Солнцелуние

Я почти шипела, и, кажется, в моем голосе прорезались обертоны, не имеющие ничего общего с обычным человеческим звуком. Это был звук, присущий… чему-то другому, чему-то, что жило во мне, что я старалась держать под контролем. Страх, который я отрицала, все-таки проявился – не как паника, а как резкий, защитный выброс энергии.

Кассиус замер. Его рука опустилась от моей шеи, но не отступила далеко, просто зависла в воздухе между нами. Впервые за этот разговор его идеальное равновесие было нарушено.

– Вот оно как, – его голос снова стал ровным, но теперь в нем появилась новая, едва уловимая струна напряжения. Как тетива натянутого лука.– Значит, не только «горячие руки». У тебя есть… голос.

Он медленно, демонстративно провел тыльной стороной пальцев по своей же ладони. Горячая от моей кожи, его рука, казалось, обжигала его самого. Это был немой вызов.

– Мой голос – мое дело, – я постаралась вернуть себе контроль, но дрожь в руках выдавала меня. Этот обмен, его прикосновения, его взгляд – все это было слишком интенсивно, слишком быстро. – Я сказала: убери руки. Ты глухой?

Я не отступала. Стояла прямо перед ним на узкой лестнице, загораживая путь. Это уже не поход в столовую. Это была дуэль. Дуэль взглядов, слов… и чего-то еще, невысказанного, витающего в воздухе.

Его взгляд снова приковался к моей шее, к темному следу.

– А если я не хочу убирать? – прошептал он, это не было вопросом. Это была провокация, чистый вызов. Его глаза потемнели, в них появилось то же хищное мерцание, что и раньше. Он сделал медленный шаг вперед, и я почувствовала, как мое тело инстинктивно напрягается, готовое либо отпрянуть, либо броситься вперед. Инстинкт хищника, который я так старалась скрывать.

Его лицо было теперь совсем близко. Я видела каждую линию его скул, холодную сталь его глаз. Чувствовала его ледяное дыхание на своей коже.

– Думаешь, твои угрозы на меня подействуют, Аномалия? – в его голосе прозвучало что-то вроде насмешки, но за ней скрывалась опасная грань. Он наклонился еще ближе, его взгляд скользнул от моей шеи к губам.

– Какое тебе до меня дело? – мой голос снова стал резким.

– Меня интересуют… аномалии, – прошептал он, не отводя от меня глаз. – И их происхождение. И их… владельцы.

Он произнес последнее слово с такой интонацией, что оно прозвучало как владение. Я почувствовала, как тонкая игла страха все же пронзает броню моей бравады.

– Убери… – я задыхалась, слова застревали в горле. Влажность воздуха усилилась, запахло грозой. Мне показалось, что вокруг нас по ступеням пробежала едва заметная рябь, искажая камень. Это была моя сила, выходящая из-под контроля от напряжения? Или что-то еще? – Не смей… прикасаться ко мне!

Я резко дернулась, пытаясь отстраниться, но узкий проход не давал свободы маневра. Наши тела оставались опасно близко. Его взгляд не отрывался от меня, и в нем теперь было что-то новое – голод? Или предвкушение?

– А ты интересна, – прошептал он в ответ на мое почти паническое отторжение, полностью игнорируя мой протест и приказ. Он едва заметно улыбнулся уголком рта, и эта улыбка не была ласковой.

– А ты надоедлив, – фыркнула я, собирая всю оставшуюся дерзость в один колкий выпад. Я резко толкнула его плечом, прорываясь мимо. Он не двинулся с места, лишь чуть покачнулся от толчка.

Я бежала как сумасшедшая вниз по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, не разбирая дороги. Только бы подальше. Вдогонку мне, сквозь шум моего собственного сбивчивого дыхания и стук сердца, прилетела его фраза, удивительно четкая и спокойная:

– Встречаемся завтра после занятий в саду. Есть несколько идей как разблокировать твою магию.

Мой бег замедлился.

– Пошел ты, – пробубнила я себе под нос, уже сворачивая в широкий, хорошо освещенный коридор, ведущий к парадной лестнице, а оттуда – к столовой. Мышцы горели от быстрого спуска, легкие требовали воздуха. Сердце все еще колотилось, но уже не от страха, а от бега и какой-то странной смеси раздражения, любопытства и… предвкушения? Нет. Только раздражения. Определенно.

