Одиннадцать огней Азеры

Девушка долила чай. Мысли текли медленно и трудно, словно путались в липкой паутине дня. Девушка отставила чашку, прислушиваясь к себе.

Если изменения связаны с тем появлением, не значило ли это, что прежде она могла быть знакома с аморийцем? Но почему Лигелий не намекнул ей на то, что они были знакомы прежде? А, может, она не поняла его?

Ардали пыталась вспомнить подозрительные детали, но в непростой игре Лигелия все слова были полны намеков. Она вышла из комнаты. Девушки расступились перед ней, заставив Ардали замешкаться на пороге.

– Что вам нужно?

Она была уверена, что прогнала их.

– Аделье Лигелий просил предложить вам платье.

– Предлагайте, – скрестив руки на груди, сказала Ардали.

Очередной замысел аморийца? Но зачем? Для чего?

Девушки замельтешили вокруг, доставая коробки, шурша тканями, бумагой. Одна из помощниц наконец развернула платье. Ардали коснулась ткани раньше, чем осознала то.

Они оба торопились друг друга увидеть. Как два маленьких зверька они стремились друг к другу, делая шаг и тут же отступая на два.

Ровная спина. Слабый захват запястья левой рукой. Тонкие длинные пальцы постукивали по запястью. Ардали глубоко вдохнула.

– Лигелий.

Амориец обернулся. Его взгляд заскользил по ее волосам, лицу, шее, плечам, переходя на ткань платья и ниже, к талии, подолу, чуть видимым из-под платья туфлям. Девушка ощущала взгляд так, словно тот был прикосновением. Глаза Лигелия блеснули: такой блеск бывает у безумцев, охваченных идеей, но для него он был лишь невольным промельком скрытых чувств. Ардали ждала. Амориец молчал, не отводя взгляда.

– Черное с белым смотрится красиво, – смущенно заметила девушка, не желая слышать тишину.

– Ах, разговоры с самим собой, – улыбнувшись, Лигелий заговорил. – Моя вина, что я заставил вас их вести. Вы очаровали меня.

– Разве не вы подобрали это платье?

Кстати, когда он успел?

– Одно дело подобрать, а другое увидеть вас в том, что я выбрал. Могу я… попросить вас кое о чем? Совершенно невинном.

– Попробуйте? – Ардали чуть запнулась, чувствуя хаос мыслей.

– Покружитесь для меня.

Девушка усмехнулась, довольная такой просьбой, и в следующее мгновение, разведя руки, закружилась. Подол длинного платья окутал ее белоснежным облаком. Прикрыв глаза, она ощутила, словно похожее уже случалось с ней, и это чувство вскружило голову.

«Я хочу видеть, хочу знать, хочу помнить!» – на каждом шаге шептала девушка, кружась все быстрее. Легкое движение полупрозрачной белой занавески у окна, и в ночном отражении – юноша с книгой в руке, сидящий на подоконнике в бело-черном одеянии. Видение исчезло, не проявившись до конца. Амориец поймал закружившуюся Ардали.

– Красиво? – отступая, спросила Ардали.

– Слишком просто для таких слов! – ответил Лигелий, отпуская. Девушка принялась завязывать ленты на краю рукава платья. – Как вы? Все хорошо?

Ардали боролась с собой, одновременно желая и не желая задать вопросы. Завязывая ленты, она поглядывала на аморийца снова и снова, не упуская ни одного изменения в его облике. Наконец девушка выпрямилась.

– А вы пойдете так? Не переодеваясь?

– Я переоделся.

– В самом деле? На вас та же черная рубашка, что была.

– Не та, – глаза Лигелия заблестели. Амориец взял руку девушки и осторожно поднес к рубашке. – Попробуйте ткань. Она другая. Не слишком мягкая, но приятная, – он держал ее руку свободно, позволяя в любое мгновение убрать ладонь; предлагая, но не заставляя. Ардали коснулась ткани.

