Солнцелуние

Может быть, «не хочу» было бы логичным ответом. Ответом, который бы прекратил это безумие. Но предательская судорга внизу живота говорила о другом. О любопытстве. О желании узнать, что будет дальше. О надежде. О том, что именно этот холодный, расчетливый человек, который видел во мне лишь объект исследования, может стать тем самым триггером.

Я не могла говорить. Голос застрял в пересохшем горле. Могла только смотреть в его ледяные глаза, чувствовать его хватку и это странное, нарастающее тепло внутри.

Что я делаю? Зачем я здесь, в этом пыльном, забытом месте, с человеком, который относится ко мне как к уравнению?

Но ощущение, что я стою на пороге чего-то огромного, чего-то, что может изменить всю мою жизнь, было слишком сильным. И оно пересиливало страх. Почти.

Я медленно, с трудом сглотнула. Мои мысли метались, как пойманные бабочки. Не хотеть? Бежать? Кричать? Или… поддаться?

Тик. Так. Тик. Так. Часы где-то далеко в моем сознании отсчитывали секунды нашей изоляции. Я чувствовала, как его пальцы – длинные, тонкие, удивительно сильные, несмотря на кажущуюся хрупкость – сжимают мои запястья. Не больно, но достаточно крепко, чтобы я понимала: я здесь по его воле. По его расчету.

Его глаза. Они были как лед. Говорили о расчетах, анализе, бесконечной пустоте. Ни тени желания, ни проблеска нежности. Только холодное, немигающее наблюдение за моим лицом. Словно он изучал реакцию химиката на катализатор. А я была этим химикатом. И катализатором… должна была стать я сама, или то, что он в мне пробудит.

Его дыхание снова коснулось моей кожи у уха. Чуть глубже, чуть настойчивее. Тот же шепот, но теперь с едва уловимой, пугающей ноткой экспериментатора, предвкушающего результат.

– Твое сердце бьется быстрее, – констатировал он. Не вопрос, а наблюдение. – Кожа теплая. Зрачки расширены. Реакция есть. Но достаточно ли этого? Или нужен… другой уровень стимула?

Его свободная рука медленно поднялась. Я следила за ней, затаив дыхание. Она не потянулась к моему лицу. Вместо этого, его пальцы скользнули под край моей толстовки, по спине. Медленно-медленно вверх, оставляя за собой дорожку мурашек. Каждый миллиметр его продвижения был выверен, рассчитан. Он не ласкал. Он исследовал. И каждое его движение было провокацией. Безмолвной, но оглушающей.

Та странная судорога в животе усилилась, превращаясь в тягучую, горячую волну, расходящуюся по венам. Это было… страшно. Потому что это было приятно. И это не вязалось с холодом его глаз, с его отстраненностью. Будто мое тело предавало меня, реагируя на человека, который видел во мне лишь объект для изучения.

Он остановил руку у моей поясницы. И снова наклонился к шее, туда, где уже чувствовалось легкое покалывание от первого укуса. На этот раз зубы не просто скользнули. Они замерли. Я ощутила их легкое давление. Не угрожающее, но обещающее.

– Магия заперта глубоко, – его голос стал еще тише, почти неслышным. – Ей нужна… встряска. Что-то, что сломает барьер. Что-то, перед чем не устоит даже самая упорная блокировка. Ты сама предложила этот… метод. Ты веришь, что он сработает?

Его зубы слегка сжали мою кожу. Это было не больно. Это было… остро. Ощущение сосредоточилось на этой одной точке, отвлекая от всего остального. И в этот миг, совершенно неожиданно, я почувствовала нечто новое. Не только страх или смущение или нарастающее желание. Под кожей, там, где Кассиус держал меня, словно что-то проснулось. Едва заметное покалывание, не связанное с его укусом. Легкая вибрация. Знакомая… или нет?

Мои глаза распахнулись. Я посмотрела на него, пытаясь найти хоть что-то, кроме льда, в его взгляде. Но там по-прежнему была лишь холодная сосредоточенность. Он ждал. Ждал моей реакции. Ждал, сработает ли его стимул.

– Я… я не знаю, – мой голос был лишь шепотом. Хриплым, прерывистым. – Я почувствовала что-то…

Он не дал мне закончить. Его зубы двинулись. В этот раз чуть сильнее. Не укус, нет. Скорее, он замерцал на моей коже, ощутимо, почти осязаемо. И в этот момент покалывание под кожей усилилось. Оно поднималось вверх от шеи, распространяясь по телу. Как тысячи крошечных иголок, но не причиняющих боль. Наоборот. Это было… ощущение силы. Спящей, но просыпающейся.

Кассиус почувствовал это. Я увидела это по тому, как его глаза на мгновение сузились. Впервые за все время в них промелькнуло что-то, похожее на интерес. Чисто научный, не эмоциональный.

– Вот как, – прошептал он. Его дыхание обжигало. – Значит… все-таки сработало?

Он прижал меня чуть ближе, удерживая за запястья, и снова опустил голову к моей шее. На этот раз его губы нежно коснулись того места, где он только что «работал» зубами. Нежный поцелуй на месте эксперимента. Этот контраст между его холодной натурой, расчетливыми действиями и этой внезапной, пугающе нежной лаской был… невыносим. Это было слишком. Слишком много противоречивых сигналов, слишком много чувств, вырвавшихся одновременно.

