Эстер

Кристина Кей

Эстер

Глава 1

1

«Могут ли поцелуи обжигать кожу? Это то самое неприятное ощущение после пухлых губ, которое остается в виде невидимого воспаления и воспоминания. Участки кожи начинают покрываться краснотой и болеть спустя минуты. Ещё никогда не было так отвратительно от прикосновений любимого человека. Просто он прекрасно понимает, что эти губы были на ком-то другом в тот вечер, что они целовали чужую кожу с чужим запахом, что они блуждали не по его телу.

Он все знает и лично наблюдал за этим, воспроизводя ежесекундно в своей памяти. Слезы скатывались по щекам, а телефон выпал из рук. Ещё никогда не было ощущения пустоты в такой забитой вещами комнате. Грудная клетка заполнена ненужными пакетами из кладовки и пылью. Сердце, наверное, упало в ту же минуту, что и телефон, а парень просто молча вышел из помещения. Лицезреть ничтожество во всем его проявление – невыносимо.

«Я люблю тебя», «Наше навсегда будет существовать вечно».

Фразы эхом раздавались в голове и разносились по ночным и одиноким улицам. Ноги плелись непонятно куда, но, скорее всего, чувства вели его к океану. Там можно остаться наедине с собой, просто по тому, что молчание дороже золота, а океан не умеет разговаривать.

Короткий звук и сообщение от того самого «любимого» человека. Один вопрос: уже поговорил с океаном?

Почему же после этого обрушивается стена прямо на плечи? Она давит так сильно, что промелькает ощущение раздробленности внутри. Это болезненно разъедающее чувство, если честно. Вроде бы ты стоишь весь крепкий и здоровый, вслушиваясь в звуки волн, а вроде бы ты сломлен и разрушен в самых потаённых местах. На тебе нет царапин или запаха железа. Есть руины, которые чувствуешь только ты, и больше ничего.

Где виднеется горизонт, тихо прячется солнце. Оно уже давно спит, в отличие от парня, который наблюдает за выплесками агрессии волн об камни. Вода так сильно злится, будто разрезает острые булыжники. Так люди разрезают свое прошлое на обрывочные воспоминания, не задумываясь о последствиях. Им не сложно делать это, просто потому что внутри всё кричит, а заглушить это сумасшествие можно именно таким способом. Так и волны глушат свой рёв, добивая и добивая себя об камни. Но знаете, даже булыжники чувствуют это и пытаются впитать в себя чужую боль.

Всё имеет душу, особенно то, что не дышит и не умеет разговаривать. Люди, а что же люди? Они просто закрывают глаза и спят вместе с солнцем. Им больно физически? Нет.

Солёные капли в океане также наполнены горем одиноких слов, как и слёзы в наших маленьких глазах. Это всё стекает по алым щекам, обжигая кожу. Это всё растворяется на песке и затихает.

Повторное сообщения от «любимого» человека. Вопрос: ты в порядке?

Нет, он не в порядке. Он просто сливает себя с атмосферой черноты и тумана. Здесь холодно. Телефон падает в воду, а буря злости внизу съедает его за считанные секунды.

Он молчал, все ещё смотря на дикое поведение почти что чёрных волн. Его дыхание было спокойным. Таким тихим, словно его здесь и не было, словно он больше не существовал. Но сердце давало понять, что есть шанс жить, хоть оно превратилось в лёд, который разбили о холодную стену. Знаете, это когда стекло разлетается по всему пространству и достигает мест, которые пылились много лет. Так вот, его сердце было расколото и задевало участки, о которых парень даже не подозревал. Теперь там пусто.

Вы спросите, а возможно ли собрать себя по кусочкам, как было? Возможно, если в запасе у вас есть лет десять и старый виски, который будет заменой клея.

Сейчас он смеётся. Знаете, это похоже на срыв. Это проявление не радости или счастья, всё выглядит таким наигранным, что вместе с этим катится слеза. Она такая одинокая, но одновременно сильная. Вы спросите почему? Потому что в ней накоплено столько эмоций, что не каждый сможет вытерпеть это физически, а она бесшумно падает, чтобы хоть как-то помочь нам. Оставляя след, слеза даёт понять, что была здесь. Парень тыльной стороной ладони вытирает её, не придавая этому особого значения. Никто не замечает таких мелочей, никто не любит самих себя.

