Солнцелуние

– Я… Я просто учусь, – я заставила себя говорить, голос, к моему удивлению, окреп, страх сменился каким-то странным, отчаянным упрямством. – Как и все остальные. Я не… – Я запнулась. Не кто? Не такая, как все? Не магическая? – …Не твой проект.

Он наконец убрал руку от моего лица. Мгновенно ощутила пустоту там, где только что было его касание – еще одно напоминание о моей собственной пустоте. Но облегчения не пришло. Его глаза изучали меня с прежней интенсивностью, но теперь в них появилось что-то новое, холодное, расчетливое. Усмешка вернулась, но стала острее, более хищной, словно он предвкушал что-то.

– Все здесь рано или поздно становятся чьим-то проектом, – прошептал он, и этот шепот был громче любого крика в моем сознании. Обещание или угроза? Я не знала, но каждое слово въедалось в меня. – Особенно те, кто не вписывается в правила. Те, кто… уникален в своей ущербности.

Он выпрямился полностью, отступив на шаг, разрывая физический контакт, но оставляя след своего присутствия в воздухе, пахнущем гранатом. Его взгляд последний раз скользнул по мне, задержавшись на моих глазах, в которых, наверное, отражался весь ужас и растерянность этого момента.

– Увидимся, Аномалия. – Последнее слово он произнес с легким нажимом, почти ласково, но от этого оно звучало лишь зловещее.

– Я не приду в библиотеку! – крикнула я, сама не зная, почему говорю о библиотеке.

– Сомневаюсь, – усмехнулся он. Усмешка была короткой, лишенной веселья, больше напоминающей оскал хищника.

Кассиус развернулся и пошел прочь по гравийной дорожке сада, не оборачиваясь. Его шаг был легким, уверенным, принадлежащим этому месту так же, как деревья и магия, витающая в воздухе. Я осталась стоять одна, дрожа не от холода. Слово «аномалия» звенело в ушах, перекрывая шелест листьев и пение магических светлячков. Он знал. И теперь я знала, что он знал. И что это только начало. Почему он не выдал меня? Что ему нужно? Ответов не было, только растущее, липкое чувство, что я попала в ловушку, и Кассиус был не просто любопытным магом, а хищником, который наконец нашел интересную добычу. Сад, еще минуту назад казавшийся убежищем от академической суеты, превратился в клетку.

Глава 5

Глава 5

Здание библиотеки академии выглядело как древняя крепость, возвышаясь над остальными постройками. Массивные каменные стены, высокие стрельчатые окна, через которые уже не проникал свет дня, только отсветы уличных фонарей. Входя внутрь, я ощутила не только прохладу камня, но и… плотность. Словно воздух здесь был пропитан веками знаний, тайн и, возможно, чем-то еще, менее приветливым. Чувство, что я нахожусь не просто в здании, а в средоточии сконцентрированной энергии – или ее отсутствия, в моем случае – было почти физическим.

Каждый шаг по полированному каменному полу отдавался эхом, усиливая ощущение надвигающегося… чего-то. Я шла не в общий читальный зал, а к той части библиотеки, о которой Сабрина упомянула – к закрытому фонду, куда пускали только избранных или по специальному разрешению. Туда, где, по словам Сабрины, находились самые древние и мощные гримуары. Туда, где нас ждал Кассиус Ривендор.

Зачем вообще я сюда иду? Вопросы роились в голове, но ответов не было. Только одна уверенность: точка невозврата пройдена. Я вошла в игру, правила которой устанавливал он. И это был не просто вечер. Это была проверка. Или что-то гораздо хуже.

Я остановилась перед тяжелой дубовой дверью. Она не была заперта. Изнутри не доносилось ни звука. Ни голосов Сабрины или других студентов, ни даже слабого гула магии, который я привыкла ощущать как плотность воздуха. Только тишина. Зловещая, настороженная.

Моя рука дрогнула на холодной бронзовой ручке в форме искаженной змеи. Я боялась. Конечно, я боялась. Но любопытство и странное, болезненное притяжение к тайне, которую олицетворял Кассиус, оказались сильнее.

Я толкнула дверь и шагнула в полумрак.

