Дело Уоллеса

Прошел в прихожую. Надел коричневое пальто, шляпу. Взял свой черный портфель, в котором лежали страховые бланки, квитанционная книжка, ручка, записная книжка. Проверил карман жилета – кошелек с несколькими монетами и банкнотами на месте. Взял зонтик, стоявший в углу. Перед выходом он подошел к задней двери и снова проверил задвижки и замок. Все было заперто. Затем подошел к парадной двери. Отодвинул верхнюю и нижнюю задвижки. Повернул ключ в замке «Йель», открыл дверь. Вышел на улицу, закрыл дверь за собой. Повернул ключ два раза, запер замок снаружи. Спустился с двух ступенек крыльца на тротуар Вулвертон-стрит. Направился в сторону трамвайной остановки на Энфилд-роуд. Было около восьми часов утра.

Джулия Уоллес осталась в доме одна. Она допила чай. Отодвинула поднос. Попыталась съесть ложку овсянки, но снова закашлялась. Отложила ложку. Приняла две пилюли из коробочки, запила водой. Выпила ложку микстуры из одного из пузырьков. Откинулась на подушки. Закрыла глаза. Она чувствовала слабость и боль в груди при каждом вдохе. Встать с кровати и подойти к окну, чтобы посмотреть на мужа, у нее не было сил. Она слышала, как шаги Уильяма затихли за дверью, как он удалялся по улице. Затем наступила тишина, нарушаемая только тиканьем часов на каминной полке в гостиной внизу и ее собственным прерывистым дыханием.

Дом в Отсутствие Уоллеса: 8:00 – 12:00

Дом опустел. На кухне стояла тарелка с холодной вареной картошкой и куском вареной говядины, накрытая другой тарелкой. Рядом лежала чистая вилка. На плите остывал чайник. В раковине стояла чашка из-под чая Уоллеса. Мыло в мыльнице было влажным. Полотенце на вешалке висело немного неровно. Ведро с углем стояло у плиты, совок воткнут в уголь. Коробка со щепками была наполовину пуста. В хлебнице лежала оставшаяся половина буханки хлеба, нож лежал рядом. Маргарин в жестяной банке был закрыт. Сахарница стояла на столе, ложка внутри нее.

В гостиной на столе у окна лежала раскрытая книга Джулии – сборник стихов Кристины Россетти. Рядом с ней лежал сложенный вечерний выпуск газеты «Ливерпуль Эко» от 19 января. На другом конце стола, рядом с настольной лампой, лежал клочок бумаги – записка от мистера Квалла, которую Уоллес вынул из кармана жилета вечером и, видимо, забыл убрать. Над камином тикали часы. На полу у дивана стояла корзинка для рукоделия Джулии с неоконченной вышивкой. Печка в углу была холодной.

В прихожей на вешалке висело только легкое пальто Джулии. Зонт Уоллеса стоял в углу. Галоши стояли на подставке у двери. На полу у порога лежала небольшая влажная дорожка от капель дождя.

На втором этаже в спальне Джулия дремала. Поднос с почти нетронутым завтраком стоял на тумбочке. Стакан воды был наполовину пуст. Пузырьки с лекарствами стояли рядом. На спинке стула висел жилет Уоллеса, поверх него – пиджак. На стуле аккуратно лежали пижама и халат. В ванной комнате раковина была влажной, полотенце смято. Гребень лежал на краю раковины.

В маленькой комнате, служившей Уоллесу кабинетом и лабораторией, царил порядок. На столе стоял микроскоп, накрытый чехлом. Рядом лежали несколько чистых предметных стекол. На полке стояли ряды пробирок в держателе, все чистые и сухие. Склянки с химикатами (помеченные этикетками: «Сульфат меди», «Нитрат серебра», «Хлорид натрия») стояли плотно закрытыми на другой полке. На столе лежала стопка страховых бланков компании «Пруденшиал», несколько конвертов с письмами, чернильница с перьевой ручкой. На отдельном столике в углу стоял футляр со скрипкой, закрытый. Смычок висел на крючке рядом. Стул был аккуратно задвинут под стол. На полу не было пыли.

