Холодное полнолуние

– С обеда, Ворожцова. Где тут можно нормально поесть?

Справившись у дежурного, где хорошо перекусить, они быстро нашли приятное кафе. Оперативник внимательно изучил меню и решил себя не ограничивать. Вывалившись из-за стола, Армен, довольный вкусным, а главное, недорогим, обедом, вовсе не горел желанием работать. Но Ася уже обзвонила свидетелей. С двумя из них договорилась о встрече. Пенсионерка Вера Михайловна жила в районе центрального рынка на Пролетарской, а студентка Ольга – в общежитии медицинской академии на Красноармейской.

– Я – в общагу, – икнув, уведомил Армен. – Имею право, я главный. Ну и зайду по адресу заявителя Иванова.

– Здесь недалеко. Полчаса – и ты на месте. Только прошу тебя, хорошо поспрашивай. А еще лучше видео запиши.

– Я – старший! Помнишь? А с видосами – мысль интересная.

В этот момент позвонила Елена Борисовна, сообщила, что в ближайшие дни в Киров она не приедет, поскольку начальник улетает в отпуск. Коротко и доходчиво объяснила Армену про оторванные яйца в случае косяков. Асе велела передать, чтобы местных своими методами не шокировала, и что «несмотря на отсутствие у Ворожцовой мошонки, найдется что ей оторвать».

9. Преисподняя

Областной город Киров. Восемнадцатое декабря 2023 года, понедельник

Капитолина Степановна, прежде чем впустить Асю, внимательно изучила ее в глазок. Наконец, дверь скрипнула и нешироко приоткрылась.

– Проходи на кухню, – шепотом пригласила пенсионерка.

– Что-то вас беспокоит? – встревожилась Ворожцова.

– Падение курса биткоина в последней трети этого месяца, – доверительно сообщила Капитолина Степановна.

– Почему?

– Потому что Васильевне посоветовала купить, как оказалось, на пике цены. А ты в этом деле петришь?

– Нет, я в этом не разбираюсь, – созналась Ася.

– Жаль. Ну, чего стоишь? Присаживайся. Так ты, правда, психолог? Тебе-то это зачем?

– Да, для дипломной работы материал собираю.

– Ох, девка, эту лапшу кому другому навешивай. У меня пятнадцатилетний стаж торговли на рынке. Я людей насквозь вижу.

Ася зарделась. Подумала и решила сказать правду.

– Мне надо понять, сама Березкина себя сожгла, или помог кто.

– Знала, что ли, ее?

Ася кивнула, едва сдержав подступившие слезы.

– Ну… Расскажу все, что знаю. Как ты позвонила, меня колотит не утихая, – призналась она.

– Можно, я на видео запишу?

– Снимай, раз надо, – разрешила женщина, но сначала сходила к зеркалу, поправила прическу и черкнула по губам помадой. – Ох и натерпелась я страху. С той поры в общественном транспорте не езжу. Боюсь – спасу нет!

– Прошу вас рассказать все, что видели до, после и во время происшествия, – Ася взяла пенсионерку за руку, развернув ее лицом к себе.

– Я села на конечной, как и она. Редко в том районе бываю. У сестры ночевать оставалась. На остановке нас было семеро. Женщину эту запомнила.

– Почему?

– Даже не знаю. Одета прилично, но не в том дело. Стояла, как на посту. Спина прямехонькая. Что-то не то говорю? – встревожилась Капитолина Степановна.

– Нет-нет. Как раз хорошо, что вы такие моменты подмечаете. Это важно, – успокоила Ася.

– Троллейбус подъехал. Все зашли, она – тоже, как раз передо мной. Устроилась на сиденье, что за водителем, и оплатила проезд кондуктору.

– Рядом с ней никого не заметили?

