Эстер

И как бы это было не бесцеремонно, он хотел пройти мимо нее, не оглядываясь. Но желание услышать чужой голос было сильнее него. Отбросив эти мысли, парень, не раздумывая, направился в ее сторону, когда она осталась одна. Снова провал.

– Привет? – протянул он, стрелка на часах остановилась на 15:15.

Она обернулась, приподняв голову, чтобы разглядеть его. Чьего-то присутствия безумно не хватало, но Эстер уловила это только сейчас. Честно говоря, она скучала.

– Привет, Гарри.

Ее спокойствие выбивало из колеи, раздражало, выводило из себя. И только сейчас ощущения усталости и бессилия дали ему хорошую пощечину. Он, как могло показаться, обмяк всем телом и оперся правым боком на шкафчики, чтобы удержаться на ногах. Только сейчас до него дошло, что ему за все дни не удавалось нормально выспаться или отдохнуть. Его мания видеть ее походила на преследование.

– Не хочешь ничего сказать? – прозвучало в неприятном тоне. Он больше не смотрел на неё. Скорее, сквозь.

– Ты о чем? – Эстер склонила голову в бок. Ей впервые удалось выбраться из дома, и теперь это явно не казалось хорошей идей.

– Полегчало после пропажи на столько дней?

– Разве мне следует перед тобой отчитываться? – она сдвинула брови и сделала шаг назад. Ей не нравилась манера, с которой Гарри позволял себе так разговаривать. – Глупый вопрос.

– Глупый ответ, Эстер.

– А что ты хочешь услышать? Мне тебе соврать или сказать правду?

– Хотелось бы услышать только одно: что ты больше не пропадешь, – сквозь зубы процедил он. – Или мне каждый раз готовиться к этому, когда мы сблизимся?

Впервые девушка не знала, что ответить. Он еще никогда не был таким мерзким, и молчание подтверждало это.

– Мне уже нельзя говорить правду? Или это позволено только тебе? – Его выворачивало наизнанку от всего, что происходило. Почему ей вообще приспичило исчезать перед годовщиной. Господи, голова сильно раскалывалась, и Гарри не понимал, что им движет. Он был разбит, расколот на части и потерян среди большой толпы, проходящей мимо них.

– Что ты вообще устраиваешь? – она повысила на него голос. Впервые. – Либо ты сейчас успокаиваешься, либо уходишь, – ей ничего не стоило снова проститься с ним на время, чего нельзя сказать о человеке, чей взгляд напротив трещал по швам.

– Хорошо. Надеюсь, что я принял правильное решение, – молодой человек протянул ей свернутую бумагу. – До встречи.

– Что это? – задумчиво произнесла Эстер, но он уже был далеко, смешиваясь с декорациями университета.

Грусть резко осела на плечи, когда девушка не сдвинувшись с места и не моргая, смотрела в его сторону. Пустота, пустота, пустота. Стало не по себе находиться в коридоре, до боли в груди. Впервые глупые слова стояли ей небольшой потери. Их невидимые и хлипкие нити переплетались с другими студентами и оборвались ровно в тот момент, когда Гарри завернул за поворот. Леманн ждала, что он вернется. Какая-то дикая тишина и собственные мысли преследовали ее и нападали со спины. Ощущение незащищенности возвращалось, когда Гарри отдалялся, и с этим ничего нельзя сделать. Сердце резко застучало в висках. Вариант пойти за ним – неправильный, потому что пропусков было слишком много. И быть в списках на отчисление точно не входило в её планы.

Две секунды на обдумывание: она выдохнула и направилась в уборную. Казаться сильной лишь для себя правильнее, чем притворяться перед теми, кто никогда тебя не вспомнит. Именно такого плана Эстер придерживалась до последнего. Оставалось всего лишь пятнадцать минут до конца перерыва. Маленький отрезок времени, чтобы успокоиться и прийти к решению недопонимания между ними. Она крепче сжала сверток в руках, не желая ослаблять хватку, и пошла по его следу. Безуспешная попытка только усугубила ситуацию уцепиться за тепло и вновь потерять. Аромат Гарри прокладывал дорогу, и она едва ощутимо двигалась за ним, чуть не сбившись с пути, на который нужно вернуться.

