Пантера 1-6. Часть третья. В плену у пространства-времени

Остальные путники совершили посадку совсем не эффектно – они выбрали свободные от людей площадки, рискуя сильно симбионтами, торопливо сползли и, обнажив верные клинки, князь и капитан двойкой бросились на передовую, под сверхположительным воздействием божественной сансары радуясь возможности уменьшить ряды противника. Айсптеры активно замахали кожистыми крыльями, улавливая слабые восходящие потоки, поднимая тучи пыли.

Талесса и Гральрих в бой преждевременно не рвались. Их задача, пока есть силы, поддержать человеческих магов, выжигающих себя до дна ради призрачного шанса на будущность поколений. Гральрих с лёгким сожалением отказался от идеи перехватить власть над камнецами, уразумев, что ему это не по силам. Ну и баюн с ними! Сама мать–земля отозвалась на его немой призыв и изготовилась оказать своему сыну полномасштабную помощь, серьёзно осерчав на оскверняющего её Бэрайю. Просканировав мёртвое – Лесса испытала истинный шок – а если «проклятое пламя» не возымеет должного воздействия на то, что уже не живо?! Отбросив сомнения, нагини попробовала и возликовала, от радости одарив норда чувственным поцелуем (тот понятливо и смущённо кивнул ей). «Пламя» не подвело и на сей раз: скелеты теряли свой яркий цвет, чернели жирной копотью, их оружие либо оплавлялось почти до неузнаваемости, либо выгорало до хрупкого токсичного пепла; каменные глыбы, карикатурно напоминающие людей, рассыпались мелкими обломками и кляксами бесформенного металла. Ха! Нет лучшего сплава на Винэру, нежели нагасарская сталь! «Проклятое пламя», в лучшем случае, окисляет её или оплавляет поверхностно.

Знакомый визг, вызвавший бег мурашек по коже, несказанно удивил странников, отпустивших и позабывших в горячке боя о летунах: оказывается, они не пожелали улетать в Латенландию… не попрощавшись с воинами из Готреля! Шесть столбов ледяного дыхания мгновенно обездвиживали ворогов, превращая в по-настоящему мёртвые глыбы льда. Вновь дико взвизгнув, айсптеры всё же направили крылья к дому, «услышали» в догонку ментально благодарность с земли.

Дух сражающихся поднялся на ещё одну ступень выше: два драконьих залпа вывели из строя разом четыре тысячи противников, а спустившаяся с небес необычная бесстрашная шестёрка демонов войны сражалась с такой яростью, что образовывали вокруг себя пустые пространства поверженных врагов,выкашивая оных не хуже, чем бывалый косарь траву. Как тут не возвыситься общему боевому духу?

Глава 4

Земли Лапаротомов.

Как наги определили межу – уму непостижимо! Они пересекли некий отрезок земли и колдун хаоса объявил, что отныне дети богов вступили в чужие земли и стоит сохранять предельную осторожность, ведь враг повсюду. Путники не увидели разницу между ДОи ПОСЛЕ– степи тут и там на вид идентичны, никаких пограничных столбов, замшелых камней, рвов, постов в наличии не имеются. Получается, тайна за семью печатями.

Полк сразу же, по приказу Намучи, разделился на пять отрядов под руководством магов, удалившись на расстояние видимости друг от друга. Наши странники, как и халхийский демон, шествовали на острие, впереди всех отрядов, владея информацией, коя им позволяла практически не боятся незримых засад. Тамарагл Намучи не источал привычную для его вида злобу ко всем, кто не относится к этому самому виду, меланхолично топал в указуемом направлении, подслеповато щурясь. Вестники понимали отчётливо: под этой горой жёсткого мяса скрывается вовсе не покоренный зверь, а мощный несокрушимый боевой дьявол, что в десятки раз смертоноснее самых матёрых собратьев из Матромастаны.

Рядом с бронтидом могучего хозяина, но на чёрном скорпионе, восседала горячая ламия. Глаза смешливой Хаймы горят в буквальном смысле мягким огнём, заманили в свои сети Одина, беспечно с ней беседующего. Впрочем, она и сама невольно попала под обаяние юного воина, её тело с золотисто-смуглой кожей чутко реагировало на источаемые им флюиды мужественности, всемогущества и… сексуальности! Да-да, её самой! Волк лишь демонстративно на сиё фыркал и прятал улыбку в «усы». Он проникся отчаянным положением друга, чья огненная кровь кипела (видимо, по двум причинам – от дара Джабгу и неиссякаемого действия божественной сансары!) – если бы дева обратила на него свой ласковый взор, он бы точно не сумел устоять перед её очарованием. К тому же ради него трансформировался хвост в ножки – надо сказать, редчайшей красоты. Пред ней не устоят и немощные старики и, скорее всего, геи.

