Пепел на троих

«Было бы здорово. Друга-якши всегда не хватало»

– Вот и познакомились, – подытожил Йед. – У вас будет ещё много времени пообщаться, а сейчас перейдём к делу. Лейос, насколько я помню, Раят должен был рассказать о роли, которую ты играешь в нашей миссии?

Его голос прозвучал более серьёзно, поэтому юноша тут же отвернулся от Ноака и замер.

– Конечно. Я должен снять проклятие с Каменного леса.

– Верно. Но поскольку ты не можешь обращаться с даром, – в его голосе прозвучало откровенное раздражение, которое заставило Лейоса чуть втянуть шею в плечи, – тебе придётся учиться. Твоим наставником будет Васáт.

– Второй Старейшина?

– Он Одноглазый. Видит будущее. Отличный учитель, – пояснил Йед Приор, и на этот раз в словах, как показалось Лейосу, прозвучало уважение и даже отголосок привязанности. – Тем не менее, отчитываться ты будешь передо мной лично в том числе. Я буду отслеживать твой прогресс.

– И как вы поймёте, что я готов?

– Финальный экзамен – снимешь проклятие. Не с Каменного леса. Другое.

– Какое? – насторожился Лейос.

– Сам увидишь, когда научишься с даром обращаться, – Йед пожал плечами.

Лейос задумался. Кое-что в его голове не совсем укладывалось. И это его беспокоило. Стоило уточнить на берегу.

– Могу я спросить? – осторожно начал он и продолжил после молчаливого согласия Главы: – Как я могу снимать проклятия? В смысле, я же просто вижу время, я зритель. Я не могу ничего менять. Почему я?

– Ты знаешь, что такое проклятие? – спросила Дубха.

Внутри, словно тлеющая пушинка над костром, взвилась искорка любопытства. Может, он что-то упускает? Лейос заговорил медленно, вдумываясь в каждое слово, стараясь найти то, от чего можно повести логическую цепочку. Пора вспомнить уроки Альша.

– Условие, которое поддерживают элементы. Его может установить любой, кто владеет магией, якша или татв. Ценой некоторых жертв.

– И знаешь, как их снимают?

Лейос нервно сглотнул:

– Убивают того, кто наложил проклятие. В этом и вопрос: причём здесь я? Я не хочу и не буду никого убивать. Тем более… Ракша уже мертва.

– Убийство проклинателя – это самый простой способ. И да, это может сделать кто угодно, не обязательно ты. Нюанс именно в том, что в нашем случае проклинатель уже мёртв.

– Но проклятие всё ещё действует, – озадаченно продолжил мысль Лейос.

– Ракша умела создавать нам проблемы, – тихо хмыкнул Ноак, скрещивая руки на груди. – И до сих пор создаёт, даже из могилы.

Лейосу же послышалось, или он действительно уловил в интонации язвительность? Впрочем… У всех якшей была причина так отзываться о ней. На секунду в мыслях возник вопрос: а должен ли Лейос ненавидеть её так же?

– Это так, – поддержал Йед, однако, в отличие от Ноака, он был либо безразличен, либо очень сдержан. – Суть в том, что проклятие в Каменном лесу поддерживается условием: пока Ракша может реинкарнировать, проклятие будет действовать. Таким образом, проклинатель всё ещё жив в некотором роде.

– Так реинкарнация действительно работает?

Лицо Дубхи вытянулось в изумлении, когда она услышала воспрос Лейоса.

– А ты думал, что нет?

–Крис не верит, – прошелестел под нос Лейос, больше говоря с самим собой.

– У людей есть лишь выбор между верой и неверием. Они никак не способны проверить, действительно ли оно работает. А мы можем. Связь с элементами – наше преимущество. Мы способны на большее, нежели люди.

Внезапно защипало в носу, и Лейос чуть ли не чихнул. Почему он вдруг услышал Ральфа в голосе Йеда?

«Якши,» – пренебрежительно тянул Ральф и кривил губы.

Практически то же самое сделал сейчас и Йед Приор.

Слова разные, но произнесены они до дрожи одинаково. И какая разница, кто унижен, а кто превознесён, если с обеих сторон звучит одно и то же? Отвращение уравнивало людей и якшей: никто из них не был лучше другого.

«Но якши хоть что-то пытаются сделать»

«Установки легко себя не изживают, Йед прав. Но якши переступают через них. Иначе мира не достичь»

И хотя Лейос уже питал уважение к Йеду, основываясь на рассказах Раята и действиях Примирителей, проникся ещё больше. Пусть Приор и поддавался привычкам, но всё же вёл якшей вперёд, к миру между ними и людьми. Туда, куда хотел вернуться Лей.