Разные ориентиры разделяли две души. Двери туалетной кабинки разделяли ее существование с другим миром. Она опустила крышку и присела на самый край, делая глубокий и долгий вздох. Крошечный закрытый купол на одного или мнимый помощник спасал, когда дом находился слишком далеко. В нем тебя никто не заметит, не увидит. Стало легче.

Пары закончились. Она первой выбежала из здания и направилась туда, где чувствовала исцеление. Терпеть несколько часов было не выносимо, но очертания знакомого здания в центре города показались, и стало спокойнее. Эстер поднялась по ступенькам, оглядываясь, будто за ней могли наблюдать. Объявление на двери гласило: «Остался последний день погрузиться в Любовь». Сегодня парадный вход выглядел не так примечательно, как было в тот вечер, но остатки роскоши передавались не сквозь украшения и тихое звучание музыки, а через невидимое присутствие искусства. Правильные шаги привели её в нужное место. Не раздумывая ни минуты, она запрокинула голову, и кажется на мгновение, перестала дышать и ощущать кислород. Обугленный ангел смотрел на нее и испепелял своим могущественным и одновременно ничтожным взглядом. Тело моментально пробило током, и внутренности задрожали от напряжения. Ощущения напоминали первый поцелуй с тем, кого она снова обидела. Лица не было, как и в целом в любой работе Гарри, но ей казалось, что ответ в его нервозности скрывается где-то здесь, поблизости. Ничего не оставалось кроме того, как всматриваться в детали, которые могли быть упущены в первый раз. «Что меня притягивало в них? Какая тайна скрывается за ликом, которого не существует в природе? Что такого таинственного скрывается в молодом художнике? – чем дольше она стояла, тем больше появлялось вопросов. Шея затекала, но намеренность знать правду побеждала.

– Девушка, мы закрываемся через пятнадцать минут. Прошу Вас не задерживаться.

Она ничего не услышала и лишь машинально наклонила голову вниз в знак согласия. Усталости не было предела, будто состояние молодого человека передалось днем в коридоре. Но цель была настолько близка, что нельзя себе позволить отвлечься хотя бы на секунду. Сгоревшие перья расплывались в уставшем взоре, как и тогда, и… Так, стоп. Эстер резко сомкнула веки, пока не появились светлые блики в темноте, а потом начала быстро моргать, словно фотографировала глазами попытки добраться до правды, словно фотографировала попытки узнать человека, в которого начинала влюбляться. Необдуманность поступков приблизила к ответам – и безликость стерлась в одночасье, а очертания женского лица прорисовывались в ее воображении. Леманн все прекрасно поняла – она не первый человек, кому Гарри подарил свои чувства. И, наверное, не последний. За место в его сердце придется бороться до тех пор, пока на произведениях искусства не будет вложен след ее существования. Потребуется ли для этого оставить его ни с чем, как сделала ее предшественница или хватит лишь того, что она будет любить его до последнего? На данный момент есть только одно решение – сместить соперницу с пьедестала, а если быть точнее, то согнать её с картин и инсталляций. Понадобится чуть больше времени, чем планировалось, но ничего не встанет на пути. Невидимая пощечина ударила Эстер по лицу, отрезвляя. Недостающие паззлы сложились воедино – и первая любовь Гарри Хейза насмехалась над ней с высоты, а обугленные остатки превращались в красивого человека со своей печальной историей. Стало противно до тошноты, до всепоглощающего безрассудства.

– Девушка, прошу Вас, пройдите к выходу. Мы закрываемся.

– Извините, – остатки непонятной жидкости поднимались по пищеводу вместе с ревностью и злостью. – До свидания.

Она выбежала из здания, дав себе клятву больше не возвращаться сюда.

«Прости, Гарри. Я больше не исчезну, обещаю.» – сообщение, которое осталось непрочитанным холодной поздней ночью.

Глава 5

20

«Два»

Два года назад Гарри сидел в своей машине, дожидаясь её с работы. Плотный, грязный воздух окутывал город, а туман закрывал обозрение. На улице было прохладно и теплый вязанный свитер совершенно не помогал. Дрожащими руками парень пытался включить обогрев, но всё равно его тело не могло согреться. Такая глупая вещь на самом деле, потому что люди закрепили за собой место на самом верху пищевой цепи, но малейшая слабость способна по щелчку пальцев уничтожить сильнейшее существо на земле. Один провал – чувства черствеют, второй провал – эмоции исчезают из палитры, третий провал – осознание, что жизнь не имеет ценности, четвертый провал – конец. Человека, в котором он так нуждался, больше не было рядом. И цепи, соединяющие их, заржавели, но не разорвались. Как бы Гарри не пытался смазывать остатки железа, чтобы сохранить последнее, невосполнимая пропажа замечалась с каждым разом сильнее.

