Солнцелуние

Мы шли по длинному, извилистому коридору. Каждый шаг отдавался эхом, подчеркивая зловещую тишину. Парень не произнес ни слова, его темная фигура маячила впереди, словно манила нас в неизвестность.

Наконец, он остановился перед массивными двустворчатыми дверями, украшенными резьбой в виде переплетающихся змей.

– Это столовая, – бросил он через плечо. – Обед через пять минут. Не опаздывайте. С этими словами он скрылся за дверями.

Толпа новоприбывших, словно очнувшись от морока, зашевелилась. Взгляды, полные беспокойства и неуверенности, встретились. Я же, напротив, чувствовала себя на удивление спокойно. Поправив черное платье, я шагнула внутрь.

Столовая оказалась огромным залом с высоким сводчатым потолком, украшенным витражами. Длинные деревянные столы тянулись вдоль всего зала, за ними уже сидели старшие студенты. Атмосфера была напряженной, но не гнетущей. Чувствовалось, что здесь живут по своим правилам. На столах стояли серебряные подносы с едой. Выглядело все довольно аппетитно, но есть совершенно не хотелось.

Не успели мы занять места, как в зале появился тот самый парень. Он направился к отдельному столу, расположенному на небольшом возвышении, и сел в кресло, словно король на троне. Взгляд его темных глаз скользнул по мне, и я почувствовала, как по спине пробегает легкий озноб.

Обед прошел в тишине. Слышался лишь звон столовых приборов и приглушенные голоса старших студентов. Никто не смел смотреть в сторону «короля». Я машинально пережевывала еду, стараясь не привлекать к себе внимания.

Послеобеденная суета стихла, уступая место тишине, нарушаемой лишь приглушенным гулом разговоров в столовой. Я ковырялась вилкой в остатках переваренной картошки, когда к нашему столику подошли трое старшекурсников. Один из них высокий и жилистый, выделялся даже среди своих товарищей. Короткая рыжая стрижка, открывающая высокий лоб, и тонкий, но глубокий шрам, пересекающий щеку, придавали ему вид бывалого воина. Его темно-карие глаза, казалось, просвечивали насквозь, не выдавая ни единой эмоции.

– Первокурсники, за мной, – скомандовал он глухим, лишенным интонаций голосом. Ни приветствия, ни объяснений. Просто приказ.

Не испытывая ни малейшего сомнения, я поднялась со стула, увлекая за собой слегка оторопевших однокурсников. Рыжий двинулся вглубь академии, и мы послушно последовали за ним, словно привязанные невидимой нитью.

Коридоры тянулись бесконечной анфиладой, уходя вдаль, словно в чрево каменного зверя. Стены, выкрашенные в блеклый оттенок слоновой кости, были увешаны портретами угрюмых старцев в старомодных одеяниях. Каждый раз, когда мы проходили мимо, мне казалось, что их глаза следят за нами, оценивая и осуждая.

Рыжий, не сбавляя шага, сухо и сжато рассказывал о расположении кабинетов, библиотек и прочих важных мест. Его речь была лишена какой-либо эмоциональной окраски, словно он декламировал заученный текст. Чувствовалось, что он выполняет некое обязательство, но сквозь эту отстраненность проглядывало смутное желание помочь нам освоиться в этом огромном, незнакомом мире.

– Здесь библиотека, закрывается в десять вечера, – буркнул он, указывая на массивную дубовую дверь. – Там лаборатории, доступ только с разрешения профессора Эйнхорна. И да, не трогайте ничего. Никогда.

Наконец, после долгих блужданий по лабиринту коридоров, он остановился перед дверью с прибитой к ней табличкой «213».

– Это ваша комната, – сказал он, поворачиваясь ко мне. Его взгляд, холодный и пронзительный, задержался на моем лице на мгновение дольше, чем следовало бы. – С завтрашнего дня начинаются занятия. Будьте вовремя.

Он не дождался ни слова благодарности, ни вопроса. Просто резко развернулся и, не глядя, ушел, оставив нас в растерянности перед дверью.

Я нервно сглотнула, чувствуя, как в груди нарастает странное, щекочущее чувство. Не страх, скорее… предвкушение. Словно я стою на пороге неизведанного, готовая шагнуть в бездну.

Собравшись с духом, я толкнула дверь. Она открылась со скрипом, словно жалуясь на непрошенных гостей. Комната оказалась на удивление небольшой и обжитой. Два узких железных каркаса кроватей, застеленные серыми покрывалами, старый, пошарпанный стол и вместительный шкаф – вот и вся обстановка. На окне висели плотные, непроницаемые шторы, казалось, поглощающие весь свет.