Воодушевлённый, он продолжил:

– Понятно, зачем Ракша установила такое условие. Проклятие пережило проклинательницу. Реинкарнация ведь не прекратится.

– Сама по себе? Нет. Но её может прекратить кто-то другой, – почему-то в этот раз ухмылка Ноака вызвала у Лейоса подсознательное желание отодвинуться подальше.

– И как?

Лейос не смог отказать себе в любопытстве, пусть даже и предполагал, что Ноак после такой гримасы вряд ли скажет нечто хоть сколько-нибудь приятное.

– Убить новое воплощение останками прежнего тела. Желательно, одного из первых.

– Тошнотворно, – честно признался Лейос и с трудом сглотнул подступивший к горлу ком.

– И трудно осуществимо, – с долей цинизма заметил Йед. – Добраться до останков так же тяжело, как и найти реинкарнировавшего.

– Вы пробовали?

– Моя семья не одно поколение занималось этим, – ответил Ноак, чем вызвал у Лейос непроизвольный выдох смешанного с восхищением удивления.

– Именно. О подробностях расспросишь Ноака позже, если захочешь, но суть такова: пойти через Двуглазого проще и быстрее, – на секунду Йед замолчал, но всё же добавил: – И менее кровопролитно.

Подобная забота и видение ценности в жизни другого Лейоса более чем устроила.

– Но как я могу снимать проклятия?

–Адриш тоньше остальных чувствовал элементы и немного иначе ими управлял, – сказала Дубха, внимательно рассматривая ногти. – Если вкратце: ты видишь положение и состояние элементов в то или иное время и управлять им тоже можешь. Откати элементы в состояние до проклятия и зафиксируй в нём. Вот и весь фокус.

– Звучит как будто легко, только… – Лейос поджал губы, будто старался удержать разбушевашееся сомнение. – Дар никогда помощником мне не был. И я не уверен, что он захочет таковым становится.

– Уверен, ты ещё не раз услышишь это от Васата, но скажу уже сейчас, – Йед чуть не пригвоздил Лейоса к полу, положив руку на плечо. – Твой дар – не личность. Не он решает, кем быть – союзником тебе или врагом.

Лейос нашёл в себе силу отступить.

– Я пытался. Много раз. Вместо того, чтобы подчиняться, он из раза в раз показывает мне одно и то же. То, что я предпочёл бы забыть. Вместо того, чтобы помочь, дар заставляет меня постоянно проживать свой худший и первый кошмар.

«Кухня и заводная песня»

«Солнечная сторона. Пятна крови на полу»

Лейос тряхнул головой, отгоняя от себя дурное воспоминание. Потянулся к затылку, прижимая к лицу локоть так, словно хотел спрятаться за ним, как всегда делал, когда садился на корточки. Ногти прошлись по коже от затылка до уха, оставляя за собой щипание и покалывание. Лейос ухватился за серьгу.

Йед шагнул, взглядом вызвав в юноше два прямо противоположных импульса: отшагнуть вновь и замереть. Но последнее желание, оказалось сильнее. Лейос смотрел прямо в светлые серые глаза Приора, только сейчас осознав, что они примерно одного роста.

– Я не знаю, что за кошмар ты видишь, но могу понять, почему ты не хочешь туда возвращаться. Но ты стоишь здесь. Ты пришёл помочь нам. А значит, ты уже сделал шаг на пути к мастерству провидца.

Он огладил ладонью руку Лейоса, спустившись к предплечью. А затем сжал его. Крепко, но осторожно, не причиняя боли. Альш. Так всегда делал Альш.

– Ты сможешь сделать это, Лейос. Я, как и каждый в нашей большой семье, возлагаю на тебя большие надежды. Не подведи нас.

Красные полосы на шее, которые вероятно остались после нервного жеста, защипали сильнее, словно кто-то выжег на коже клеймо. Клеймо обещания, которое Лейос дал себе, Йеду и всем Рамити, согласившись прийти сюда. Он – звезда. Звезда, которая приведёт всех якшей домой, на родную землю. У него нет права оплошать.

– Ты вернулся в семью, Лейос, – с тоном, близким к материнской ласке, напомнила Дубха. – Ты пришёл, чтобы помочь нам. Мы же сделаем всё, чтобы ответить тем же.

– Ты не один, – Ноак внёс и свои краткие, но всё же значимые слова поддержки.