– Хм… в самом деле так. Хотя я и не помню, как ощущалась ткань другой рубашки… – она сжала край ткани. – Если она была.

– Ее ткань блестела шелком, а эта ткань матовая. И пуговицы другие. С белой полоской, видите?

– Угу-у… – Ардали кивала, делая вид, что понимает, о чем речь. Лигелий тихо рассмеялся.

– Можете посмотреть поближе, дели Ардали, – он остановился, умело играя тишиной и словами. – Если хотите.

Девушка тут же убрала руку.

– Вы смеетесь надо мной!

– Чуть-чуть, – не стал скрывать амориец. Она принялась разглаживать складки и без того совершенного платья.

– Мы идем или нет?

– Конечно, дели Ардали, – Лигелий улыбался так, словно все понимал.

Множество свечей наполняли площадь у дворца императрицы, неравномерно поблескивая на гранях ледяных фигур – цветов, животных, птиц, расположенных так, что, казалось, будто идешь по саду статуй. Было тепло – в области груди Ардали даже ощущала жар, но руки ее мерзли. Она шла медленно, почти на весу держа ладонь поверх руки Лигелия, не желая, чтобы тот почувствовал ее беспокойство.

Голоса гостей делали воздух на площади у дворца императрицы осязаемым, сплетая его в плотную ткань, объемный узор на которой создавал каждый. Стук повозок, ржание лошадей, смех и аромат восковых свеч, пронизанный множеством запахов масел. По двадцати восьми ступеням, обычно пересекаемым имеющими статус аморийцами верхом, сейчас в знак благодарности за вечер все поднимались пешком.

Лигелий шел по лестнице первым, поддерживая Ардали, не давая ей оступиться и точно ловя каждый шаг. Он кивал одному, другому, третьему так, словно знал каждого.

– Аделье? – приветствовал Лигелия страж, стоявший на верхней ступени. Страж с другой стороны двойной двери без ручек из синего дерева говорил кому-то то же. Менялись лишь «аделье» и «дели».

– Императорский замок, – отвечал амориец, показывая маленький серебряный ключ на нити, повязанной вокруг запястья. – И моя спутница, – добавил он, указывая на Ардали.

Страж всмотрелся в лицо Лигелия, смягчаясь при узнавании черт.

– Проходите.

Страж провожал их взглядом, не пропуская следующего, пока Лигелий и Ардали не удалились от входа. Белоснежный коридор – один из двух, отходящих от синих дверей, украшали в уголках стен витиеватая объемная лепнина, вытянутые колонны, неизменно заканчивающиеся круглым навершием, и изящно изогнутые тонкие подсвечники. Маленькие квадратные окна, выложенные стеклянной мозаикой из шести кусочков, чередовались, замедляясь у конца коридора, где располагались широкие арочные двери.

Сквозь мозаику окон в коридор проникал разноцветный свет. Мозаика на окнах располагалась таким образом, что кусочки ее отсветов на полу создавали единый разноцветный ковер – столь точно выверенный, что края его не выходили за пределы пола, полностью покрывая его.

У арочных дверей – столь же белоснежных, как коридор, стояли рабы, принимая у гостей вещи и открывая двери. Рабы имелись только в Амории – точнее сказать, так, сокращая от «работников», называли домашних служащих и помощников только аморийцы. Ардали узнала их по украшениям на лбу.

Рабы в Амории были лишь у тех, кто мог их позволить. Они не покидали державшую их семью, но каждый из рабов имел отдельную комнату или дом. Рабы получали плату и при желании могли откупиться от семьи, хотя мало кто делал это. В большинстве своем рабы сами поступали на службу к тем, кто мог ее предложить, ведя в пещерном городе Амории, Фьери, борьбу за возможность быть купленным.

Служба на семью Амории давала защиту, крышу над головой, работу, питание и возможности. Прочим оставалось рассчитывать только на себя: столица в таком случае оставалось недосягаемой, а в деревнях Амории чужаков принимали неохотно.

