Последний полупринц

Груз повис, как ведро в пустом колодце, бесполезный и временно утративший опасность, как и кинжал в руке ронина. Только меч и серп устремились друг к другу.

Почти одинаковые по длине – каждый мог оставить кровавую прорезь. Лезвия столкнулись со звоном, отразившимся чьим-то криком, то ли Мукогавы, то ли самого Юске. Он не знал и знать не хотел, напрягая глаза, следя за поединком, решающим их общую судьбу. Вряд ли ниндзя, убив ронина, (что тот не оставит его легкораненым на обочине дороги, Ничихиро не сомневался), отступится от сына императора. Важное дело перестало казаться таким уж выгодным.

Рука принца крепко вцепилась в него, и напряжённое испуганное лицо молодого мужчины зеркально отразило его собственное. Волнение, страх, ожидание.

Меч и серп сшиблись снова. Со звуком более тихим, но оттого не менее грозным. Цепь зазвенела, но не выпустила зелёный рукав. Рука Хафуцуки всё так же не отпускала клинок, но внезапно тот ринулся из неё словно дротик из арбалета: прямо в голову нападавшего.

Кровь пролилась росой над воинами. Красные капли забрызгали чёрный капюшон и зелёные рукава. Меч, прочертив круг над их головами, опустился на шею ниндзя.

Цепь поникла бессильной рыбачьей сетью, скат – рукав ронина, юрко вывернулся из неё, и только, как утопшие поленья, пали на землю фундо, серп и тело в чёрных одеждах.

Ветер вновь промчался над дорогой, словно заставив трепыхнуться мёртвое тело в последний раз.

Вместе с Мукогавой Ничихиро осторожно приблизился к телу и убиравшему мечи в ножны ронину.

– Слава духам, что вы с нами, Хафуцуки! – пылко воскликнул Мукогава.

– Да уж, везение явно на нашей стороне, – ронин слабо улыбнулся, видимо, вспомнив, как тоже поминал удачу совсем недавно, убирая мечи в ножны.

Отрабатывать деньги ему явно нравилось. Ничихиро подумал: будь у него больше возможностей, он бы и двойного жалованья не пожалел. Где найти самурая, способного в одиночку справиться с шестёркой разбойников и с настоящим ниндзя? Что за духи прячутся в его тени? И как бы им самим схорониться за его спиной понадёжнее, до самых императорских ворот?

– Он был один? – с опаской кивнул на тело Ничихиро.

– Пока не знаю, – Хафуцуки неуверенно покачал головой. – Больше я никого не заметил. Его-то и то только чудом: показался какой-то блеск. Но… он успел кое-что сказать, прежде чем умер. «Вас уже ждут».

– Нас ждут? – голос Мукогавы показался Юске слегка севшим.

– Наверное, не близко, – ронин словно поспешил успокоить их, – если б его товарищи увидели нас, им легче было бы присоединиться и помочь. Тогда, боюсь, мне бы пришлось нелегко. Но никто на подмогу не явился. Возможно, нам просто стоит быть осторожнее.

– Ничихиро, – обратился к помощнику Мукогава, – как вы считаете? Есть ли ещё места, где может ждать засада?

– Я думал: таких мест давно нет, – Юске покачал головой, чувствуя, как холодеет спина.

Из-за его уверенности и беспечности они оказались на острие меча. Что было бы, не будь Хафуцуки так осторожен и умел?

Мукогава задумался, насупив брови. Он встал плечом к плечу с ронином, и оба посмотрели куда-то вперёд. То ли на дорогу, ведущую в новую неизвестность, то ли на труп, медленно заливающий землю густеющей кровью.

– Как насчёт второго пути? По реке. Он ведь длиннее? Может быть, кто бы нас не ждал, решат, что мы спешим и не рискнём идти кругами?

– Круг не такой уж и большой, – припомнил карты Ничихиро. – Не думаю, что так мы потеряем много времени.