– Нет, не было никого. Я приткнулась аккурат через проход – на кресло соседнего ряда. Парочка на заднем сиденье расположилась. Девчонка осталась стоять. Ну и пенсионерка типа меня, только шире в три раза, с внуком зашла. Мальчишка проскользнул к креслу, что у окна, а бабка растеклась в соседнем, ближе к проходу. Сели, за этой, которая… – погрузилась женщина в воспоминания.

– Огния Березкина ее зовут. Звали…

– Вот ведь и имя подходящее… Сели за Огнией, значит. Проехали несколько остановок. Народу прибавилось. Вижу, она термос из сумки вынула, крышку открутила, пробку достала и на себя содержимое ухнула. Потрясла еще, чтоб вылилось все до капельки. С юбки часть жидкости сбежала на пол…

– Не торопитесь, Капитолина Степановна, – Ася легонько погладила женщину по тыльной стороне ладони. Заметила, что пенсионерка часто задышала.

– Запах бензина в нос ударил. А я почему-то думаю: жаль одежу. Костюм дорогой. Зачем испортила? А она спокойно достала зажигалку, щелк… Сразу вспыхнула. Бабка сзади заверещала… Габариты такие, что встать быстро не получается… Паника… Все уж увидели. Пол под ней полыхает. Огонь, как живой, ее обнимает и все сильнее разгорается… Тут Березкина лицо ко мне на секунду повернула… Оно у меня перед глазами до сей поры стоит.

– Страшное?

– Не-е-ет… Спокойное. Потом уже от боли стала корчиться. Меня как приклеили к месту, ноги не слушаются. Дыханье сперло: ни вздохнуть, ни охнуть. Да и глаз оторвать не могу от живого факела. Встала она и по салону пошла. Ме-е-е-едленно… Тут я ребенка увидела. Нет, не того, что с пенсионеркой зашел. Девочку… Стоит прямо на пути. Меня и прорвало. Вскочила… Заорала…

– «Ребенок… Кто забыл ребенка?» Это вы кричали? – Всплыл обрывок поездного кошмара в памяти Аси.

– Я… А ты как же… Откуда? – Женщину снова затрясло.

– Из показаний других свидетелей, – соврала Ворожцова. – Что случилось дальше?

– Она назад попятилась. Словно не хотела навредить девочке. Ну и замотало ее, куски горящей одежды на пол посыпались… Один за другим… Почернела вся, руками, аки крыльями огненными, взмахнула и на спину рухнула. Я в переднюю дверь выскочила. Такого ужаса никогда не испытывала. Как в преисподней побывала, – закончила пенсионерка. Встала, открыла шкафчик, достала коньяк. – Будешь?

Ася отрицательно мотнула головой.

Капитолина Степановна опрокинула рюмку и села на табурет.

– Все свидетели дождались полицию?

– Не знаю. Я че-то раскисла к тому моменту. Из тех, кто на конечной остановке зашли, вроде все остались. А вот из тех, кто потом прибавился, не уверена. Девочка напугалась сильно. Врач скорой помощи ей успокоительный укол сделала. Увезли вместе с матерью. Да, вот еще… Огнетушитель закреплен был намертво. Парень дергал-дергал, но куда там… Ни в какую. А водитель бегал, 101 вызывал да за голову хватался. Огонь на кресла перекинулся. Покуда машина пожарная приехала, полыхало уже прилично. Но потушили быстро…

– Что-то еще помните?

– Больше добавить нечего. Расползлась как квашня. Устала. Все! Иди с Богом.

– Может, помочь вам напряжение скинуть?

– Сама справлюсь. Сейчас еще рюмку махну, да соседа молодого с первого этажа позову, вот он мне стресс снимет раза два за вечер, – улыбнулась Капитолина Степановна.

Разговор дался тяжело, и Ворожцова решила прогуляться.

«Такое ощущение, что я отсюда не уезжала, – подумала Ася, когда заметила у гостиницы машину Твердого. – Все тот же контроль».

– Игорь, сколько можно? – уже начала она говорить, но вдруг поняла, что из машины вышел не он. – Извините, я ошиблась.