Крошечные суммы денег были спрятаны в разных местах дома, как это было их привычкой. В кухонном шкафу, за банкой с чаем, лежал запасной кошелек с несколькими шиллингами. В книге на полке в гостиной (том III собрания сочинений Диккенса) между страницами 210 и 211 лежала сложенная банкнота в один фунт. В выдвижном ящике туалетного столика в спальне, под стопкой носовых платков, лежала маленькая кожаная сумочка с медяками – около пяти шиллингов. Основные сбережения хранились в банке.

Около десяти часов утра Джулия ненадолго проснулась. Она допила воду из стакана. Приняла еще одну дозу микстуры от кашля. Попыталась встать, чтобы сходить в туалет, но почувствовала головокружение и слабость. Она снова легла. Снова задремала. Кашель периодически будил ее. Она больше не пыталась встать.

Около половины двенадцатого раздался стук в парадную дверь. Джулия проснулась. Стук повторился, негромкий. Затем послышался голос: «Миссис Уоллес? Это я, Амелия Грин. Вы дома?»Джулия слабо крикнула: «Да… Войдите! Дверь открыта!» Она имела в виду, что замок снаружи открывается ключом, но задвижки внутри были задвинуты.Миссис Грин попробовала открыть дверь. Ручка повернулась, но дверь не поддалась. «Миссис Уоллес? Дверь заперта изнутри!» – крикнула она.Джулия поняла свою ошибку. «Извините… Я не могу встать… Задвижки…» – крикнула она, но голос был слаб, и миссис Грин вряд ли расслышала.«Миссис Уоллес?» – миссис Грин постучала еще раз. Помолчала. «Ладно, дорогая, я зайду позже, когда вам будет лучше! Отдыхайте!» – крикнула она в щель двери. Шаги удалились по тротуару.Джулия вздохнула. Она снова закрыла глаза. Больше никто не беспокоил дом до возвращения Уоллеса. Дом снова погрузился в тишину, нарушаемую только тиканьем часов, редким кашлем Джулии и завыванием ветра в печной трубе на кухне.

Утро Уильяма Уоллеса: 8:15 – 12:30

Уоллес дошел до трамвайной остановки на углу Энфилд-роуд и Вулвертон-стрит. Он подождал около пяти минут. Подошел трамвай №7, идущий в центр Ливерпуля. Уоллес поднялся в салон, заплатил кондуктору два пенса за билет до центра. Сел у окна. Трамвай тронулся, громыхая по рельсам.

За окном проплывали очереди. У пекарни на углу стояла молчаливая толпа – в основном женщины в поношенных пальто, с пустыми сумками. У ворот церкви Св. Луки – другая очередь, к благотворительной кухне; запах дешевого супа доносился даже сквозь закрытые окна трамвая. На дверях каждого третьего магазина – таблички "Продается" или "Сдается". Окна некоторых домов были заколочены фанерой. На перекрестке девочка лет восьми, босая, несмотря на холод, продавала с лотка жалкие тряпичные куклы. Пассажиры трамвая молчали, уставившись в пол или в окна с пустым выражением. Обрывки разговоров: "…на бирже сказали, вакансий нет…", "…мясо опять на пенс дороже…", "…Мерфи выселили вчера, вещи на тротуар…".

Он проехал мимо парка Стэнли, повернул на Принсес-роуд, затем на Парк-роуд. Было около половины девятого утра. Пассажиров было немного: несколько рабочих с усталыми лицами, служанки с пухлыми сумками (вероятно, с покупками для тех, кому еще везло), клерки в потертых костюмах. Уоллес смотрел в окно на проплывающие мокрые улицы, фабричные корпуса с потухшими трубами, доки, где у причалов стояли пустые или полуразгруженные суда.

Он вышел на остановке у Ливерпуль-Лайм-стрит. Прошел пешком по Лайм-стрит мимо вокзала. У входа в вокзал толпились люди с узелками – те, кто искал работу в других городах или просто ночлег. Полицейский равнодушно наблюдал за ними. Свернул на Лорд-стрит, главную торговую улицу города. Даже здесь витрины многих магазинов выглядели полупустыми, а покупателей было мало. Дошел до здания офиса компании «Пруденшиал» на Дейл-стрит. Вошел в здание, поднялся на второй этаж. В офисе было несколько клерков за столами. Уоллес поздоровался с дежурным менеджером, мистером Парри.