Теперь начинается ломка, которая заставляет выламывать пальцы и ходить из стороны в сторону, словно произойдёт что-то волнительное. Но знаете, океан по-прежнему будет молчать, солнце спать, а он испытывать что-то хуже, чем просто слово «боль».

«…Хэй, я прихожу к тебе каждую пятницу, ты хранишь все мои секреты, да, ты разговариваешь с нами, но я единственный кто тебя слышит. Как тебе помочь? Как спасти тебя от этой злости? Ты так редко молчишь, если честно. Я знаю, что волны говорят за тебя, знаю, что тебя никто не оставляет в покое, знаю, что ты хочешь сбежать от сумасшествия, но просто не можешь. Это так глупо звучит, не так ли? Птицы специально кричат каждый вечер, они хотят почувствовать тебя, но ты такой грубый, потому что можешь поглотить весь мир. Не завидуй им, что они умеют летать. Зависть – это грех, который ты должен избегать. Тебя любят все, только вот ты- не любишь никого. Может это прекрасно, ничего не чувствовать?…»

Много слов, которые он продолжал выпаливать в пустоту. Даже птицы перестали обращать внимание на его крики. Они спали, как и весь мир, который рухнул прямо сейчас внутри маленького человека.

До самого утра парень говорил, встречая солнце с грустной, до боли грустной улыбкой. Он потерял счёт времени, потерял мысли, а самое главное, что он потерял себя. Не забудьте написать инструкцию по восстановлению чувств, потому что поднять на ноги вас никто не захочет, просто из-за того, что этого не заметят.

Спустя месяц парень истощился. Он забывал завтракать, иногда обедать, не думал о сне, пропадая в местах, которые существовали в его голове, все потому, что он давно уже был мертв.

Не было никаких разговоров, закатов и рассветов. Рассудок был на месте, вместе с человеком, лежащем в гробу. Не было слез и мыслей о чувствах океана. Были лишь отблески души, которая блуждала по пирсу в поисках тишины, спокойствия и умиротворения.

Повториться в своих словах не так уж и страшно. Призрачный и разрушенный мир все равно остается красивым, даже не смотря на то, что его уже не существует.

Иногда не все наши представления заканчиваются хорошо, да?

Э.

Касание смертельно. Текст ожил, перестав существовать на бумаге.

Вспышки объективов ослепляют. Здесь могло бы быть и поприятнее.

Щелк.

– Поздравляем Вас с выходом бестселлера! – восторженные аплодисменты разошлись по всему залу. – Хотелось бы знать, как долго Вы трудились над созданием «Пустой»?

– Большое спасибо за такой теплый прием, – девушка кивнула и улыбнулась, скрещивая ноги под столом. Она сидела в расслабленной позе, а глаза искрились чем-то похожим на счастье. – Идея пришла незадолго до окончания школы, а реализация, как вы можете заметить, состоялась совсем недавно. На это понадобилось меньше года, если я не ошибаюсь в своих расчетах.

Перед фанатами сидела Эстер Леманн – молодая писательница, которая покорила многих своей первой работой и взорвала чарты, сместив уже давно укрепившихся на местах старых авторов. В зеленых глазах девушки помимо хорошего отражалось что-то похожее на пустоту: зачастую там можно было заметить и другие ощущения, но показывать весь спектр еще рановато. Приоткрытый занавес мог бы привлечь лишнее внимания, которого и так стало много в последнее время.

Это было чем-то не объяснимым, но единственное, что помогло бы сейчас – освободиться. Она морально подготовила себя к тому, что придется отвечать на вопросы, хоть на это и понадобилось чуть больше времени, чем планировалось. Все началось с того, что ей приспичило предложить идею раскрыться перед читателями пиар-менеджеру, поговорить и рассказать о своих мыслях, книге и о продолжении, которое уже находится в разработке.