– Ася Савельевна, здравствуйте. Я водитель Игоря Викторовича. Он просил доставить вас к нему на работу.

«Что-то новенькое», – усмехнулась Ася. Офис, как и резиденция, были для нее под запретом все время, пока она считала себя девушкой Твердого.

Водитель застыл в полупоклоне, услужливо распахнув дверь.

– Нет, спасибо. У меня другие планы на вечер, – Ася прошла мимо, услышав, как за спиной мягко зашуршали по асфальту шины автомобиля.

Ворожцова чувствовала, что ее снова затягивает в темный водоворот. Хотелось поскорее смыть с себя тяжелые эмоции, от которых она пыталась отстроиться, но прежде стоило выслушать новости от Армена. Она набрала номер телефона оперативника.

– Ты уже в гостинице? – спросила и по фону женских голосов поняла, что «старший» все еще в общежитии академии.

– Нет, встретимся утром.

Планы Армена на Новый год, кажется, стремительно менялись. То, что он пользовался успехом у женщин, закономерно. Горячая армянская кровь в сочетании со смуглой кожей и телосложением молодого бога приводили дам в состояние эйфории. Фирменный жест приглаживания густых почти черных волос совсем недавно был отработан Арменом до совершенства. Впечатлительные особы начинали поскуливать от желания заполучить этого самца хотя бы во временное пользование. Если раньше Ася недоумевала, как с такой яркой внешностью можно заниматься оперативной работой, то постепенно поняла, что Казарян умеет добывать информацию легко, непринужденно и с большим удовольствием.

Буря, освобожденная из заточения в туалете, умяла банан и даже поблагодарила, легко царапнув компаньонку по предплечью. Контакт постепенно устанавливался.

Звонки Твердого Ася игнорировала. Когда услышала стук в дверь, приготовилась выдать направление в известный адрес, но услышала:

– Ася Савельевна, добрый вечер. Это Рябов.

– Антон Владимирович? – Асе не удалось скрыть удивление.

– Позволите?

– Проходите… – разрешила она.

Цапл скинул пальто, снял шляпу и устроился в кресле.

– Почему не сказали, что местная?

– А должна?

– Для внучки Георгины и женщины Твердого вы необычайно скромны.

– Это что-то меняет?

– Конечно! Мечтал провести экскурсию по городу, а вы его не хуже меня знаете, – узкие губы начальника изобразили улыбку.

– Я не против.

– Правда?

– Да, но у меня есть условие.

Рябов ждал.

– Мы поедем на мотоцикле.

Вот теперь он улыбнулся по-настоящему, вскочил, потирая руки. Заходил по номеру, что-то обдумывая.

– Завтра?

– Хорошо.

– В девятнадцать?

– Я буду готова.

– Договорились, – Цапл подхватил пальто, шляпу и откланялся.

Из засады выползла Буря, посмотрела на компаньонку, ожидая разъяснений.

– Я должна понять, что это за человек, и зачем он ко мне приходил.

Игуана высунула язык и мелко закивала типа: «Не лечи меня, подруга…»

Ася повесила табличку «Не беспокоить», закрыла дверь и отправилась в душ. Прохладная вода добралась до нее не сразу. Сначала ее окатила волна огня. Выливаясь из душевой лейки, она мгновенно растекалась по плечам и спине, змеей струилась по ногам… Ася закричала от боли, но языки пламени залезли в рот, проникли в гортань, опалили легкие. Наверное, она отключилась.

Очнулась на кровати. Растерянный Игорь шлепал ее по щекам.

– Аська, ты в порядке? – он с тревогой всматривался в ее лицо.

– Что ты здесь делаешь?

– Вообще-то, я тебя из душа вытащил, лежала без сознания. Мне показалось, что ты ошпарилась, кожа горела. Или температуришь?

– А у тебя как со зрением?

– Не понял…

– Табличку на дверях, где русским по белому написано «Не беспокоить», не заметил?

