Пантера 1-6. Часть третья. В плену у пространства-времени

Топор незамедлительно устремляется к вожделенной переносице – Волк невозмутимо отклонился назад, по достоинству оценивая ворога – силён и ловок, но недостаточно, можно поиграть на публику: Лапару оказался в десятки раз смертоноснее.

Рорин хотел возвратным движением резануть по горлу и Дима серпом останавливает его под лезвием, с чудовищной силой отводит влево-вниз – не давая возможности врагу очухаться, выстреливает правой пяткой в колено, уходит назад, дабы полюбоваться. Варвар будто споткнулся, округлил глаза – колено завопило от страшной боли и отказалось повиноваться. Всех немалых навыков хватило лишь на то, чтобы немного облегчить страдания и похромать к издевающемуся над ним противнику, по-волчьи оскалившему желтоватые (надо заметить – не от кариеса, а специфики крови) зубы.

Топор засиял в руках, вычерчивая сложные узоры в воздухе. Дмитрий неохотно отступал, выискивая в звенящей защите уязвимое место, но князь блестяще управлял оружием. Йоддха едва успел присесть, а затем откатиться по земле, собирая на себя дорожную пыль – лапаротом использовал опасные приёмы, могущие стоить ему жизни, будь чуть мнее внимателен! Пора завершать игру, так можно не унести головы.

Волк вскочил и пошёл на преждевременно празднующего победу ворога, используя его же метод – раскрутил до призрачного состояния пятнадцатикилограммового «душегуба». Он блокировал удар ниже пояса прямым клинком, качнул оружие серпом вперёд, одновременно прямым же отвёл топор в сторону, одной ногой укрепился на земле, второй звучно угодил в живот. Лапаротом отскочил от болезненного удара, разбрызгивая слюни и сопли и издав громкий вскрик – лунное лезвие пропороло ему левый бицепс, повредив связки и разбрызгав кровь. Воспалившееся сознание зафиксировало ещё одно молниеносное движение, однако тело катастрофически не успевало среагировать – оппонент метнулся вперёд и вверх, угодив согнутым, твёрдым, аки гранит, коленом в подбородок. Щёлкнули и разлетелись осколки некогда крепких зубов, с ошмётками крови, голова откинулась от сильнейшего удара. В падении Волк вложил свою нехилую массу и импульс самого падения в стопу. Хруст вывернутого назад правого колена, захлёбывающийся нечеловеческий крик – и организм поплыл к земле. Волк озлобленно зарычал, исказив до безобразия своё лицо.

Следующие манипуляции Зверь проделал за какие-то полторы секунды, ввергнув тем в прострацию туземное войско. Он со свистом махнул левой рукой, отделив серпом голову от плеч, приткнул «душегуба» за спиной, ухватил падающую ниц голову кончиками пальцев за короткие волосы. Затем растопырил пальцы правой и вонзил их в супротивную грудину, разрывая оными кожу, мышцы, ломая кости и вынимая трепещущее кровоточащее сердце. Волк поднял над собой то и другое, оттолкнул княжеское тело, дабы не мешало воинам лицезреть мёртвого повелителя. Залитый чужой кровью, хлещущей из всех ран мертвеца, Дима с ненавистью швырнул голову к ногам шокированных, мягко говоря, стрелков. Снова ухватился за «душегуба», изготовившись, в случае необходимости, принять страшную эстафету боя. Он швырнул угасающее сердце под свои ноги, равнодушно раздавил, как таракана.

Столкновение клинков выбило искрящиеся окалины. Лапару толкнул мечом Одина так, что тот пробежал несколько шагов назад, кое-как удержался, отбил по косой новый выпад. Движения бога сверхбыстры, точны, выверены и уверенны – Одину приходилось постоянно защищаться, лишь иногда делать пробные выпады, не достигающие никаких целей. Достойнейший соперник. Ежели б не опыт, приобретённый почти в четырёхлетних скитаниях по враждебным землям Винэру и бесконечные битвы да тренировки в оных – уже лежать бы ему рядом с богатырём и Рорином, разделив их судьбу. То же удивляло и Лапару, не привычного к проигрышам и длительным сражениям с одним соперником. Юнец же его раздражал, уязвляя самолюбие, и восхищал поразительной стойкостью, – пожалуй, его сердце будет необходимо вырезать и съесть ещё живым, пока в нём бьётся сила!