Конечно, зачастую эту процедуру проходят все, но девушке захотелось начать и закончить с этим побыстрее. Все получилось бы, если бы она была кем-то другим. Кем-то другим, но только не собой. Действительность и осознание своей нелепости ударили по ней с такой силой, что она хотела залезть под стол и больше никогда не высовываться. В знаменательные моменты хочется спрятаться в своем укромном месте и больше никогда не появляться на публике. В происходившем беспорядке правда колко впилась ей под кожу и… Раздавливала, раздавливала, раздавливала.

Ей было страшно. Страшно, потому что в голове все выглядело не таким пугающим и расплывчатым. Если она прямо сейчас вскочит и выйдет, то все сочтут её за сумасшедшую, если останется здесь – все и так сочтут её за сумасшедшую. Она почувствовала легкую нервозность, но оказавшись в темноте, начала считать до десяти, видя приближающийся свет.

Щелк.

– Не только мне, но и многим фанатам интересна любовная линия между главными героями, – интервьюер машинально обвела рукой зал, очерчивая сидящих людей. – Почему вы прибегли к тому, чтобы изобразить женщину с плохой стороны? – все заворожено разглядывали невероятную Эстер Леманн в ожидании ответа.

Один. Два. Три.

Тишина незаметно обволокла помещение. Казалось, что мероприятие длилось бесконечно.

Эстер задумалась о том, что родиться плохим человеком невозможно, а стать им куда проще, чем кажется на самом деле. Это может происходить осознанно, когда злость наставляет невидимое дуло пистолета в висок обидчику. Или неосознанно, когда она самостоятельно управляет в голове заразившегося этой неизлечимой болезнью.

Леманн была давно заражена и не отрицала этого. У нее бесконечно тянущаяся температура и жуткий кашель, появляющийся по ночам. А еще отвращение к этому миру и полное отсутствие каких- либо чувств. Она могла бы начать беспокоиться за свое состояние, но все отходило на задний план. Жаль, что признать свое поражение ей удалось только сейчас. В то время, как кучка людей изучали её жадными взглядами.

Четыре. Пять. Шесть.

Она вспомнила, как одно неверное движение – и на кончике языка почувствовался привкус яда с примесью мести. Далее это чувство обволокло тело и сознание в темную и вязкую материю, из которой просто на просто не выбраться никакой ценой. Границы стерлись с реальностью, и темнота казалась чем-то великим по сравнению с обычным светлым миром. Назад дороги не было – омут в её случае оказался липкой паутиной игры с жизнью и смертью.

Семь. Восемь. Девять.

– Она вовсе не была плохой. Обстоятельства складывались не в её пользу, а внутренние установки шептали неверные действия. Все просто, – ей было дискомфортно, потому что, по её мнению, неловкость зашкаливала. Но останавливаться не хотелось, поэтому как ни в чем не бывало, девушка продолжила. – Не всегда мужчины коварны и безрассудны. Зачастую женщина приносит больше разрушений, чем вы думаете, – оторвавшись от мыслей, Эстер продолжила более спокойным голосом. – Мне хотелось донести определенный процент правды, но не делать из главной героини отрицательного персонажа, потому что отличие от канонов никак не портит ее. Разве это не правда? Или ваши представления о жизни делятся только на белое и черное? – она выгнула бровь, перебирая в руках микрофон и задавая риторические вопросы, на которые никто из сидящих не осмелился ответить.

Десять. Ощущение похожее на счастье испарилось.

– Что Вас вдохновило на историю? – выкрикнула девушка из зала. Её чудные белые пряди спадали на лицо, а красивая и аккуратная рука пыталась убрать их за ухо.

– Можно повторить вопрос? – Леманн ничего не услышала с первого раза.

– Что Вас вдохновило на историю? – повторила она, но уже в микрофон, который ей сразу же вручили в руки.

– Кхм, – Эстер поперхнулась и прочистила горло, потому что она давно не была такой откровенной. Ей тяжело. – Наверное то, что мир моими глазами выглядит порочным, а другие люди пытаются скрыть эти изъяны любыми способами, – уже нечего терять, поэтому не стоит продолжать лгать. – Зачастую мы не обращаем внимания на это, но не нужно держаться за идею, что этого вовсе не существует, – она словно пробовала на вкус каждое предложение. Горько-сладкие остатки вызывали сухость. – История моих персонажей глубже, чем просто выдуманный образ, напичканный хорошими и плохими качествами.

