Брелок желаний

– Хочу поступить в МГУ. «На бюджет», —прошептала она перед сном, нажимая кнопку трижды, на всякий случай.

Через неделю пришло письмо. Поздравляем. Вы – студентка. Вышка. Бюджет. Официально.

И тогда всё изменилось.

Сначала она просто училась. На филфаке. Потом – по приколу – записала песню. На диктофон. Без студии, без битов. Просто голос, гитара и злость. Выложила в TikTok.

И трек взорвал страну.

И как-то сразу – миллионы прослушиваний, предложения, эфиры, ротации. Радио за радио. Диджеи дрались за эксклюзив. Её треки летели в чарты, как искры из сломанной розетки.

Она стала певицей. Настоящей. Хит за хитом. Концерты. Афиши. Охрана. Сцены. Костюмы.

И – да – деньги.

Много денег.

Квартира в «Москва-Сити» с видом на облака. Дом в Барвихе. Дом на Кипре – для родителей. Там они пекли булочки и смотрели турецкие сериалы. Дом в Дубае. Дом в Новой Зеландии – потому что ей нравилось, как это звучит.

Частный самолёт. Телохранители. Менеджер. Шофёр. График расписан на два года вперёд.

На витринах её фото. На улицах – её песни. Она стала как воздух. Как Wi-Fi. Везде.

И всё благодаря брелоку.

Пайка никогда не говорила об этом. Не делилась. Не шутила. Это была её тайна. Страшная и сладкая.

Каждый раз, нажимая кнопку, она чувствовала себя не богиней – больше. Как будто управляла самим сценарием жизни. Не импровизировала – писала.

Но однажды он пропал.

Исчез. Без предупреждения. Без драмы. Просто нет – и всё.

Она перерыла сумку. Просмотрела записи. Села и вспомнила.

– Последний раз он был у меня, когда… Да. Машина. Потом – лофт на Патриках. Самокатчик. – Она закрыла глаза.

Мир качнулся. Как будто земля под ногами стала жидкой.

Она была без кнопки.

Как человек без оружия на поле битвы. Без пароля от аккаунта. Без страховки.

Без магии.

Она сидела у окна своего офиса. В кофте за три тысячи долларов. С лицом, на котором макияж держался хуже, чем самообладание.

Машины ехали. Люди шли. Все – без кнопки.

«Может, оно и к лучшему?»

Нет. Не может.

Её мир был устроен иначе. Она была устроена иначе.

Пайка допила кофе. Горький. Без вкуса. И поднялась.

– Найду. – сказала она вслух. Не кому-то. Себе.

Она всё ещё верила, что брелок жив. Где-то там. Может, в руках у самокатчика. Может, у бродяги. Может, просто снова лёг на дно – как в Египте.

Но теперь она не была той девочкой с веснушками. Не той школьницей. И не той, что только начинала петь.

Теперь она была Пайка.

Женщина, у которой забрали магию.

А значит – начнётся поиск.

ГЛАВА 3 «ЗНАКОМСТВО»

О чудесных свойствах волшебного брелка я узнал не в лаборатории Сколково, не в храме тибетских монахов и даже не от цыганки на автовокзале. Узнал, как и всё в этой жизни, случайно. Ну, то есть – как узнают, что у тебя аллергия на гречку: сначала жрёшь, потом опухаешь, потом сидишь с глазами, как у лягушки, и больше не экспериментируешь.

Проносив брелок в кармане около недели – рядом с мелочью, чеками из «Пятёрочки» и ключами от велосипеда, который давно украли – я мирно существовал среди корпоративного ада. А там кипела самая натуральная война: офисные интриги, подковерные войны, заговоры против Юленьки и слухи о том, что где-то кто-то уже делит её кресло. Я же держался особняком, как последний пацифист в окопе. Тихо приходил на работу, тихо её ненавидел, тихо пил растворимый кофе, который почему-то пах уксусом, и мечтал, чтобы всё это сгорело к чёртовой матери.