По никому непонятным причинам Редилан и Шраттха ползли с двух сторон бегущей вприпрыжку Ёханны. Поначалу крыса недовольно шипела на громовых королевских змей, чей укус убивает тамараглов мене, чем за минуту, но поняв тщетность сиих попыток, перестала обращать на них внимание. Главное, не пытаются причинить вред, и абсолютной бесшумностью скольжения не мешают её охоте. Даже Намучи был сконфужен непредвиденным поведением нагуалей. Он уже хотел применить суровые меры к ним, дабы отстали от Ёх, но Дима дал отмашку: если серая подруга не томится навязанным обществом, значит, ей они не мешают ни капельки. Демон от кобр отстал и сделал в памяти зарубку: разобраться с эти феноменом при первой возможности – с рождения они так вызывающе себя не вели, всегда были послушные его воле. Посему незаметно переключил внимание на воркующую пару, похоже, позабывших всуе, по чьим территориям идут и с какой целью.

Первыми учуяли опасность, как ни странно, Редилан и Шраттха. Они молниями метнулись вперёд и чуть левее. Спустя два удара крысиного сердца за ними помчалась сообразительная Ёханна. Когда же путники настигли беглецов, было поздно: троица за несколько секунда растерзала двадцать лапаротомов, только и успевших пикнуть.

Всадники изучающее нависли над обезображенными полуголыми телами. М-да, крепкие ребята… были. Высокие, статные, ни грамму лишнего жира, подтянутые, поджарые, гончие, бронью не пользуются вовсе, полагаясь на своё воинское мастерство и острые боевые топоры – ничто им не помогло уцелеть в неравной схватке. Ёх, встав на задние лапы, преспокойно вылизывала попавшую на шёрстку человеческую кровь, оставаясь равнодушной к человеческому мясу – она всеядна, однако человечина для неё табу.

В отличие от кобр. Они подхватили по трупу и теперь относительно быстро пропихивали их в глотки. Зрелище, мягко говоря, отвратительно-мерзкое. Правда, впечатлительные в строю отсутствовали.

Однако вопросительно-требовательных взглядов Вестников не избежал полудемон.

– Мои нагуали не питаются даже корсарами – у тех хоть какая-то честь имеется, – Намучи отнюдь не оправдывался, не видя в этом причины – говорил очевидное, излагая, как данность. – Лапаротомы – не люди. На них запрет не распространяется.

Странники приняли объяснение, а неприятный осадок так и не залёг на дно душ. Намучи можно верить, лапаротомов же действительно не назовёшь людьми. Ни один народ в мире не позволяет себе чужих беременных девушек (да и вообще женщин), рассекать им на живую животы и приносить в жертву извлечённых нерождённых детей. Карл Ужасный на фоне Лапару и его марионетки просто невинный ангел! Хотьо и прозвали Ужасным не зазря. Пожалуй, Вестники отчасти поняли слова Бэрайи, говорившие о том, что не он им враг. Лапару, Рорин, Балар и ныне покойные Джабгу и Рыба-Ёрш – враги в чистом виде! Это те существа, которых нужно уничтожить любой ценой, – а уж потом отворять врата домой! В противном случае совесть загрызёт.

Первый всплеск активности призраков почувствовали не только Вестники, но и Намучи, Хайма, кобры и хаосит. Волк поднял левую руку, привлекая к себе внимание, успокаивающе пояснил:

– Воины! Спешу вас заверить – те, кого вы сейчас ощутили, как эмотивную волну страха и одновременно агрессивной кровожадности – не враги! Напротив: наши могущественные незримые помощники с далёкого юга, с коими мы – Звёздные Вестники – заключили долгосрочный военный союз. Они выявили и ликвидировали засаду, организованную варварами. Оные так и будут следовать за нами – или, вернее, с нами – до конца пути, не проявляя себя. Прошу всех думать лишь о своих задачах.