Мужчины-рабы носили широкие и тонкие ленты в цвет дома, на службе у которого состояли; девушки же – тонкие обручи или цепочки на волосах из металла или с камнем такого цвета, который принадлежал принявшей их семье. У раба семьи Ансельм, принявшего у Ардали накидку, была белая лента столь же чистого как лепестки императорской лилии цвета.

– Комнаты отдыха справа, в комнатах слева находятся столы…

Раб объяснял что-то, открывая арочные двери с матовыми стеклами, но девушка не слушала его. Бальный зал открывался ненавязчиво сладким ароматом. Цвет украшенных золотой вязью белых стен смешивался с золотистым мерцанием свечей, создавая ощущение заключенного в пределы зала мгновения, когда жаркий день переходит в прохладу после захода солнца.

К удивлению Ардали, бальный зал не был богато украшен. Здесь не стояли статуи, не виднелись диваны, столы, стулья и картины на стенах. Даже ледяных фигур, столь любимых аморийцами, имелось немного. Лишь огромное полотно, изображавшее небо, уходило ввысь округлого потолка, придавая комнате изменчивую красоту бесконечности.

Гости пребывали. Лигелий молчал, не торопя Ардали и позволяя девушке задать вопросы первой. Прозрачные стекла дворцовых окон мерцали, скрывая зеркала.

– Императрица Амории, Розария Мелина Ремианид Ансельм!

Она обернулась. Голос раба был внезапным – словно звон часов на площади Таллара, разбудивших Ардали после первого «выпадения». Гостей не обозначали, позволяя остаться неизвестными тем, кто этого хотел, и оставляя свободу представиться тем, кому это было необходимо. Императрица была исключением.

Перламутрово-белое платье переливалось, мерцало, текуче повторяя фигуру императрицы, словно было соткано из воды. Розария Ансельм улыбнулась, грациозным молчанием обнимая всех гостей. Ее длинная накидка сине-розового цвета напоминала сложенные крылья, готовые раскрыться при каждом шаге. Императрица казалась молодой, если не юной. Ее волнистые сверкающие золотом волосы были украшены слезами ревели и почти полностью распущены – только изящный гребень-диадема из серебра и аурита поддерживал их сплетенными выше шеи.

– Как она красива, – прошептала Ардали, завороженно следуя взглядом за императрицей, перед которой расступались гости. Ее слова прозвучали единственно достойными того, что могло быть произнесено после долгого молчания. – Ее платье… Из чего оно?

– Гьямский шелк, – подсказал Лигелий. – Он способен передавать игру красок так, хотя сам прозрачен.

Императрица взглянула в их сторону, словно услышала, что разговор ведут о ней, и остановилась. В ее золотистых глазах мелькнула радость от узнавания, тут же сменившаяся понимающей печалью, когда Лигелий отвел взгляд. Розария Ансельм посмотрела на Ардали, отмечая каждое движение ее головы, глаз, шеи, рук, казалось, даже дыхания. От нее не ускользнуло то, что девушка держит ладонь поверх руки Лигелия, и Ардали неожиданно захотелось убрать руку, отойдя и извинившись за что-то, чего она не знала. Лигелий прикрыл руку Ардали своей, словно ощутил мелькнувшее в ней желание.

Он взглянул на императрицу прямо – так смотрят те, кто не знает страха перед властью, те, кто одной крови с ней. Лигелий приветствовал императрицу Амории поклоном, не опуская взгляд, не улыбаясь. Розария Ансельм ответила ему наклоном головы, чуть более гордым, возможно, словно желала казаться безразличной, и продолжила путь.