И ведь сгорело.

Но не сразу. Сначала отменили поездки в Москву – как будто кому-то там было дело до наших выездных совещаний по продажам пластиковых окон. Офис, впрочем, закрывать не стали. Просто всё повисло. Как недоеденный бутерброд в школьной столовке: вроде и не выбросили, но и есть никто не хочет. Подозреваю, что стул под Юленькой к тому моменту болтался на одном гвозде – и тот ржавел от страха.

И вот, в пятничное утро, когда я только начал подозревать, что корпоративный апокалипсис уже близко, у офиса с шипением остановился чёрный джип. Из него вышел учредитель – точнее, человек, представившийся учредителем. Я его впервые видел. Судя по лицу – или киллер, или нотариус. Его сопровождали двое охранников с лицами, как у тех, кто ест борщ без ложки. Уточню – чужой борщ.

Учредитель зашёл, пробыл в офисе меньше часа, а потом объявили, что новым генеральным будет… Светлана Алексеева. Да-да, та самая Светка из отдела продаж, у которой выражение лица всегда было как у вдовы, только вместо траура – маникюр и свежий «Шанель». Она первой пала на грудь Шрека, когда тот… ну, того. Умер.

Светка не просто вытерла слезу – она разыграла сцену из "Ромео и Джульетты", где Джульетта остаётся живой и срочно оформляет себе кабинет на девятом этаже.

А уже через три дня новая метла замела старым веником. Мне вручили уведомление о сокращении, да ещё и с кривой ухмылкой кадровички по фамилии Дятлова. Дятлова, к слову, была женщиной в теле и с лицом, как будто она пережила чуму, холеру и работу в налоговой одновременно.

Пара месяцев – вот и весь мой шанс найти новую работу. Хотя с моей удачей меня бы даже грузчиком не взяли – боялись бы, что я и склад сожгу.

В расстроенных чувствах – которые на самом деле были смесью обиды, злорадства и лёгкого поноса от офисного кофе – я вышел на улицу. Сел на лавочку у входа, достал брелок и стал крутить в руках. Игрушка, подумал я. Антистресс. Психотерапия бедного. Покрутил, пощёлкал, понажимал – и как-то даже отпустило. Терапевт не нужен – достаточно одной кнопки.

А потом я поднялся, глянул на здание и вдруг с каким-то подростковым вызовом пробормотал себе под нос:

– Да горите вы все синим пламенем…

Сказал – и пошёл на остановку. Но не прошло и десяти минут, как в моё поле зрения влетела, буквально влетела – скорая. За ней – пожарная, за ней – полиция. И всё с сиренами, как на фестивале звуков раннего Стаса Михайлова.

– Что за хрень? – вырвалось у меня, и я, уже забыв про маршрутку, бросился обратно к офису.

И вот тут начинается самое интересное.

Офис пылал. Да не просто пылал – каждый этаж пылал именно тем самым синим пламенем, каким я пожелал. Цвет был неоновый, адский и какой-то даже гламурный. Из окон валил густой дым. Люди орали, махали руками, прыгали из окон, как мораль каждого тренинга по тимбилдингу.

На крыше – толпа, как на концерте Макса Коржа. Кто-то кричал, кто-то рыдал, кто-то звонил маме. Пожарные раскидывали рукава, как диджеи на рейве. С лестницы, которая, как оказалось, у нас в Смоленске всё-таки есть, эвакуировали тех, кто не успел превратиться в шашлык.

А я стоял в кустах. Просто стоял. Молча. Даже бровью не повёл. Ноги, впрочем, подвели. Сел прямо на землю. Ни сил, ни слов. В голове – тишина, только эхо: я это сделал? серьёзно?!

– Надо проверить, – прошептал я сам себе и снова достал брелок.