– Тогда решено, пойдём к порту, – кивнул ему Мукогава.

Все в последний раз оглядели чёрные лохмотья и, обойдя труп по широкой дуге, устремились вперёд. Искать другой путь.

Развилка ждала их неподалёку. Ступив на неё, и потеряв старый рукав дороги из виду, спутники немного выдохнули. Хафуцуки, идущий последним, стал оборачиваться реже, и скоро все пошли медленнее.

– Могут ли эти встречи быть не случайными? Вдруг грабители и этот ниндзя посланы за нами?

Мукогава покосился на ронина, то ли боясь, то ли удостоверяясь, что тот слышит его слова. Ничихиро и сам немного подумал в беспокойстве, прежде чем ответить. Однако, решил: таить что-то от нанятого воина глупо – тот уже успел доказать свою полезность. Без него они оба были бы уже мертвы. Должно быть, духи предков императора наконец решили позаботиться о своём последнем подопечном и послали воина навстречу.

– Шайка разбойников вряд ли способна на такое дело. Они не отличались организованностью. К прискорбию, мы не первые, на кого нападали в пути. А вот про ниндзя, думаю, сомневаться не стоит. Теперь следует быть осторожнее.

Ронин только хмурился, идя рядом. Он ничего не спросил и не заговорил на долгом пути до речного порта, который все ждали с нетерпением и тревогой. Лишь иногда бросал нечитаемые взгляды на Мукогаву.

Дорога вновь запестрела путниками. Теперь никто не казался Ничихиро таким уж безобидным, и он шёл в напряжении, приглядывая за Хафуцуки и иногда оттесняя сына императора в сторону от подозрительных прохожих.

Скоро воздух стал чище, пыль унесло влажным ветром. По правому рукаву заблестела сияющая лента реки. Запахло тиной. Лучи солнца, льющиеся с неба сплошным полотном, запутались в серебристых ветвях раскидистых ив. Всё выше и выше росли они вдоль дороги, ограждая устье от её насыпей и камней.

Путь разделился, и одна из троп повела их к реке. Пахнуло рыбой, раздался отдалённый шум порта. Стоило свернуть, как вода блеснула прямо в глаза, заставив щуриться. Раздался плеск вёсел, и горбатая спина плота из связанных древесных стволов величаво проплыла мимо. Люди на нём перекрикивались с кем-то, кто в лодках поднимался по течению. На их троицу внимания не обратили.

Они двинулись вслед за лодками. Шум нарастал.

Тропа расширялась, собирая откуда-то меньшие тропки, постепенно прирастая в дорогу. Она вела прямо к портовому городку и причалу, досками спускавшемуся над водой. Возились рыбаки, распространяя вокруг улова не всегда приятные миазмы, швартовались лодки и мелкие судёнышки, пригодные для рек, но вряд ли способные взобраться на крутую морскую волну. Сновали торгаши и грузчики, работяги и матросы нанимались и возвращались по домам. Среди серых одежд и голой, тёмной от загара кожи, мелькали яркие кимоно таких же путников, решивших отправиться водным путём.

– Вот и река.

Ничихиро замер позади Мукогавы, коснувшись лба рукой, мысленно благодаря духов, позволивших им добраться до приветливых вод.

Каждый осматривался. Опасности пешего пути остались позади. Разбойники редко становились пиратами посреди водных просторов, ограниченных двумя слишком близкими берегами. Лишь в море, бурлящем и дышащем по другим законам, могла их ждать иная участь, кроме смерти, обещанной стражами императора и даймё. Но портовая суета и мельтешение лиц, одежд и занятий сбивала с толку.

– Надо найти корабль до столицы.

Мукогава задумался и, дождавшись их согласия, направился вперёд.

У причала мелькали лодки – в них рыбаки добирались прямо сквозь серую рябь. Чуть поодаль покачивались мелкие джонки, не имевшие ни кают, ни удобств. Ничихиро глянул было на них, но не стал ничего говорить, боясь узнать, насколько новый император в силу рождения непривередлив.