Она улыбнулась снова, когда из толпы к ней вышел темноволосый амориец в белой рубашке и черных брюках, протянув руку. Легкие перчатки на его руках и плащ, накинутый поверх рубашки, были той же ткани и того же цвета, что платье императрицы. Розария Ансельм вложила руку в поданную ладонь, и амориец коснулся губами края ее пальцев – там, где они делали изящный изгиб. В волосах его блеснула тонкая, ничем не украшенная серебряная диадема, похожая на несколько связанных между собой ветвей.

– Ане!

Негромкий, музыкально поставленный голос звучал точнее и ярче, чем отданный напрямую приказ. Грациозное движение руки Розарии Ансельм, и музыканты заиграли первую мелодию. Темноволосый амориец увлек императрицу в центр зала. Императрица и император Амории открыли бал.

– Ане! Ане! – весело вторили гости, приглашая друг друга. Зашуршали ткани, приглушенно застучали по деревянному полу каблуки.

– Потанцуем? – предложил Лигелий. Ардали качнула головой, принимая руку. Множество существ мелькали перед ней, вокруг нее, за ней. Сотни оттенков и лиц смешивались в яркое пятно, и от этого хаоса с непривычки терялось ощущение зала. Амориец мягко увлекал девушку в сторону, прикрывая собой от случайно наступавших на них в танце пар гостей. – Когда-то «ане» значил дословно «танцуй», – попытался отвлечь Лигелий, привлекая внимание девушки. – А теперь аморийцы называют так все первые танцы, которыми хозяин и хозяйка открывают вечер…

Ардали остановилась резко. Возможно, слишком резко, потому что Лигелий замолчал на полувыдохе-полустоне, болезненно прикусив губу. Этот взгляд. Снова. Ардали закрутила головой, пытаясь разглядеть преследователя в зале. Среди мелькавших лиц сделать это было одновременно трудно и просто.

– Кто он? – спросила девушка, качнув головой в сторону незнакомца. Он был высок, с волосами до плеч и скрывающей лицо маской. Лигелий проследил за взглядом, пытаясь понять, о ком говорила Ардали. – У той стены… с черной бабочкой на шее.

Черная бабочка? Девушка вспомнила точно такую же бабочку у всадника, что обогнал ее на пути в Аморе. Странное совпадение. Она попыталась сопоставить лица, но вспомнить всадника не смогла.

– Аделье Прейсхейм?

– Аделье… Прейсхейм? – шепотом повторила Ардали, вспоминая, где слышала это имя. – Он амориец?

Лигелий хмыкнул.

– Представитель одной из трех древнейших семей Амории. Его особняк…

– Красные розы, – вспомнила девушка.

– Да. Символично, не правда ли? Красные розы. Тамали.

Ардали не могла отвести взгляда от правильных черт лица аделье Прейсхейма, скрыть которые не могла даже маска. От темно-коричневых глаз с тонкими серебряными полосками. От черной бабочки на вороте его рубашки.

– Тама… ли? – повторила она, не до конца следя за словами Лигелия. – Что это такое?

– Вы не слышали о таматэ?

Холод пробежал по рукам Ардали – от плеч до кончиков пальцев, когда девушка поняла, о чем говорит Лигелий. Она тут же отвела взгляд.

Образованные на осколках двух семей, приносящие жертвам ранний уход в Хаос, тамали, поговаривали, в любое мгновение могли лишить власти императрицу, если бы не связывающий их договор и не отсутствие интереса к власти. Горечью лезвия и сладостью яда они определяли путь многих аморийцев почти так же, как Хаос.

– Так странно их видеть здесь.

– Почему? – Лигелий обернулся к ней. – Ардали? – Темные драгоценные глаза, полные беспокойства, но в то же время решимости. – Все в порядке?

Мог ли кто-то сделать заказ на нее?

– Не ожидала встретить их здесь, так запросто, на балу.

Нет. Это не могло быть возможным. Аделье Прейсхейм не мог быть тем самым взглядом. Она слишком малая цель для тамали.

– Я спрошу его.