– Судя по коэффициенту дерзости, ты здорова, – Игорь успокаивался, принимая привычный отстраненный вид. – Доктору бы тебя показать.

– Спасибо за деятельное участие. Дверь – там.

– Нужно поговорить, но, пожалуй, не здесь и не сегодня. Завтра вечером пришлю за тобой водителя. Не поедешь добровольно, увезет силой. Это что еще за тварь? – Твердый отпрыгнул в направлении выхода, не оценив эффектное появление игуаны из-под кровати.

– Боевой дракон личной охраны. Будешь себя плохо вести, скажу «фас!» – пригрозила Ворожцова.

День получился долгим. Асю встревожили яркие и физически ощутимые видения в душевой кабинке. С такими она столкнулась впервые.

10. Образ дела

Областной город Киров. Девятнадцатое декабря 2023 года, вторник

– Плохо выглядишь, Ворожцова, – Армен бесцеремонно рассматривал коллегу.

– Зато ты, смотрю, опять всю ночь гарцевал, – отомстила Ася.

Они стояли рядом со стойкой администратора, где только что приняла смену Женя, с которой Казарян уже довольно близко познакомился. Девушка вспыхнула, но оперативник как ни в чем не бывало подмигнул ей.

– Моя коллега спит с игуаной, поэтому злится. Завидует, что мне ответила взаимностью первая красавица города! – Развеял Казарян сгустившееся над хорошенькой головкой облачко сомнений.

Про ящерицу в гостинице знали все. Женя заулыбалась. Статус-кво удалось сохранить.

– Свистушкина уже звонила, интересовалась, чем мы занимаемся. Знаешь, Ворожцова, в чем заключается основная функция руководителя? – умничал Армен, поджидая на крыльце гостиницы такси. – В непрерывности контроля!

– Успокой начальство. Скажи, что благодаря твоей активной работе с местным населением, провал демографии городу не светит.

– Злая ты! Запомни: если любовь делает мир лучше, то секс наполняет его жизнью. Не благодари!

Дежурный сразу отправил их в кабинет Цапла.

– Двадцать седьмого у нас коллективное мероприятие в Доме культуры по случаю Нового года. Сначала подведение итогов, а потом неофициальная часть. Явка обязательна. А то в прошлом году кое-кто проигнорировал, а премии лишили всех. С осмотром троллейбуса я договорился. Завтра в шестнадцать часов вас ждут. Вопросы есть?

– Нет.

– Свободны.

– Ворожцова, тебе тоже кажется, что в Москве мы скучно живем? – усмехнулся Казарян, когда они вышли.

– Расскажи лучше, как со свидетельницей вчера побеседовал?

– Ничего нового не выяснил. Пострадавшую она увидела на остановке. Та стояла одна. В салоне на Березкину обратила внимание уже в тот момент, когда та горела. Но вот сейчас удивлю… Готова?

– Не томи…

– Иванов Иван Иванович, которого я тоже успел опросить, никакого заявления не подавал, хотя не отрицает, что указанные паспортные данные и адрес проживания – его. Гражданку Березкину не знает.

– Вот видишь… Я права! Кто же нам выслал материалы и зачем? Запись разговора скинешь?

– Момент… – он полез в телефон. – Лови!

– Спасибо. Какие у тебя соображения?

– Предлагаю продолжить работу со свидетелями.

– Возьмешь пенсионерку Ворончихину с внуком?

– Идет. Сейчас попробую договориться.

– А я поговорю со студентами.

Обзвонили, условились по времени. Ася спланировала встречи на вторую половину дня. Армен был готов выезжать.

– Я тогда – в поля, а ты здесь работай. Разбери коробку с вещдоками, – оперативник напомнил, что старший здесь он.

– У меня к тебе просьба, – начала Ася.

– Все запишу на видео и вечером скину, – не дослушал Казарян. – Здесь не жди. Пойду маскарадный костюм искать. Встретимся завтра.

