Солнцелуние

Я постаралась выдавить из себя подобие нейтрального выражения. Никакого кивка, никакой улыбки. Просто смотрела ему в лицо, пытаясь понять, что скрывается за этой маской совершенства.

Сабрина, сияющая от счастья, повернулась ко мне.

– Талисса, мы же пойдем, правда? Это так интересно! Дополнительная лекция от самого…

Я не слышала, что она говорила. Весь мир сузился до фигуры Кассиуса. Он больше не смотрел на меня. Его взгляд скользнул по рядам столов, по лицам других студентов, которые, кажется, только сейчас осознали, что сын самого директора стоит посреди столовой. Он излучал ауру власти, спокойной, незыблемой.

– Ну что ж. Жду вас, – его голос был таким же ровным, как и прежде, но теперь в нем чувствовались стальные нотки окончания разговора. Он кивнул Сабрине – коротко, почти неуловимо – и, не удостоив меня даже мимолетным взглядом, развернулся и пошел прочь.

Я следила за его удаляющейся спиной, пока она не исчезла в дверном проеме. Только тогда я позволила себе выдохнуть. Воздух, задержанный в легких, вышел из меня с тихим, прерывистым свистом. Мои руки все еще дрожали. Сердце продолжало колотиться.

– О, Талисса, это будет так здорово! Ты представляешь? Личная лекция с Кассиусом! Он такой…

Сабрина щебетала, ее глаза горели. Она строила воздушные замки из его вежливости, не замечая стальных прутьев, которыми он меня обнес.

А я сидела, глядя на остатки сока в своем стакане. Лекция. В библиотеке. Вечером. Не для всех, а для избранных. Или для тех, кого пригласили. Пригласили с этим взглядом, с этой усмешкой. Это не было приглашением. Это была повестка. И я понятия не имела, что произойдет, когда я ее приму. Но одно я знала точно: после этого вечера моя тщательно выстроенная иллюзия нормальной жизни в магической академии могла разрушиться навсегда.

– Талисса! – крикнула Сабрина, привлекая мое внимание и слегка стукнула ладонью по столу.

Я вздрогнула, словно очнувшись от глубокого транса, хотя на самом деле просто застыла, провожая взглядом удаляющуюся фигуру Кассиуса. Его уверенная поступь, разворот плеч – все в нем говорило о цели и власти. Он не просто ходил по столовой, он владел ею.

– Что? – проворчала я, стараясь вернуть в голос хоть каплю обыденности. Получилось, наверное, слабее, чем хотелось бы. Дрожь в руках все еще не унялась, и мне пришлось сжать кулаки под столом.

– Ты опять витаешь в облаках, – сказала Сабрина фыркнув, но беззлобно. В ее глазах отражалось чистое, незамутненное счастье. – Ты слышала? Кассиус нас пригласил.

– Слышала, – бросила я, стараясь не смотреть на нее слишком долго. Ее энтузиазм был сродни яркому солнечному свету, который только подчеркивал мою собственную тень.

– Он такой милый, – расплылась она в улыбке, мечтательно подперев щеку ладонью. – Пригласил нас на дополнительную лекцию. Представляешь?

Я закатила глаза, не в силах сдержать этот жест даже ради поддержания видимости. Милый? Кассиус Ривендор? С его взглядом, который, казалось, просвечивал сквозь кости? С его усмешкой, полной скрытого смысла? С тем, как он произнес слово «подружка», будто говорил о какой-то блохе, прицепившейся к платью Сабрины? Нет. Милым его вряд ли назовешь. Опасный. Интригующий. Возможно, что-то еще… но не милый. Никогда.

Мои мысли метались. Зачем ему это? Зачем звать меня? Не потому, что ему «интересно». Он дал понять это своим взглядом. Это не любопытство. Это… проверка? Ловушка? Он что-то знает? Или подозревает? Моя тщательно выстроенная стена безразличия, моя маска обычной, ничем не примечательной студентки, казалось, дала трещину под его взглядом.

– Конечно, пойдем! – Сабрина уже строила планы дальнейшего дня. – Мы поужинаем пораньше, потом зайдем в комнату переодеться…

Она продолжала говорить, но я слушала вполуха. В голове звучали слова Кассиуса: «Жду вас». Не «если вам интересно», не «буду рад видеть», а «Жду вас». Как будто у меня был выбор. Как будто это было приглашение, а не приказ, завуалированный под вежливость.