Наступила гулкая тишина, начинающая напрягать. Он осмотрелся и решил полазить в бардачке в поисках нужного диска. Рука как обычно тряслась, и тремор появлялся исключительно при мысли о ней.

Знакомые имена артистов появились перед глазами. Именно то, что нужно. Но ничего не изменилось. Ему не хватило смелости вставить в проигрыватель диск до конца, потому что не хотелось слышать их голоса в одиночестве. Еще каких-то пару секунд, и он погрязнет в том, что не сможет описать словами. Гарри закрыл глаза и очутился в темноте, чтобы не видеть перед собой ничего. Он думал о ней и хотел, чтобы она поскорее вернулась. Молодые люди поехали бы к нему домой и легли бы на пол, чтобы слушать альбом, покрывшийся царапинами. Разлили бы по бокалу красного вина и рисовали бы узоры на ворсистом ковре. Она бормотала бы несуразными фразами иуснула под утро на его плече под. Все могло бы быть идеально, если не одно но. Прошло около четырех часов, но в машину так никто и не сел. Он прекрасно понимал, что никто не появится, но не хотел верить. Хотя, в данном моменте вера казалась хлипкой поверхностью никчемной жизни. Будто бы из-под ног вырвали кусок земли и окатили ледяной водой. Если она и существовала, то точно за пределами автомобиля.

Всю ночь парень, прозябший до костей и вдыхавший отдаленный запах бензина, просидел на одном месте. Всю ночь он вспоминал о прошлом, боясь уехать оттуда, откуда она больше никогда не сможет выйти и поцеловать его.

Под утро, не справившись с самим собой, Гарри принял происходящее как факт, подъезжая к дому. Как обычно, оставив мнимое укрытие на стоянке. Достал старые и ржавые ключи с половиной брелка из кармана джинсов и ввалился на третий этаж, проходя по узкому коридору. Едва появлялось солнце, как его лучи начинали пронизывать окна насквозь, в то время как он мечтал лечь на кровать и больше не проснуться.

Комната сильно опустела, а потаенные места были наполнены смехом. Лишь изредка в голове Хейза появлялась её улыбка, которая за последнее время стала расплывчатой. Все стало обыденным и отвратительным. Квартира опустошена, а кричащие стены не дают забыть о ней. Это место выглядело гнилым, одиноким, потому что её ароматы иссыхали на глазах, потому что все становилось убогим без неё.

Он не мог перешагнуть через себя, не мог отпустить. Тишина и бесконечно-длинные коридоры доводили до необратимой точки. Он сходил с ума, как глупый замечтавшийся мальчишка, расположившийся на полу. Если честно, то Гарри ни на секунду не устал. Точнее, ему так казалось. Сначала молодой человек молчал, потом на постоянной основе приезжал на места, где они были связаны, где она была похоронена. После чего он перенес весь свой гнев на создание картин – это так называемая фаза порыва творчества. Без сомнений то, что видела Эстер в день выставки пропитано той, которая не могла разглядеть это вживую. Разве это значимо? Он хотел оставить след и у него все получилось.

Но сейчас не об этом, потому что Гарри все еще в воспоминаниях. Ему не удалось сомкнуть глаз, пока его тело валялось на ковре без узоров их соприкосновений.

– Ты не оставишь меня одного! – смешная фраза крутится в голове, потому что это слова погибшего сознания.

– Ты не оставишь, – тихо слетает с губ. – Ты не оставишь.

Пусть это будет последний для него монолог. Пусть ощущение боли наконец-то исчезнет.