– Я… Я постараюсь, – выдавил Лейос, чувствуя, как по вине дара на его шее защёлкнулся видимый лишь ему одному ошейник, имя которому Ответственность.

Уголки губ Йеда приподнялись, выражая понимание и даже – как показалось Лею – покровительство. Он легко потрепал предплечье юноши и отступил, когда Лейос наконец смог немного расслабиться.

– Не переживай, учёба начнётся только завтра. А сегодня вечером мы приглашаем тебя на гуляние. Отпразднуем твоё возращение домой.

Будущее гуляние Лейоса заинтриговало: праздник ведь в его честь. Весь оставшийся день Лейос провёл с Ноаком, который водил его по общине и знакомил с бытом.

С учётом того, что Рамити не признавали технологий людей, Лейосу, жившему как в деревне, так и на лоне природы, знакомиться было не с чем. Однако, он расстроился, когда понял, что некоторых удобств и развлечений здесь не будет. Например, радио. Эх, а ведь тот радио-сериал, «Барбара отменяет чудо», уже почти приблизился к финалу. А сколько там шуток хороших было… Придётся искать другой способ отвлекаться от тревоги.

К сумеркам на краю общины, где под большим дубом из его же веток был с помощью магии сооружён помост, якши натаскали лавочки и столы. Белые скатерти постепенно исчезли за различными закусками и напитками. Воздух вокруг насытился запахом жареного мяса и овощей. Недалеко от помоста на месте кострища выстроили большую гору из хвороста, который к ночи вспыхнул, поднимая пожар, казалось, до самых верхушек деревьев. Пламя озаряло силуэты якшей, которые присаживались на лавочки, пеньки и даже траву вокруг костра. Дети по очереди подбегали и жарили над огнём насаженные на веточки овощи.

Старейшины подошли последними. Впереди всех шагала Дубха, гордая, уверенная. Лейос бы не удивился, если бы она слыла в общине первой красавицей. За ней размеренно шёл Йед. Тёмный плащ колыхался за ним, словно полупрозрачный плавник морской рыбы, а сам мужчина, казалось, плыл и одаривал тёплой улыбкой любого, с кем встречался взглядом. Таковая досталось и Лейосу, вызвав в нём одновременно противоборствующие смущение и сопричастность.

Замыкал шествие главных третий Старейшина, Васат. Крупный, мускулистый, он грузной поступью воина следовал за Йедом и Дубхой к помосту. Лейос мог поклясться, что рука у этого якши тяжела, причём, не столько из-за комплекции. На руках он разглядел широкие серебряные браслеты, наручниками обхватившие его запястья, визуально делая сжатые кулаки ещё более массивными. Не чета кольцам Йеда и цепочкам Дубхи. Варианта два: либо Васат самый сильный из Старейшин, либо Йед и Дубха намеренно статус так ярко не демонстрируют.

И всё же, несмотря на устрашающий вид, Лейос – а, скорее, дар Адриша – увидел в нём родное. Правый глаз мужчины светился голубым.

Поднявшийся на помост Йед взмахнул рукой. Воздух задрожал от магии, а когда мужчина заговорил, его голос зазвучал громко, словно усиленный мегафоном.

– Братья и сёстры, – и в этом обращении ярко выделялись ноты покровительства и родительской нежности. – Спасибо, что пришли сюда в столь поздний час. Сегодня ночь достойно провести не в постели, ведь мы встречаем нового члена нашей большой семьи.

Йед замолчал лишь на секунду и снова встретился взглядом с Лейосом. Якши начали оборачиваться, чтобы узнать, на кого смотрит Глава.

– Лейос, прошу, поднимись к нам.

«Все будут смотреть. Как тогда в гильдии»

Он поёжился и вздрогнул, когда Ноак слегка похлопал его по плечу.

– Иди, чего ты ждёшь?

– Неловко, – честно признался Лейос.

В воспоминаниях всё ещё стояли ошарашенные и одновременно злые глаза людей, только-только ставших согильдийцами.

«И страшно»

– Никто тебе ничего не сделает. Иди.

И Ноак подтолкнул его, мягко, но с напором. Лейос сделал шаг и понял, что останавливаться уже нельзя. Все смотрят. И смотрят… поддерживающе?

Следующий шаг уже смелее, но Лейос всё же обернулся на Ноака. Тот закивал и жестом показал идти дальше. И якша снова шагнул, и вот он уже шёл к помосту, с которого ему поддерживающе улыбался Йед.