За большим круглым столом сидело по меньшей мере человек пятнадцать. Полумрак скрывал углы комнаты, оставляя освещенным лишь центр стола и склоненные лица студентов под висящим магическим светильником, который, казалось, излучал свет, а не тепло. Среди них я увидела Сабрину, она мне помахала, приглашая сесть рядом. Ее обычное озорство сменилось каким-то приглушенным, почти благоговейным предвкушением. А также среди этих ребят сидел нытик Томас. Его лицо было бледнее обычного, а глаза метались, словно он в любой момент готов был сорваться с места. Кажется, он уже привык к тому, что теперь тоже «часть» этой академии. Или же он просто не понимал, куда попал. Значит ли это, что Кассиус из своих «добрых» побуждений решил провести доп занятие для вновь поступивших? Наверно так и было. Хорошо, что его еще не было. Я прошла к столу, стараясь ступать как можно тише по каменному полу, и села рядом с Сабриной. Воздух здесь был другим. Не просто плотный, как в обычных магических классах, а… застывший. Как перед грозой, но без предвкушения разряда. Просто ожидание.

– Ты опоздала, – шепнула Сабрина, наклонившись ко мне. Ее глаза блестели, отражая тусклый свет светильника, в них читалось что-то большее, чем просто интерес. Обожание? Тревога? Смесь того и другого. – Где ты была?

– Проветривала свои мысли, – отмахнулась я, стараясь, чтобы мой голос звучал беззаботно. Но это было сложно, когда каждый нерв был натянут, ожидая его появления. Говорить о приватной встрече с Кассиусом в саду, где он сказал… что-то важное? Что-то странное? Нет, смысла не было. Пусть думает, что я просто гуляла. К тому же, я сама до конца не поняла, что это был за разговор, и почему он смотрел на меня так… изучающе. Словно я была не загадкой, а очень специфическим инструментом, назначение которого ему известно, но мне – нет.

Мы сидели в тишине, прерываемой лишь неровным дыханием кого-то из студентов и далеким тиканьем невидимых часов. Каждый взгляд был прикован к единственной двери – той, через которую должен был войти Кассиус. Атмосфера становилась все более напряженной. Я чувствовала, как магия в комнате, обычно мирно пульсирующая в каждом из присутствующих, теперь вибрирует на более высокой, почти болезненной частоте. Мое тело, лишенное этой природной защиты, воспринимало это как растущее давление на виски, невидимое, но осязаемое.

Томас рядом с нами ерзал на стуле. Я видела, как он что-то тихо бормочет себе под нос, возможно, какую-то защитную формулу, которая в его исполнении звучала скорее как молитва от отчаяния. Другие студенты выглядели более собранными, но их сжатые кулаки под столом и напряженные плечи выдавали такое же скрытое беспокойство. Они уважали Кассиуса. Боялись его? Или же вот это предвкушение было вызвано не только его харизмой, но и осознанием того, что его «дополнительные» лекции никогда не были тем, чем казались на первый взгляд?

Дверь, на которую все смотрели, медленно отворилась. Без скрипа, почти бесшумно. В проеме появилась высокая фигура.

И воздух… вздрогнул. Не как от магии, а как от смещения самой реальности. Свет от светильника над столом на мгновение померк, словно испугавшись, и затем вспыхнул с удвоенной силой, бросая резкие тени.

Вошел Кассиус.

Он двигался плавно, словно хищник, который еще не решил, на кого будет охотиться. Его темная одежда поглощала свет, а лицо оставалось в тени, пока он не подошел совсем близко к столу. На нем не было приветливой улыбки преподавателя. Только холодная отстраненность, скрывающая, как мне казалось, что-то глубоко тревожное. Или же это было мое воображение, искаженное нашей недавней встречей в саду и его загадочными словами?

По залу прокатился едва слышный вздох. Сабрина рядом со мной замерла, ее рука, которая до этого нервно сжимала мою, ослабла. Ее обычное обожание мгновенно сменилось… чистым благоговением, смешанным с нервным тремором. Как будто она смотрела не на человека, а на воплощение какой-то древней, непостижимой силы, которой она одновременно жаждала и боялась.

Кассиус медленно скользнул взглядом по лицам, сидящим за столом. Его глаза, казавшиеся почти черными в этом освещении, задерживались на каждом лишь на мгновение, но в этом мгновении чувствовалась какая-то нездоровая острота, словно он сканировал их, оценивал их… полезность? Уязвимость? Я чувствовала этот взгляд на себе, и это было не так, как когда он смотрел на магов. Он смотрел на меня как на нечто иное, нечто, что требовало отдельного, более пристального изучения. И это было одновременно настораживающе и… странно привлекательно.