«Доброе утро, Уоллес».

«Доброе утро, мистер Парри».Он прошел к своему столу в углу. Открыл портфель. Достал квитанционную книжку, записную книжку с адресами клиентов, папку с документами. Сверился со списком визитов на день.

Клиентка №1 (Токстет, ок. 10:30): Миссис Элис Бэйнс

Уоллес вышел из офиса. Шел мелкий дождь. Он раскрыл зонт. Се на трамвай до Токстета. Район был убогим, дома обшарпанные. Нашел нужный дом – ветхий, с облупившейся краской. Поднялся по темной лестнице на третий этаж, постучал в дверь. Дверь открыла миссис Элис Бэйнс, худая пожилая женщина в заплатанном платье. Маленькая квартирка за ней пахла капустой, сыростью и керосином.

«Миссис Бэйнс? Доброе утро. Уильям Уоллес, «Пруденшиал». По поводу просроченного платежа по вашему полису».Женщина встретила его со слезами на глазах. «Мистер Уоллес, войдите, войдите… Я просто не могу заплатить на этой неделе. Совсем не могу. Артур… сын мой… его опять сократили на верфи на прошлой неделе. Чем кормить его детей, не знаю…». Она безнадежно развела руками.

Уоллес вошел в крошечную, бедно обставленную комнату. Выслушал вежливо, но без особой эмоции.

«Миссис Бэйнс, я понимаю трудности. Но если платеж не будет внесен, полис может быть аннулирован. Вы потеряете все вложенные средства. Может, оформить официальную отсрочку? Нужно заполнить заявление». Он достал из портфеля бланки. Миссис Бэйнс, дрожащими руками, подписала бумагу, которую он ей терпеливо объяснил.

«Спасибо, мистер Уоллес, вы добры, что пошли навстречу…». Уоллес кивнул, убрал бланк в портфель.

«Заявление отправлю в офис. Вам пришлют подтверждение. До свидания». Он видел таких клиентов много. Визит занял около двадцати минут.

Клиент №2 (Эдж-Хилл, ок. 11:45): Мистер Гарольд Дженнингс

Уоллес доехал на трамвае до Эдж-Хилла. Дом мистера Дженнингса, слесаря, был в лучшем состоянии, хотя район тоже небогатый. Постучал. Дверь открыл сам Дженнингс, мужчина лет сорока, в рабочей робе, но выглядящий бодрее большинства.

«Уоллес! Заходи, заходи! – Дженнингс был в приподнятом настроении. – Недавно вернулся на завод, после чертовых полутора лет! Получил первый аванс – могу заплатить!». Он широко улыбнулся.

Уоллес вошел в небольшую, но опрятную гостиную. Достал квитанционную книжку. Мистер Дженнингс отсчитал несколько монет – полную сумму. Уоллес аккуратно выписал квитанцию, вручил ее.Завязался короткий разговор.

«Как дела на заводе?» – спросил Уоллес формально.

«Пока держимся. Заказов мало, но хоть что-то. Говорят, на верфи «Кэммелл Лэрд» опять набирают, партия малая…», – сказал Дженнингс.

«Да? Это хорошо», – отозвался Уоллес, думая о своем маршруте к следующему клиенту и о вечерней встрече. Он отказался от предложенного чая. «Извините, время поджимает. Следующий клиент ждет». Визит занял около десяти минут.

Клиентка №3 (Эдж-Хилл, ок. 13:00): Миссис Эдит Фаррелл

Последний визит в Эдж-Хилле был к миссис Эдит Фаррелл, пожилой женщине, живущей одной в небольшом домике на тихой улочке. Она открыла дверь, выглядев взволнованной.

«Мистер Уоллес! Слава Богу, это вы! Входите, входите скорее!»

Уоллес вошел. «Добрый день, миссис Фаррелл. По поводу взноса?»