Несмотря на скромную обстановку, в комнате ощущалось что-то притягательное. Что-то… монументальное. Словно здесь жили поколения студентов, оставившие после себя незримый отпечаток своей энергии и амбиций. Под этим чувством одиночества я не ощущала ни малейшего страха, а только тихое предвкушение.

Я подошла к окну, отбросила тяжелую штору. За стеклом простирался мрачный, заброшенный сад. Высокие, корявые деревья с переплетенными ветвями тянулись к небу, словно скрюченные пальцы, готовясь схватить пролетающую мимо птицу. За садом возвышались силуэты древних башен академии, мрачные и неприступные, словно стражи, охраняющие ее секреты.

Солнце, клонясь к закату, окрашивало небо в багровые тона, создавая зловещий, но в то же время завораживающий пейзаж. Отблески заката проникали в комнату, рисуя причудливые тени на стенах.

Я стояла у окна, завороженная красотой этого места, и чувствовала, как во мне нарастает волнение. Что ждет меня здесь? Какие тайны хранят эти стены? И кто этот таинственный бледнокожий парень с черными, пронзительными глазами? Я знала, что моя жизнь изменится навсегда. И мне вовсе не было страшно. Наоборот, меня переполняло странное, необъяснимое чувство… предвкушения.

Глава 3

Глава 3

Усталость навалилась внезапно. После долгого дня, полного новых впечатлений и волнений в этой чертовой магической академии, я валилась с ног. Похищение, экзамен, этот надменный взгляд черноглазого аристократа… достаточно на сегодня. Не утруждая себя раздеванием, я просто скинула тапки – черт бы их побрал, эти жутко неудобные тряпичные балетки – и рухнула на кровать. Мягкий матрас обнял меня, словно старый друг, и я мгновенно провалилась в глубокий, безмятежный сон.

Сквозь сон я ощущала, как лунный свет просачивается сквозь неплотно закрытые шторы, рисуя серебристые полосы на полу. Я ворочалась во сне, пытаясь удержать ускользающие обрывки сновидений. Мне снились темные коридоры, лица незнакомых людей и шепот, разносящийся по пустынным залам. Шепот о чем-то запретном, зловещем… Неужели предчувствие?

Проснулась я внезапно, от ощущения чьего-то пристального взгляда. Не от кошмара, не от резкого звука, а именно от ощущения, что на меня смотрят. Сердце бешено колотилось в груди, словно птица, пытающаяся вырваться на свободу. «Да брось, – мысленно сказала я себе, – просто перенервничала. Первая ночь в академии, что ты хотела?» Но тревога не утихала. Медленно, стараясь не издать ни единого звука, я приоткрыла глаза. Сердце забилось быстрее, словно предупреждая об опасности. В полумраке комнаты зловеще вырисовывался силуэт. Кто-то стоял у моей кровати, абсолютно неподвижно, я чувствовала это кожей, он смотрел на меня. Не у двери, не у окна, где его присутствие хоть как-то можно было бы оправдать, а прямо у моей кровати. Ближе, чем позволяла хоть какая-то граница личного пространства.

Через узкую щель в неплотно задернутых шторах пробивался бледный луч лунного света. Он скользил по фигуре, очерчивая ее контуры, и, наконец, позволил мне различить лицо… Это была девушка. Не призрак, не игра теней – самая настоящая девушка, плоть и кровь. Хотя, глядя на нее, я в этом сомневалась.

Ее лицо было болезненно бледным, почти прозрачным, и совершенно невыразительным, словно искусно вылепленная маска. Ни намека на улыбку, ни тени удивления, ни проблеска хоть какой-то эмоции. Только пугающая пустота. Большие, желтые глаза, как у кошки, смотрели на меня с какой-то странной, нечитаемой ненавистью, или, может, это было просто безразличие, которое ощущалось еще страшнее. Взгляд был настолько пронзительным, настолько… нечеловеческим, что мурашки побежали по коже. Волосы, черные как смоль, висели спутанными прядями, закрывая часть лица, но это ничуть не смягчало жуткого впечатления. Она словно сошла со страниц страшной сказки.