– Вы хотите сказать, что персонажи, придуманные Вами куда реальнее, и Вы с ними знакомы? – еще один вопрос из зала. Эстер перестала вглядываться в расплывающуюся толпу, потому что она была похожа на большое темно-синее пятно.

Никто себе и представить не может, как ей хотелось поделиться своим секретом со всем миром прямо здесь и сейчас. Резко вскочить и закричать обо всем в микрофон, что она натворила и пережила. Точнее, признаться во всем содеянном. Но это не главный зал суда и не присяжные, которым можно доверять. Никто не сможет понять.

Она никого не винила, просто ей не хватало тепла от большой толпы. Внезапный приступ был вызван внутренним зудом, и Эстер просто продолжила держать все в себе, оставив ситуацию позади. Далось не так легко погасить пожар, поглощающий остатки ее внутренностей. Но она справилась. Навязчивые мысли только наполовину мешали профессионально показать себя и довести дело до логического завершения. Ничего не сделать с ношей, которая предназначена только для нее.

– Я бы хотела не отвечать на данный вопрос, извините меня, – определенно по выражению лица было понятно, что реальные люди стали прототипами её гнусной и однодневной истории. Скоро про нее забудут – и это относится не только к книге. – Еще вопросы?

– Ожидать ли вторую часть в ближайшее время? – не унималась интервьюер, чье имя так и не стало известно.

Эстер практически нависала над столом, задумчиво наклонив голову влево. Неестественная поза в неестественной среде. Ей не следовало выдвигать эту идею и тем более соглашаться. Хотя, она уже давно переступила черту, которую не следовало переступать. Менеджер без остановки намекал, что этого не избежать и уже пора бы познакомить себя с читателями и фанатами. Так сказать, выйти из тени. А еще звонил, отправлял письма на почту и при личных встречах сводил весь разговор к этой теме. По началу это раздражало, а потом проникло под корку мозга при таком большом количестве упоминаний. Она не думала, что одно слово приведет к неизбежной ситуации, потому что была глупа в тот момент и абсолютно не подготовлена. Оставалось согласиться, упасть в пропасть и больше не просыпаться. Никогда.

– Как раз сейчас вторая часть в разработке. К сожалению, более подробная информация на данном этапе не распространяется. Спасибо, – ложь.

Шум становился только сильнее, отчего ушные перепонки начали зудеть и болеть. Это действительно сдавливало виски: щелканье ручкой, подергивание от нервов ног, всхлипы, громкий смех и аплодисменты невпопад. Возникший, кажется, из ниоткуда дискомфорт удушал, как и всё, что находилось в этой комнате. Стрелка на часах практически остановилась, пока зыбкая пыль слетала с потолка. В самом начале все ощущалось настоящим и правильным. Сейчас же чем-то отталкивающим и разрушающим. Некоторые вопросы о книге, которые, по настоянию менеджера, не должны были быть проигнорированы, так и остались висеть в воздухе без ответа. Иногда не обязательно знать всё и сразу. Герои просто остались героями, а сюжет имеет свойство быть слишком изменчивым, даже в законченной рукописи.

Пресс-конференция подходила к концу. Точнее, жалкая пародия на нее. Напряжение за несколько часов так и не спало. Не понятно, с чем это было связано, но, скорее всего, весь негатив ощущала исключительно она одна. Потому что фанаты вслушивались в каждое слово и восхищались тому, как Эстер преподносила себя и свои мысли. Можно было заметить, что они не могли оторвать от нее восторженные взгляды. Она добилась того, о чем мечтала всю свою жизнь, но не получила от этого никакого удовольствия. Одна из самых печальных вещей, которые способны случиться с человеком. Понимание, что все над чем ты усердно работал превратилось в абсолютное и пустое «ничего». Эстер, не желая задерживаться ни на минуту, попрощалась с поклонниками. Она чувствовала себя бессильной и хотела испариться как можно быстрее. В её голове крутилось много сценариев, но самым неприятным был тот, в котором в этот знаменательный день родителей не было рядом, и виной этому – она. Как сегодня. Праздновать победу в одиночестве – не то, к чему Эстер так долго шла.