И вот, сидя в траве, рядом с крысой и обгоревшим пакетом из «Магнита», я произнёс вслух:

– Хочу вафельный стаканчик с фисташковым мороженым.

Нажал.

Щелчок.

И он появился. Просто появился – в моей руке. Вафельный, хрустящий, фисташковый. Настолько реальный, что я даже его укусил. И да – это было оно, мороженное.

На этом моменте я не то, чтобы обмяк – я внутренне умер. Умер как старый сотрудник офиса, как честный труженик. Остался только я – человек с кнопкой.

Сел. Посидел. Потом встал. Пыль отряхнул. Взял мороженое в руку – и пошёл домой. Не обернулся. Ни разу.

Да, я – гнида. Мои коллеги горят, как купюры в печке, а я иду, облизывая мороженное. Но улыбаюсь не потому, что рад, а потому, что теперь знаю: кнопка работает.

И это, дружок, меняет всё.

«ЭКСПЕРИМЕНТЫ»

Домой я добирался на автопилоте. В кармане – маленький пластмассовый бог. В голове – ветер с примесью пепла и фисташек. Где-то в Смоленске ещё догорала крыша офиса, а я, как ни в чём небывало, хрустел вафельным стаканчиком и вычислял: сколько в среднем человек могло сгореть заживо при средней загрузке помещения? Сорок? Пятьдесят? А если учесть перекуры и «я на объекте» – то тридцать. Значит, мой красный щелчок стоил тридцать жизней. Стало легче? Нет. Но страшнее не стало. Просто… математика.

В этот день не было ни одного трупа, и моя совесть была чиста. Только обгорели слегка, но вполне живые и здоровые.

Дома я налил себе чай, проверил почту, удалил резюме с «Хедхантера». Потом вымыл руки. Дважды. Потому что что-то в них всё же липло.

Эксперимент №1.

Я уселся за стол, положил брелок перед собой, как пациентку на стол патологоанатома. Изучил. Красная кнопка. Щелчок. Последствия. Я не знал, как это работает – квантовая магия, древняя шаманская хрень, нанотехнология из будущего или просто Вселенная, уставшая от моего нытья, – но знал одно: она исполняет.

Вопрос не в том, можно ли. Вопрос – что будет, если?

Я достал тетрадь в клетку. Заголовок: "ПРОТОКОЛ ЭКСПЕРИМЕНТОВ".

Первая запись:

1. Запрос: фисташковое мороженое в вафельном стаканчике – выполнен успешно. Задержка: менее 1 секунды. Энергозатраты неизвестны. Логистика неизвестна. Механизм материализации – неизвестен. Этический вред – ноль.

Вторую строчку я написал жирным:

2. Косвенное исполнение желания: "да горите вы синим пламенем" – выполнено. Объект – офис. Последствия – массовые жертвы. Исполнение – буквальное. Скорость реакции – менее 5 минут. Этический урон – катастрофический. Заключение: кнопка не различает метафоры.

На этом этапе любой другой человек пошёл бы в монастырь. Или повесился. Или в новостях появилось бы: "Мужчина, сжёгший своих коллег, самоустранился при помощи утюга и философии Канта." Но я решил не сдаваться. У меня был шанс изучить нечто реальное. Живое. Опасное. Но – подчиняющееся.

Эксперимент №2.

Я сел перед зеркалом.

– Хочу, чтобы в течение одной минуты за окном пошёл снег. – Нажал кнопку.

Через двадцать секунд небо затянуло свинцовой пленкой, а потом пошёл… снег. 27 мая. Смоленск. +22°C.

Запись:

3. Желание вызывает локальные изменения реальности. Климат поддаётся. Скорость – до 30 секунд. Последствия – незначительные. Третьи лица не пострадали. Заключение: подходит для тестов "внешней среды".

Эксперимент №3.

– Хочу, чтобы сосед сверху забыл, как включается его перфоратор.

Щелчок. Тишина. Полчаса – никакого "джжжжж". Даже подозрительно.

