать может.

Эвер чуть отстранилась. Уставилась на друга, словно услышала от него бредни сумасшедшего.

– Наш Лей? Сам?

– Мы не знаем, о чём он думал. Возможно, давно хотел.

Сердце сжалось, в груди разрасталось болезненное ощущение вакуума. Да, они не знали, о чём Лей думал. И этом есть часть вины. Её вины.

– Может быть, – сдавленно признала она. – Но они зацепились. Наплели такое, что он поверил. Вон про родителей что-то… Сволочи.

– Лей сам знал, что они делают. Видел их методы, и его всё устроило, Эвер. Не скидывай с него ответственность.

– Да какую?.. Да, не увели его. Зацепили за что-то, чтоб сам пошёл.

– Значит, было за что цепляться, – сухо заметил Кристиан. Он замолчал, затем добавил: – Да и сама подумай: стала бы ты следовать за человеком, даже ради какой-то важной информации, защищать его, если бы видела, что он творит… подобное?

Эвер поджала губы. Отвечать не стала, но Кристиан и так всё понял.

– Вот именно. Значит, он согласен с ними, Эви. Это его решение.

– Его. Вынужденное, – Эвер сама не заметила, как в голосе прозвучали нотки упрямства, жёсткости.

Лей, их Лей, добрый, слегка наивный, накручивающий себя. Лей, который всегда нуждался в ней. Он не мог покинуть их сам. Его заставили. Она знала это.

Кристиан ничего не ответил.