– Ты… ты кто? – прошептала я, чувствуя, как по спине пробегает ледяной холодок. Голос предательски дрожал, выдавая весь мой страх. Но я не могла сдержаться. Кто она такая? Что ей нужно? Почему она стоит здесь, в моей комнате и смотрит на меня, словно оценивая добычу?

Она молчала, продолжая сверлить меня своим немигающим взглядом. Тишина в комнате стала давящей, зловещей, словно наполнилась невидимыми сущностями, поджидающими своего часа. Только бешеное биение моего сердца оглушительно нарушало эту мертвую тишину. Я почувствовала, как страх, до этого дремавший где-то глубоко внутри, начинает поднимать голову, оплетая меня своими липкими щупальцами, парализуя волю. Я попала в магическую академию, да, но это не отменяло того факта, что сейчас мне было по-настоящему страшно. Что ей нужно? Почему она просто стоит и смотрит?

Я попыталась встать, отодвинуться от края кровати, подальше от этой жуткой фигуры, но ноги словно приросли к матрасу. Я была парализована страхом, неспособная даже пошевелиться.

– Что тебе нужно? – повторила я, отчаянно пытаясь придать голосу твердость, но получилось только жалобное хныканье, лишь подчеркнувшее мою беспомощность.

Наконец, она заговорила. Голос был тихим, хриплым, словно заржавевшая петля, скрипящая в ночной тишине.

– Ты… здесь ненадолго, – прошептала она, словно озвучивая смертный приговор, вынося его без капли сожаления.

Ее слова, простые и незамысловатые, возымели эффект разорвавшейся бомбы. Не просто страх – леденящий ужас сковал мое тело, парализовал разум.

– Что ты имеешь в виду? – просипела я, с трудом ворочая языком, чувствуя, как пересыхает во рту.

Она медленно, очень медленно, подняла руку. В скудном лунном свете я увидела, что ее пальцы неестественно длинные и тонкие, почти костлявые. Кончики пальцев светились слабым, зловещим желтым светом, словно она держала в руках крошечных светлячков, источающих не жизнь, а смерть.

– Твоя магия… она… не такая, – проговорила она, ее голос стал немного громче, приобретая зловещий оттенок, словно ветер, воющий в пустом склепе. – Она возьмет свое.

Она сделала шаг вперед. Расстояние между нами сократилось до критической отметки. Она поднесла свои светящиеся пальцы к моей шее и резко сжала. Я почувствовала пронзительный, обжигающий ток, пронзивший все мое тело. Непроизвольный крик застрял в горле. Это было больно, холодно, странно – ощущение, которое я никогда прежде не испытывала. Мое тело словно разрывалось изнутри, а сознание медленно погружалось во тьму.

Я резко открыла глаза и села на кровати, обливаясь холодным потом. Справа от меня, по ту сторону комнаты, зажегся мягкий свет ночника. Я судорожно вдыхала воздух, словно тонула, и теперь, наконец, выбралась на поверхность, жадно хватая ртом кислород. Руки дрожали, а в горле першило. Нервно потирая шею, все еще чувствуя отголоски этого кошмарного прикосновения, я старалась успокоить бешено колотящееся сердце.

– Что-то случилось? – встревоженно спросил нежный голос.

Я резко подскочила на кровати, словно от удара током. На меня смотрела милая блондинка с двумя длинными, аккуратно заплетенными косичками, усыпанным мелкими рыжими веснушками носиком и большими голубыми глазами, полными искреннего беспокойства. Она слабо улыбнулась, но в ее глазах читалось смятение.

– Ты… ты кто? – спросила я хриплым, совсем чужим голосом, с трудом узнавая его.

Все, что было только что со мной – это был просто сон? Кошмар, настолько реалистичный, что все еще ощущался на коже, словно реальность? Я не понимала.

– Меня зовут Сабрина, я твоя соседка, – сказала блондинка, с тревогой глядя на меня. – Все… хорошо?

– Да, – отмахнулась я, стараясь успокоиться и взять себя в руки. – Просто кошмар приснился. Меня зовут Талисса.

– Очень приятно, – ответила девушка, ее лицо расплылось в чуть более уверенной улыбке. – Тебе, наверное, нужно выпить воды. Давай я тебе налью?

На ее лице читалось искреннее желание помочь, но я все еще чувствовала себя дезориентированной, словно после сильного удара. Кошмар оставил глубокий след, и я не могла отделаться от ощущения, что он был не просто сном, а предостережением.

«Твоя магия…она…не такая.» Что это значит? И как моя магия «возьмет свое»? Эти вопросы роились в голове, не давая покоя. Я почувствовала слабый озноб.