Поздно вечером я услышал, как сосед орёт жене:

– Он как будто вырвал у меня память! Где он вообще? Я же его всегда включал…

4. Кнопка может редактировать память. Локально. Объёмно. Подконтрольность – косвенная. Опасность – высокая. Этический вред – умеренный. Заключение: требует ограниченного применения.

Я начал понимать. Кнопка – это не роскошь. Это не "три желания от джинна". Это панель администратора. Причём мне дали доступ без инструкции. И если я облажаюсь – никто не подскажет, где тут Ctrl+Z.

***

Я поставил будильник на 6:00, лёг спать и всю ночь видел сон, в котором Господь Бог выдавал мне счёт – как в ресторане.

"Сожжённый офис: 48 пострадавших, но живых душ x 1 моральная единица = 48

Фисташковое мороженое – бонус от системы.

Снег в мае: 0,1 моральной единицы, хулиганство.

Сосед: -2, но с учётом перфоратора – прощено."

Утром я проснулся с идеей.

А что, если использовать кнопку во благо?

Не себе. Не ради славы. Не ради денег. А – ради логики.

Я прошёлся по городу. Обычные лица. Кто-то торопится, кто-то курит, кто-то трётся в очереди за кофе, как будто завтра их сожгут на работе. Я подошёл к лавке. Присел. Достал тетрадь.

Проект: "Благие желания". Цель: протестировать возможности кнопки в рамках минимизации страдания третьих лиц. Метод – постепенное вмешательство. Без личной выгоды. Без божества. Только логика и контроль.

Тест №1: Исчезновение преступника.

В новостях писали о педофиле, отпущенном под подписку. Я посмотрел его фото, нашёл город, в котором он живет. Не ради мести. Ради эксперимента.

– Хочу, чтобы этот человек больше не мог причинить вред ни одному ребёнку. —

Щелчок.

Вечером новость:

«На железнодорожных путях найдено тело мужчины, ранее проходившего по делу…»

Я не почувствовал радости. Ни грамма. Только тихую, как аптечная вата, уверенность: кнопка слушает. И она не балуется.

Тест №2: Исцеление.

Я хотел понять: может ли она восстанавливать? Или только разрушать?

– Хочу, чтобы у мальчика из объявления на столбе исчезла опухоль. —

Щелчок.

Неделя спустя – мать этого мальчика пишет пост:

"Врачи не могут объяснить, как это возможно. Опухоль рассосалась. Это чудо. Или ошибка. Или подарок."

Я стоял у витрины супермаркета, смотрел, как капает дождь. И думал:

Вот теперь ты точно в игре, братец. Не сжёг – а спас. Один-один.

Тест №3: Путешествие во времени

Ну а чё, раз уж у меня в кармане артефакт вселенского масштаба, надо было проверить самое жирное – может ли эта красная шлюшка гонять меня туда-сюда по временной линии. Не как «Делориан», конечно, но хотя бы пару часов назад – во вчера, когда я вышел из офиса и ещё не знал, что буду поджаривать коллег.

Сформулировал желание аккуратно, без двусмысленностей:

– Хочу вернуться во вчерашний день, к 18:00, когда я вышел из офиса.

Нажал. Щелчок. Тишина.

Никакого флэша, провала в пустоту, никаких бабочек из прошлого. Только чайник бурлит – как бурлил, так и бурлит. Хм.

Попробовал иначе.

– Хочу оказаться в завтрашнем дне. Утро. Прогноз погоды. Результаты футбольного матча "Зенит – Урал".

Щелчок.

Опять ничего. Ни рывка, ни глюка. Да что ж ты, кнопка, мать твою, не хочешь Мартина МакФлайя мне устроить?

Вечером – всё тот же стол. Тот же чай. Тетрадь. Только рука подустала – писать уже не хочется, но надо.

На последней странице пишу, по-военному сухо:

Выводы:

– Перемещений во времени нет.