Ася осталась в кабинете одна, долго настраивалась на работу. Наконец, один за другим, извлекла опечатанные пакеты и разложила на столе.

Термос литровый. Остатки одежды. Сумка. Коробка жестяная. Цепочка с кулоном.

Рука дрогнула. Эту цепочку с кулоном в виде пламени Ася сама защелкнула на шее наставницы перед отъездом. Накрыли воспоминания. Успех коммуникационного агентства – заслуга исключительно Березкиной. Насквозь прокуренная, упрямая женщина редко вызывала симпатию, однако клиенты предпочитали работать именно с ней. Она вытаскивала их сильные стороны, благодаря чему потенциальные политики не только находили поддержку избирателей, но и начинали заниматься тем, что у них получалось лучше всего. По настоянию Огнии Асю стали подключать к серьезным проектам. Именно наставница порекомендовала девушке искать работу в перспективном для развития ее способностей месте – в полиции, она же подала идею о систематизации приемов получения информации. Все советы сработали. Начинающий психолог межведомственного экспериментального Отдела странных случаев положила начало новому методу: инфополярное сканирование и дедуктивная аргументация – «ИСИДА».

«Не потому ли Огния отправила меня работать в полицию, что знала…» – мысль еще не оформилась, но уже свербила.

С того дня, как Ворожцова взяла в руки материалы доследственной проверки обстоятельств смерти Березкиной, в области ее затылка сформировался и «висел» живым ярлычком его образ – раскаленный кулон. С него и следовало начинать.

Золото почернело. Девушка порвала упаковку, достала кулон. Пальцы испачкались в саже. У нее не сразу получилось совладать с эмоциями, но она решилась посмотреть на происходящее глазами Огнии. Перехватило горло. Надо настроиться на работу. Ася зажала кулон в ладони, села на пол и закрыла глаза. Ничего не получалось. Переключилась на ощущения. Скрипела и громко хлопала входная дверь. Где-то в конце коридора слышался тихий разговор. Смысла слов она не улавливала. По полу гулял ощутимый сквозняк, потянуло куревом… «Запах, какой знакомый запах», – подумала Ася и провалилась в видение.

«Странное какое-то ощущение. Мутит, что ли», – мотнула головой и, сморщив нос, несколько раз судорожно сглотнула. Страх и отчаяние сдавили грудь. Осознала, что стоит на пороге квартиры. Дверь нараспашку, а она босая и в пижаме.

Развернулась – и оказалась в троллейбусе. «Зачем так нарядилась? Для особого случая костюм берегла». Взглянула на часы. «Семь часов пятнадцать минут. Пора. Достать из сумки термос. Аккуратно вылить на себя содержимое». В нос ударил запах. Одежда прилипла к телу. «Достать зажигалку, щелкнуть». Справилась.

«Поплохело тебе или че? Помочь чем?» – услышала Ася мужской голос.

Очнулась. Вскочила на ноги. От нее отшатнулся Саныч.

– Ну, заполошная, че с тобой?

Сердце колотилось. Только сейчас ощутила боль… Вскрикнула и разжала кисть. Кулон упал на пол. Ася посмотрела на ладонь… Испачканная сажей кожа побагровела, а кое-где даже вздулась пузырями.

– Это как же… – не понял старик, рассматривая ожог.

Наклонился, чтобы поднять с пола кулон.

– Ты смотри, так он горячий… – произнес удивленно.

– Давно вы тут?

– Нет, только пришел проведать, а ты с закрытыми глазами на полу сидишь. Не решился окликнуть. А потом гляжу, побледнела, задышала шумно, зрачки под веками забегали. Вот и подумал, что плохо тебе. Не ошибся? Чего произошло-то?

– Есть у вас аптечка?

– У меня все есть. Сюда принести или в мою каморку спустишься?

– Давайте к вам, – выбрала Ася.

Прежде чем выйти, спрятала материалы и коробку обратно в сейф.