Я шла дальше, пытаясь восстановить дыхание и унять дрожь в руках. Коридор становился все оживленнее. Студенты группами и поодиночке направлялись в ту же сторону, их голоса и смех постепенно заглушали шум крови в моих ушах. Запах сырой земли сменился запахом еды – не слишком аппетитным, столовским, но обещающим хоть какое-то насыщение.

Пройдя мимо окон, выходящих во внутренний двор, где уже зажигались первые вечерние фонари, я свернула налево и оказалась в просторном фойе перед столовой. Это было шумное, гудящее помещение с высоким потолком, уставленное длинными деревянными столами и скамьями. Воздух был плотным от запахов еды, галдежа, и легкого, почти неощутимого фона магической энергии, исходящей от сотен юных волшебников и волшебниц, собравшихся в одном месте.

Я остановилась на мгновение у входа, вдыхая этот хаос. Зализанные прически первокурсников, громкие голоса старшекурсников, смех, споры, звон посуды – все это обрушилось на меня после тишины и напряжения узкого коридора. Мое лицо, наверное, все еще пылало. Я провела рукой по шее, поглаживая место, где еще недавно был засос, и тут же отдернула руку, словно обожглась. Черт бы побрал Кассиуса с его «идеями» и Сабрину с ее обидой.

Я сделала глубокий вдох, выпрямила плечи и шагнула в гущу студенческой толпы, направляясь к ближайшему свободному месту. Ужин ждал. А завтра… завтра будет завтра. И сад. И Кассиус. И его «идеи». И мне все еще почти не было страшно. Почти.

Глава 8

Я проспала. Впервые в жизни я проспала. Сколько себя помню, когда работала у Фэйрхоллов, я все время вставала еще до рассвета, даже когда была в приюте «Дивной Агнесс», я всегда вставала рано. Но тут впервые за несколько дней в этой академии я просто проспала. За окном уже высоко сидело солнце, проливая сквозь стрельчатые окна вязкий золотистый свет, который обычно ассоциируется с серединой дня, а не с началом утра. Я резко распахнула глаза, сердце подпрыгнуло в груди как пойманная птица. Тишина. Непривычная тишина для такого времени. Обычно коридоры уже гудели от шагов и негромких разговоров студентов, спешащих на первые лекции.

Я резко встала с кровати, одеяло спуталось у ног, едва не опрокинув стул. В комнате царил полумрак, тяжелые бархатные портьеры были задернуты, и лишь тонкая полоска слепящего света проникала сквозь щель. Моей соседки уже не было. Ее кровать была идеально заправлена, как будто к ней и не прикасались. От нее веяло холодом и отчуждением последние два дня. Я знала почему. И знала, что она не разбудит. Она даже не удосужилась оставить записку, что было бы хоть какой-то демонстрацией вежливости. Но Сабрина не разговаривала со мной. Ее молчание было громче любого крика, а ее взгляд, если он случайно задерживался на мне, был полон обиды и чего-то похожего на презрение. Все из-за этого.

Я суматошно принялась собираться, движения были резкими и нервными. Мои пальцы путались в шнурках, рука дрожала, когда я пыталась застегнуть верхнюю пуговицу блузки. Быстро умывшись холодной водой, приведя себя в порядок насколько это было возможно в такой спешке – волосы кое-как собраны в пучок, блузка заправлена наспех – я оделась. Форма академии, простая, практичная, но с тонкой серебряной нитью, вплетенной в ткань, которая при определенном освещении слабо мерцала, напоминая о том, где я нахожусь. Схватила сумку с учебниками – тяжелую, набитую фолиантами по Истории Магии и Основам Чар, что все еще казалось сюрреалистичным – и понеслась вон из комнаты. Я проспала завтрак, проспала две пары.

Коридоры академии встречали меня гулким эхом моих шагов. Высокие сводчатые потолки терялись в полумраке, лишь редкие магические светильники висели в воздухе, отбрасывая дрожащий свет. Стены были выложены древним камнем, который, казалось, хранил в себе истории веков. Из-за одной двери доносился приглушенный грохот и треск – практика боевой магии, наверное. Из другой – негромкое монотонное чтение лектора. Все это было… удивительно. Как-то по-другому. Я всегда представляла магию чем-то зловещим, опасным и пугающим. Но здесь она была частью быта, науки, системы. Мне не было страшно находиться в Магической академии. Скорее, абсурдно.