Якши расступались перед Лейосом, следили с любопытством, интересом. Никакой злости, обороны и непринятия, только искреннее дружелюбие. Лейос расправил плечи, сутулиться и зажиматься не было нужды.

Ступая по дубовым ветвям, он поднялся на помост и встал между Йедом и Дубхой. Теперь он видел не меньше сотни пар глаз, смотрящих на него. Где-то в толпе он заметил три ярко-голубых радужки.

– Наверняка многие из вас помнят Люкс и Наоса, наших дорогих брата и сестру, – вновь заговорил Йед, и имена родителей отозвались где-то в груди двумя отголосками глухой тоски. – По неизвестной причине они покинули нас с младенцем на руках больше двадцати лет назад, однако, сегодня наступил долгожданный момент радости. Их сын, ведомый благородством, пришёл помочь нам вернуться домой и восстановить мир.

Слева послышался игривый шёпот Дубхи.

– Самое время снять ленту, милашка.

В голосе мужчины, бархатном, густом проявилась торжественность, перемешанная, как показалось Лейосу, с облегчением и ноткой нежности где-то в глубине.

– Лейос, наш спаситель, вернулся домой.

В толпе якшей начал зарождаться гул радости, когда юноша поймал сползнувшую с лица повязку и невольно замер. Не успев начаться, ликования стихли, и теперь сотня смотрела на него округлившимися глазами.

Страх оказаться чужим среди своих боролся с рациональным убеждением, что его здесь ждали, что он здесь нужен, и Лейос сам не заметил, как сцепил перед собой ладони. Он осторожно взглянул на Старейшин: Васат оставался равнодушным, Йед непонимающе смотрел на его руки, а Дубха приблизилась.

– Не спеши судить, – послышался её сочувственный шёпот.

И она оказалась права. Один из Одноглазых поднял руки над головой и хлопнул в ладоши. Другая девушка-провидица – тоже, вторя ему. К ним присоединился третий провидец. Рядом громко ударил в ладоши Васат, и это запустило цепочкой аплодисменты остальных, превращая ритмичные хлопки в нестройный шум. Кто-то в толпе залихватски крикнул, и звук этот попал в самое сердце. Удивление на их лицах преобразили в радость улыбки и морщинки у глаз, которые Лейос видел, и в этом дар обмануть его не мог.

Его приняли.

Лейос нервно хохотнул, хотя смех вышел больше похожим на сдавленный кашель. Пальцы расслабились без его ведома, и повязка улетела куда-то с помоста. На лице юноши расцвело неподдельное облегчение, а сердце начало гнать кровь так мощно, что у якши дрогнули руки.

Слева на помост поднималась девочка, несущая букет пышных маков с черно-жёлтыми сердцевинками, напоминавшими глаза домашних канареек. Отдав букет Йеду, она тут же исчезла.

Лейос вновь ощутил лёгкое колебание магии, и стебли цветов в руках мужчины задвигались. Они сплетались, цеплялись листьями, и скоро Йед уже держал в руках венок. Лейос без вопросов склонил голову, чувствуя, как цветы мягко легли ему на волосы.

Он выпрямился, и якши, спугнув стаю птиц где-то неподалёку, ещё громче выразили восторг в общем вопле, и с их криком с кончика пламени в небо сорвались несколько искр.

На время праздника у Лейоса даже получилось отвлечься от самокопания, потому что он наконец дорвался до общения. Он разговаривал с другими якшами, то и дело поправляя маковый венок. Очень уж понравилось, как цветы смотрятся на его волосах, пусть и первой ассоциацией стали кровавые следы на снегу. Лейос поспешил избавиться от странного образа и раствориться в беседах.

Его расспрашивали о жизни – Лейос делился историями из путешествий с Альшем. Дети просили рассмотреть глаза поближе – Лейос опускался на корточки, позволяя детям с интересом изучать его.

Гуляние начало стихать уже за полночь, когда дети уже начали засыпать на скамьях, а взрослые стали собирать еду. Лейос и Ноак уходили в числе последних, так как Лейос настоял на помощи в уборке.

Ноак провожал Лейоса до дома. Они разговаривали, когда позади раздался звук разбившейся посуды. Юноши обернулись: за ними стояла девочка лет двенадцати от роду, которая жала к себе две миски с зеленью и овощами, а также пустой графин. Из расколотой у её ног тарелки выкатились и тут же собрали всю пыль на дороге яблоки.