– Лигелий! – Ардали ухватила аморийца за рука, не позволяя сдвинуться с места. – Что вы собираетесь сделать?

– Подойти и спросить его. Вы думаете, это он преследовал вас?

– Нет, – девушка ухватилась за рукав Лигелия крепче. Амориец слишком хорошо понимал ее без слов.

– Почему?

Один вопрос вслух, но множество – в молчании. Сейчас или никогда.

– За мной наблюдали еще в Талларе, – решилась Ардали. – Вы знаете аморийцев. Тамали не вмешиваются в дела других стран.

Она ухватилась за эту мысль как за спасение. Так и должно быть. Исчезло ощущение того самого взгляда. Не сдержавшись, девушка взглянула в сторону тамали, где аделье Прейсхейм продолжал стоять у стены, наблюдая за парами в танце.

– Иногда так бывает, – Лигелий улыбнулся вдруг, проследив за взглядом. – Во враги записывают просто потому, что созвучно стоит в предложении.

Мелодия оборвалась. Глаза Ардали округлились.

– Вы шутите, – поняла она.

Несколько мгновений девушке понадобилось, чтобы принять улыбку аморийца. Музыканты заиграли мелодию второго танца.

– А вы улыбнулись.

Тяжесть сомнений сменилась легкостью. Лигелий и Ардали наклонились друг к другу, создавая лишь им принадлежащий мирок.

– Спасибо, – шепнула девушка.

– И все-таки я говорил серьезно, дели Ардали, – сказал Лигелий. – О том, что могу подойти и спросить его.

– Вы можете позволить себе разговор с тамали?

– Вы сомневаетесь во мне, дели Ардали?

– Мне любопытно.

– Множество гостей… смех… все танцы расписаны наперед, – Лигелий говорил, выпрямляясь. – Не правда ли, в такие мгновения не хватает какой-нибудь мелочи, детали… неожиданности, что перевернет бал… я могу устроить ее для вас, совместив полезное с приятным.

– Лигелий?

Амориец умолк, не закончив фразу. Девушка в черном бархатном платье, с накинутым на открытые плечи палантином остановилась, поворачиваясь к Лигелию. Свечи отразились в ее глазах, придавая им драгоценный темно-золотой блеск. Отчужденность, на миг мелькнувшую в ее глазах, сменила растерянность. Девушка улыбнулась, но уголки ее губ не поднялись до конца.

– Аллия?

– Лигелий? – девушка говорила тихо, но голос ее был мягким, как ткань платья. Ее взгляд невольно скользнул к губам аморийца и тут же вернулся к его глазам. – Это в самом деле ты.

– Аллия! – признавая аморийку, Лигелий наклонился, делая поклон. – Как ты здесь оказалась? Я думал, ты не вернешься из Рави.

– Путь привел меня к вам, – ответила Аллия. Лигелий кивнул в ответ.

– Амория так просто не отпускает, – сказал он. – Это дели Ардали, – он взял Ардали за руку, помогая подойти чуть ближе.

– Дели Ардали, – вежливо улыбнулась Аллия.

– Дели Аллия, – кивнула Ардали.

– У нас почти одинаковые имена, – улыбка Аллии стала искренней, когда девушка перевела взгляд на аморийца.

– Да? – Лигелий качнул головой. – Не замечал.

– Вы вместе?

– Я отойду, – шепнула Ардали.

– Куда? – Лигелий не отпустил ее.

– Я подумала, вы знакомы, возможно…

– Ни в коем случае, – Лигелий сжал руку девушки сильнее. – Аллия, был рад увидеть тебя, но я обещал дели танец.

– Вы не хотите поговорить с ней? – шепнула Ардали.

– Возможно, я так и сделаю, – согласился Лигелий, уводя девушку в сторону от знакомой. – Потом. Сейчас я хотел бы остаться с вами.

– Потому что…

– Нет. Потому что я так хочу.

Ардали невольно улыбнулась. Она знала аморийца два дня, но ей было приятно слышать такое.