Шесть циклов длился марш-бросок до варварской столицы. При этом отряды не больно-то таились, будто бы намеренно привлекая к себе внимание степных шакалов. Ни сомнений, ни угрызений совести тем более не обуревали при убийстве ворогов: будь то хорошо вооружённые мужчины или якобы беззащитные старики, женщины, дети из встретившегося поселения. Грубо сколоченные деревянные и тростниковые постройки оставили догорать за спинами. Оставь кого-нибудь в живых – и в спины полетели бы метательные ножи, стрелы, болты, боевые магические снаряды.

Высокие и широкие каменные стены окаймляли главный город варваров. Верхняя плоскость стен усыпана людьми, на ней также установлены баллисты и катапульты (последние взведены, но не заряжены) с противооткатными системами. Тяжёлые массивные створки ворот окованы стальными пластинами и чересчур густо усеяны длинными шипами. Вместо рва – древний высокий вал, поросший объеденной травой и кустарником. . Перед неухоженным заграждением их ждало десятитысячное войско, держащее деревянные, с бронзовой оковкой, ромбовидные (иногда овальные) щиты т топоры да секиры. Из них две тысячи – лучники, арбалетчики и пикейщики впереди, ждущие приказа «огонь!» и готовые тут же отойти под прикрытие щитоносцев.

Наги и демоны, тормознув в одной праньи от неприятельского «прямоугольника», приняли построение широкого многослойного «клина», выставив клинки ближнего боя и порыкивая от удовольствия предстоящей долгожданной битвой (особенно демонстративно – краснокожие, ударяя барабанно в нетерпении металлизированными копытами о стальную окантовку сёдел). Боевые маги и путники – и меж ними полудемон с ламией и грозными нагуалями – образовали тесный ряд перед вышеозначенным «клином». У супротивников создалось массово впечатление, что они даже не пытаются ни выстроить защиту против вражеских снарядов, держащих их в прицеле, ни атаковать упреждающе, словно оные не наглые вторженцы, безжалостно убивавшие всё на своём пути, – а, как минимум, не заинтересованные сторонние равнодушные наблюдатели и блюстители неких правил в игре противоборствующих сторон.

Обычные воины-лапаротомы ни малейшего представления не имели, что за существа по их чёрные души прибыли из Запретных земель. Подавляющее большинство вместо ног отрастили поблёскивающие на пыльном солнце чешуёй хвосты, другие похожи на демонов из седых легенд и саг. Лишь в авангарде пять настоящих человек, среди них – до боли знакомая многим миниатюрная смуглая воительница. Ханумана варвары признали поголовно – не как личность, а как расовый вид: степняки считали, что золотые обезьяны вымерли более двадцати веков назад, – видимо, ошибались. И гигантская серая крыса, чьи изумрудные глаза излучают не дюжий разум и мудрость. Поразительное явление! Всё малое воинство восседает на чёрных скорпионах, дрессировка коих им самим за века не далась.

Двух арбалетчиков грубо раздвинул настоящий богатырь, по пояс голый, с двусторонней секирой ему под стать, два с половиной метров росту, с заросшим бородой и усами лицом. Не человек, а ходячая гора мышц и связок, кои тот охотно демонстрировал, выйдя на середину условного поля, вытоптанного миллионами ног и лап до каменной твёрдости. Гигант вызывающе лыбился во весь белозубый рот, тяжело щурил дикие глаза, играючи вертел в руках оружие.

– Это что – вызов? – удивлённо обратился Харрол к Волку.

– Дикость – да? – непонимающе пожал плечами он. – Кажется, на что-то рассчитывают!

– Ага – за двадцать веков ни на знак не продвинулись на восток, – саркастически заметил Один. – И решили – вот он их звёздный цикл!

– Ладно – пойду разочарую.

Волк устало спрыгнул с лаббу, побрёл в сторону разочаровавшегося богатыря – разница в росте и комплекции очевидны даже издалека. Высвободил из спинных захватов «душегуба», с каждой секундой ускоряя разбег. Варвар с недовольным рычанием махнул секирой, опустил к земле. «А ты что – на Намучи рассчитывал, дылда стоеросовая?» – подумал Дима. – «Даже я с ним не рискну сразиться!» Гигант поудобнее перехватил стальную рукоять ладонями, начал мучительно медленно поднимать над собой – время для Дмитрия практически остановилось. Он взметнул себя в воздух, одновременно активизируя «душегуба». Лунное лезвие опустилось на кисть, отделив её от руки, обратным махом вонзил его в солнечное сплетение и на нём опустился на землю. Забрызгала обильно ярко-алая кровь, со стуком упала громадная секира, её хозяин пошатнулся назад, удивлённо глянул на брызжущий обрубок, на неспешно вываливающиеся из распоротого брюха внутренности. Он зачем-то попробовал уцелевшей рукой запихнуть кишки обратно, но они выскальзывали, упрямо рвались наружу.