Бог позволил себе отвлечься на мысли на наносекунду и пожалел об этом. Молодой воин не дремал, воспользовался его слабостью: дисленум напором сломал защиту, отвёл колющий удар, обратным хватом вспорол брюхо, пятка вонзилась в голень и… на этом везение закончилось. Рана, не успев пустить кровь, затянулась, меч отбил очередной выпад секиры, тремя ударами оттеснил юношу.

Звон сокрушительной стали слышали защитники стен и горожане. Десять тысяч воинов не смели ни пошевелиться, ни дохнуть, глаза неотрывно наблюдали за эпичной битвой, коя войдёт, независимо от исхода, в анналы истории лапаротомов. Многие за века бросали вызов тирании бога, но доселе неизменно уступали в совершенстве владения клинками. Нынешний соперник – не чета предыдущим, лучше по всем показателям – но и он потерял первое оружие.

Взамен выбитому в руке тут же оказался второй дисленум – и вовремя. Один отбил массированную серию выпадов, умудрился удержать лезвие и сам перешёл в атаку в сверхтемпе (сей стиль активно пожирает энергию). Скорость боя возросла более, чем в десять раз – и теперь в глухую защиту ушёл Лапару, отступая по нечеловечески стремительным натиском разъярённого берсерка. Впервые за два или три века Лапару испугался – ему не давали ни малейшего шанса отдышаться и контратаковать, подмышки предательски повлажнели, на лице появилась испарина, он пропускал слишком много ударов, каждый из которых умертвил бы смертного. Пока повелитель регенерирует смертельные раны, однако на это расходуются собственные силы и так вечно не продлится. К сожалению, магию нельзя применить – дело не только в змеелюдных надзирателях, не сводящих с него взглядов, – его начнут презирать за проявленную слабость свои же рабы. Они наверняка слышали доводы пришельцев о его равнодушии к согражданам, коих он отказался защитить. Теперь рабы ждут любой его ошибки, чтобы презирать ещё больше.

Лапару обманчиво отступил назад, пропустил на всякий случай несколько скользящих ударов по бёдрам – несколько капель крови оросили волосатую кожу ран прежде, чем те затянулись. Юнец ослабил натиск лишь самую малость – со стороны этого невозможно заметить – и бог нанёс свой сокрушительный удар: он вырвал лезвийным крюком дисленум, отбил связку ударов рук и ног, пнул в грудину, одновременно взмахом меча прополосовал противника от левого плеча и до правой стороны живота. Один откинулся на спину, выхватил в падении за внутреннюю крестовину чакрум.

Лапару торжествовал – сбил воина с темпа, лишил обоих клинков, опрокинул и тот здорово ослаблен от мощного натиска и многочисленных ран и повреждений: оные заживали, но, к несчастью, не мгновенно, заметно медленнее супротивных. Бог услышал позади звук, похожий на рычание и визгливое шипение (неужели желтоглазый решился напасть?), невольно повернул голову – и понял, что его провели, как наивного ребёнка. Демон стоял в десяти локтях от поединщиков и вмешиваться не собирался: он хищно оскалился, кровожадно глядел на него и издавал демонстративно то самое рычание-шипение, кое слышится сразу подле него.

Поворачивая обратно голову, повелитель чувствовал, что не успевает среагировать должным образом, потому как воина словно подменили. Оный не только не выглядел уставшим и ослабленным, но ещё и ускорился, игнорируя боль, кровь и тошнотворную немощность. Лапаротом отбил стремящийся в горло чакрум, чуть не выронив от силы удара меч, и пропустил смявшее искомое колено между ног. Лапару взрыкнул от пронзившей его боли, невольно ухватился левой ладонью за то, что только что было его бережно охраняемой гордостью.

– Оказывается, боги тоже уязвимы от грубого вторжения в причинное место! – саркастически-холодно усмехнулся йоддха.

Один подпрыгнул, взмахом обода прорезал горло до позвонков. Густая тёмная кровь горячим фонтаном хлынула из второй «улыбки» на тело и дорожную пыль – на сей раз она весьма неторопливо регенерировала. Лапару выронил ненужный меч, правой ладонью накрыл её. А кровь продолжала литься уже ртом и носом. Харрол хорошо поставленным размашистым ударом ноги в пах бессмертного опрокинул на спину, запрыгнул на него и несколькими взмахами отсёк – как минут десять назад совершил друг – голову и кисть , закрывающую горло. Он слез с поверженного бога, вытер тщательно обод чакрума о набедренную повязку, притулил к поясу, снял с себя лохмотья рубахи и жилета, подобрал божественный клинок. Воин вырезал им сердце, извлёк из грудины, подобрал за волосы голову (глаза продолжали злобно сверкать, а губы шевелиться, лицо морщилось – он силился что-то сказать и не мог по ряду причин) – последнюю швырнул к рориновской, пульсирующий же орган раздавил пятёрней.