Переизбыток эмоций вибрировал под кожей. «Первый выход в свет оказался весьма неудачным. Печально» – подумала она, когда вставала со стула, чтобы покинуть переполненное помещение. Оглядев небольшую комнатку в последний раз, писательница заметила знакомое надвигающееся пятно. Вероятнее всего, ей показалось. Она испепелялась дотла, потому что хотела побыстрее оказаться на улице. Мероприятия такого вида и толпа изматывали и вызывали тошноту. Еще с детства.

Но человек, стремящийся добиться ее внимания, не успокаивался.

– Извините! – встрял мужчина, проталкиваясь через людей с немыслимой скоростью. Скорее всего, он просто идиот или рьяный поклонник. Не хватало еще того, чтобы он начал распускать руки. – Подождите!

– Вот же наглец, – шепот Эстер бы настолько тихим, что рядом стоящие люди ничего не услышали, потому что она отвернулась в противоположную сторону.

Незнакомец в черной кепке, тяжело вздыхая, словно пробежал несколько километров, передал скомканную записку ей в руки. Холодная ладонь и его отметины от прикосновения могли бы убить ее прямо сейчас. Без какого-либо сожаления. Но она очень хорошо играла роль той, кому плевать на происходящее.

Черный козырек и маска скрывали черты лица, но особенные взгляды имеют свойство оставлять трещины и шрамы в памяти. И как бы сильно Эстер не пыталась отмыться от них в прошлом – ничего не получалось. Те самые глаза, которые она не хотела больше видеть, предстали перед ней в очередной раз. Голубой океан топил и бил о скалы. Или это очередная выдуманная отговорка, которой Леманн любила прикрываться и надеяться на то, что она поверит этому бреду. Просто обстоятельства решили поиграться с ней, чтобы максимально сгустить краски над сегодняшним днем.

Незнакомец был далеко не чужак, и Эстер прекрасно осознавала это. Просто удобное прозвище для того, кого ты когда-то любил. Люди из прошлого имеют манеру всегда возвращаться в самый неподходящий момент, думая о том, что поступают правильно. Бред, никто не жаждет в очередной раз разочаровываться, даже если прошло столько лет. Особенно в тот момент, когда знаешь, что возвысился над иссохшей историей с каким-то мужчиной.

Ничего не забывается, просто некоторые воспоминания утихают, а при виде незваных знакомых воспламеняются вновь, прожигая мозг. Наглядный пример оказался в ненужном месте в ненужное время.

– Вдобавок еще и невоспитанный, – сложно сказать, но, кажется, ни одна мышца не пошевельнулась на ее лице.

– Мисс Леманн, Вы что-то сказали? – встрял ассистент, удерживая в руках бутылку с водой и бумажки.

– Тебе показалось, Пол. Просто мысли вслух, – ноги прилипли к полу. Как вовремя. – Давай побыстрее уйдем отсюда.

– Пару минут, Мисс Леманн, – продолжал тараторить он, медля с указом.

– Скорее, Пол. Здесь нечем дышать, – настаивала она. – Если ты не хочешь вывозить меня на скорой в бессознательном состоянии, то просто выведи меня. Это не такая сложная просьба, – Действительно, с виду можно было подумать, что Эстер плевать и это не вызывает особых эмоций, но на самом деле, все органы моментально распухли, надавливая на кости. Создавалась ощущение, что все смотрят на нее.

Тысяча глаз испепеляют ее сущность.

Они все еще не могли выйти, потому что произошел какой-то казус с дверью. Девушка пыталась смотреть куда угодно, но только не на удаляющийся из виду силуэт. Красивый, как и всегда. Она только сейчас поняла, что в руке есть что-то, когда опустила голову. Рассмотрев скомканный лист, Эстер нашла в себе силы развернуть записку. Кислород заканчивался в легких, еще пара минут и… Медленный вдох, медленный выдох.

Ей потребовалось чуть больше времени на раздумывания, чтобы определиться и наконец-то взглянуть на неровный и родной почерк, где было выведено одно предложение: «Встретимся за зданием через пятнадцать минут». Костяшки пальцев побелели от того, как сильно она сжимала жалкую бумажку.