– Телепортации тоже.

– Кнопка работает строго в текущей точке пространства.

– Желаемое должно быть в пределах реальной плоскости.

– Кнопка всё ещё исполняет буквально.

– Фильтрует, но не всегда.

– И всё равно подчиняется.

– А я всё равно отвечаю. Перед собой. Перед улицей. Перед этим немытым небом над Смоленском, где снег в мае – это уже рутина.

Вывод из выводов:

Не всё возможно.

И слава богу.

Потому что, если бы я реально мог вернуться во вчерашний день… я бы, наверное, ещё раз поджёг этот офис.

А это уже – диагноз. А не гипотеза.

Тест №4: Откат.

Я всё думал – если кнопка умеет делать, то может ли она разделывать обратно?

Человеческий мозг – склизкая штука, особенно когда на руках кровь, даже если ты формально не при делах. Ну, подгорели, ну, ты ляпнул – «да горите вы синим пламенем». … А что, я конкретно просил сжарить бухгалтерию? Или чтобы Светлана Алексеевна соскребала ногти с оконных рам, пока сверху падает штукатурка?

Нет. Я просто психанул.

И что – всё, теперь пожизненно виноват?

Надо было проверить.

– Хочу отменить своё предыдущее желание. Чтобы офис снова был цел. Чтобы всё, что сгорело – вернулось. Все целы.

Нажал. Ничего.

Щёлкнул ещё раз. И ещё. С каждым нажатием – как будто вбиваешь гвоздь в стену, только в этот раз – в свою грудную клетку.

Ничего.

Съездил к месту, где был офис – ну, чисто для уверенности. Там уже стояли краны, копали, лопаты, бетон. Выжившие ходили в масках, под глазами тени. Кто-то с шиной на шее, кто-то в чёрных очках. Светка Алексеева больше не носила каблуки. Теперь она передвигалась, как будто у неё в позвоночнике забыли гвоздодёр.

Вывод:

Назад дороги нет.

Кнопка – не «ctrl+Z». Это тебе не фотошоп, это не «отменить заказ» в Delivery Club. Это жизнь. А у жизни – авто сохранение каждые пять секунд.

Тест №5: Уничтожение себя.

Я долго сидел в ванной, глядя на потолок. Полотенце скаталось в комок, вода капала из крана – и с каждой каплей в голове звучала мысль:

«Если ты можешь всё – значит, ты можешь и уйти.»

– Хочу, чтобы завтра меня больше не было. Чтобы я исчез. Чтобы я умер.

Нажал.

Щёлк.

Сердце… не остановилось.

Голова – не взорвалась.

Даже не тошнило.

Только… где-то на задворках слуха – еле слышный бип. Как будто сигнализация чихнула. И всё.

Я проснулся утром. Жив.

Всё на месте. Руки, ноги, мысли – хуже, конечно, чем вчера, но всё ещё мои. Даже чайник снова зашипел. Похоже, кнопка умеет распознавать драму. Или просто решила, что будет весело, если я сам себя замучаю ожиданием конца, которого не будет.

Новые выводы:

– Кнопка не подчиняется желаниям самоуничтожения.

– Она бережёт меня.

– Или… сохраняет как батарейку.

– Или просто я ей интересен.

– Или я сам себя не отпускаю.

И вот тут уже страшно.

Потому что, видимо, эта сила – с предохранителем.

А значит, кто-то этот предохранитель придумал.

И он наблюдает.

Тест №6: Передача полномочий.

«Если ты стал Богом – проверь, можно ли передать божественность в аренду».

Кнопку я таскал с собой, как проклятую жвачку. Она жгла мне карман, но выкинуть не получалось. Как будто, между нами, договор – ты мне мороженое, я тебе душу. Без возврата.