– Воины! Воины!! – воздух сотрясли многотысячные выкрики на дейчском и степном языках – лапаротомы отдавали дань уважения победителям, поднимая над собой и опуская клинки, ликующие на пыльном солнце полированной чищенной сталью. И зычно скандировали, взрывая атмосферу: – Воины!! Воины!!!

– Шреяни Йоддхи! Шреяни Йоддхи!! – присоединились к толпе ликующих на нагасарском наги и демоны.

Один – опустошённый и смертельно уставший – упал на колени, опрокинул ошмётки сердца мёртвого врага. Что происходит – недруг «решил» пошутить напоследок? Из развороченной грудины трупа ударил широкий поток кровавой субстанции, коя прожгла ему плоть и кости, вонзилась в трепещущее сердце. Харрол истошно закричал от рвущей на части, всеобъемлющей, невыносимой боли. Белки заполнились кровью, накрывшей и зрачки, и радужку, ею наполнился рот, наполнились ушные отверстия, ноздри, поры кожи. Все звуки, картинки, даже ментальное поле пропали, исчезли из жизни, он стал куском умирающего мяса без слуха, зрения, обоняния, осязания, ощущений – пока не провалилось в спасительное небытиё измученное сознание.

Случилось неожиданное явление – Лапару посмертно отдал победителю бессмертную энергию. От потери крови, усталости и её избытка Один ушёл в бессознательное плавание, а тело полетело в бездну. Его бережно подхватили на руки Дмитрий и невесть откуда взявшийся Намучи: они с интересом и удивлением наблюдали как выжженная дыра напротив сердца с идеально ровными краями заметными темпами регенерирует. Чёрный скорпион бегал вокруг них, суетливо и обеспокоенно щёлкал мандибулами и клешнями, болтал напряжённо хвостом, не зная, куда себя девать и что делать: друг ни то мёртв, ни то жив – на призыв не отвечает, ментал бездушно-холодно молчит, будто и нет поля между ними. Нагуаль наклонил правую сторону к земле – демоны осторожно усадили бесчувственного воина в седло, зафиксировали ремнями. Лаббу стало чуточку спокойнее, однако в порыве мести разорвал на мелкие куски труп обидчика, разбросав оные во все стороны и измарав себя остатками застывающей крови (правда в том, что на фоне чёрного хитина её почти не видно).

… Вьюношь пришёл в себя после полуночи, чувствуя себя превосходно, заново рождённым. Он сладко потянулся, прохрустев затёкшими костями, потянув закостеневшие от долгой неподвижности мышцы и связки, не стесняясь громко зевнул. Послал возбудившемуся нагуалю мыслеобразы спокойствия. Один не ощущал былых тошноты, смертной усталости, разбитости и несобранности – напротив, его переполняли сила, могута и желание сразиться сразу с двумя такими, как покойный Лапару – и впитать, разумеется, бессмертную энергию. Он издал некий горловой звук, означающий полное удовольствие и довольство ситуацией.

Кстати, про ситуацию: где они передвигаются? Куда – понятно и так: в Дейч, дабы уничтожить готрельское зло. Внимательно осмотрелся по сторонам: справа восседает, аки царь, с горделивою осанкой Дмитрий, с ним рядом лежит на хитине лаббу Ёханна; слева – Хануман, впереди – Одинец и Вельямурти, позади – десять Кричащих Духов, стелющихся над землёй, не касаясь её полупрозрачными подошвами ног. Не было с ними – как не вглядывался – ни Птерис, ни Намучи, ни нагасарских отрядов. Что случилось за время его отсутствия в реальном мире?

Наверное, Харрол произнёс вопрос вслух, потому что к нему повернулся друг и меланхолично ответил:

– Звёздные Вестники и иже с ними послужили отличной приманкой для выманивания крупных крыс, – всё же сарказм и ядовитую иронию в голосе Волка Один отчётливо услышал. – Мы с тобой одолели больших злыдней, хотя, конечно, тебе досталось весьма болезненно…

– Это ничего, – добродушно протянул отрок. – Зато мне в качестве бонуса достался зачётный приз – великолепнейшая награда за праведные труды!!