Он не сел. Остановился у изголовья стола, сложив руки на груди. Его поза была расслабленной, но в ней чувствовалась невероятная концентрация.

– Добро пожаловать, – его голос был низким, ровным, без теплоты, привычной в аудиториях. Он звучал так, словно слова рождались не в горле, а где-то глубже, в самой темноте, которую он принес с собой. – Сегодня мы не будем говорить о заклинаниях или зельях. Это лишь инструменты. Мы поговорим о фундаменте. О том, что вы есть на самом деле. О той цене, которую платит мир за ваше так называемое «чудо».

Его слова повисли в воздухе, плотные и тяжелые. Я чувствовала, как они впитываются в других, как они резонируют с их магией, вызывая дрожь или оцепенение. Во мне же они просто оседали, тяжелые и холодные, как камни. Странное ощущение – быть единственной здесь, кто воспринимает его слова только разумом, а не всем своим существом, пропитанным магией. Я видела, как меняются их лица – от предвкушения к тревоге, от тревоги к скрытому страху. Только Сабрина по-прежнему смотрела на него с этим фанатичным блеском, словно каждое его слово было откровением, даже если оно звучало зловеще.

Он начал говорить о «связях, что глубже магии», о «долге, который нельзя отдать». Воздух в комнате становился плотнее. Не от магии, а от чего-то другого – предчувствия? Страха?

– Иногда, – сказал он, его взгляд снова нашел меня, скользнув мимо всех остальных. Он говорил для всех, но его глаза были направлены прямо в мои. И в них я увидела не просто холод, а какую-то древнюю, хищную мудрость. – Те, кто не видят пламя, чувствуют его жар сильнее всех. Или же они служат другим целям. Целям, которые не требуют искр и вспышек, но требуют… другого рода силы. Вашей силы.

Мое сердце пропустило удар. Не от страха – нет, я все еще отчаянно цеплялась за эту мысль – а от потрясения. Он говорил о моей силе? О ее отсутствии? Или о чем-то, чего я сама в себе не ощущала?

Кассиус улыбнулся. Это не была теплая улыбка. Это была улыбка, которая не касалась его глаз, глубоких и темных, как сама ночь. Улыбка хищника, который только что заметил самую интересную добычу в стаде.

Мое отсутствие магии внезапно перестало казаться просто неудачной особенностью. Под его взглядом, в стенах этой комнаты, наполненной чужим трепетом, оно стало ощущаться как… ключ. Ключ к чему-то, о чем знали только такие, как Кассиус. И от этой мысли по спине снова пробежал озноб. Теперь уже не от холода.

Лекция только начиналась. И я чувствовала, что это будет далеко не обычное занятие.

Он продолжил, его голос снова стал общим, но я знала – эти слова все еще были обращены ко мне.

– Многие из вас уже заметили в себе свою силу, начали ее применять и осваивать, но… – он снова посмотрел на меня. – Не у всех она еще проявилась.

Я незаметно фыркнула, скрестив руки на груди. Это было так типично – вот он, великий Кассиус, говорит очевидные вещи для тех, кто в теме. А я что? Ошибка природы? Пропуск в никуда?

Кассиус неотрывно смотрел на меня, будто раздевал глазами. Не одежду – мою суть. Мою пустоту. Я старалась держать его взгляд, показывая, что я не боюсь его и могу тоже смотреть. Я думала, что сдамся в этой игре в гляделки первая, что отведу глаза под этим невыносимым давлением, но Кассиус первый отвел глаза, но, наверно, не потому что сдался. Ему просто нужно было переключиться на другого студента, что задал вопрос, прерывая нашу безмолвную дуэль.

– Как тогда оказались здесь те люди, у которых не проявилась магия? Ведь мы все падали в воронку и…

– Магия у кого-то, может быть, просто заблокирована, – перебил Кассиус, не давая закончить вопрос. Его тон стал чуть резче, не терпящим прерываний. – Нужно просто ее включить.

– Как это сделать? – задала я вопрос, не удержавшись. Внутренний голос вопил, что нужно молчать, но упрямство или что-то еще, что проснулось под его взглядом, не давало мне покоя. Я скептично посмотрела на него, показывая, что не верю в простые ответы, когда речь идет о моей особенности.

– Очень просто, – он обернулся ко мне. И на этот раз его взгляд опустился ниже, задержавшись почему-то на губах. Доля секунды, но достаточно, чтобы по телу прошла новая волна мурашек, не имеющая ничего общего с холодом. – Нужно найти подходящий триггер.