Я стал замечать, как обхожу всех стороной. Не потому, что боялся проболтаться. А потому что с кнопкой – ты один. Даже если вокруг тысяча человек, даже если стоишь в автобусе, в котором тебе на голову кладут сумку с капустой и локоть незнакомки уткнулся тебе в ребра – ты всё равно один.

Я решил: надо попробовать передать.

Пусть кто-нибудь другой получит этот стресс – а я пойду пить чай и смотреть футбол.

Выбрал человека. Не случайно.

Старый знакомый, Валера – бывший программист, ныне – антипрививочник и бравый охотник на торчащие пятна на солнце. Живёт с котом и мнит себя эзотериком.

Приехал к нему с коробочкой.

Внутри – кнопка, аккуратно положена в пенопласт, как будто это не устройство, а новогодняя игрушка с ядерным зарядом.

– Валер, брат, это… как бы тебе сказать… магическая фигня. Исполняет желания. Но аккуратно. Условие одно – не трогать, если не уверен.

– А ты чего сам не жмёшь?

– Жму. Но иногда хочется отдохнуть от роли ведущего этой лотереи.

Он засмеялся, сказал, что я шизик, взял коробку – и через три минуты позвонил:

– Ты, сука, что это такое?

– Что случилось?

– Я сказал: "хочу шаурму", нажал – и знаешь, что? Мне позвонил курьер из "Яндекс.Еды", говорит: "Мы перепутали заказ, привезли вам двойную с бараниной."

– Ну, работает же.

– Я не заказывал! И я не говорил адрес!

– Вот именно.

Через день он позвонил снова. Голос дрожал:

– Забери эту дрянь. Я попросил, чтобы бывшая снова меня полюбила. Через час она мне написала, что хочет родить от меня ребёнка, и чтобы я приехал.

– А проблема?

– Она замужем. Уехала в Грузию. У неё трое детей и муж-айтишник с ружьём!

Кнопка вернулась ко мне.

Тихо. Смиренно. Как собака, которая дала погладить себя постороннему – и разочаровалась в человечестве.

Тест №7: Копирование.

Если ты можешь всё – значит, ты можешь сделать ещё одну такую же.

Я загадал:

– Хочу, чтобы у меня в руках был второй брелок, с такой же кнопкой, идентичной по функциям.

Нажал. Щёлк.

Рука осталась пустой.

Нажал снова – в другой руке. Тоже ничего. На полу, на диване, на столе – чисто, как в карманах у студента.

Сижу. Жду. Минуту. Пять. Десять.

– Понял. Копирование запрещено.

Один Бог на планету. Без дублёров.

Выводы (на этот момент):

– Кнопка – неделима.

– Не передаётся по наследству.

– На подмену не ведётся.

– Работает только с хозяином.

– Хозяин – я.

– Бог – я.

– И с каждым тестом я начинаю понимать: у этой игрушки нет инструкций, только последствия.

Тест №8: Абсурд.

Поздней ночью, в два часа, я встал и пошёл к зеркалу.

Голый по пояс, с кружкой холодного чая. Кнопка – в руке.

– Хочу, чтобы сейчас надо мной в воздухе появился живой пеликан, но, чтобы он не гадил и не кричал. Просто сидел, и всё.

Нажал. Пеликан появился. В воздухе. Сидел.

Я смотрел на него минут пятнадцать. Он – на меня.

Потом загадал, чтобы он исчез. Без звука. Без пердежа. Как будто ему стало скучно.

Я записал в тетрадь:

– Предела нет. Но есть границы здравого смысла.

***

Прошла неделя.

Целую неделю я развлекался с кнопкой, как пенсионер с «Одноклассниками» после шести кружек чаю. Проверял, щёлкал, записывал – всё, как положено в научной фантастике уровня «Гений с улицы Багратиона». Моя тетрадка, вся в стрелках, формулировках и личных инсайтах, теперь выглядела как жертвенное приношение богам бюрократии: обложка промята, страницы в пятнах от кофе и мыслей, местами даже с кусочками ногтя – ну так, на память.