Звучит гнусно, потому что она уже оставила. Гарри, обретя силы, быстро вскочил и выбежал на улицу, сталкиваясь с…? Сам не знал с чем, но это тоже не важно. Вообще, все не важно. Минуты сплелись воедино, потому что почти без сознания он пролежал в мнимых мечтах. Уже успело потемнеть и черное небо нависало над безымянном городом. Как быстро пролетали обыденные дни. Он не помнил, как за короткие минуты, лучи превратились в остатки смазанных бликов. Луна, с помощью фонарей, освещала извилистые дороги, но к чему такая щедрость, если хотелось бы ослепнуть. Молодой человек бежал по ним и не мог остановиться. Ноги спутывались с асфальтом и практически сливались с ним воедино. Жжение проходило по телу от кончиков пальцев и до макушки, но именно благодаря внезапным всплескам эмоций внутри ощущалась жизнь. Слезы опять скатывались по щекам, с треском ударяясь о землю. Но они давно перестали чувствоваться на коже. Гарри очерствел снаружи и превращался в одну из статуй, чьи конечности спрятаны от людских глаз, пока не будут собраны воедино.

Вдалеке пусто. Там нет ничего. Мысли растворились в нем самом. Он все еще продолжал бежать в неизвестном направлении, не думая о том, что можно остановиться и прекратить эту борьбу. Он терял себя на пути к чему-то неизведанному. Равновесие пошатывалось. Видел бы Гарри себя со стороны, каким несущимся чудаком по дороге кажется на самом деле.

Дрожащими руками он достал старую пачку её сигарет, в которой оставалась последняя. Молодой человек больше не мог нестись со скоростью света и остановился, загибаясь. Ему нечем дышать. Она опять стояла перед ним, но теперь полностью одетая в белое. Отдышавшись, Гарри прикрыл ладошкой огонь и попытался зажечь легкую дозу никотина, чтобы больше не видеть ангелов. Он упал на землю, снова. Дыхание до сих пор не могло восстановиться. Прошло пару секунд, и вот она ложится рядом с ним, положив голову на плечо. Ему противно от самого себя, потому что он не чувствует ничего. Сердце бешено колотилось о грудную клетку, но выбора не оставалось. Нужно добить себя окончательно, чтобы проститься навсегда.

– Ты не можешь! – кричал парень. – Ты не можешь!

Он думал, что рядом кто-то есть, но это лишь выдумки. Его вновь проследует пустота.

– Да пошла ты! – выражение лица закаменевшее и неправильное.

Слезы засохли на коже, но непонятно откуда начавшийся дождь смыл остатки слабости. Он заснул на сырой земле. Больше такого не повторялось. Гарри не разрешал себе плакать, это было в последний раз.

Он никогда еще так не ошибался, отделавшись простудой и синяками.

21

Ощущаю запах пыли, а точнее запах твоих слез. Они уже давно высохли. На твоей коже больше нет мокрых следов, на ней нет больше ничего, кроме ссадин и кровавых отеков.

Пока ты пытаешься найти утешение в драках- я хожу по городу в поисках твоего запаха, но ничего не осталось, твой шлейф испарился. Опять удар по лицу, а следом и по грудной клетке. Не задыхайся, ты сам натравил этих ребят на себя. Ты сам выбрал отвращение ко всему, а не разговор. Когда тебе плохо-во мне дыра, когда ты кричишь- у меня разрывает голову на части от боли, когда ты смеёшься- я дрожу, а когда тебя бьют- меня ломает изнутри. Если бы ты это знал, то никогда бы не попадал в такие ситуации или же наоборот просил избить себя до полусмерти.

Сейчас я чувствую, как мое тело дрожит и меня ломает. А может это просто очередная бутылка на меня так подействовала, я уже запуталась. Стоп. Мне становится жарко. Такого никогда не было, с головы до ног появляются красные пятна. Мне больно. Кажется, я понимаю, что это. Тебя целует кто-то другой. К тебя прикасается кто-то другой.

Почему эти стены так ассоциируются с тобой? Я вижу в них тебя. Я хочу вырвать себе глаза, потому что тебя слишком много. Я уже оборвала все обои и выкинул всю мебель. Поверь, здесь остался только матрас, на котором я иногда сплю или трахаюсь. Прости, я вру, после тебя у меня никогда не было, я даже перестала смотреть людям в глаза. Как тебе такая жизнь?