– Да? И какой же? – не унималась я, чувствуя, как этот разговор, начавшийся как абстрактное рассуждение, вдруг становится осязаемым и касается лично меня. И что ответ, который он собирался дать, будет не про формулу или заклинание.

Кассиус сделал шаг от стола, сокращая расстояние. Не к моему стулу, но ближе к центру прохода. Его глаза, темные и глубокие в полумраке библиотеки, снова встретились с моими. В них читалось что-то, что я не могла расшифровать – знание, вызов, возможно, хищность.

– Твой, – произнес он тихо, но так, что каждое слово эхом отдалось не в библиотеке, а где-то у меня внутри. Голос стал еще ниже, почти шепотом, но пронзительным. – Твой личный триггер. То, что прорвется сквозь твою… стену. То, что заставит тебя почувствовать.

Я сглотнула, хотя и не чувствовала страха. Слова «твою стену» и «почувствовать» звучали как диагноз, поставленный с первого взгляда. Как он мог знать, что я ничего не чувствую? Или он имел в виду что-то другое?

– Почувствовать… что именно? – спросила я, голос не дрогнул, но внутри нарастало странное, незнакомое напряжение.

Кассиус наклонил голову чуть вбок, словно оценивая меня. Его взгляд снова скользнул по моим губам, задержался. Мурашки вернулись, сильнее на этот раз.

– Все, – ответил он. – Радость. Гнев. Боль… Осознание. Иногда, – добавил он, и на его губах мелькнула едва заметная, почти жестокая улыбка, – достаточно сильного шока. Катализатора.

Катализатора… Его взгляд, который так упорно возвращался к моим губам, его спокойная уверенность в том, что он знает, что мне нужно… Сознание вдруг словно подбросило.

– И… где мне искать этот… катализатор? – спросила я, уже понимая, что ответ не будет в духе «в разделе редких артефактов».

Кассиус выпрямился, его улыбка исчезла, оставив лишь холодную маску. Он окинул взглядом остальных студентов, которые явно заждались продолжения лекции, затем снова посмотрел на меня. Его тон стал суше, возвращаясь к формальному. Но смысл сказанного был далек от формальности.

– Иногда катализаторы приходят извне. Неожиданно. Или… – он сделал едва заметную паузу, его взгляд снова задержался на мне, проникая до самой сути, – иногда они уже здесь. Нужно просто протянуть руку. Или… позволить прикоснуться.

Последние слова он снова произнес тише, они растворились в предвкушающей тишине библиотеки, оставляя после себя лишь ощущение незавершенности и глубокой личной угрозы. Позволить прикоснуться? Что это значило? И кто мог быть этим «катализатором», который уже «здесь»? В его глазах я увидела лишь одно зеркальное отражение. Его собственное.

Волнение прокатилось по рядам. Студенты обменивались быстрыми, непонимающими взглядами. Сабрина выглядела так, будто вот-вот расплачется или взорвется от ревности и замешательства. А я? Я чувствовала… нарастающую абсурдность. Это было похоже на хорошо поставленный спектакль, где мне отвели главную роль без моего согласия. И этот человек, Кассиус, казалось, наслаждался моей реакцией – или отсутствием таковой.

Мой мозг, привыкший к логике и прямолинейности в мире, где другие оперировали намеками и волшебством, выдал самый очевидный и грубый вариант. Я не хотела играть в его игры.

– То есть, мне нужно с кем-то заняться сексом или прыгнуть с крыши? – хмыкнула я.

По библиотеке прошлись шорохи и шепотки. Кто-то ахнул. Сабрина издала звук, похожий на придушенный стон. Я видела десятки глаз, устремленных на меня – шокированных, осуждающих, удивленных. Я сказала это просто, как констатацию самых крайних, шокирующих ситуаций, которые могли бы послужить тем самым «катализатором» в его понимании. Не было ни страха, ни смущения, только желание проткнуть этот надуманный, угрожающий туман его слов чем-то реальным, пусть и шокирующим.

– Чтобы, ну… наверняка сработало, – добавила я в наступившей звенящей тишине, глядя ему прямо в глаза.

Выражение лица Кассиуса изменилось. На мгновение маска холодной уверенности треснула. В его глазах мелькнуло что-то – не гнев, не удивление, а… расчетливый интерес. Как будто он не ожидал такой реакции, такой прямоты. Или, наоборот, именно такой реакции он и добивался.