Саныч посоветовал подержать ладонь под струей холодной воды, потом ловко обработал ожог и наложил стерильную повязку.

– Садись, чаем тебя напою. Расскажи старику, что это с тобой приключилось?

– Работала с вещественными доказательствами. У меня свой метод.

– Понимаю. Как же твои способности называются?

– Я не делаю ничего такого, чего не могут другие.

– Твоя правда. Все могут. Однако получается у единиц. Ну, может, сотен. Это требует смелости, силы и воли. Вижу, что ты пока вслепую, на ощупь, идешь. Защищать себя еще не научилась.

– А вы откуда это знаете?

– Давно живу. Почитай, большую часть жизни в архивах провел. А каждое дело – человеческие судьбы. Ни в одном учебнике такого не прочитаешь.

– Не пойму, вы дела изучаете?

– Увлекательное это занятие, я тебе скажу. Тут и личное, и процессы, происходящие в обществе, в такой тесный узел переплетаются, и не где-то там, а здесь, в городе, где каждый переулок знаком, – с воодушевлением делился Саныч.

– Вы меня удивляете!

– А ты не смотри, что мне девятый десяток. Я любопытный. Сначала просто дела читал. А однажды представить попробовал. Думаю, знаю же я это место… Как же у них это получилось? Кто и как себя повел? Почему?

– И что?

– И как в кино очутился. Ох и раззадорило меня это. С тех пор практикую.

– Как это с вами происходит?

– Дак как… Р-р-раз – и смотрю. Кажется, что руку протяну и возьму со стола кружку «Вятской Баварии» от Карла Отто Шнейдера. Вот насколько реально. Но так, как у тебя – никогда не бывало.

– Это вы о чем?

– О твоем ожоге.

– У меня так тоже впервые.

– Вот как… Этому должно быть объяснение.

Ася не ответила. Версия у нее была, но для подтверждения вывода одного случая мало.

– А подготовка вам нужна? – продолжила она расспросы.

– А как же. Готовлюсь. В баню накануне хожу. От разговоров отказываюсь, ограничиваю себя в еде. Вечером вообще не ем.

– Так, значит, вы только ночью в это состояние входите?

– Не просто ночью. Только в полнолуние.

– А вы уже знаете, куда и в какой момент события попадете?

– Нет, как правило, вижу какие-то незначительные сцены. Хотелось бы оказаться в гуще событий, но пока не удалось, – с сожалением ответил архивист.

Они погрузились в обсуждение, и шесть десятков лет, разделяющих их, потеряли значение.

Наговорившись, обнаружили, что пропустили обед, а уже через час у Аси назначена встреча со студентами.

– Спасибо за оказание медицинской помощи и за то, что поделились.

– Ты первая, кому я рассказал. Не поймут ведь. А мне на старости лет не хочется в Ганино попасть. Это у нас поселок такой внутри города, там местная психиатрическая больница… Вот я остолоп! – хлопнул себя по лбу Саныч. – Совсем забыл, зачем приходил к вам в кабинет. Нашли в архиве записи про Заряновых!

11. Заряновы

Губернский город Вятка. Май 1910 года

– Любушка, открыжила список? – поинтересовался у супруги Михаил Зарянов. Прошел в столовую и развалился на стуле около дубового стола.

– Михаил Семенович, дак ведь вчера крыжила! – Укоризненно глянула женщина и продолжила заполнять расходную книгу.

– Заказ ноне большой, надобно все учесть. Впиши свадебную музыкальную шкатулку на двенадцать мелодий, добавь к тому серьги с адамантами для купца Архипова. Просил выбрать подобающий случаю камень. Дочь замуж выдает. Я грю: «Пошто серьги берешь? Если камень весу приличного, уши девке пожалей, возьми брошь али ожерелье». Нет, не хочет.