И в этот миг, когда его губы задержались на моей коже, а покалывание под ней превратилось в нарастающий гул энергии, я поняла что уже на грани. На грани чего? Падения? Активации? Потери контроля? Пока он ослабил бдительность, слишком увлеченный результатом, я резким рывком освободила свои руки и оттолкнула его. Сильнее, чем ожидала.

В его глазах, на мгновение, вспыхнул яростный хищный азарт. Разочарование? Нет. Скорее, азарт охотника, у которого добыча вырвалась в последний момент. Он не был зол. Он был… заинтересован.

– Думаю на сегодня хватит, – резко стал спокойным он. Голос снова абсолютно ровный, словно только что ничего не происходило. Кассиус поправил воротник своей рубашки, будто обсуждал со мной погоду.

Мое дыхание сбилось. Я стояла, шатаясь, чувствуя, как энергия под кожей замирает, не зная, куда ей двигаться дальше, оставшись без стимула.

– Серьезно? – выпалила я, не узнавая свой хриплый голос. Вот так просто? После всего этого? После того, как мое тело отреагировало, после этого странного покалывания, после его… его касаний, его укуса, его поцелуя? После того, как я почувствовала наконец что-то? Я стояла, тяжело дыша, чувствуя, как гулко колотится сердце где-то под горлом. Тело все еще горело там, где его пальцы скользили под тканью, где его губы касались шеи. Покалывание под кожей не исчезло полностью, оно лишь притихло, оставив после себя тонкую вибрацию, словно струна, которая только что звучала, еще дрожит последними отголосками мелодии.

Он смотрел на меня. Спокойно. Снова этот ледяной, оценивающий взгляд. Ни тени эмоций на его лице. Будто секунду назад он не прижимал меня к себе, не касался моей шеи, не вызывал в моем теле бурю, которой я прежде не знала. Будто я была просто лабораторным образцом, а он закончил первый этап исследования.

«Хватит?» – кричало внутри меня. Хватит чего? Этого мучительного, прекрасного, пугающего процесса? Моего тела, которое только начало отзываться так, как никогда раньше? Его внезапной, пусть и рассчитанной, близости?

Мне хотелось броситься на него. Вцепиться пальцами в его шею, притянуть к себе и… и что? Заставить его продолжить? Заставить его почувствовать хоть что-то, кроме научного интереса? Мое тело помнило его губы, легкое касание на месте укуса. Эта ласка, такая нелогичная, такая противоречащая всему в нем, оставила самый яркий след. Она была последней каплей, переполнившей чашу. И теперь эта чаша была полна, но не опустошена.

– К моему сожалению это не тот триггер, – с наигранной разочарованностью произнес Кассиус. Голос был ровным, как всегда, но в нем звучала эта фальшивая нотка, которая делала его еще более отвратительным. Он не был разочарован. Он был… удовлетворен результатом эксперимента, пусть и отрицательным.

– Ты… ты просто хотел проверить? – спросила я, чувствуя, как злость начинает вытеснять другие эмоции. Злость на него, злость на себя, злость на эту дурацкую ситуацию и на собственное тело, которое так предательски ярко реагировало. – Ты… мучил меня, довел до… – Я запнулась, не в силах подобрать слово. До грани? Возбуждения? Пробуждения? – …и теперь просто уходишь?

Он пожал плечами. Легкое, почти незаметное движение.

– Данные получены. Есть о чем подумать. Поиск следующего триггера потребует… более тщательной подготовки.

Его взгляд снова скользнул по моей шее, туда, где еще горел след от его зубов и губ. Но это был взгляд исследователя, а не любовника. Оценка результатов эксперимента. И эта холодность, после всего, что только что произошло, была невыносима. Она убивала остатки того опасного желания, оставляя лишь горький осадок и ощущение невероятной уязвимости. Я была для него не девушкой, не партнером, даже не жертвой в традиционном смысле слова. Я была образцом. Объемом данных. И это было, пожалуй, самое жуткое открытие за сегодня.

Я стояла в одиночестве посреди сада, дрожащая и сбитая с толку, ощущая на коже холодный воздух, резко контрастирующий с остаточным теплом там, где его губы касались меня.

Глава 7

Глава 7

Я покинула сад, чувствуя себя ошеломленной и сбитой с толку. Мое сердце еще билось в груди, а мое тело взбешено от смеси противоречивых эмоций. Я чувствовала себя использованной, разочарованной и в то же время немного удивленной. Я пошла по коридорам и лестницам, пытаясь привести себя в порядок и разобраться в том, что только что произошло. Каменные стены академии были холодными и глухими, шаги отдавались эхом, усиливая ощущение одиночества. Портреты директоров на стенах – среди них наверняка был и отец Кассиуса – казались живыми глазами, следящими за каждым моим движением. Я чувствовала себя такой маленькой, такой ничтожной в этом огромном, древнем здании, полном тайн и сил, которые мне недоступны.

Когда я вошла в свою комнату, Сабрина сидела на кровати, взгляд полный любопытства и нетерпения. Она явно ждала меня. Ее лицо выдавало спектр эмоций: явное возбуждение или, скорее, беспокойство. Я поняла, что мне придется отвечать на множе