– Кто бы сомневался! – пробурчал желтоглазый демон и прежним тоном продолжил: – Знаешь, что самое забавное во всей той ситуации? – Один заинтересованно глянул на друга. – За нами с восьмичасовым отставанием следовало в подмогу нагасарское настоящее войско численностью в пятьдесят тысяч воинов! Представляешь?

Харрол уважительно и недоумённо повёл губами и подбородком – цифра его впечатлила.

– Прайя Наки не пожалели такое количество солдат, зная наверняка, что корсары сильно повысили свой нездоровый интерес к имперским кораблям в море, Мерийскому острову и берегам континентального Нагасари! Они с каждым пройденным днём становятся всё наглее и смелее, уже прощупывают хорошо вооружённые караваны боевых суден!

– Моя интуиция подсказывает – не спроста пираты проявляют повышенную активность! – печально заметил золотой обезьян.

– Хочешь сказать, что их руками Бэрайя прощупывает возможности Запретных земель? – недобро сощурил глаза Один.

– Один из вариантов, – кивнул последний представитель расы. – Может быть, падальщики чувствуют великий катаклизм и пытаются наполнить свои базы всем тем, до чего дотянутся, и укрепить в надежде сдержать внешнего врага. Хотя я склоняюсь к озвученному тобой варианту. Ликвидируем основную угрозу – и падальщики в ужасе забьются в свои норы. И да, ты прав насчёт Прайя Наков: они сочли, что земли лапаротомов более опасный рассадник заразы, нежели корсары!

– А ведь «Грозе морей» предстоит пересечь весь океан Дельфинов! – с лёгкой тревогой заметил Один – и Хануман промолчал, поскольку слов утешения не подобрал. Одинокая каракка – лакомый кусочек для чёртиков!

– Ты раньше времени не паникуй, дружище! – жёстко осадил друга Дима. – Не забывай – на том корабле не токмо твоя Наташа, но и моя Лизавета!

Харрол виновато улыбнулся, однако хороший задорный настрой как тамарагл слизал.

– Ладно, будем радоваться тому, что войско подкрепления в скором времени разберётся с бунтами, военной верхушкой и недовольным новым правлением и новыми границами.

– Так и есть! – подтвердил охотно обезьян, мстительно усмехаясь. – Сей гадючник будет поделён примерно на две равные части. В данный момент царица Птерис, Намучи и первоначальные отряды спешно направляются в Птеригию, дабы собрать совет в её правительстве и утрясти множество проблем, связанных с увеличением территорий и их размежеванием. Разумеется, интересы коренного населения – то бишь злополучных лапаротомов – учитываться не будут.

– Наконец-то вонючие степи зацветут в мощном преобразовательном процессе, – размечтался Дима. – Повсюду – прекраснейшие йони великих мастеров, прелестные якши заселят девственно чистые природные зоны, великолепная неповторимая архитектура Птеригии и Нагасари возродят из серой мрачности города и веси…

– Умеешь же ты поддержать чувство прекрасного! – съехидничал друг.

Все присутствующие погрустнели, опечалившись сообщённым фактом. Звёздные Вестники северных богов – не винэрцы: даже если удастся раздавит проклятых с их создателем и выжить в войне, они отправятся в свой далёкий мир, скорее всего, навсегда, до скончания времён. Особливо тосковал гипербореец: за годы странствий он успел полюбить чудаковатых землян всей душой и расставаться с оными жуть как не хотелось. Он бы не раздумывая отдал свой колдовской дар богам, если бы Вестники остались на Винэру или забрали его в их родной мир.

Велья чувствовала сумрачное состояние ледяного колдуна, ушедшего в себя и изредка бросающего тяжёлые унылые взгляды на подростков, но не ведала как помочь достойному мужу, для коего искренняя дружба – не пустой звук.

– Похоже, нашу милую Птерис мы не увидим, – вздохнул Один.

Хануман растянул губы в улыбке:

– А вот тут, мой друг, ты не прав! Маленькая царица твёрдо пообещала, что некоему Томепредстоит ещё долго на троне восседать. Она лишь направит его на верный путь и с некоторой частью войск присоединится к битве за жизнь. Более того – и Намучи нас покинул не надолго: он отправился в Птеригию в качестве нагасарского посла и представителя.

– Хотел бы я глянуть на физиономии её подданных и правительство, когда узреют с нею четыре сотни змеехвостых, краснокожих демонов, здоровенного Намучи, огненную ламию и двух разумных королевских кобр, – засмеялся рычаще Дмитрий.