– Спасибо, буду очень благодарна, – ответила я, пытаясь скрыть дрожь в голосе. Нужно было собраться и разобраться что происходит. Это была магическая академия, а не зловещий замок из кошмаров. Нужно было успокоиться и действовать логически. Но как можно логически мыслить, когда в голове звучит эхо леденящего душу голоса?

Я жадно припала губами к стакану, который протянула мне Сабрина. Прохладная, чистая вода медленно утоляла жгучую жажду, которая внезапно охватила меня. Я почувствовала как напряжение чуть спадает, но дрожь в руках оставалась. Я сделала еще один глоток, пытаясь сосредоточиться на реальности – на мягком свете ночника, на тихом дыхании Сабрины, на привычном скрипе кровати подо мной.

– Спасибо, – прошептала я, возвращая стакан. Мой голос все еще был хриплым, словно я кричала всю ночь.

Сабрина поставила стакан на прикроватную тумбочку и снова повернулась ко мне, ее взгляд был полон нерастраченной тревоги. Она сидела на своей кровати, поджав колени к груди, маленькая и уязвимая в мягком свете.

– Он был очень плохим? – тихо спросила она, не отрывая взгляда.

Я кивнула, не находя слов, чтобы описать тот ужас, который пережила. Как рассказать ей о жуткой фигуре, о костлявой руке, о леденящих словах? Как объяснить ощущение собственной магии, которая вдруг стала чем-то чужим и опасным? Которую я даже не чувствовала!

– Просто… очень яркий, – наконец выдавила я, пытаясь скрыть истинный масштаб происходящего. Часть меня не хотела пугать ее, а часть – просто не знала, как выразить это в словах.

На лице Сабрины отразилось понимание, смешанное с сочувствием.

– Первые ночи в академии бывают тяжелыми, – сказала она, ее голос стал немного увереннее, словно эта тема была ей знакома. – Новое место, новые люди, предвкушение занятий… Мозг перерабатывает все впечатления. Мой первый кошмар был про профессора Элдрона и летающие учебники-монстры.

Она слабо улыбнулась, пытаясь разрядить обстановку. Я оценила ее попытку, но внутри меня все сжималось от страха, который не имел ничего общего с летающими учебниками. Мой кошмар был личным, нацеленным именно на меня и мою магию. Или на ее отсутствие? На мою не знакомость с ней?

– Ты уже знакома с магией? – спросила я, пытаясь перевести разговор на что-то более конкретное, на то, что, возможно, объяснит произошедшее. – Ну, то есть, ты знаешь про то что она существует и что ты обладаешь ей. Я имею в виду… тебе говорили?

Сабрина вскинула бровь, удивление в ее глазах было искренним.

– Да, а разве ты нет? Разве… тебе не сообщили, когда доставили в академию?

Я горько хмыкнула, этот звук прозвучал в тишине как скрежет.

– Эм, я до сегодняшнего дня жила в приемной семье, пахала огороды и убирала ночные горшки, – я почувствовала, как желчь поднимается к горлу при одном лишь воспоминании. – Если бы я знала хоть крупицу того, что есть что-то помимо этого… что существует этот мир, – я обвела рукой нашу комнату, утопающую в тени, – А уж тем более магия, я бы давно превратила свою ненавистную семейку в жуков или, не знаю, в кучки навоза.

Сабрина захихикала, прикрыв рот рукой. Ее смех был тонким, серебристым, и на мгновение я почти забыла о липком страхе, который все еще цеплялся за меня.

– В навоз, – повторила она, все еще улыбаясь. – Это… радикально. Но я тебя понимаю. Мои родители… они тоже были не то, чтобы в восторге, когда у меня впервые проявилось. Была небольшая… неприятность с соседской кошкой и моей первой попыткой телепортации.

Она замолчала, улыбка медленно сошла с ее лица. В ее глазах снова появилось беспокойство, которое я заметила с первой минуты, как нас оставили в этой комнате. Она смотрела на меня с какой-то настороженностью, будто пыталась прочитать что-то, чего я сама не знала.

– Но… у тебя не было ни разу проявления магии, там случайно что-то левитировало, или может росли быстро цветы? Или, например от настроения менялась погода? – ее голос стал тише, почти шепотом, хотя вокруг не было никого, кто мог бы нас услышать. Каждая ее фраза звучала как вопрос, требующий не просто ответа, а подтверждения чего-то немыслимого.