Я аккуратно положил её в ящик стола и закрыл.

Потом снова открыл.

Посмотрел. Закрыл.

И подумал: а может, ну её, сжечь? От греха подальше.

Вдруг кто-нибудь из любопытных потомков (или Валера, который спьяну может всё что угодно перепутать) найдёт, прочитает и решит отнять у меня мою прелесть. Мою кнопочку. Моё чудо.

– Я превращаюсь в Голлума, – сказал я вслух, глядя в тёмный угол комнаты, где пылился пылесос. – Моё сокровище…

И сам же заржал.

Всё, хорош играться. Пора заняться вопросом личного благосостояния. Не в смысле построить дачу из золота или плавать в шампанском, нет – а интеллекта бы поднакинуть. Так, чтобы стать не просто умным, а чёрт возьми, пугающе умным, как библиотекарь, который помнит, где ты не сдал книжку в 2004-м.

Я решил провести эксперимент над собственной головой. Научный. Этический. Почти законный.

Вспомнил, что когда-то в школе учитель по математике рассказывал про уравнение, которое не решается. Никогда. Принципиально. Оно живёт только для того, чтобы бесить всех подряд. Его решают только гении, и то – если не отвлекать их свистом и политикой.

Открыл браузер, нашёл это уравнение. Сел. Попробовал.

Писал. Считал. Пыхтел.

Задействовал интегралы, логарифмы, даже какие-то тени формул из школьных кошмаров.

А каменный цветок всё не выходил.

Тогда я закрыл глаза, вдохнул, как перед тягой на турнике, и произнёс:

– Хочу увеличить свои умственные способности.

Щёлк.

И сижу, жду.

Я реально был готов к триллеру: кровь из носа, голос академика Ландау в голове, возможно, временные провалы в реальность. Но… ничего не произошло. Никакого визга в ушах, никакой Матрицы, никакого покалывания в темечке.

Но.

Я мельком взглянул на уравнение. Чисто машинально.

И оно решилось.

Не просто решилось – решение выплыло у меня перед глазами, как будто кто-то в голову загрузил гифку с пошаговой инструкцией. Мало того, эти гифки начали вылезать одна за другой: формулы, доказательства, теоремы, смысл жизни. Я только и успевал записывать.

Через пять минут у меня на столе лежала страница, исписанная столь изящно, что, если бы Пифагор был жив, он бы встал и начал аплодировать в ладоши, напевая «Вставай, страна огромная».

Я встал. Посмотрел на это дело.

И одурел.

По-настоящему.

Приятно, но с привкусом риска.

Первым желанием было, конечно, залить это в интернет, прикрутить PayPal и ждать, пока Нобелевский комитет приедет ко мне в Смоленск с грамотой и пирогами. Я даже представил себе, как на вручении говорю торжественную речь, а в зале сидят учёные, переводчики, мой бывший физик Геннадий Павлович, который в 9-м классе говорил, что я «дебил с руками».

Но потом я вспомнил: хозяйка кнопки – Пайка.

И я резко остыл.

Потому что если я сейчас где-нибудь засвечусь, то через неделю буду не на Нобелевской сцене, а в подвале на 800 метров под землёй, прикрученный к батарее и читающий свои же формулы вслух.

– Не-не-не, – сказал я. – Не в этот раз.

И вот тут я заметил, как мозг начал работать на самосохранение. Не просто думать, а прямо проектировать схемы выживания, стратегические планы, как у разведчика, который с утра не выспался, но всё ещё держит планку.

Первое, что я сделал – сжёг все записи.

Без пафоса. Просто поджёг в раковине. Смотрел, как формулы чернеют, как логарифмы горят, как гипотезы тонут в огне – и испытывал спокойствие, как будто не сжёг открытие века, а сжёг ненужный чек из «Пятёрочки».

Второе – обнулил Валеру. Да, да. Вы не ослышались. Именно обнулил.