Волк брезгливо стряхнул с лезвия кровь, зафиксировал за спиной. Подошёл Один, встал рядом и они напару равнодушно взирали на угасание жизни титана, до сих пор не верующего в подобный исход.

Над варварами висела густая тишина, кою, как говорят лирики (или философы?) Земли, можно потрогать руками. Оные тоже до конца не могли поверить в молниеносную победу коротышки: тот даже не сбил дыхания, не получил ни единой ранки – сполз, подбежал, подпрыгнул, ударил, победил. Потеряв много крови и кишки, так и не издав ни звука, гигант с грохотом – и замертво – завалился на спину, остекленевшие глаза обиженно взирали в пыльные знойные небеса. Степняки окончательно уверовали в поражение поединщика от рук отрока. Руки же стрелков предательски задрожали.

Один глянул на Намучи, вопросительно мотнул подбородком в сторону тысяч лапаротомов. Полудемон отрицательно качнул головой, с сожалением развёл ладонями – нет, местным языком никто не владеет. Йоддха решился начать разговор на дейчском – по крайней мере, его пол мира знает, включая многих нагасарцев. Кто-нибудь из десяти тысяч да поймёт о чём речь и кому нужно переведёт на туземный.

– Воины! Слушайте меня внимательно! – начал весомо-громко Харрол – да так, чтобы каждый внемлил ему. – Мы прибыли с востока не ради ваших жизней – нашими целями являются две твари, – при сиих словах Дима немного сморщился, будто горсть калины зажевал – с последним оскорблением явно переборщил, – коих вы именуете бог Лапару и князь Рорин – только их головы нам нужны!

Подростки тяжёлыми, иронично-выжидательными, взглядами буравили варваров, чуть ли не в каждом выжигая дырки. В качестве переговорщика выступил один из стрелков: он разрядил осторожно арбалет, целя оный в землю, убрал его за левое плечо, болт – в тул за правым, сделал пару десятков неуверенных шагов в сторону чужаков, убоявшись стряхнуть заливающий лицо пот, с величайшим трудом выдерживал метнувшиеся в него взоры. Но голос, вопреки ожиданиям, звучал басовито и твёрдо на дейчском – и почти без акцента.

– Очень странно, что наши повелители вам потребовались – уже много веков лапаротомы не смотрят на восточные границы и, тем паче, не нарушают. Запретные земли остаются для нас запретными.

Демон хитро сузил жёлтые глаза, плотоядно улыбнулся:

– Видимо, простые воины не так уж хорошо знают планы и поступки своих повелителей.

Арбалетчик вздрогнул, спину охватил озноб, по коже зашевелились «мурашки», короткие волосы на голове встали дыбом – к сожалению, отрок глаголет истину: ни он, ни за его спиной – не ведают о повелителях и малой доли правды. А вдруг нарушили в недавнем прошлом межу? И теперь оттуда пришли мстить лучшие из лучших защитники земель? Вероятно, воины думают о том же – напряжение заметно возросло.

– Уже то, что мы много веков до селе не заявляли о себе, – продолжил Дима, намеренно причисляя и себя к нагасарцам, – говорит о многом!

– Но ты прав, – перехватил инициативу Один. – На сей раз их вина в тысячи раз страшнее, чем незаконное нарушение границ. Я уверен, что на Винэру множится готрельское зло, желающее смести с лика планеты все признаки жизни, как основу основ. Мёртвые войска готовятся нанести первый удар по Дейчу.

– Не секрет. Но нам-то что с того? Дейч – злейший враг всего севера…

– Идиот! – прошипел Волк. – Глупцы! – сиё оскорбление он громко прорычал. – Бэрайя не остановится на достигнутом. Поработив в течение полутора-двух седмиц Дейч, он нанесёт страшные удары по приграничным государствам: Гиперборея и Алексия. За ними погибнут в огне Гранулида, Пограничье, Птеригия. Продолжать?