Я отрицательно покачала головой, чувствуя себя совершенно пустой. Пустой от магии, пустой от понимания всего этого.

– Ничего. Просто… просто оказалась здесь. Меня вытащили из приемного дома, так же как и хозяйского сына, приволокли в черный замок, а потом уже тест и я здесь.

Я умолкла, чувствуя, как абсурдность ситуации наваливается на меня с новой силой, как тяжелый пресс. Магическая академия. Я. Человек, который не знал о существовании магии еще сутки назад. Человек, чья собственная магия, кажется, сейчас стала объектом непонятного нападения из кошмара. Это не был сон. Это была реальность, но настолько извращенная, что больше походила на бред.

Тот тест. В том черном замке. Я помнила только холод. Не обычный холод камня, а пронизывающий, ледяной холод, который, казалось, не касался кожи, а проникал прямо в кости, глубже, в самую сердцевину. Словно что-то чужое, ледяное, попыталось прорваться сквозь меня, вырвать что-то, чего я сама не ощущала. Тогда мне показалось, что это просто реакция на страх, на незнакомую обстановку, на грубых людей, которые меня тащили. Но сейчас, глядя на Сабрину, на ее беспокойство, я понимала – это было другое. Это было связано с тем, почему я здесь оказалась. Или почему я такая, какая есть сейчас.

Сабрина смотрела на меня с растущим ужасом. Ее первоначальное сочувствие сменилось чем-то более глубоким, почти благоговением, смешанным с неприкрытым страхом. Ее глаза расширились, и я заметила, как искорки вокруг ее пальцев погасли – ее магия, кажется, ощутила что-то, чего не ощущала я.

– Ничего? Совсем ничего? – снова прошептала она, и в этот раз в ее голосе не было любопытства. Был только страх. – Но тест… Тест всегда что-то показывает. Даже если искра совсем крошечная. Даже если нужны специальные артефакты… Но просто ничего… Это… это невозможно.

Мое собственное спокойствие, может быть, было следствием шока или полного непонимания масштаба бедствия. Я не могла испугаться того, чего не чувствовала. Чего у меня не было. Вместо страха я чувствовала… недоумение. Я совершенно искренне не понимала.

– Ну тест был странным, – я почесала затылок, пытаясь вспомнить сегодняшний сюрреалистичный день в старом, пыльном здании, которое оказалось временным пунктом набора. – Задания вечно менялись сами собой на листке, и я ничего не понимала. Думала, что вообще не пройду, что просто не соображаю. А оказывается, прошла и теперь здесь.

Я пожала плечами, словно это объясняло все. Для меня это было просто невероятное везение после череды совершенно непонятных заданий.

– Тест так у всех делается, – Сабрина махнула рукой, отмахиваясь от моей растерянности. – Это специально чтобы запутать. Проверяют не столько знания, сколько… интуицию и способность работать с нестабильной магией.

Я выдохнула. Значит, я все-таки не сошла с ума, глядя на пляшущие по бумаге слова и символы. Это… какое-то облегчение.

– Не переживай, – Сабрина постаралась взять себя в руки, но ее глаза все еще были слишком широко раскрыты. – Это не страшно если ты не чувствуешь магию и она ранее в тебе не проявлялась. Это придет со временем. Главное, что портал пропустил тебя, а не сжег. А значит, магия в тебе все же есть. Просто очень глубоко притаилась.

Ее слова должны были утешить, но последняя фраза, сказанная между прочим, заставила меня замереть.

– Погоди, что значит «сжег»? – я опешила. В горле появился неприятный комок.

Сабрина стушевалась, отведя взгляд. Она смотрела куда-то в сторону своей кровати, избегая смотреть мне в глаза.

– Ну… Тех, кто не проходит тест… Воронка во время пути сюда… сжигает до тла, – пробормотала она, словно говорила о чем-то обыденном, но ее тон выдавал, что это совсем не так. Она нервно теребила край одеяла.

Мое сердце пропустило удар. Все то спокойствие и недоумение испарились, сменившись ледяным ужасом. Сжечь? До тла? За то, что не прошел тест?

– А… а почему нельзя просто отпустить этих детей? – голос мой дрогнул. – Зачем их убивать?

– Ну… Отпустить их уже нельзя, – Сабрина наконец посмотрела на меня, в ее глазах снова мелькнул страх, но уже какой-то другой, более холодный. – Они уже слишком много знают об этом месте и вообще о магии в целом. Поэтому для таких одна дорожка.