Один присоединился сквозь смех:

– Да-да! Мало того, что их царица живая и невредимая (ещё и в здравом уме) – так ещё и с пополнением с самих Запретных земель, появившиеся с земель Лапаротомов, со странным предложением по поводу последних!

Он звонко ударил себя по ляжкам, буквально взорвавшись от смеха. Он заразил Ханумана, затем невольно затряслась ведьма, за нею – Одинец. Не остались в стороне и «осколки» далёкого прошлого протоцивилизации. От зашкаливших эмоций глазницы вспыхнули ядовито-зелёным огнём, охватившими черепушки целиком.

Глава 5

Дикие степи – Матромастана – Птеригия – Готрель (Алексия и Дейч).

Небольшой отряд уверенно и быстро передвигался по диким степям, ни от кого не скрываясь, никого не боясь. Иногда случались боестолкновения с редкими разъездами и патрулями варваров: одни спешили в столицу, другие бежали, куда глаза глядят. Третьи тривиально мародёрствовали. Ежели степняки убегали от малой, но почему-то свирепой, силы, то их не преследовали, не имея на это ни средств, ни желания, ни времени, разве что маги вдогонку бросали наводимые снаряды, чтоб не повадно в следующий раз было отвлекать их от архиважного дела, не терпящего отлагательств и задержек.

Потом закончились и лапаротомы, поскольку ради спрямления дороги потребовалось через несколько суток перейти в матромастановскую степь,

День сменялся ночью, ночь – днём, раз дождь выпал днём, раз – после полуночи. Наездники давали редкие и недлинные передышки своим чёрным скорпионам и не думающими роптать на тяготы и лишения длинного пути. Всё делали на ходу: ели, пили, ходили в туалет, спали.

Однажды, недалече от птеригианской границы, произощло невозможное по меркам Ханумана, никогда не видевшего и не слышавшего о таком эпохальном событии. Им встретилась потрясающе гигантская стая аюстаа, образовавших почти ровный круг. Более десяти тысяч чёртиков с подозрением глянули на седоков и потеряли к ним – к потенциальной дичи! – всяческий интерес! Заняты непонятно чем, то «хохочут», то «рыдают», «перетявкиваются» промеж собой, скалятся и озабоченно что-то «обсуждают».

Странники остановились, не дыша и отказываясь верить собственным глазам: чтобы сами аюстаа были сытыми и не питали интереса к потенциальной пище, к тому же самостоятельно идущей к ним в алчные пасти – невозможная природная аномалия. Обычно стая насчитывает не больше тысячи особей, но, видимо, перед ними сидел альянс родов, что в принципе не реально! Что с ними случилось? На сей вопрос не мог внятно ответить даже золотой обезьян. Нет ничего странного лишь в том, что пред «саранчой» оробели вдруг и воинственные чёрные скорпионы, бочком-бочком уходящий по левому флангу немыслимой армии.

Уже через пару-тройку циклов, когда отряд благополучно миновал стойбище чёртиков, его поголовно охватил «колотун»: единственное более или менее эффективное средство против сонма аюстаа – это полное отсутствие страха и беспрецедентная отвага. Однако не на сей раз – ведь не спроста же устроили «посиделки» свыше десятка стай, как если бы «обсуждали» некое важное событие, должное произойти в недалёком будущем, имеющее значимость для всей – али как минимум половины – популяции Нейтральной области.

Птеригия встретила странников вначале тоскливым молчанием и отсутствием живых душ, хотя компания подобралась весьма колоритная, неординарная во всех смыслах слова. Два оборотня с противоположного края Млечного Пути, гигантская серая крыса с умными изумрудными глазами, ледяной колдун-гипербореец, нагини-ведьма, трёхметровая разумная золотая обезьяна, десять идентичного роста пережитков протоцивилизации и пять огромных чёрных скорпионов, несущих на себе двуногих и хвостатую. Столь разношерстных воинов невозможно не заметить – и, тем не мене, большую часть ночи, до восхода осеннего солнца, оные не встретили ни единого птеригианца.

И лишь когда светило всплыло высоко на небосвод, нагасарцы увидели приближающийся с запада крупный разъезд пеших солдат. Дабы не навлечь на себя беду – пока непонятно, всех ли Птерис известила об их транзите по маленькой стране – путники остановились, не подумав обнажить оружие, лаббу послушно опустили к земле хвосты, клешни и челюсти, чтобы не давать лишних поводов для агрессии и недоверия.