«Взнос? Ах да, взнос… – Она махнула рукой, как о чем-то неважном. – Но вы не поверите, что вчера случилось! В нашем переулке! Дом старика Томаса, через три дома отсюда… Ограбили! Средь бела дня!»

Уоллес насторожился. «Ограбили?»

«Да! Вломились, пока он в сарае был! Вынесли его сбережения, что копил на похороны, говорят. Да и его самого… – Женщина понизила голос. – Нашли без сознания. Говорят, в больнице, в шоке. Страшно, мистер Уоллес! Рядом! В нашем тихом переулке!». Она нервно оглянулась.

Уоллес внимательно выслушал. Принял небольшой взнос, выписал квитанцию. Новость об ограблении так близко к его собственному дому вызвала у него легкую, но отчетливую тревогу. Он вспомнил о Джулии, одной дома на Вулвертон-стрит. «Будьте осторожны, миссис Фаррелл, – сказал он, его голос звучал чуть суше обычного. – Не открывайте дверь незнакомцам. И запирайте двери на засовы». Его слова звучали как профессиональная рекомендация страхового агента, но за ними стояло личное беспокойство. Визит занял около пятнадцати минут. Было около четверти второго.

Возвращение в офис и обед

Уоллес вернулся в офис «Пруденшиал» на Дейл-стрит около половины второго. Он сдал вырученные деньги (взнос Дженнингса и частичный взнос миссис Фаррелл) кассиру. Сдал заполненные квитанции и отчет по визиту к миссис Бэйнс (отсрочка) секретарю. Записал в журнале агентов время и результаты визитов. Положил портфель в ящик своего стола.

«Уходите, Уоллес?» – спросил мистер Парри.

«Да. Пойду обедать. Потом у меня еще одно деловое назначение вечером», – ответил Уоллес. Мысли о грабителях в Эдж-Хилле и больной жене дома не давали покоя, но его лицо оставалось непроницаемым.

«Удачи», – кивнул Парри.

Уоллес надел пальто, шляпу, взял зонт. Вышел из офиса.

Он направился в недорогую столовую на Кэстл-стрит. По пути миновал угол, где оратор-коммунист, стоя на ящике, что-то кричал о "капиталистических кровопийцах" перед небольшой, апатично слушавшей его группой безработных. Полицейские стояли неподалеку, наблюдая. Возле столовой подросток пытался продать газету "The Daily Worker". Уоллес прошел мимо.

В столовой он заказал мясной пирог с картофельным пюре и чашку чая. Заплатил девять пенсов. Обедал молча, читая вечерний выпуск «Ливерпуль Пост», купленный по дороге. В газете не было ничего особо примечательного: сухие новости о росте безработицы на национальном уровне, краткий отчет о заседании городского совета о сокращении расходов на помощь бедным, спортивные сводки. Он дочитал газету, допил чай. Посмотрел на часы на стене столовой. Было без двадцати час. До назначенной встречи с мистером Кваллом оставалось больше шести часов. У него было время. Он решил зайти домой проведать Джулию, прежде чем ехать на Мэннерхайм-стрит. Новость о дневном ограблении в соседнем районе усиливала это желание. Он вышел из столовой и направился к трамвайной остановке на Лайм-стрит, чтобы сесть на трамвай №7 обратно в Энфилд. Мысли его были заняты предстоящей поездкой, странным предложением о представительстве и неясным чувством тревоги за Джулию. Гнетущая атмосфера города, его очереди, закрытые магазины и разговоры о преступлениях висели тяжелым фоном.

Около часа дня Уильям Уоллес вышел из трамвая №7 на своей обычной остановке у Энфилд-роуд. Дождь усилился. Он раскрыл зонт и быстрым шагом пошел по Вулвертон-стрит к дому номер 29. Подойдя к крыльцу, он достал из кармана брюк связку ключей, нашел ключ от парадной двери. Вставил его в замок «Йель», повернул два раза. Открыл дверь. Внутри он отодвинул верхнюю и нижнюю задвижки, вошел, закрыл дверь за собой, но не стал снова задвигать засовы.

Из гостиной донеслись голоса. Уоллес повесил пальто и шляпу на вешалку, поставил мокрый зонт в угол прихожей. Прошел в гостиную.