Мне стало физически противно от ее слов. Как можно говорить о таком… так просто? Сколько детей погибает просто так из-за этой академии? Они крадут, в наглую забирают детей из семей, а если те плохо сдают экзамен или, что еще страшнее, сделан ошибочный выбор, и ребенок оказался без магии – их просто убивают. Как пушечное мясо для поддержания тайны. Меня, обычную девочку из обычной семьи, тоже просто… забрали. И я даже не знала, какая страшная плата ждала тех, кто не подходил.

– Откуда ты это знаешь? – прищурилась я, пытаясь найти в ее лице хоть тень лжи или лицемерия. Но оно было лишь усталым и испуганным.

– Моя старшая сестра рассказывала, – она просто пожала плечами, словно все еще не понимая, насколько ее слова меня потрясли. – Она училась здесь несколько лет назад.

Сестра? Жива ли ее сестра? Или она тоже… стала «пушечным мясом»? Этот вопрос застрял у меня в горле.

Я чувствовала, как холодный узел затягивается в желудке. Атмосфера в комнате изменилась. Она стала тяжелой, давящей. Это была уже не просто комната в магической академии, а камера в потенциальной братской могиле.

– Что ж, я, пожалуй, лягу спать, – ответила я, ложась. Мне отчаянно хотелось спрятаться под одеяло, отгородиться от этой страшной правды, от странной Сабрины и от полного отсутствия магии в себе.

Я отвернулась к стене. Сабрина выключила свет со своей стороны. Комната погрузилась во мрак.

Но темнота не принесла успокоения. Наоборот, в ней обострились все чувства. Я слышала тихое, ровное дыхание Сабрины. Слышала, как где-то в стенах поскрипывает дерево старого дома. И я чувствовала… ничего. Абсолютную пустоту внутри. Этот липкий страх, наконец, настиг меня. Страх не от того, что я нечувствительна к магии, а от того, что это «ничего» было настолько шокирующим даже для Сабрины.

И главное, я боялась не того, что случится со мной из-за отсутствия магии. Я боялась того, что уже случилось с теми, кто оказался не нужен этой академии. И насколько легко, как бы между прочим, Сабрина об этом говорила. В этой темноте я внезапно почувствовала себя не просто девочкой без магии, а мышью, попавшей в хитроумную, смертельную ловушку, выход из которой ведет только в огонь.

Я взглянула на темное окно. За ним была ночь, полная тайн и опасностей, о которых я еще вчера даже не догадывалась. А внутри комнаты… внутри меня… было свербящее ощущение, что я открыла дверь, не зная, кто именно может в нее войти. И что это не только кошмар, но и предупреждение. Или даже… приветствие.

– Что мне делать? – спросила я, чувствуя себя совершенно потерянной. Впервые с начала разговора я позволила себе показать хоть каплю своей растерянности и страха.

Сабрина уже не ответила. Она спала, тихо посапывая в своей постели.

Ночь в магической академии только начиналась. И я вдруг поняла, что моя прежняя жизнь, с ее огородами и ночными горшками, какой бы тяжелой она ни была, была предсказуемой. Этот новый мир, полный магии, о которой я не имела понятия, и кошмаров, которые могли быть реальностью, был куда страшнее. Я была здесь совсем одна, с одной лишь соседкой по комнате, которая, кажется, тоже не знала всех правил этой игры. И кто-то или что-то уже проявило ко мне интерес.

Глава 4

Глава 4

Я так и не уснула по-настоящему. Грезы перемешивались с явью, превращаясь в кошмары о горящих воронках и безразличных лицах. Когда первые бледные лучи рассвета пробились сквозь высокое сводчатое окно, я почувствовала лишь облегчение от того, что темнота отступила, но не от страха. Свет открыл комнату во всей ее странности: тяжелая, старинная мебель, вычурные узоры на обоях, пыль, мерцающая в воздухе. В углу, который я не заметила ночью, стояла странная подставка с каким-то стеклянным шаром, внутри которого медленно клубился молочно-белый туман. Магическая безделушка, или что-то еще?

Сабрина зашевелилась, издала тихий сонный стон и потянулась. Я наблюдала за ней из-под прикрытых век. У нее, наверное, уже была магия. Той ночью я видела, как кончики ее пальцев слабо светились, когда она выключила свет. Свет, который, кстати, не был обычным электрическим, а мерцал каким-то внутренним, неуловимым сиянием.