Я чувствую себя живущей в психиатрической больнице, мне только осталось гвоздем рисовать палочки до остатков моих дней. А на улице, кстати, идёт снег. Там прохладно, очень прохладно, но я всегда забываю закрывать окна. Черт, я простыла, уже как несколько месяцев больна тобой или чем-то вирусным. Кашель, кажется ушёл, вместе с тобой. Ты его украл, как последний воришка, а ещё ты украл мой разум, пару толстовок, сердце и мои любимые штаны. Надеюсь, что тебе в них тепло.

Я уже не помню какая по счету неделя, я даже месяц не помню. Я потратила все наши сбережения на алкоголь, представляешь, на этот чертов алкоголь. Мебель, кстати была тоже продана ради этого.

Я даже забыла, какая еда на вкус: соленая или кислая, сладкая или горькая. Мои вкусы притупились, как и я. В каком году мы познакомились? Я правда забыла, я забыла многие вещи, но может это и к лучшему? Ощущение, что меня ударили по голове, а это значит, что ты кричишь.

Но вот в какой уже раз я не рядом с тобой во время нервных срывов. В следующий раз я отмечу головную боль в календаре, чтобы подкинуть тебе под дверь таблетки для горла. Или это моя голова болит, потому что я чувствую ломку. Я запуталась, бывает.

Я спускаюсь по лестнице вниз, а значит- я погружаюсь в деградацию. Хотя, если бы передо мной оказалась реальная лестница, то я бы упала, потому что из-за долгого недосыпа у меня начались галлюцинации и приступы паники. Извини, что ты читаешь это. Просто я оказалась слабее, чем ты думал. Я тот самый человек, который не умеют справляться со своими чувствами и эмоциями, просто потому что ты сдерживал меня, а теперь я слишком свободна, чтобы заглушить орущие голоса внутри.

Мне пора оставить тебя в покое.

Э.

Касание смертельно. Текст ожил, перестав существовать на бумаге.

Простились ли они навсегда со своим прошлым или это только начало? Ушли ли от разрывающих чувств внутри? И какой способ может оказаться действенным в их случае?

Делать обыденные вещи становилось тяжелее. Все в голове смешивалось, но только образ одного человека никак не мог пропасть. Она резко откинула от себя блокнот и закрыла ноутбук, свернувшись пополам. Сообщение с извинением из-за потемневшего сознания было прочитано несколько дней назад. Впервые он не отреагировал на её появление и решил избежать любого столкновения, особенно в коридорах университета. Эстер заслужила игнорирование за свое никчемное поведение. Обстановка накалялась, потому что с одной стороны живой человек, показывающий ему, что он живой – с другой стороны мертвый человек, который делает абсолютно тоже самое.

Ничего сегодня не получалось: пустой лист и пустая голова. Текст, который она перечитывала, чтобы внести последние корректировки, описывал обезумевшую девушку после расставания. Схожесть персонажа с Эстер прослеживалась между строк, но она этого не заметила, не хотела замечать. Ощущалась только боль внизу живота. Такая боль, когда приходило Вдохновение, но на этот раз появились изменения, не сравнимые ни с чем. Резкий позыв увидеть Гарри отдавался с такой силой, что ей пришлось ухватиться за подушку и сжать ее в своих руках. «С ним что-то случилось» – прошептал внутренний голос. Не только ей необходимо совладать со своим существом и прийти в чувства, есть и другие люди, которые позволяют себе испариться. Правда это или очередная выдумка, но нельзя тратить ни минуты.

Они поменялись местами, и теперь наступило время, когда нужно искать его. На улице шел снег перемешанный с дождем, на часах была почти полночь. Одежда промокла, но ничего не может остановить, когда ты начинаешь переживать за человека, который становится ближе по необъяснимым причинам. Ничего не может быть сильнее того чувства, которое ведет в неизвестность.

Через двадцать минут девушка стояла перед «стеной», которая разделяла их сантиметрами. Она не знала, что сказать ему и как правильное вести себя, поэтому ей понадобилось слишком много времени, чтобы просто постучать в закрытую дверь.

– Привет? – с ее стороны прозвучало слишком неуверенно и скованно, когда вдруг резко появился омраченный Гарри, практически готовый сорваться на эмоции. Хотя по его каменному лицо мало, что можно было сказать.

– Привет, – сухо, но не безразлично. – Проходи.