– А вы, Михаил Семенович, в пару к небольшим, но дорогим, сережкам закажите и ожерелье. Сами знаете, стоит примерить этакую красоту – не устоять. Архипов дочку балует и такую покупку позволить может, – устало улыбнулась мужу Любовь Алексеевна.

– И то правда. Пометь: ожерелье и три пары разных серег на выбор пусть возьмет. Надо потрафить Кузьме Силычу. Вот, смотри, я в каталоге отметил те, которые ему глянулись, – подошел к жене Зарянов.

– Хороший выбор, дорого, но не вычурно, – одобрила женщина.

– Напомни Игнату, чтобы в дороге смотрел в оба. Хотя нет, погодь, – остановил вставшую жену Зарянов.

– Что, Мишенька? – засмущалась женщина, заметив потяжелевшее дыхание супруга.

– Погодь… Погодь, Люба, – муж торопливо рвал гульфик суконных брюк и теснил жену к свободному простенку между окон.

В дверь постучали.

– Кого еш-ш-шо леший принес? – выругался Зарянов и нехотя отстранился от жены. Обождал пару минут. – Открыто!

Вошла расстроенная Дуня.

– Папенька, маменька, завтра у нас литературное «утро». Я так боюсь оконфузиться. Как представлю, что все на меня будут смотреть, ноги подкашиваются. Авка читает много лучше меня. Николай Афанасьевич в прошлый раз ее хвалил.

– Во-первых, с Августой себя не сравнивай, – посоветовала Любовь Алексеевна.

– А с кем же? – удивилась девочка.

– С собой, Дуня, с собой. Всегда будут те, кто в чем-то лучше или хуже тебя. Во-вторых, попробуй читать под музыку. Только стихотворение подбери правильное.

– Маменька, как я сама не догадалась? – кинулась Дуня обнимать мать. Чмокнула отца в щеку и тут же унеслась.

– Надо и нам эту егозу замуж выдавать. Изварлыжили девку, – покачал головой Михаил Семенович, услышав, как дочь мучит инструмент.

– Да будет тебе, Мишенька! Наша Дуня – дитя совсем. – Женщина игриво, пуговку за пуговкой, расстегивала блузу, наблюдая, как краска уже заливает лицо супруга.

– Да ты в те поры уже брюхатая ходила, – задыхаясь, шепнул он и притянул жену к себе.

Через полчаса Зарянов вызвал брата жены – молодого приказчика, которого предпочел застращать лично.

– Смотри, Игнат, не подведи! Ты мне глаза не закатывай. Напомнить про то нелишне. Сколь народу сгинуло по дурости? Тьма! Поди, не глупее тебя были. А мы перед людьми в ответе.

– Что вы, Михал Семеныч, я со всем почтением. Вы же сами меня со всеми свели, лично москвичам представили. Торговому делу обучили. Впитал, как хлебный мякиш сметану. Чай, не впервой за товаром еду. Новые заказы сделаю. Кружева у Гильгендорфа заберу и сразу – на Кузнецкий. Про торговые пломбы помню. Товар проверю лично. Опись составлю. Новые каталоги и образцы попрошу. Сундуки с утварью и галантереей опечатаю. Главного кондуктора поезда и охрану багажного вагона подмажу! – Игнат держался уверенно.

– Будешь готов – телеграфируй. В поезде внимание не ослабляй. Ловкач проведет – ойкнуть не успеешь. Саквояж держи при себе. До ветру – тоже с ним. Беленькую пить – не смей. Языком понапрасну не брякай. Помни, за товар отвечаешь головой. Она у тебя одна. Да и дите сиротой не оставь. Это для меня в саквояже товар лежит, для тебя – жизнь. Понял?

– Как не понять, понял.

«Посерьезнел Игнат. Стало быть, дошло…» – отметил про себя Зарянов и уже другим тоном добавил: – Я тебя, Игнатушка, за исправную службу ценю. Вот и подумай, пока есть время, как тебе самому живым и здоровым добраться, и товар в сохранности привезти.