– Вы давно знакомы?

– О, да, – Лигелий кивнул, и глаза его загорелись. Он усмехнулся. – У нас давняя история. Она старше меня. Мы иногда пересекались в Замке, когда она училась. Собираясь уехать в Рави, чтобы написать работу для окончания обучения, она позвала всех отметить отъезд. Точнее, это я думал, что всех, а оказалось, что лишь меня, – он поймал взгляд девушки, проверяя, слушает ли та его. – На встрече Аллия призналась мне в чувствах. То было первое признание на моем пути, и, признаться, я не знал, что сказать на это. Она просила не отвечать сразу. Я так и сделал. Когда я почти забыл о ней, она позвала меня встретиться еще раз. Я отклонил ее предложение. Она уехала в Рави снова, стала писать мне письма и делала это крайне навязчиво. Шесть ее писем я сжег, не читая, а потом мне понадобилось кое-что, и я написал ей сам. Не думал, что однажды мне придется встретить ее снова.

– Может быть, это очередное предложение пути.

Музыканты заиграли мелодию, которую Ардали не слышала прежде.

– Возможно, – Лигелий кивнул. – Решение мое неизменно. Так что же, не желаете ли все-таки танец, очаровательная дели?

Амориец протянул девушке руку, и Ардали вложила руку в его ладонь. Прохлада и тепло сплелись в одно.

– Боюсь, у меня нет выбора. Будет неловко, если вы обманете дели Аллию.

– Я готов это перетерпеть.

Амориец вывел девушку в центр зала. Гости распределились на линии, и Ардали оказалась напротив Лигелия.

– Что происходит? – шепнула она.

– Аневаль.

– Что это за танец? – прошептала Ардали, ища пути к бегству.

– Просто повторяйте за мной.

Музыка стала меняться: закончив приготовления, музыканты ускорились, призывая к танцу. Лигелий выступил первым, чуть наклоняясь вперед и делая грациозный поклон. Он отступил назад. Девушки в одном ряду с Ардали сделали шаг вперед, и та поторопилась сделать то же.

– Вы ведь намеренно, правда? – шепнула девушка, предупреждающе делая поклон и отступая назад.

– Не понимаю, о чем вы, – отвечал с улыбкой Лигелий, делая к девушке очередной шаг, но на этот раз кружась на месте, заложив одну руку за спину, и вернулся назад.

– Скажите честно, как часто вы говорите неправду, от одного до десяти? – делая с девушками свой шаг, спросила Ардали, кружась перед Лигелием. Край ее летящего подола коснулся аморийца. Девушка отступила назад.

Не отрывая от девушки взгляд, он сделал шаг, и Ардали едва успела сделать такой же одновременный шаг ему навстречу, подражая девушкам справа. Их руки встретились в воздухе.

– О чем вы? – неохотно расставаясь с ее рукой, спросил Лигелий, отходя назад. Ардали улыбнулась. Если это игра, то в нее можно играть вдвоем.

Теперь делать шаг вперед начинали девушки. Не желая излишне думать, Ардали повторила поклон Лигелия, так же заложив руку за спину, как он.

– Мне любопытно, – блеснула она глазами, возвращаясь в ряд девушек.

Лигелий сделал ответный шаг, наклоняясь к девушке и чуть касаясь губами ее руки.

– Ах, снова, – понимающе усмехнулся он. – Вам я не лгал, – ответил он, поднимая голову, и отступил назад.

Ардали сделала свой шаг и, наклонившись, коснулась на прощание щеки аморийца кончиком пальца.

– И все же? – удерживая взгляд, продолжила расспрос она, опуская руку и возвращаясь. Взгляд аморийца заблестел ярче.

И снова они встретились, сделав навстречу по шагу, коснувшись в воздухе рук друг друга, кружась в коротком круге.

– От четырех до пяти, – отвечал Лигелий, усмехаясь.