Они разминулись минут на двадцать. Гарри приполз на едва ватных ногах, думая о том, что практически разучился ходить. Он был готов уснуть на полу, пока тихий стук не привел в чувство. Его вялое, слабое тело не хотело реагировать ни на какие внешние раздражители, но присутствие Эстер точно не относилось к ним. Без лишних эмоций, молодой человек впустил ту, кто не только привносила хаос в его жизнь, но и растворяла мнимые проблемы.

– Мне стало не по себе, потому что я подумала, что с тобой могло что-то произойти, – выпалила Эстер на одном дыхании, не в силах сдерживаться.

– Все хорошо – все также без проявления чего-то теплого в её адрес. Если бы у него были силы, он бы улыбнулся, как и делал это всегда. Но не сейчас и не сегодня. Оставался всего один день до назначенной даты.

Леманн могла бы задуматься, что дело в ней, но ей было совершенно плевать. Первое, что бросилось в глаза, когда она увидела его квартиру – холод. Эстер посмотрела на него, но не нашла ответов в его взгляде. Ей показалось, что она очутилась в своей старой комнате, где чужие мертвые лица впивались буквально в душу. Стало не по себе от воспоминаний, но вечер посвящен не ей, а человеку, которому она так сильно спешила. Она здесь не для того, чтобы путаться в мыслях. Её предназначение заключается в другом – помочь. Гарри не мог осознать, что происходит, но с легкостью впустил Эстер не только в квартиру, но и свое разбитое сердце. Слишком много но.

– Я могу остаться ненадолго у тебя? – он не заметил, что она была вся мокрая и тряслась. Губы едва смыкались из-за дрожи.

– Без проблем. Только сегодня не самый лучший день, чтобы проводить со мной время, – честно и без прикрас.

– Меня это не волнует, – быстро ответила она, ни секунды не раздумывая над ответом. Ей просто нужно успокоить его, и она прекрасно знала, что нужно делать, когда увидела потускневшие глаза напротив. – Ты меня даже не заметишь здесь, я просто хочу, чтобы тебе стало лучше.

– Тогда чувствуй себя как дома, – смешок. – Если это, конечно, можно назвать домом.

Она подошла к нему и провела ладонью по шершавой щеке. Эстер почувствовала, что его кожа реагирует на это. И не хотела останавливаться. Слова были излишни в данной ситуации, поэтому оставалось только одно – говорить с ним с помощью прикосновений, к которым его тело так легко поддавалось. Казалось, это было обходимо не только Гарри, но и для той, кто без сожаления совести написала историю про жесткое избиение женщины. Возможно, внешне это никак не проявлялось, но раннее неизведанная сторона буквально кричала от чувства сожаления.

Гарри замер на секунду, представляя чужой образ перед собой. Сейчас его трогала не рука Эстер и не её голос звучал в нем так громко. Просто иллюзия, в которой он был час назад, превратилась в реальность. Он бы мог избавиться от нее, откинуть назад и раствориться с той, кто готов остаться с ним навсегда. Но все это пепел, и не сравнимо с тем, что происходит внутри него сейчас.

– Не делай так больше, – отшатываясь, шепчет молодой человек. – Прошу тебя.

Уколы мертвой любви жалят сильнее, чем весть о живом человеке, находившегося в этой комнате.

– Прости, – она отдернула руку, пряча за спину и ощущая жар. – Это все из-за твоей первой любви, да?

– Нет…Просто не сейчас, – второй вопрос дошел до Гарри с опозданием. – Что ты сейчас сказала? Повтори.

– Все из-за прошлого, которое ты не можешь отпустить? – голос стал увереннее.

Он со злобой посмотрел на нее.

– Ты ничего не знаешь и уж точно не поймешь. Больше не произноси таких вещей в моем присутствии, пока я сам не посмею об этом заговорить, – Гарри развернулся и направился в сторону спальни.

– Постой, – она схватила его за локоть и повернула к себе. – Я не хотела, прости. Мне не следует лезть не в свое дело, а тем более копаться в твоем прошлом.

– Все нормально, я просто устал за эти недели, – тихо вздохнув, он опустил глаза не в силах посмотреть на те, что изучали его напротив. Больная любовь не может существовать и прятаться за маской «счастливой», потому кто-то в любом случае пострадает или умрет. Это законы Вселенной, которые не поддаются жалости.