Библиотека. Вечер. Восемь. И он. Один на один. Или почти. Присутствие Сабрины, скорее всего, будет лишь фоном. Он позвал ее, чтобы иметь предлог добраться до меня. Почему? Что ему нужно? Мой секрет? Но зачем? Что можно сделать с человеком без магии? Что можно получить от пустоты?

Это не страх перед самой академией, не страх перед магией как таковой. Я приняла решение быть здесь, несмотря на риск. Страх появился сейчас. Страх быть разоблаченной самым опасным человеком в этом месте. Страх, что моя никакущая «особенность» обернется против меня. Страх, что он увидит эту пустоту и поймет, что я собой представляю на самом деле. Или, еще хуже, что он поймет, почему я такая.

Я посмотрела на стакан с соком. Жидкость мирно плескалась, отражая блики света. Обыденность. То, за что я цеплялась изо всех сил. Иллюзия. А теперь эта иллюзия вот-вот рухнет.

Кассиус Ривендор уже начал. И я не чувствовала ничего. Абсолютно ничего. Ни магии. Ни страха, проявляющегося так, как у нормальных людей – бегством, борьбой. Только этот сжимающий холод внутри и дрожь, которую я прятала. Пустота. Вот моя суть. И она, кажется, столкнулась с чем-то, что не терпит пустоты. Или, возможно, наоборот, что-то в нем притягивает ее.

Вечер обещал быть долгим. И очень опасным. Но отступать было поздно. Повестка получена. И у меня не было другого выбора, кроме как явиться.

Встали из-за стола. Шум наполненной студентами столовой постепенно отступал, сменяясь гулом собственных мыслей. Сабрина щебетала что-то про завтрашние лекции, про то, как здорово, что Кассиус обратил на нас внимание. Ее голос звенел, как колокольчик, чистый и беззаботный. Она была настоящим олицетворением академии – светлым, полным магии и надежд. Я шла молча, ощущая себя призраком рядом с живым, сияющим существом.

Дорога до нашей комнаты в общежительском крыле заняла минут десять. По коридорам еще сновали студенты, откуда-то доносился приглушенный гул тренирующихся. Академия жила своей вечерней жизнью, полной магии и энергии, которую я не только не разделяла, но и не ощущала. Я же чувствовала себя инородным телом, скользила по этим залитым сумеречным светом коридорам, как тень, которая вот-вот растворится.

Открыв дверь в нашу комнату, я замерла на пороге. Воздух внутри казался неподвижным и чуть более холодным, чем снаружи. На стуле у моей кровати аккуратной стопкой лежал новый комплект одежды. Черный спортивный костюм – брюки и толстовка из плотной, непривычной ткани – и пара темных кроссовок рядом. Все выглядело совершенно чужим, не моим, и лежало так, словно его только что положили, будто кто-то был здесь совсем недавно. Небрежно, но при этом с некой подчеркнутой демонстративностью.

Сердце пропустило удар, но это был не страх в привычном понимании. Скорее, резкий всплеск адреналина, сигнал тревоги, который мое тело выдавало, несмотря на тотальную пустоту ощущений. Кто? Зачем? Откуда это взялось?

Сабрина, не заметив моей секундной заминки или решив проигнорировать ее, прошла мимо, бросив быстрый взгляд на стул.

– О, что это? – спросила она без особого удивления, уже направляясь к своему шкафу.

Я медленно, словно в трансе, прошла к стулу. Пальцы коснулись ткани. Гладкая, прочная, почти мертвая наощупь. Никаких опознавательных знаков, никаких бирок, никаких намеков на производителя или предназначение. Просто одежда. Черная. Как будто предназначенная для… чего-то. Для чего-то, что требовало скрытности, бесшумного движения в темноте, может быть, даже бегства. Или, наоборот, что-то, что должно было сделать меня менее заметной, растворить в тени, стереть мою индивидуальность.

– Что это за одежда? – вырвалось у меня, голос звучал глухо, чужой в ставшей вдруг слишком тихой комнате. Я правда не понимала. Это не было похоже ни на одну форму, которую я видела за этот день.

Сабрина обернулась ко мне. Она уже натягивала такой же комплект, только на ней он сидел естественно, будто вторая кожа. Она выглядела в нем спортивно и готовой к действию – к какому-то своему, волшебному действию.

– Это форма академии, – совершенно спокойно сказала она, просовывая голову в горловину толстовки. – Для разных ситуаций. У каждого она одинаковая. Одежду выдают в одном комплекте в зависимости от того, что сегодня или завтра по плану. Вот вчера вечером дали пижаму.