Я все еще не понимаю и не могу принять тот факт, что учусь здесь. Не вспахиваю поля, не драю горшки за всеми, не пасу коров, не мою посуду и не стираюсь до мозолей на руках. А просто учусь. Читаю книги. Слушаю лекции. Пытаюсь понять эти витиеватые формулы и символы. Моя прошлая жизнь – пыль, грязь, тяжелый труд и постоянный страх перед голодом или гневом хозяев. Моя нынешняя жизнь – покой, относительный комфорт и постоянное ощущение, что я не на своем месте. Как будто вот-вот кто-то подойдет, тюкнет меня по плечу и скажет: «Ошибка вышла, девочка. Иди обратно в свой хлев».

И если бы еще Кассиуса не встречать на своем пути. Только не его. Потому что встреча с ним всегда оборачивалась чем-то… сложным. Тревожным. Он был воплощением этой академии, ее темной стороной, подспудным напряжением, которое чувствовалось в воздухе, когда он был рядом. А сейчас, с этим следом на шее, который свидетельствовал о нашей последней встрече, столкновение с ним было последним, чего мне хотелось.

Я прибавила шагу, почти переходя на бег, сворачивая за угол, где находилась аудитория для курса Основы Древних Рун, единственной лекции, на которую я еще успевала. Но в этот момент, в самом конце коридора, у высокого арочного окна, я увидела его. Высокий, статный силуэт на фоне яркого солнца, проникающего сквозь витражное стекло. Кассиус. Мое сердце снова подпрыгнуло, но уже не от спешки, а от совершенно другого чувства – смеси узнавания, раздражения и смутного, неприятного предвкушения. Он стоял, чуть отвернувшись, разговаривая с каким-то студентом, его темные волосы блестели в солнечном свете. И в этот момент я поняла, почему при виде Кассиуса Сабрина расплывалась. Он был… да, он был красив. По-своему притягателен. Хищной, опасной красотой. От него исходила аура власти и тайны, которая для кого-то была магнетизмом, а для меня – предупреждением.

Мои ноги замедлились сами собой. Студент, с которым он говорил, ушел. Кассиус повернулся, будто почувствовал мой взгляд. Его глаза, цвета темной ночи, скользнули по коридору и остановились на мне. Секунда. Две. Я замерла, прижав сумку к себе. Время словно замедлилось, гул академии отступил. В его взгляде не было удивления, лишь легкое, едва заметное торжество, которое заставило мой желудок сжаться. Тонкая нить напряжения натянулась между нами через весь коридор. Это не был страх в чистом виде, скорее, инстинктивное ощущение опасности, как у животного, которое чувствует присутствие хищника. Этот человек… он вмешивался в мою новую, хрупкую жизнь, привнося в нее хаос, который напоминал мне о моей старой, непредсказуемой доле. И след на моей шее был этому молчаливым подтверждением. Напоминанием о том, что даже в стенах этой великолепной, кажущейся безопасной академии, я не полностью принадлежу себе.

Я заставила себя вдохнуть, отвести взгляд и снова броситься вперед, минуя его стороной, не давая себе шанса на еще один взгляд. До аудитории оставалось всего ничего. Я опаздывала. Опаздывала на лекцию, опаздывала от своей прошлой жизни, опаздывала от понимания того, что происходит со мной сейчас. И все из-за гребаного засоса и человека, который его оставил.

Я почти влетела в аудиторию. Двери были приоткрыты, изнутри доносился монотонный голос лектора. Мое сердце колотилось где-то в горле, а легкие жгло от быстрого бега. Я остановилась на мгновение, пытаясь отдышаться и привести в порядок спутанные мысли, прежде чем войти. Аккуратно, стараясь производить как можно меньше шума, я толкнула тяжелую деревянную дверь. Внутри царил полумрак, освещенный лишь парящими светильниками и светом из высокого окна. Ряды парт уходили вдаль, заполненные склоненными над пергаментами студентами. Профессор Элрик, пожилой мужчина с длинной седой бородой и пронзительными серыми глазами, стоял у доски, исписанной руническими символами, и что-то тихо вещал. Его голос был спокойным, но в нем чувствовалась скрытая сила.

Я быстро нашла свободное место в заднем ряду, стараясь не привлекать к себе внимания. Скинула сумку на пол, достала пергамент и стило. Рука все еще немного дрожала, пальцы были холодными. Я старалась сосредоточиться на лекции, на витиеватых Рунах Защиты, которые Профессор Элрик объяснял с поразительной ясностью, но мысли все время соскальзывали. Они цеплялись за смутное, тягучее чувство беспокойства, которое поселилось где-то в солнечном сплетении с самого утра. Профессор Элрик продолжал говорить о Рунах Защиты. Его голос, глубокий и спокойный, казался якорем в бушующем море моих мыслей.