Слепцы начали прозревать: географически за Птеригией следуют их земли. А поскольку Бэрайя – некромант, с каждой падшей страной количество его воинов будет только возрастать в геометрической прогрессии. Что можно противопоставить многомиллионной мёртвой армии? В том-то и оно – ничего! Воины тихо зашептались – они хотели, но боялись узнать правду о боге и князе. Однако правда прозвучала ужаснее, чем они подумали.

– Вина ваших повелителей в том, что они снашаются с сиим Бэрайей, трусливо полагая, что он пощадит их жизни, – изрёк Один. – Ваши же жизни для них не стоят и потёртой монеты. Единственное наказание, которое эти твари заслуживают – смерть.

– У них есть шанс – один, мизерный, но шанс – оправдаться через поединок. Судьями и поединщиками в одном – точнее, двух – лице будем мы. То есть я и мой напарник.

– Хотите служить рабами дальше таким повелителям? – грозно вопросил Харрол.

В боевом порядке оказалось достаточное количество толмачей, дабы своевременно и в полном объёме перевести сообщения Шреяни Йоддхи. Воины возбуждённо обсуждали услышанное, решали, что делать дальше: атаковать наглых вторженцев или рискнуть послать гонцов за Лапару и Рорином – пусть те сами разбираются с самоуверенными пришельцами, а там будь что будет.

Йоддхи терпеливо ожидали любого решения – они успешно подготовились к ним, – не вмешиваясь в их ускоренное принятие. Лапаротомы должны сами принять и усвоить полученные сведения разумом (у кого он есть), сердцем и душой. К тому же им наверняка жутко интересно увидеть воочию, почему отроки нисколько не страшатся кровавых правителей, что они затеяли. События движутся в запланированном направлении, не нарушая естественного хода. Намучи и иже с ним довольны получаемыми результатами.

Тысячник также повёл себя ожидаемо полцикла спустя: он отрядил двух самых шустрых гонцов в столицу, ему совсем не улыбалось узнать, на что способны разъярённые отказом нагасарцы, если самый юный из них играючи расправился с сильнейшим столичным богатырём. Тот факт, что их меньше тысячи, не говорит об их неминуемой гибели.

Пошли томительные минуты ожидания. Напряжение лапаротомов с каждой из низ неизбежно росло, тогда как всадники ни разу не шелохнулись, обратившись, похоже, в каменные изваяния, – подростки и вовсе, казалось, уснули в положении стоя, чуть отойдя от трупа: жирные мухи своим противным жужжанием мешали сему благородному делу. Как такое возможно?.. Ждали развязки и защитники на стенах.

На самом деле отроки, конечно же, и не думали спать, размышляя над мучающим их вопросом. Если главные ворота никто не собирается открывать, то как гонцы проникнут в город, а правители выберутся из оного (ежели соизволят сиё сделать)? Какая-либо калитка в створах исключается, являясь наиболее уязвимым элементом во время осады для тарана. Может, тайные миниатюрные врата наподобие тарбосских? Или тайные подземные ходы? Телепортация? Левитация? Предположения множились, как снежный ком с горы. Вполне вероятно то, о чём они никогда не додумаются самостоятельно, но могут увидеть случайно.

Ожидание затянулось на цикл или около того. Никто ни на кого не пытался нападать, стрелки вовсе опустили оружие к вытоптанной земле, устав держать оное на весу. Вот зашевелился «прямоугольник», щитоносцы засуетились, спеша кого-то пропустить через своё построение.

Отроки потянулись, сладко и громко зазевали во весь рот, будто пробуждаясь ото сна. В душах теплилась надежда, что прутся те, кто нужны: в противном случае придётся долго и нудно разрушать город, дабы либо погребсти искомых под горящими руинами, либо вытравить из столицы в поле. Причём Намучи, Хайма, громовые змеи и хаосит проследят за тем, чтобы нужные твари не ускользнули под землёй. Нагасарских воинов и магов мало, зато они сильнейшие. Вроде бы ОНИ – явились собственной персоной, злые, как сотня степных черепах под названием сканда. Столкнули со своего пути зазевавшихся стрелков, кои не устояли на ногах и, поднимаясь с пыли, с ненавистью глянули в спины повелителей, почти наверняка желая оным проиграть поединки с позором. Они в локте остановились от йоддхи, физически ощутимо источая злобу и бешенство.

Никто из вторженцев так и не понял, откуда явились властители – как выбрались за город при так и не открывшихся вратах.

– Это вы посмели обвинять на в сношении с готрельским некромантом? – прогромыхал басовито Лапару.