Она закончила с толстовкой, порылась в шкафу, который, как я теперь заметила, был абсолютно идентичен моему, и достала белый комплект – свободная футболка и шорты.

– У тебя такой же, ты не знала? – удивилась она, наконец-то подняла взгляд и заметила, кажется, мое растерянное лицо. – Лежит в шкафу, тебе ведь тоже выдали, как и всем новичкам.

– Я… я не видела, – пробормотала я. – Не спала вчера в пижаме… Так вымоталась, что просто… уснула.

– Ну да, конечно, – Сабрина уже натягивала брюки черного костюма. – У тебя ведь нет с собой никакой одежды, вот тебе и выдают на время. У всех все одинаковое, чтобы не выделяться. Правила академии.

Она пожала плечами, как будто говорила о погоде, и села на свою кровать, принимаясь за кроссовки. Ее спокойствие было почти оскорбительным. Я вздохнула. Спорить или задавать больше вопросов было бессмысленно. Стянула с себя учебную, черную и тоже чужую форму, ощущая внезапную зябкость. И надела этот костюм. Плотная ткань скользнула по коже. Черный цвет поглотил меня, и в этот момент я почувствовала себя еще более невидимой, чем когда-либо. Не просто тенью, а частью самой темноты, готовой к чему-то, чего я не понимала, но что, похоже, уже началось.

– Какие планы до восьми? – спросила Сабрина, сидя на кровати и скручивая в воздухе пальцами маленькую светящуюся сферу. Сфера послушно пульсировала в такт ее словам.

Я медленно шнуровала кроссовки, ощущая натяжение шнурков и их шероховатость под пальцами. Реальные, осязаемые вещи.

– Не знаю, пар ведь у нас больше нет? – спросила я, поднимая взгляд. Меня совершенно не волновало расписание. Все равно я не понимала, как впишусь в этот водоворот магии, которой у меня нет.

– Дак у тебя же должно быть расписание, – удивилась Сабрина, сфера в ее руке чуть дернулась. – Но нет, пар на сегодня больше нет.

– У меня нет расписания, – опешила я.

– Как это? – не поняла Сабрина, сфера совсем потухла. – Ты вообще была вчера на вводном собрании? Там все объясняли и все выдали.

– Нет, я же говорю, что спала, – слегка раздражалась я. Этот разговор начинал утомлять.

– Ну даешь, – покачала она головой, волосы разметались по подушке. – Я достану тебе расписание. Или попроси Кассиуса.

Она подмигнула, и сфера вновь вспыхнула, на этот раз ярко-розовым светом. Кассиус. Высокий, мрачноватый, с пронзительным взглядом. От него веяло такой мощью, что даже я, нечувствительная, ощутила легкое давление воздуха. Она что хочет меня с ним свести? С этим парнем? Нет уж.

– Спасибо, – брезгливо ответила я, завязывая узел на шнурках. – Раз занятий больше нет, я, пожалуй, пройду прогуляюсь. Мне надо проветрить голову.

– Только будь к восьми в библиотеке, – кричала мне вслед Сабрина, я же уже закрывала за собой дверь. – Кассиус не терпит опозданий.

Я вышла в общий коридор общежития. Длинный, гулкий, с рядами одинаковых дверей. За каждой – кто-то с магией. А я? Я шла по нему, как ничтожный муравей по огромной, чужой тропе.

Выбралась наружу. Серое небо разрезали тучи, угрожая дождем. Ветер слегка трепал волосы, принося запах сырой земли и чего-то терпкого, осеннего. Я направилась к заброшенному саду, открывающимся своим видом из моего окна. Сад подтвердил свою репутацию. Деревья росли дико, их ветви причудливо переплетались, создавая ощущение непроходимых джунглей. Кусты разрослись, скрывая старые, потрескавшиеся статуи и фонтаны без воды. Воздух был тяжелым, настоянным на запахах гниения и чего-то сладковатого, тревожного. Под ногами шуршали опавшие листья, скрывая корни, камни, и, возможно, что-то еще.

Я шла медленно, вслушиваясь в шорохи, вглядываясь в игру теней. Костюм ощущался как вторая кожа, его темнота сливалась с сумерками под деревьями. Здесь, среди хаоса природы, я чувствовала себя чуть более… уместной? Или просто менее неуместной, чем среди пышущих магией студентов.