– Истинная защита, юные маги, – вещал он, – начинается не с нанесения символа на предмет или щит. Она начинается здесь… – Профессор поднял палец и постучал по своему лбу. – …в понимании того, от чего именно вы защищаетесь. И какова цена этой защиты.

Я сжала стило в руке так крепко, что костяшки побелели. Цена. Какова цена проявления моей магии? Я слушала о силе Турисаз и Вуньо, символах защиты и радости, которые должны были укрепить наш дух и оградить от темных сил. Но все, о чем я могла думать, это все что угодно кроме учебы. И тень, которая, казалось, следовала за Кассиусом по пятам, незаметная для всех, кроме, возможно, меня. И молчание Сабрины. И то, что это только начало чего-то гораздо более сложного и, возможно, опасного, чем я могла представить.

Лекция закончилась, а я не запомнила и трети из того, о чем говорил профессор. Шумно задвигались стулья, зашелестели пергаменты. Я медленно собирала свои вещи, все еще погруженная в мысли. Мне не хотелось ни есть, ни разговаривать. Хотелось просто найти тихий уголок в библиотеке или в одном из отдаленных двориков и пробыть там до самого вечера, избегая любых встреч. Особенно с Кассиусом.

Выйдя в коридор, я снова ощутила эту огромность, эту древность стен, которые казались пропитанными веками магии и тайн. Я направилась к библиотеке, надеясь, что там найду уединение. Но чем ближе я подходила, тем сильнее становилось странное ощущение – чувство, что за мной наблюдают. Не явный взгляд, а скорее… присутствие. Едва уловимое изменение плотности воздуха, легкое покалывание на затылке. Инстинкты, отточенные годами жизни, когда приходилось быть начеку каждую минуту, шептали мне о невидимой угрозе.

Я замедлила шаг, оглядываясь по сторонам. Коридор был почти пуст, лишь вдалеке виднелись фигуры нескольких студентов. Ничего подозрительного. Я списала это на нервы, на стресс последних дней. На проспанную лекцию, на молчание Сабрины, на встречу с Кассиусом.

Но чувство не уходило. Оно усиливалось с каждым шагом, превращаясь из покалывания в холод, пробегающий по спине. Это было не просто ощущение чьего-то взгляда, это было ощущение осознанного наблюдения, как будто кто-то изучал меня, оценивал каждый мой шаг. И это было не то же самое чувство, которое я испытывала при взгляде Кассиуса – там была смесь узнавания и… чего-то еще, чего я не могла расшифровать. Здесь было незримое, хищное внимание.

Я почти дошла до входа в библиотеку. Дубовые двери, украшенные резными рунами, казались спасительным убежищем. Еще несколько шагов… Но в этот момент я услышала тихий звук. Царапающий, негромкий, но отчетливый в тиши древних стен. Он доносился откуда-то из-за моей спины.

Сердце снова подпрыгнуло. Все инстинкты кричали «Беги!». Но ноги словно приросли к полу. Я медленно, очень медленно обернулась. Коридор по-прежнему казался пустым. Высокие окна отбрасывали бледные квадраты света на полированные камни пола. Никого. Мой взгляд скользнул по стенам, по нишам, где обычно стояли статуи, по темным углам, куда не доставал свет. Ничего необычного. Может, это кто-то в соседнем крыле? Или просто старое здание оседает? Я перевела взгляд, пытаясь найти источник звука на полу – может, трещина в плитке, откуда выползло что-то мелкое? Насекомое? Но там тоже ничего не было. Пол был чист. Звук стих.

Странно. Очень странно. Здесь редко бывало так тихо, а уж звуки, не имеющие видимой причины, и вовсе заставляли местные легенды оживать. Впрочем, легенды – это одно, а реальность – другое.

Я повернулась к дверям, собираясь наконец войти. Но не успев сделать шаг, я врезалась в кого-то, выходящего из библиотеки. Удар был несильным, но внезапным, и от него посыпались книги. Тяжелые, древние фолианты с тиснеными переплетами глухо ударились о камень пола.

– Ох, простите! – вырвалось у меня автоматически. Черт, надо было быть внимательнее. Я тут же нагнулась, чтобы помочь собрать рассыпавшееся сокровище знаний.