Ребята сморщили носы, помахали около них ладонями, отходя на пару шагов назад.

– Ты что – тухлых яиц обожрался? – возмутился справедливо Один. – Говори в сторону, иначе до боя дело не дойдёт – отравишь раньше своим смрадным дыханием!

Рорин уголком губ скрыто усмехнулся, чего нельзя сказать о побагровевшем Лапару, явно не ожидавшем подобных наглости и дерзости от юного, тщедушного навскидку, создания.

Кровавый бог всем своим видом внушает уважение: в пропорциях, разумеется, уступает покойному богатырю, но тоже широкоплеч, обнажён по пояс, перевит крупными жилами, ни капли лишнего жира, глаза в буквальном смысле наполнены кровью, лицо круглое, кожа розоватая, волосы белые и коротко стрижены, в оскалённой от природной злобности пасти угадываются четыре клыка, губы ярко-алые. В руке удерживает двуручный, изогнутый, с пилообразным лезвием, меч, обратная его сторона с тремя крючками и зазубринами для вытаскивания внутренностей наружу. А ещё Один слышал, что сей типчик способен регенерировать самую страшную рану в считанные секунды. Если сиё сведение правдиво, тогда шанс одолеть противника значительно сокращается.

Князь из династии Роринов – овальнолицый блондин с тяжёлым взглядом светло-синих глаз, желтоватыми зубами, крупным цыганским носом, уступает несколько размерами божку, но тоже жилистый подвижный, не страдает избытком веса и по пояс обнажён, в руках топор с длинным «лунным» лезвием и «дятлом» на обухе. Похоже, лапаротомы не признают коллективно одежды. У них даже тщедушные сухонькие старички носят исключительно простенькие набедренные повязки и опорные посохи иногда. По количеству нарядов не уступают мужчинам и женщины. А ещё они источают ароматы застарелого пота, пыли и немытости. Даже пьянчуги-алексийцы в этом плане выгодно отличаются от степных варваров.

– Вот гляжу на вас и думаю… э-э-э, надеюсь, дейчским владеете? – обеспокоился всем видом Дима, столь же «обеспокоенно» заиграл глазами друг. – Владеете, да – судя по «одухотворённым» выражениям… ммм… лиц?.. Так вот – и думаю: такие большие и жилистые мужики – а прячетесь за спинами своих туповатых вояк! – в голосе просквозило безмерное удивление.

– Видите ли, господа, – вступил в плодотворный разговор Один, зачем-то доставая один дисленум и проверяя кончиком пальца остроту обоих лезвий, с нотами скучающей лени в голосе. – Мой друг немного коряво выражается, но имеет в виду он вот что: мы около шести часов пёрли напролом по вашим землям и безнаказанно убивали всех на своём пути, даже не таясь – и воинов, и стариков, и женщин, и детей. Нам-то не жалко убивать тварей в человеческом обличье, – его глаза жёстко и колюче вонзились в Лапару, рот ощерился в животном оскале, клинок со свистом описал круг в кисти. – Но отчего-то вы не защитили своих людей!

Варвары разве что не рычали – пришедшие били по больному месту осознанно, видимо, вынуждая их потерять голову в бешенстве, сорваться от ярости и сразу же наделать для них опасных ошибок. С неимоверным трудом подавляли острое желание вцепиться зубами в горло, выпустить всю кровь из наглецов.

– Мы пришли за вашими жизнями! – сообщил буднично-громко Дмитрий, извлекая на свет «душегуба». – Мы выступаем в качестве судей и палачей. Именем божественного суда постанавляем: быть двум поединкам!

– Мы даём вам шанс доказать свою невиновность через вашу победу над нами, судьями-палачами. Правила таковы: никакой магии – того, кто применит её, мгновенно приговорят к смерти они, – он указал большим пальцем за плечо, на нагийских магов и полудемона, чьи лица не выражали никаких эмоций. – В живых должны остаться один или двое – с одной стороны. Ежели уцелевают по одному с каждой, бой продолжается до смерти одного из поединщиков. Ничья исключается.

– Начали!

Надо же – повелись, как безусые юнцы! Уму непостижимо – как их до сих пор не разорвали на части северяне или флибустьеры океана Ахмадона?

Наги и варвары с нескрываемым интересом наблюдали за поединками: первые строго следили за тем, чтобы не применялась магия, вторые подсознательно ждали победы за дерзкими оборотнями, ни на знак не убоявшихся самого Лапару, скорого на расправу.