Набрела на старую беседку, увитую плющом настолько плотно, что она казалась частью холма. Села на разрушенную скамью, укрытую зеленью. Плющ, словно равнодушное зеленое чудовище, поглощал рассыпающуюся древесину, стараясь стереть беседку с лица земли. В воздухе висел тяжелый, сырой аромат увядания, смешанный с тем сладковатым, тревожным запахом, который я уже заметила. Он был не похож ни на что знакомое – ни на цветы, ни на гниющие листья. Что-то более плотное, почти осязаемое, вызывающее легкое покалывание на затылке.

Внутри беседки было заметно темнее, свет с трудом пробивался через плотное плетение ветвей и листьев. Я провела пальцами по шершавому плющу – холодному и влажному.

Я закрыла глаза на мгновение, вдыхая этот странный, тревожный воздух. Шорох. Не листьев под ногами, не ветра в ветвях. Ближе. Словно… кто-то прошел сквозь плотную стену зелени.

Я открыла глаза.

В проеме, откуда, кажется, вела едва заметная, заросшая тропа, стоял силуэт. Высокий, тонкий, темный. Он не шагнул внутрь беседки, просто стоял там, окутанный полумраком, словно часть самого сада, проступившая из его дикой сути. Я не могла разглядеть черт лица, но чувствовала на себе пристальный взгляд. Сладковатый, тревожный запах стал чуть сильнее.

Нервы напряглись, как струны, но паники не было. Только обостренное внимание. Кто это? Стражник? Или…

Силуэт шагнул вперед, и я увидела его лицо. Черные, непривычно пронзительные глаза в тени густых бровей. Высокие скулы, резкий подбородок. Кассиус. Он не улыбнулся, не поздоровался. Просто смотрел. Его взгляд скользнул по мне, по моей одежде, по уголкам беседки – оценивающий, сканирующий, словно я была не человеком, а объектом изучения или потенциальной угрозой. Я поежилась под этим взглядом, чувствуя себя под микроскопом. Промолчать или что-то ответить? Нарушить эту гнетущую тишину, заполненную лишь шелестом ветра и шумом крови в ушах? Я судорожно думала, что сказать, но, как назло, ничего путного, ничего умного или хотя бы уместного не лезло в голову.

– Что ты здесь делаешь? – Единственное, что смогло вырваться из меня. Вопрос прозвучал, возможно, слишком резко, слишком прямо.

Он не двинулся. Только кончик его черной брови удивленно, едва заметно вскинулся. Удивление? Или скрытое раздражение от того, что я нарушила его уединение? Тяжелый, магнетический взгляд не отрывался от меня. Атмосфера наэлектризовалась. И я не знала, чего ждать дальше.

Он наконец нарушил молчание, его голос был таким же, как и его взгляд – низкий, без интонаций, проникающий под кожу.

– Я мог бы спросить то же самое, – ответил он, его слова эхом отозвались в замкнутом пространстве беседки. Он не задал вопрос, он констатировал факт, ставя под сомнение мое право находиться здесь.

Я почувствовала, как легкое возмущение смешивается с нервозностью. Я что, не имею права гулять по территории академии?

– Я… я гуляла, – ответила я, стараясь придать голосу уверенности. Получилось не очень. – Это кажется общественным садом.

На лице Кассиуса мелькнуло что-то неуловимое – тень усмешки или просто игра света в полумраке. Он сделал еще один шаг в беседку, и я невольно подалась назад, упираясь спиной в холодный плющ. Теперь он стоял всего в нескольких шагах от меня, и я могла разглядеть его лучше: идеально подогнанная темная форма академии, узкие запястья, длинные пальцы, чуть сжатые в кулаки. Его глаза, такие темные, что казались бездонными, изучали меня с почти клиническим интересом.

– Не все прогулки одинаковы, – проговорил он, его взгляд стал еще более пристальным. – И не все «общественные» места таковыми являются. Особенно здесь.

– Мне уйти? – фыркнула я, вставая с лавки. Внезапно меня захлестнула волна раздражения, вытесняя нервозность. Наверное, это была защитная реакция. Общественный сад или нет, но меня не учили складывать руки и благоговейно ждать, пока сын директора соблаговолит закончить свой осмотр.

Между нами был всего шаг. Крошечное расстояние, которое в обычной ситуации не значило ничего, но здесь – в этом напряженном воздухе, под его немигающим взглядом – казалось пропастью или, наоборот, опасно сократившимся пространством. Я ожидала, что он отступит или, может быть, скажет что-то вроде «как знаешь», оставляя мне выбор.

Он не ответил. Вместо этого он сделал этот самый шаг.