Девушка, с которой я столкнулась, тоже наклонилась. Она несла целую стопку, вероятно, только что взятых книг – новенькая. Она начала что-то говорить в ответ, быстро и немного сбивчиво, словно щебеча извинения. Ее голос был незнакомым, легким, чуть выше, чем у меня.

Мы собирали книги молча, только ее легкое щебетание нарушало тишину, пока наши руки не наткнулись одновременно на последний томик – небольшой, в темно-синем кожаном переплете без названия. Мои пальцы коснулись ее. Холодные.

Чтобы поднять книгу, мне нужно было посмотреть на нее. Я подняла глаза.

И замерла.

Девушка напротив тоже застыла. Ее щебетание оборвалось. Она смотрела на меня широко раскрытыми глазами, в которых плескался точно такой же шок, какой, я чувствовала, отражался сейчас в моих собственных.

Передо мной было… мое лицо. Ну, почти мое.

Светло-карие глаза, ровно того же оттенка, что и мои голубые, в которых иногда, на солнце, появлялись золотистые искорки. Тот же изгиб бровей, та же линия скул. Волосы… ее волосы были чуть светлее моих, более золотистые, тогда как у меня они скорее русые, но по текстуре, длине, даже по тому, как они обрамляли лицо – это было пугающе знакомо.

Мы были в ступоре, каждая, держась за край одной и той же книги. Ее взгляд, вглядывающийся в мое лицо, был моим собственным взглядом в зеркале – недоумевающим, пораженным, пытающимся найти хоть одно отличие, чтобы развеять эту жуткую иллюзию. Но отличий почти не было. Разве что… разве что в выражении ее глаз было чуть больше… испуга? Или мне просто показалось?

Тишина, которая до этого казалась просто отсутствием звуков, теперь стала осязаемой, тяжелой. Звук царапанья был забыт. Все мои мысли сжались до одной, ужасной, невероятной – кто она? И почему она… это я?

Мы продолжали смотреть друг на друга, два застывших отражения, не решаясь пошевелиться, не решаясь заговорить. А книга между нами, словно живая, едва заметно дрожала от напряжения в наших руках.

Я продолжала смотреть на нее, на свое проклятое, почти идеальное отражение, пойманное в ловушку реальности. Ее глаза были полны шока и чего-то еще… чего-то хрупкого и испуганного, чего я никогда не позволяла себе чувствовать. В моей груди было ледяное недоумение и жгучее, мгновенно вспыхнувшее любопытство, граничащее с яростью. Кто она, черт возьми? Почему она выглядит как… я?

Тишина звенела, густая и липкая, словно сгустившееся время. Мы обе замерли, держась за крошечный томик, который теперь казался якорем, удерживающим нас в этом абсурдном моменте. Мои пальцы все еще ощущали холод ее кожи. Холод, который не был просто низкой температурой тела. Он казался… потусторонним.

Я медленно, осторожно потянула книгу на себя, пытаясь разорвать этот странный, невидимый канат, связавший нас. Ее пальцы неохотно ослабили хватку. Ее взгляд следил за моими движениями, все еще широко распахнутый, но теперь в нем появились нотки осторожности, звериной готовности отпрянуть.

Именно в этот момент, когда напряжение достигло пика, и я собиралась наконец нарушить молчание, из двойных дверей соседнего кабинета, которые мы невольно загородили, появился третий человек.

Он вышел бесшумно, словно скользя по воздуху, и остановился в трех шагах от нас. Его присутствие мгновенно изменило температуру воздуха вокруг. Оно несло в себе холод, не имеющий ничего общего с температурой камня или холодными пальцами двойника. Это был холод отчуждения, высокомерия и абсолютного контроля.

Кассиус.

Его черные, словно два кусочка зимнего неба перед снегопадом глаза, скользнули по рассыпанным книгам, по мне, задержались на моем двойнике, а затем снова вернулись ко мне. На его лице не было ни тени удивления. Ничего. Только привычное, отполированное равнодушие, за которым я всегда чувствовала нечто угрожающее. Он был одет безупречно, как и всегда – темная форма академии сидела на нем идеально, подчеркивая его острые плечи и идеальную осанку.

– Что здесь происходит? – его голос был низким, ровным, лишенным всяких эмоций. Он не звучал как вопрос, скорее как сухая констатация факта, требующая немедленного объяснения, которое, как он уже знал, я не смогу дать.