– Энергичное предложение, – наконец произнес он, его голос был низким, потерявшим свой лекционный тон, но не властность. Он говорил теперь почти лично, обращаясь только ко мне через головы ошеломленной аудитории. – Хотя, возможно, мы говорим о катализаторах для… разных видов трансформаций. Не обязательно тех, что заканчиваются телесными повреждениями или… биологическими процессами.

Я лишь слегка приподняла бровь. Он пытался снова затянуть меня в свой туман недомолвок.

– Но ведь смысл катализатора в том, чтобы вызвать реакцию? Кардинально изменить что-то? – я ответила спокойно, даже скучающе. Мне не хотелось ему подыгрывать, но и молчать после такого обмена было бы странно.

– Именно, – кивнул он, его глаза словно вспыхнули внутренним светом, хотя я знала, что это не магия. Это была просто игра мимики, отточенная, чтобы производить эффект. – И порой, именно отсутствие ожидаемого элемента может стать самым разрушительным катализатором. Самой… непредсказуемой переменной.

Его взгляд задержался на мне слишком долго, слишком осмысленно. Кассиус сделал жест рукой, словно отбрасывая эту тему, и его лицо снова приняло более официальное выражение.

– Что ж, на сегодня наше обсуждение, пожалуй, достаточно… насыщенно. Надеюсь, мои размышления дали пищу для ума. Или для совершенно неожиданных вопросов, – последний взгляд снова был направлен на меня, в нем читалось нечто такое, от чего у других, может быть, перехватило бы дыхание. Но не у меня. Чувство абсурдности лишь усилилось. Он явно наслаждался эффектом.

Зал зашелестел одеждой и пергаментами. Студенты спешили уйти, избегая смотреть в мою сторону. Сабрина сидела, сжав кулаки, ее лицо было пунцовым. Она не смотрела на меня, только на удаляющегося Кассиуса.

Я встала, поправила сумку на плече. Мои движения были спокойными, обыденными. Ничего не случилось. Просто кто-то задал странный вопрос, а я ответила прямо.

Когда мы вышли из библиотеки в тускло освещенный коридор, Сабрина налетела на меня, ее глаза горели не магическим, а самым обычным возмущением.

– Как ты могла такое сказать?! – прошипела она, хватая меня за рукав. – При всех! Он же… он же сын Директора! И зачем ты вообще отвечала? Ты что, хотела привлечь его внимание?!

Я выдернула руку.

– Он задал вопрос. Я ответила. Мне не нужны его внимание или чье-либо еще. Он говорил намеками, я уточнила. Что тут такого?

– Что такого?! Ты его оскорбила! Ты опозорила меня! И себя! – ее голос перешел на взвинченный шепот. – Он говорил о Великом Катализе! О том, как неодаренные иногда могут стать ключом! А ты… ты свела все к… к этому!

Я вздохнула. Великий Катализ. Конечно. Для них все имеет высокопарный, магический смысл.

– Он говорил так, будто вот-вот начнет продавать эликсиры. Я просто спросила, что именно он имеет в виду под «протянуть руку» или «позволить прикоснуться» в контексте «катализатора». У меня нет магии, Сабрина. Я не понимаю намеков.

– Ты… ты невыносима! – она отвернулась, тряхнув блондинистыми волосами. – Как ты вообще сюда попала…

Она не договорила, но я знала, что она думает: как я попала в академию магии без магии? Этот вопрос висел в воздухе с первого дня. И, похоже, теперь он заинтересовал не только студентов, но и Кассиуса.

Мы шли по тихому коридору к нашей комнате. Его каменные стены хранили эхо столетий, кажется, вечности магии, которая бурлила здесь, незримая для меня, но осязаемая для всех остальных. Сквозь высокие стрельчатые окна проникал тусклый свет луны, подсвечивая пылинки в воздухе, похожие на крошечные, невесомые искры. Настенные бра, выполненные в форме извивающихся ветвей, светились мягко и ровно, без малейшего мерцания, как это бывает с обычным огнем. Это была магия света, спокойная и уверенная.

Шаги Сабрины были порывистыми, полными неудовлетворенной энергии и обиды. Ее светлые волосы, несмотря на вечерний час и напряжение, сияли в этом призрачном свете, словно нимб возмущения. Мои же шаги были размеренными, почти бесшумными на отполированном камне пола. Я чувствовала, как от нее исходит волнами гнев – физически ощутить его я не могла, но видела по напряженным плечам, по сжатым кулакам, по тому, как она резко дергала ногой, словно в такт невысказанным проклятиям. Это было похоже на наблюдение за грозовым облаком, чью мощь ты знаешь лишь по раскатам грома и молниям, но не чувствуешь электричества в воздухе.