Джулия сидела в своем кресле у печки, которая теперь слабо топилась. Она была одета в домашнее платье поверх халата, волосы причесаны. Рядом, на диване, сидела миссис Амелия Грин, соседка с дома номер 33. На столе стояли две пустые чайные чашки и блюдце с крошками.

«А, Герберт, ты вернулся», – сказала Джулия, повернувшись. Ее голос звучал менее хрипло, чем утром, хотя лицо все еще было бледным.

«Добрый день», – сказал Уоллес, кивнув жене и соседке. – «Миссис Грин».

«Добрый день, мистер Уоллес», – ответила миссис Грин. – «Заглянула проведать Джулию. Принесла ей немного свежего хлеба от булочника». Она указала на буханку, завернутую в бумагу, лежащую на краю стола.

«Очень любезно с вашей стороны», – сказал Уоллес.

«Я разогревала чайник, мы попили чаю», – добавила Джулия. – «Миссис Грин помогла мне спуститься. Я чувствую себя немного бодрее».

«Рад это слышать», – сказал Уоллес. Его взгляд скользнул по комнате, остановился на записке от мистера Квалла, все еще лежавшей на столе. Он подошел к ней, взял в руки, снова прочитал. «Я зашел пообедать перед вечерней поездкой», – пояснил он, кладя записку обратно.

«О, да, тот странный звонок», – вспомнила миссис Грин. – «Джулия мне рассказывала. Надеюсь, это стоящее предложение».

«Посмотрим», – ответил Уоллес. – «Извините, мне нужно поесть». Он направился на кухню.

На кухне он подошел к плите. Заслонка поддувала была прикрыта, но угли еще тлели. Он открыл заслонку, подбросил два куска угля из ведра. Достал спички, разжег газету, сунул ее под угли, подул. Огонь разгорелся. Он поставил чайник на плиту. Затем снял тарелку, которой была накрыта его порция обеда – холодная вареная картошка и говядина. Поставил сковороду на плиту, капнул немного маргарина. Когда маргарин растопился, выложил в сковороду картошку и мясо, нарезанное на куски. Стал помешивать, разогревая обед. Пока еда грелась, он достал тарелку, нож и вилку. Поставил их на кухонный стол. Достал из хлебницы ломоть хлеба, отрезанный миссис Грин. Налил в заварник чай из жестяной банки, залил кипятком из чайника. Накрыл заварник грелкой.

Через несколько минут обед был горячим. Уоллес переложил его на тарелку, поставил на стол. Налил себе чаю. Сел и начал есть. Из гостиной доносились негромкие голоса Джулии и миссис Грин, обсуждавших, вероятно, соседские новости или здоровье. Уоллес ел быстро, без спешки, но и не задерживаясь. Доел картошку, мясо и хлеб. Выпил чай. Встал, вымыл тарелку, вилку, нож, чашку и сковороду в раковине. Вытер посуду полотенцем, убрал на место. Потушил огонь в плите, прикрыв заслонку. Протер стол.

Он вернулся в гостиную. Миссис Грин собиралась уходить, надевая пальто, которое она сняла, видимо, повесив на спинку стула.

«Ну, я пойду, Джулия, – сказала соседка. – Отдыхайте. А вы, мистер Уоллес, удачи с вашей встречей».

«Спасибо, миссис Грин», – ответил Уоллес. – «Спасибо, что заглянули».

«Да, спасибо, Амелия», – добавила Джулия из кресла.

Миссис Грин вышла в прихожую. Уоллес открыл ей дверь. «Доброго дня».

«Доброго дня», – ответила она и вышла на улицу. Уоллес закрыл дверь, задвинул нижнюю задвижку на всякий случай.

Он подошел к Джулии. «Как самочувствие сейчас?»

«Лучше, чем утром. Чай и разговор подбодрили. И лекарство помогло. Я, наверное, поднимусь наверх, полежу».

«Хорошо», – сказал Уоллес. – «Я помогу тебе подняться?»

«Нет, спасибо, я справлюсь сама», – ответила Джулия, с усилием поднимаясь из кресла. Она взяла палку, стоявшую рядом. – «Ты скоро уезжаешь?»