Девочка растерянно проскулила и неловко опустилась на корточки. Придерживая коленями посуду, она начала собирать фрукты, до которых могла дотянуться. Лейоса дважды просить не нужно было.

– Лейос, стой… – краем уха услышал он слова Ноака, но уже начал ловко собирать успевшие откатиться далеко яблоки.

Насобирав несколько штук, Лейос присел перед девочкой.

– Я поймал беглецов. Давай помогу? Кажется, в них ещё осталась надежда на побег, – Лейос тихо хихикнул.

– Спасибо.

Девочка подняла голову, улыбаясь, но стоило им встретиться взглядами… Она странно качнулась назад, изменившись в лице. Неуклюже поднявшись, попятилась, тихо пролепетала, как показалось Лейосу, извинения, и свернула в сторону, хотя, очевидно, ранее шла туда же, куда и парни.

– А яблоки? – только и смог спросить вслед Лейос.

– Оставьте себе, – услышал он дрогнувший голос ребёнка, из-за чего только больше растерялся.

– Я что-то не так сделал? – выпалил он, обернувшись к Ноаку.

Тот будто не выглядел даже на толику удивлённым, лишь устало потёр переносицу.

– Нет, всё так. Надо было раньше сказать, чтобы ты к ней не подходил особо.

Лейос поднялся, придерживая яблоки. Пыль с них моментально стёрлась о светлую рубашку.

– Почему? – спросил он и резко поджал губы, когда догадка, как щелчок, резко возникла в мыслях: – Она боится меня?

«Я думал, хоть здесь обойдусь… без этого»

– Это Барéя. Она у нас даже среди чудных чуднáя. И не тебя она боится, а магии.

Лейос не понял.

– Но она же якша. От неё тоже колебания идут…

– Долгая история… – протянул Ноак и скосил глаза на яблоки. – Раз уж они теперь твои, можно понаглеть и попросить у тебя парочку? Сёстрам отнесу.

Лейос без вопросов отдал Ноаку почти всё, оставив себе только три штуки, и они двинулиьс дальше.

– Я в гильдии ночью всегда выхожу из комнаты только с повязкой. Два светящихся глаза в темноте коридора некоторых пугают, – пропустил тихий смешок Лейос.

– Выходишь? – Ноак усмехнулся.

– В-выходил.

Ноак лишь кивнул и продолжил:

– Могу их понять. Ты же ещё и высокий.

– Крис меня за это Торшером прозвал.

На секунду Лейос поднял глаза к небу, вспоминая, как ласково звучал голос друга, когда он произносил его прозвище. Однажды, будучи в особо игривом настроении, они дурачились, показывая это Эвер: Лейос открывал и закрывал глаза, а Кристиан легко нажимал на его нос, будто включал и выключал свет.

– Торшер? – переспросил Ноак.

Лейос стушевался. Идя сюда он ожидал обрести большее понимание, но вместо этого наткнулся на культурный барьер. Он попытался пояснить:

– Ты был в городе. Знаешь, что такое фонарь?

– Знаю.

– Торшер – это как фонарь, только поменьше. Как большая свеча без огня.

– Понял. Удобно, наверное, – Ноак кивнул, но Лейос большего рассказывать не решился.

Впечатления от праздника позволили Лейосу вполне спокойно уснуть, даже несмотря на изумление от поведения Бареи и тоску по друзьям. Тем не менее утро выдалось для него волнительным: сегодня было первое занятие с Васатом.

Лейос собирался суетливо, однако, далеко не от предвкушения. Да, любопытство было, но оно вязло в липком страхе перед тем, что его ждёт. А отступать нельзя – он уже в общине.

«Не подведи нас.»

Слова Приора звучали в голове. Лейосу показалось, что было бы легче, если бы можно было сравнить их с набатом, но нет. Они текли, шуршали, поскрипывали кожей затягивающегося ошейника, отдавались тихим перестуком металлической застёжки. И в его силах было не дать ошейнику превратиться в удавку.

А потому справиться он был обязан.

Он шёл к наставнику на негнущихся ногах. Он беспокойства будто замерло всё: сердце перестало биться, не бежала по венам кровь, задеревенели рёбра. В каком-то смысле Лейос был благодарен самому себе за отсутствие аппетита с утра: будь у него хоть что-то в желудке, наверняка бы ещё и замутило.

Васат ожидал его, стоя на нагретой солнцем поляне с вытоптанной травой. Недалеко Лейос заметил ристалище, площадку с мерцающим песком, очевидно, для тренировок. Скорее всего, якшей-бойцов.