Оборотни спрыгнули с нагуалей, выдвинулись вперёд, навстречу приближающимся. Птеригианцы замерли в пятидесяти локтях от них, вперёд также вышло двое – сильный маг и старший. Последние пристально-придирчиво озирали необычных пришельцев около полуминуты, а затем вдруг низко поклонились им сами – и патруль. Сиё действо, мягко говоря, шокировало йоддхи до глубины души.

– Что вы делаете?! – возмутился справедливо Дмитрий. – Отчего столько чести к нашим скромным персонам?.. Да прекратите немедленно гнуть спины!

Патруль повиновался, разогнулся, а старший с глубочайшим уважением в голосе и нескрываемым восхищением пояснил:

– Мы узнали вас! Около двух вёсен назад именно вы осмелились бросить вызов чудовищу из Гнилого озера – и победить. Ты, – кивок на Одина, – покарал заносчивого Джабгу. Вы отправились в дорогу без возврата и вернулись со своевременным пополнением живыми и невредимыми и в здравом уме, что никто до вас не смог сделать за многие века. И именно вы победите готрельское зло, отправив оное в небытиё! – и ведь ни теги сомнения в интонациях, а солдаты, не мигая практически, зреют героев с обожанием. – А сейчас – идите. До самой Алексии никто вас не остановит и не посмеет задержать. Да и соседка находится в режиме боевой готовности, но Змеиный лес не контролирует вовсе. Сегодня самое ценное у разумных существ – время, поскольку оно играет против нас!

Распрощавшись с людьми, трансмутанты запрыгнули на спины скорпионов и поспешили вдоль птеригианской границы, дабы обойти восточнее Птерилию и прочие населённые пункты. С разъездами сталкивались хотя бы раз в два-три часа и в каждом случае кто-нибудь узнавал Харрола, Волка и Ёханну, часто кланялись в дань бесконечного уважения и признания заслуг, кои нельзя переоценить. Каждый раз оборотни слышали примерно одни и те же обрывки фраз, вызывающие умиление и гордость за самих себя: винэрская история долгонько не забудет их, пока новые победители не перепишут её, сочтя, что старой, в лучшем случае, пора бы отодвинуться в разряд мифологических или сказочных персонажей. Подобное сплошь и рядом происходит на Земле, да и на Винэру, к примеру, благополучно позабыли «осколков», а те, в свою очередь, заверяли, что и они – не первейшая цивилизация на планете. Но здесь и сейчас слава Вестников множится в геометрической прогрессии и гремит на весь известный мир. Мелочь – а приятно!

И вот странники оставили в стороне столицу, несколько селений, обрывистую, среднетекучую реку Пограничную форсировали по недостроенному каменному мосту, чьё строительство приостановлено в связи с грядущей войной.

Приятно удивило оборотней некогда Гнилое озеро, обитель покойного Рыба-Ёрша. Запах тухлятины и зловонного гниения почти растворился, река неумолимо очищала болото, приводила в порядок. Ей активно денно и нощно, посменно, помогают как птеригианские стихийные маги, так и наёмные чужестранные. Если ничто процессу не помешает, то лет этак через пят-восемь гиблая топь возвернёт себе былой статус кристально-чистого рыбного озера, которым оно являлось пять веков назад (или четыре? – запамятовали за неугасимым течением злополучного времени и потоком событий). Вскоре и оно осталось в хвосте.

Старшина первого повстречавшегося им птеригианского патруля не обманул – - отряды встречались относительно часто, однако никто не посмел нагасарцам препятствовать в походе на Дейч.

Рано утром путники ступили под сень алексийского Готреля. Земля под лапами отходила от недавней власти Гнилого озера – высыхала и комковалась твёрдыми, аки камень, грудами, припорошенными тончайшим слоем прелой и свежей листвы и хвои: рано или поздно природа полностью восстановится – магическое разрушительное влияние несравнимо со взрывом ядерной или химической бомбы.

Трансы тормознули на небольшой полянке, казавшейся залитой светом после подкроновых сумерек, весь отряд с истым наслаждением вздохнул превосходнейший упоительно-свежий воздух, с коим ни в какое сравнение не идут пыль степей, раскалённая жара пустынь, трескучие морозы ледяных пустошей, и утомительная гладь и соль морей. Живые дышали полной грудью, чувствуя лёгкое головокружение от избыточного кислорода, ничем посторонним незамутнённого. Спутники охотно присоединились к ним, чёрные скорпионы воспользовались редкой передышкой, ушли в сладкую вату краткосрочной дрёмы.