«Да. Сейчас переоденусь, проверю дорогу еще раз и поеду. Вернусь, как смогу».Джулия медленно пошла к лестнице. «Будь осторожен. И… постарайся не задерживаться слишком поздно».

«Постараюсь», – сказал Уоллес. Он наблюдал, как она осторожно поднимается по ступеням, опираясь на палку и перила. Когда она скрылась наверху, он вздохнул.

Приблизительно 13:45 – 16:00

Уоллес подошел к столу, снова взял записку от мистера Квалла. Достал из кармана брюк записную книжку и карандаш. Переписал адрес: «Мэннерхайм-Стрит, 25. Угол Мэннерхайм-Корт». Закрыл книжку, положил ее и карандаш обратно в карман. Записку снова положил на стол.

Он поднялся в спальню. Джулия уже лежала в кровати, накрывшись одеялом. Ее глаза были закрыты.Уоллес прошел к своему туалетному столику. Открыл ящик, достал чистый носовой платок. Положил его в карман брюк. Достал кошелек, проверил содержимое: несколько монет, банкнота в десять шиллингов. Положил кошелек в карман жилета. Снял с вешалки в шкафу свой лучший костюм – темно-синий, почти черный, в тонкую серую полоску. Снял пиджак и жилет, которые был на нем (серый рабочий костюм), повесил их в шкаф. Надел чистую белую сорочку. Затем надел брюки и пиджак лучшего костюма. Жилет надел поверх сорочки. Поправил галстук. Подошел к зеркалу, поправил волосы.

Спустился вниз. Прошел в прихожую. Достал из шкафчика под лестницей коробку с ваксой и щетки для обуви. Снял туфли, которые были на нем (они были слегка влажными и грязными от утренних поездок). Достал из коробки в шкафчике свои лучшие черные ботинки. Се на стул в прихожей. Нанес ваксу на ботинки, тщательно начистил их щеткой до блеска. Надел начищенные ботинки. Зашнуровал их. Убрал коробку с ваксой и щетки обратно в шкафчик. Поставил утренние туфли на полку внутри.

Тиканье часов на каминной полке отсчитывало секунды в опустевшей гостиной. Было около половины третьего, когда шаги Уильяма Уоллеса отозвались на тротуаре Вулвертон-стрит. Он поднялся по ступеням крыльца дома №29, привычным движением достал ключ и дважды повернул его в замке «Йель». Дверь открылась; он отодвинул верхнюю и нижнюю задвижки, вошел в прихожую, плотно закрыв дверь за собой.

Повесив серое пальто на вешалку, положив шляпу сверху и поставив черный портфель у стены, Уоллес прошел в гостиную. Его взгляд сразу упал на кресло у слабо тлевшей печки. Джулия спала, укрытая пледом до подбородка. Ее лицо, обращенное к спинке кресла, казалось бледным и усталым даже во сне; дыхание было поверхностным, но ровным. Он постоял мгновение, глядя на нее, затем тихо повернулся и вернулся в прихожую.

Без лишнего шума он снова надел только что снятое серое пальто, поправил на голове шляпу. Поднял портфель. Перед выходом его рука инстинктивно потянулась к задвижкам парадной двери, но он остановился, бросив взгляд в сторону гостиной. Она спит, заперта изнутри, все в порядке, – промелькнула мысль. Вместо того чтобы задвигать засовы, он просто потянул на себя ручку, убедившись, что замок «Йель» держит дверь надежно, и вышел на улицу. Ключ дважды щелкнул в замке снаружи. Было ровно четыре часа дня.

Последние визиты (16:00 – 16:45)

Четверть пятого застала его у входа в «Торнтонс Провижнс» на Вулвертон-стрит, 41. Влажный воздух пасмурного январского дня пробирался под пальто. Лавка пахла мукой, сушеными травами и влажным деревом прилавка.

«Мистер Торнтон. Взнос по полису складского помещения. Квартальный», – произнес Уоллес ровным голосом страхового агента.