«Отсюда и выходили Примирители?»

«Меня тоже можно будет считать бойцом?»

Глядя на песок, Лейос невольно вспомнил о родине. Ненастоящей, как оказалось, но море навсегда сохранится в его памяти, как дом, сокровенное место детства.

«Интересно, наощупь этот песок такой же, как на косе лимана?»

Мысли о родине придали юноше сил и смелости.

Васат повернулся и встретил Лейоса сдержанным кивком. Высокий и всё же ниже самого Лейоса, он хмурился, и на лице его пролегли глубокие мимические морщины. Крепко сбитый мужчина, явно воин, работающий не только над магией, но и над телом. Среди якшей редко встречались мускулистые: когда владеешь магией, нет особого смысла усердно вкладываться в тело. Васат явно был и тех, кто находил счастье в балансе.

Лейос тоже определённую работу над телом провёл. Живя среди людей, полагаться на магию не приходилось, а некоторые задания гильдии требовали физической подготовки, как и танцы.

– Утра, – коротко поприветствовал юношу Васат. – Готов к учёбе?

Лейос, не ожидавший столь быстрого перехода к делу, тут же растерял часть смелости, кое-как накопленной по дороге сюда.

– Доброе утро. Я старался подготовиться.

«Моральную подготовку я с треском провалил, отличное начало»

Васат смерил его оценивающим взглядом.

– Боишься. Вопрос: меня или чего-то ещё?

– О нет, не вас! – Лейос замотал головой.

– На «ты» давай. Одарённых Адришем и так мало, чтобы ещё друг другу выкать.

Лейос стих, исправился:

– Не тебя. Не тебя боюсь.

Отпираться смысла он не видел. И так понимал, что для опытного бойца, он как открытая книга, которую тот при надобности ещё и пролистать до нужной страницы может.

Голос у Лейос подуспокоился: переход на «ты» смог немного сократить социальную разницу. А находиться на эмоциональной дистанции Лейос откровенно ненавидел. Почувствовав себя в более или менее привычной среде, юноша всё же нашёл в себе силы поделиться:

– Учёбу начинать страшно. У нас с даром натянутые отношения.

– Йед говорил, – мужчина кивнул. – Почему не занимаешься?

– Я пробовал. Да только дар, видимо, не хочет. Что ни старался увидеть, всё одно показывает.

– И что видишь?

Лейос вздохнул. Рука сама потянулась к родительской серьге, будто она могла дать хоть какую-то поддержку. Лейос не знал, самовнушение ли это или родители всё ж подарок заколдовали, но прикосновения к серьге всегда помогали совладать с собой.

– Папу с мамой. Мёртвых. На кухне нашего дома лежат в луже крови. Кухня на солнечной стороне была, а они на свету… Ещё и радио на фоне слышу, и песня… заводная такая. Под неё танцевать впору, а не… вот так, – на нервах он скрипнул зубами. – Увидел впервые, когда подростком был, тогда дар впервые проявился. Нашёл на что давить, и с тех пор напоминает, когда пробую. Как будто ненавидит.

– Молотком ты бьёшь или молоток – тобой?

Васат одним вопросом вогнал в ступор. Это явно не то, что ожидаешь услышать после откровения. Лейос растерянно ответил:

– Очевидно, я – молотком.

– Очевидно, – Васат усмехнулся, и его усы немного приподнялись. – Вот и с даром очевидно должно быть, а ты его как существо живое описываешь, волей наделяешь.

Юноша непонимающе моргнул. То же самое говорил ему и Йед Приор.

– А как это ещё объяснить? Он против меня идёт, как будто спорит, – Лейос поддался поднявшейся в груди волне раздражения.

– Так это ты с ним споришь, а он вести пытается.

– Вести куда? К безумию? Я и так из-за него ночами не сплю и во времени теряюсь. Что он делает, если не с ума сводит?

– Адриш милосердным был, помогал всегда. Думаешь, семерых даром наделил, чтобы извести?

Лейос хотел было продолжить, но осёкся, наткнувшись на неочевидное противоречие. Васат продолжал:

– Дар наш – как óрган. Следует заложенной в него функции. И так же болью даёт знать, если что-то не так идёт. Ты его давишь, а ему больно. Он тебе и показывает, что и где болит. Сам он хоть и неживой, но некогда был частью живого сильного существа, бога. Он тоже развиваться хочет. Ты мешаешь.

– Так я «мешаю», – с нажимом передразнил Лейос, – как раз потому что больно. Кто ж сломаную руку трогать станет?