Не бросился вперед, не подкрался. Просто сделал один, неспешный, уверенный шаг, полностью стирая остававшуюся между нами дистанцию. Теперь мы были на расстоянии вытянутой руки… или даже ближе. Я инстинктивно замерла, дыхание перехватило.

Его темные глаза, теперь совсем близко, казались еще более бездонными, поглощающими свет. Я увидела тонкие линии у их уголков, безупречную гладкость кожи на высоких скулах. И я почувствовала легкий, горьковатый холодок, исходящий от него – не от температуры, а от чего-то другого, незримого. Запах. Сладковатый, тревожный, теперь более ощутимый, он сплетался с запахом влажной земли и цветущего плюща.

Он не ответил на мой вопрос. Вместо этого Кассиус медленно, демонстративно поднял руку. Не ко мне, нет. Его длинные, тонкие пальцы легко коснулись плюща, обвивавшего беседку рядом с моей головой. Зелень под его прикосновением будто ожила на мгновение – листья стали ярче, усики чуть заметно потянулись к его руке, словно живые. Это было первое очевидное проявление магии, которое я видела так близко, настолько естественно, словно это было просто дыхание. У Сабрины магия проявлялась иначе, ярче, с искрами или свечением. Здесь же это было… органичнее, тише, но при этом пугающе мощно.

Внутри меня все сжалось. Я, не чувствующая даже намека на что-то подобное, стояла в паре дюймов от человека, который управлял окружающим миром легким касанием. И который, я была почти уверена, знал о моей пустоте.

Его взгляд вернулся ко мне, все такой же пронзительный и изучающий. Он наклонил голову чуть вбок, словно рассматривал меня под новым углом.

– Уйти? – Наконец ответил он. Его голос стал еще тише, почти шепот, но его низкие вибрации ощущались где-то в груди, словно слабый резонанс. Он не смотрел мне в глаза напрямую, его взгляд скользнул по моим губам, подбородку, шее. Это было не оценочно, как раньше, а… исследующее, почти интимное, что заставило кожу покрыться мурашками. – Уйти? И прервать… наблюдение?

Наблюдение? Что… что именно ты наблюдаешь? Слова застряли в горле. Призрачное касание его взгляда ощущалось сильнее любого прикосновения. Мозг лихорадочно пытался осмыслить происходящее. Он наблюдает? За мной? И он знает… знает что? Неужели он уже знает?

– Я… Я не понимаю, о чем ты говоришь, – выдавила я, стараясь, чтобы голос не дрожал. Часть меня хотела отступить, убежать из этой беседки, из этого сада, прочь от его пугающей близости. Но другая часть – та упрямая, которая привела меня сюда после разочаровывающих попыток почувствовать хоть что-то в стенах академии – стояла на месте, загипнотизированная его присутствием.

Он наклонил голову, его взгляд снова поднялся, встретился с моим. И в его черноте читалось знание – холодное, неоспоримое. Секунда длилась вечность. Время в беседке будто замерло, задержав дыхание вместе со мной.

– Понимаешь, – проговорил он наконец, и теперь в его голосе не осталось и намека на вопрос, только уверенность. Он не повышал тон, но каждое слово падало, как камень, оставляя круги на поверхности застывшей воды.

– Ничего не понимаю, – прошептала я. Слова слетели с губ тонкой, едва слышной нитью, сотканной из отрицания и страха.

Кассиус все той же рукой прикоснулся к моей щеке, заправив прядь волос за ухо. Его пальцы были прохладными, гладкими. В его прикосновении не было ни нежности, ни грубости – только абсолютная, изучающая сосредоточенность. Словно он касался не кожи, а поверхности некоего артефакта, пытаясь считать с него информацию.

Я замерла. Невозможность отступить стала физической, осязаемой. Его прикосновение не вызвало ни тепла, ни холода, ни малейшего намека на ту дрожь или покалывание, которые Сабрина описывала, когда чувствуешь что-то к парню. Только простая, пугающая нейтральность. Это была нестерпимая пытка – в непосредственном контакте с человеком, который очевидно владел магией и очевидно видел ее во всем. Моя пустота кричала в этой тишине, громче любого звука.

Его большой палец легко скользнул по моей скуле, остановился у уголка глаза. Его взгляд следовал за движением, и мне показалось, что он видит меня насквозь, проникая за плоть и кости, за мою нервную дрожь, прямо к этой зияющей, мучительной пустоте внутри. В его глазах не было жалости. Только глубокое, совершенно отстраненное любопытство. Словно он наконец нашел экземпляр, который не вписывался ни в одну из известных ему категорий, и теперь методично его препарировал взглядом.