Мой двойник вздрогнула от его голоса, словно от удара. Она резко отшатнулась, прижимая руки к себе, ее взгляд метнулся между мной и Кассиусом, полный ужаса. Ее реакция была инстинктивной, животной, совершенно отличной от моей.

Я выпрямилась, поднимая подбородок. Внутренне я кипела от его появления, от этого идеально рассчитанного момента, когда он застал меня в самой нелепой и необъяснимой ситуации.

– Ледышка, – я произнесла его новое прозвище медленно, подчеркивая свое пренебрежение к его власти. – У тебя есть привычка появляться в самые… неподходящие моменты. Или ты стоял там, слушая, как я сношу библиотеку?

Нотка сарказма в моем голосе была преднамеренной. Я хотела вывести его хоть на какую-то эмоцию. Его взгляд обострился на мгновение, но маска равнодушия осталась на месте.

– Такие, как ты, Аномалия, всегда умудряются создавать беспорядок, где бы ни оказались, – его слова падали, как льдинки. – И не только физический, как видно.

Его глаза скользнули к моему двойнику, который теперь почти слился со стеной, бледный и дрожащий.

– Интересно. Я знал, что ты… необычна. Но чтобы на столько.

– Что ты имеешь в виду? – я сделала шаг вперед, инстинктивно вставая чуть впереди двойника. Это было странно, невероятно глупо, но ощущение, что я должна ее защитить от его холодного, оценивающего взгляда, было сильным.

Кассиус склонил голову набок, этот жест казался скорее изучающим, чем заинтересованным.

– Я имею в виду ровно то, что говорю. Ты – Аномалия. Нечто, выходящее за рамки принятых норм. И, кажется, твоя природа проявляется самым… наглядным образом.

Кассиус снова посмотрел на двойника, в его глазах мелькнуло что-то похожее на… удовольствие?

– Теперь в академии две Аномалии, – сказал он. – А это мне даже нравится.

Я хотела ответить что-то дерзкое и мерзкое, что-то про директоров и их странных детей, но двойник тихо прошептала, ее голос был тонким, едва слышным.

– Что здесь происходит? – спросила она, выходя из ступора и делая неуверенный шаг вперед. – Кто ты такая?

Ее взгляд был направлен на меня. Полный непонимания и… той же паники, что и раньше.

– Это я кто? – я повернулась к ней, чувствуя, как абсурдность ситуации зашкаливает. – Это ты кто? У меня вообще-то нет двойника. Или была, а я не знала?

– Я Мелия, – тихо произнесла она, ее глаза бегали между мной и Кассиусом. – Меня приволо… я поступила сюда вчера… что здесь происходит?

Вчера? Она поступила вчера? А появилась только сейчас, в момент моего магического фейла?

– Я теперь буду вас называть Аномалия один и Аномалия два, – усмехнулся Кассиус, явно наслаждаясь нашей растерянностью. Он поправил безупречный манжет своей рубашки, как будто просто наблюдает за интересным спектаклем.

Я бросила на него злой взгляд.

– Не смешно, – фыркнула я. Это было очень несмешно. Или, возможно, слегка истерически смешно, но точно не так, как ему хотелось.

– Да уж очень смешно, – хмыкнул он, делая шаг ближе, его холодная аура стала почти ощутимой. – Почему ты молчала о своей сестре?

– Я… я… – слова застряли в горле. Сестра? Эту идею я даже не рассматривала. Это не могло быть правдой. – У меня нет сестры, я не знала, – опешила я, и снова посмотрела на Мелию.

Мелия. Поступила вчера. Выглядит точно, как я. Назвалась Мелией. Сестра? Это была самая дикая, самая немыслимая мысль. И Кассиус, конечно, подбросил ее с таким небрежным видом, словно это просто констатация факта. Он стоял и смотрел на нас обеих, на двух абсолютно одинаковых девушек, одна из которых дрожала от страха, а вторая… а вторая пыталась собрать челюсть с пола библиотеки, разгромленной, не иначе, моими собственными руками. Или нашей общей силой? Что, черт возьми, здесь происходило? И почему я чувствовала только нарастающее, лихорадочное любопытство и злость на Кассиуса за его вечные игры и на это странное, пугающее эхо самой себя, стоящее передо мной?

– В общем разбирайтесь сами, – хмыкнул Кассиус, разворачиваясь, явно желая отчалить от этого «представления», которое он уже классифицировал. Он сделал несколько шагов назад, его фигура начала растворяться в полумраке прохода. – Аномалия один, после занятий жду тебя на персональной тренировке у входа в лес.