Эстер могла бы проигнорировать его, свернуть его существование и выкинуть в мусорку, как и поступала весь вечер с вопросами из зала, но желание знать все – одержало вверх над ней.

Заинтересованность сыграет с ними плохую шутку в дальнейшем. Пока что они ничего не подозревают. Они оба.

2

Девушка старалась спокойно выйти, чтобы не было заметно, как дрожь резко пробила тело. Это был не страх, а что-то другое, что нельзя распознать. Прошлое плеснули в лицо, исчезая за входной дверью. Сопоставимо с тряской, появившейся на рыхлой дороге, с падением самолета и землетрясением. Ничего не оставалось, кроме того, как встретиться с собственной фобией один на один за чертовым зданием, в чертовом переулке, поэтому натянув фальшивую улыбку, Эстер развернулась и ушла, почувствовав ноги. Будто бы ничего не произошло, будто бы так и было запланировано.

– Наконец-то.

Она знала, что сейчас начнется расспрос, когда ассистент обошел её, чтобы придержать дверь. Они уже работали вместе практически год, поэтому Леманн наперед знала, что будет дальше, лишь посмотрев на его выражение лица. Пол изредка выматывал, потому что она специально подбирала такого человека, который сможет держать себя в руках и постарается меньше разговаривать и больше делать. Как оказалось, он превзошел все ожидания и был отличным специалистом и помощником, но не всегда различал моменты, когда нужно промолчать и не расспрашивать о лишнем. Его высокий голос начинал раздражать ровно тогда, когда хотелось находиться в полном молчании и отчужденности.

Именно это требовалось от него сейчас, но…

– Что это все значит? – вскрикнул Пол.

Ожидаемо. Она даже не удосужилась взглянуть на него.

– Просто фанат, – холодно и с привкусом отстранения.

– Надеюсь. Нам не нужны проблемы.

Осенний и холодный ветер кусал за кожу, а липкий дождь попадал на волосы, когда они вышли на улицу и разошлись по разным сторонам. Терпкость погоды чувствовалась на кончике языка. Эстер медленно подошла к ребятам, чтобы отпустить их по домам.

– Не ждите меня, – серьезный тон разнился с приятной внешностью. – Завтра, как обычно в восемь около ворот, – она передала вещи Энтони, – охраннику, который зачастую держал верхнюю одежду и не задавал вопросов, в отличие от надоедливого Пола. Окинув его взглядом и дождавшись кивка, она не спеша направилась к заднему выходу, приближаясь к неизвестному.

Был слышен стук каблуков о тротуар и слышны звуки бьющихся капель о крыши.

– Понял. Постарайтесь не задерживаться, – слово в слово был указ менеджера, который уже направлялся в сторону дома. – Хорошего вечера! – едва слышно выкрикнул мужчина и пожал плечами, забираясь в автомобиль.

– Спасибо. И вам, – ей хотелось бы улыбнуться, но голова была заполнена другим.

На самом деле, это не так важно, когда за поворотом появился силуэт, докуривая сигарету определенной марки. Пустошь вокруг них была только на руку. Первыми показались макушка и короткие каштановые волосы, завившиеся от влажности и не касающиеся куртки, как и прежде. Затем стали заметны широкие и грубые плечи. Он был так не похож на себя: теплые, почти что синие глаза превратились в холодный, приторный оттенок. В них ядовитые и черные проплешины, прогрызали насквозь что-то хрупкое и одинокое напротив. Резкий, даже ненавистный запах, смешанный с одеколоном и дымом ворвался в крошечное пространство между ними и вызвал неприятные ощущения и легкую дрожь от былых воспоминаний, когда она подошла к нему вплотную. На вид черствый, избалованный мальчишка, лишившийся чего-то стоящего. Лишившийся самого себя, без права вернуть все назад. Теперь девушка поняла, почему слово «Незнакомец» пришло на ум и так быстро приелось. Разочарование и ничего более.

– Не ожидала тебя здесь увидеть, Гарольд, – когда Эстер обращается к кому-то официально, то это не сулит ничего хорошего. Она впервые осмелилась назвать его полным именем. – Или ты забыл о нашем уговоре?