– Ты вообще понимаешь, что ты сделала? – наконец, выдохнула она, когда мы приблизились к нашей двери. Ее голос был негромким, но насыщенным ядом. – Ты выставила его на посмешище! Кассиуса! Перед всеми, кто слушал!

Я остановилась у двери, легко касаясь холодной резной ручки. Узор на ней был сложным, похожим на переплетение корней и символов. Я не знала их значения, но мне нравилась их симметрия.

– Я не выставляла его на посмешище, – спокойно ответила я, поворачиваясь к ней. – Я задала уточняющий вопрос. Вполне логичный, учитывая его формулировку.

– Логичный?! – Сабрина вскинула руки, затем резко опустила их, словно не в силах найти выход своей ярости. – Он говорил о высоких материях! О связи! О том, как иногда неодаренные могут стать мостом! А ты… ты свела это к… к чему?! К тому, что у тебя нет магии и он должен тебя как-то… трогать?! – Ее голос сорвался на визг. – Ты опозорила не только себя, но и весь факультет! И меня!

Я вздохнула.

– Я не свела это ни к чему. У меня нет магии, Сабрина, – повторила я, открывая дверь. – Я не понимаю метафор, основанных на магии. Мне нужно прямое объяснение. Что именно он имел в виду, говоря о «физическом контакте» в контексте Катализа? Он же сам использовал эти слова. Или ты думаешь, что он говорил о чем-то другом, но использовал именно эти термины случайно?

Я вошла в комнату, оставляя дверь открытой для нее. Сабрина ворвалась следом, захлопнув дверь с такой силой, что по стенам пошла едва заметная дрожь. Она подошла к своей кровати и с грохотом швырнула на нее сумку.

Я села на свою кровать, спиной чувствуя прохладу стены. Ждать, пока ее гнев выплеснется сам по себе, было бессмысленно. Нужно было перевести разговор на то, что на самом деле ее беспокоило.

– Он тебе нравится? – задала вопрос в лоб, глядя на ее напряженную спину.

Она резко обернулась, ее глаза были широкими от удивления или, скорее, от неожиданности. Ярость на мгновение отступила, уступив место замешательству.

– Кто? – опешила она, и, словно потеряв равновесие, плюхнулась на свою кровать, не дожидаясь приглашения.

– Ну а о ком мы сейчас говорим? – хмыкнула я, переводя взгляд с символов на дверной ручке на ее лицо. Мне вдруг стало ясно, что ее гнев был лишь щитом, прикрывающим нечто гораздо более сильное и уязвимое. И, возможно, этот Кассиус был не так прост, как казался, если одно лишь упоминание «физического контакта» в его теории вызывало у окружающих такую бурную и нелогичную реакцию. Особенно у тех, кто, как Сабрина, таял при виде его холодной красоты. Что он на самом деле с ними делал? И что он собирался делать с «неодаренными»? Вопрос, который я задала, возможно, был неудобен не только для его теории, но и для чего-то еще. И эта мысль была куда холоднее, чем резная ручка двери.

– С чего ты взяла? – опешила она.

– Я вижу, – я закатила глаза. Это не требовало магии. Это требовало лишь внимания. Я видела, как ее взгляд цепляется за ним в коридорах, как она замолкает, когда он проходит мимо, как краснеют ее уши, когда его имя произносят. Это было так же очевидно, как то, что в этой комнате две кровати и окно с видом на заброшенный сад академии.

– Это… это не имеет значения! – Она снова вскочила, ее лицо пылало уже не скрытой обидой, а чистым, неприкрытым смущением, которое она старалась прикрыть новой волной гнева.

Сабрина подошла к окну, провела пальцами по холодному стеклу. За ним медленно опускались сумерки, подсвечивая призрачным светом туман, поднимающийся над сухим садом.

– Я больше не буду нести глупости рядом с тобой в его присутствии, – вздохнула я. С одной стороны, я извинилась за то, что поставила ее в неловкое положение. С другой – за то, что нарушила негласный запрет, связанный с Кассиусом и его теориями. Все вокруг него казалось хрупким, будто стеклянным. Я встала с кровати, чтобы переодеться в пижаму. Было время для простых, не магических действий.