Торнтон, пересчитывая монеты, кивнул. «Тридцать шиллингов, как положено. Слыхали новость, мистер Уоллес?» Он протянул деньги. «Лавку Хиггинса на Кедрик-стрит вчера обчистили. Дверь топором сломали. Средь бела дня, представьте!»

Уоллес, выписывая квитанцию в своей книжке, лишь слегка поднял голову. «Да, слышал, мистер Торнтон». Его лицо не выразило ничего, кроме деловой сосредоточенности. Он оторвал квитанцию, передал ее лавочнику. «До свидания».«До свидания, мистер Уоллес. Осторожней там», – проводил его взглядом Торнтон.

Шестнадцать тринадцать. Уоллес шагал по направлению к Оук-лейн, портфель тяжелел в руке. Четыре минуты спустя он уже стучал в дверь дома №17.

Дверь открыла мисс Агата Пемброк, прямая и суховатая, как всегда. «А, мистер Уоллес. По поводу продления страховки на библиотеку?» – спросила она, пропуская его в холл, пахнущий старыми книгами и пчелиным воском.

«Годовое продление, мисс Пемброк», – подтвердил Уоллес, раскрывая портфель на небольшом столике в прихожей. Он быстро заполнил необходимые бумаги, его движения были отточены годами. Пока он работал, хозяйка дома внимательно разглядывала его.

«Выглядите озабоченным, мистер Уоллес, – заметила она наконец. – Трамваи из-за тумана ходят с перебоями?»Уоллес поставил последнюю подпись. «Вечерняя встреча, мисс Пемброк. В Менлоу. Незнакомый район». Он сложил документы, убрал квитанционную книжку.

«Менлоу? – Брови мисс Пемброк удивленно поползли вверх. – Довольно далеко от центра. Что ж, удачи вам».

«Спасибо. До свидания», – кивнул Уоллес, беря портфель.

Шестнадцать двадцать шесть. Он вышел на улицу и быстрым шагом направился обратно на Вулвертон-стрит. К половине пятого он уже подходил к своему дому, №29. Ключ снова щелкнул в замке, он вошел, на мгновение прислушался. Из кухни доносилось легкое потрескивание углей и… тихий свист кипящей воды. Он снял пальто, шляпу, поставил портфель.

Подготовка к встрече (16:45 – 17:55)

Шестнадцать сорок пять. Уоллес прошел на кухню. Джулия стояла у плиты, помешивая суп в кастрюльке. Она обернулась, ее лицо казалось менее бледным, чем днем, но усталость все еще читалась в глазах. «Успеешь поесть?» – спросила она, ее голос звучал чуть сильнее, чем утром, но все еще с легкой хрипотцой.

«Нет, – ответил Уоллес, снимая пиджак рабочего костюма и вешая его на спинку стула. – Трамвай в 17:00.» Он снял галстук, расстегнул жилет. «Мне нужно переодеться».

Шестнадцать сорок семь. Он поднялся в спальню. Действуя методично, он снял пиджак, жилет, галстук и наконец рубашку своего повседневного костюма. Из комода он достал чистую белую сорочку и надел ее. Затем открыл шкаф. Там висел его лучший костюм – темно-синий, почти черный, с едва заметной серой полоской. Он надел брюки, затем жилет, аккуратно застегнув его. Пиджак лег на плечи, придавая ему более формальный вид. Последним он завязал галстук – темно-бордовый, шелковый.

Теперь настала очередь карманов. Из карманов только что снятого рабочего жилета он переложил в карманы нового жилета:

Кожаный кошелек с деньгами.Небольшую записную книжку, где на первой странице был аккуратно выведен адрес:

R.M. Qualtrough, 25 Menlove Gardens East

.Короткий заточенный карандаш.Сложенный чистый носовой платок.

Он подошел к вешалке, где висело его серое пальто. Засунув руку во внутренний карман, он нашел ту самую записку, переданную ему Бидо в шахматном клубе. Он развернул ее, бегло пробежался глазами по знакомым словам, затем сложил и положил уже во внутренний карман пиджака своего лучшего костюма. Qualtrough… Menlove Gardens East…Мысль о предстоящей поездке в незнакомый Менлоу снова сжала ему грудь легкой тревогой.