– Что ты делаешь? – прошептала я, закрывая глаза, потому что не могла больше выносить его взгляда. Его рука все так же лежала на моей щеке, словно пришпиливая меня к месту. Я чувствовала каждое его касание, но это было лишь физическое ощущение, лишенное любой эмоциональной или магической окраски, отчего становилось только хуже.

– Изучаю. Ты против? – усмехнулся он. Голос Кассиуса был низким, бархатным, но в нем сквозила сталь. В этой усмешке не было веселья, только игра, в которой он явно вел.

– Я не подопытный кролик, – возразила я, открывая глаза и стараясь придать себе хоть какую-то долю достоинства. В его присутствии это было непросто.

Кассиус наклонился ко мне. Расстояние между нами сократилось. Его дыхание опаляло мою щеку, теплое и чужеродное. По телу пробежало стадо мурашек – не от возбуждения, а от странного, смешанного чувства опасности и… чего-то еще. От него пахло гранатом и чем-то терпким, лесным. И этот запах, кажется, как феромон, сводил меня с ума, вызывая реакцию, которую я не могла контролировать, в отличие от магии, которой у меня не было.

– Я знаю, – сказал он, шепча. Его губы коснулись мочки моего уха, легкое, дразнящее прикосновение, от которого по спине прошел холодок. – Но ты слишком дерзко смотришь, учитывая… м-м-м… твои особенности.

Он чуть отстранился, но между нашими лицами было всего пара сантиметров. Его глаза, теперь так близко, не просто смотрели – они проникали, искали ответ на вопрос, который, возможно, волновал только его. Запах граната, его дыхание… оно было так близко, что я чувствовала тепло его кожи, хотя его пальцы на моей щеке оставались прохладными. Сердце бешено колотилось, отнюдь не от романтики, а от смеси животного страха и чего-то еще, чего я боялась признаться себе. Мурашки пробежали по рукам, не от искр магии, которых никогда не было, а от напряжения – от его близости, его запаха, его взгляда, который чувствовал мою разницу.

– Меня это привлекает, понимаешь? – прозвучал шепот, едва слышный, но тяжелый.

Я не понимала. Не понимала, почему он, сын директора, наделенный силой, мог интересоваться мной. Не понимала, что скрывалось за этим изучающим взглядом, за этим опасным любопытством.

– Привлекает? – пробормотала я, голос дрожал, несмотря на все мои усилия. – Что именно? Моя… пустота? – Я не могла сдержаться, прямой удар в сердцевину моего страха. Подозревала ли я, что он знает? Да. Была ли готова произнести это вслух, ему – сыну директора, магу? Нет. Но слова вырвались, обжигая.

Он усмехнулся, звук был низким, словно гравий, перекатываемый в реке. Это была не веселая усмешка, а хищная, оценивающая.

– Твоя искренность. Или, может быть, твое отсутствие притворства. Большинство здесь играют роли, изображая из себя не тех, кем являются, пытаясь соответствовать. Ты… не играешь. Или играешь так плохо, что это становится интереснее. – Его глаза скользнули вниз, к моим губам, задержались на мгновение, потом вернулись к глазам. Этот взгляд был почти физическим прикосновением, заставившим мои губы слегка онеметь.

– Что ты хочешь от меня, Кассиус? – выдохнула я, игнорируя покалывание на губах от его взгляда и на щеке от его пальцев. – Почему ты… изучаешь меня? Я не понимаю.

Он выпрямился совсем чуть-чуть, но его взгляд стал острее, а усмешка исчезла, оставив лицо сосредоточенным и совершенно безжалостным.

– Не «что», – поправил он тихим, опасным тоном, который заставил меня напрячься, как натянутая струна. – А «как». Как ты здесь оказалась? Как ты функционируешь в месте, где каждый атом пропитан тем, чего у тебя нет? Это… аномалия. Интересная аномалия. – Его пальцы на моей щеке легко сжались, совсем чуть-чуть, но достаточно, чтобы я почувствовала его силу, заложенную в этом, казалось бы, невесомом прикосновении. Вся моя кровь, казалось, застыла. Он знал. Не просто подозревал, он видел это, называл это. Аномалия.

Меня обдало холодом, несмотря на близость его тела, несмотря на теплый вечер в саду. Аномалия. Так он меня видит? Не студентка, не человек даже – аномалия, объект для изучения, ошибка в системе этого мира. Моя гордость, смешанная со страхом, восстала.