– Ах, вот как, – отвечая такой же усмешкой, сказала Ардали, возвращаясь назад. Не отводя от нее взгляда, Лигелий сделал шаг вправо, скрывшись за спиной другого аморийца, и вновь встал в ряд. Ардали огляделась. Девушки в ее ряду не двигались. Партнер в танце изменился.

Лигелий улыбнулся Ардали, делая к другой девушке шаг. Амориец в светло-сером костюме сделал шаг к Ардали, наклоном приветствуя ее. Девушка с неохотой перевела на сменившегося партнера взгляд, делая ответный шаг навстречу. И снова – шаг. Ответный шаг. Встреча рук в воздухе, повтор фигур. Перемена партнера.

Ардали не пыталась никого из них запомнить. Когда напротив, в ряду мужчин, оказался партнер, что был в начале танца самым крайним от Ардали, перемену в своем ряду начали делать девушки. Шаг – ответ. Ответ – шаг. Встреча. Шаг влево. Теперь первыми двигались девушки, в отличие от мужчин начиная шаг в сторону одновременно и встречаясь взглядами, когда менялись местами.

– Как тебе аморийцы? – улыбнулся Лигелий, делая к Ардали ответный шаг, когда они оказались друг напротив друга снова.

– Прекрасно, – отвечала Ардали, делая очередной шаг. – А как тебе аморийки? – добавила она, отступая.

– Несравнимы с вами, очаровательная дели, – отвечал Лигелий в шаге и возвратился на место.

И снова их руки встретились в воздухе. Они сделали короткий круг.

– В самом деле? – не поверила девушка, отступая назад.

– Совершенно! – Лигелий сделал поклон.

Музыка завершилась. По залу пронеслись аплодисменты. Ардали зааплодировала тоже. Пары стали расходиться. Лигелий помог девушке отойти.

– Теперь я понимаю, почему это танец борьбы. В аневале еще нужно продержаться, станцевав с каждым.

– Было так плохо? – коротко рассмеявшись, спросил Лигелий. – Хотите отдохнуть? – он предложил руку. Ардали облокотилась о нее.

– Нелегко.

– На самом деле, аневаль в Амории называют танцем свободы, – пояснил Лигелий, проводя девушку между рядами гостей. Где-то между ними вновь промелькнула Аллия. – Прочие танцы подчинены жестким правилам, а в аневале есть место тому, чтобы быть собой. Некоторые аморийцы создали целый язык на основе танца.

– Как это?

Лигелий чуть отстранился. Они вышли в коридор.

– Каждое движение что-то значит, – пояснил он. Отступив назад, амориец сделал поклон, шаг вперед и коснулся руки девушки губами, убрав свободную руку за спину. – Так можно выразить восхищение девушкой в танце. На что дели может не согласиться, – Лигелий дернул рукой, словно убирая ее из захвата чужой руки. – Или ответить, что мужчина ей тоже приятен, задержав на мгновение свою руку в его руке. При этом, если мужчина, как я, убирает руку за спину, касаясь руки девушки в танце, его намерения благородны. А если его рука остается вертикально полу, он может намекать на близость.

– Д-да? – девушка попыталась припомнить все движения аморийцев, что танцевали с ней в аневале, и как она отвечала на их движения.

– Не всегда, – рассмеялся Лигелий, наблюдая за девушкой. – Иногда это может быть просто не смыслящий в тонкостях танцев амориец. Не стоит беспокоиться, дели Ардали. Игра интересна лишь с теми, кто понимает ее.

– То есть вы хотите сказать, я ничего не смыслю? – фыркнула девушка.

– Нет. Я говорю о том, что беседы в танце аморийцы обычно ведут с теми, с кем знакомы или кто их понимает. Это возможность, а не обязанность. Однако, – Лигелий усмехнулся, словно придумал что-то. – Знаете ли вы, что, когда вы кружились, я мог взять ваше кружение в захват?