Переговорив с парой капитанов и простых моряков, предоставлявших свои судёнышки для путешествий путникам, приценились. Выходило, что денег впритык, и надеяться на каюты под парусами не приходится.

Мукогава выглядел смущённым. Он бросал беспокойные взгляды на помощника судьи и ронина, и Юске поспешил прийти на помощь, надеясь всё-таки избежать тесноты среди тюков и корзин с товарами или рыбной требухи, креветок и раков.

– Я нижайше прошу принять мои деньги в уплату мест на корабле, Мукогава.

– Боюсь: даже наших общих сбережений не хватает. – Мукогава хмурился, переминаясь на краю влажных терракотовых мостков. – Обещание платы Хафуцуки я назад не возьму.

– Я не хочу доставлять вам неудобства, – сказал мечник. – Тем более, вряд ли вам понадобится защита среди рыбаков. Я согласен на меньшую плату, если мы отправимся вместе.

– Это великодушно с твоей стороны.

Мукогава согласно отвесил лёгкий поклон. Ничихиро ничего не оставалось, кроме как поклониться чуть ниже. Слишком уж радушное отношение будущего императора к безвестному ронину немного смущало его. Но и прислушаться к мысли, мелькнувшей в чистой воде разума, как мусорщик-рак, поднявший мутные разводы, он не захотел. Отправить Хафуцуки восвояси с половиной оплаты, зная, что тот спас их жизни, было бы кощунством против духов. А вдруг дух-защитник императора и впрямь сделал его своим посланцем?

– Ничихиро, – оставаясь слегка растерянным обратился Мукогава. – Можно ли спросить вас… Не знаете ли, не положено мне будет жалованье от его императорского величества? Могу ли я давать обещания от своего будущего имени?

Ронин вновь бросил выразительный взгляд на них обоих. На этот раз более любопытный.

Ничихиро замер, не зная, как отвечать. Он не был в числе первых слуг императора, да и вторых тоже. Как складывались отношения вновь прибывавших внебрачных сыновей с отцом, а тем более с его секретарями он не знал. Какая роль отведена последнему сыну?

В душе поднялось смущающее чувство. Теперь, после нападения ниндзя, он полностью уверился, что его дело серьёзно и ответственно. Не приведёт ли оно к падению и его самого, и нового императора, не имеющего достаточно опыта и власти?

– Ваша принадлежность к великому роду доказана шаманами, – кивнул он с трудом. – Всё, способное вам помешать, будет лишь временной проволочкой. И, конечно, вы сможете распоряжаться как своими расходами, так и доходами.

Запутанная вязь слов разнеслась вместе с ветром и достигла нескольких ушей. Ничихиро надеялся, что смыслу сказанного внял только знающий. Мукогава сам решит, посвящать ли ронина в свои дела.

– В таком случае, – Шинджи вновь обратился к Хафуцуки, – я обещаю выплатить всю награду по прибытию в столицу. Я должен получить доходную должность и деньги у меня будут. А до того мы с удовольствием продолжим наш путь с тобой, но думаю, на более удобном корабле.

Ронин согласился с ним, и вместе они вновь пошли искать подходящее судно.

Синие паруса приглянулись всем. Скатанные в вышине над реями, они бросали узкие тени на бурую палубу. Джонка была побольше, и навес превратился в узкие переходы дощатых стен. Общая каюта была как раз им по карману.

Капитан бросил знак выходить на воду не так быстро, как хотелось бы. Около часа пришлось скоротать в городке, хотя они нашли, чем занять время. Ароматы рыбы и различных соусов раздавались далеко повсюду, и место для трапезы искали не долго. Юске, несмотря на ставшее привычным за время пути чувство голода, на угощение налегать не стал. Речные воды не так страшны и норовисты, как морские, но тоже могут выдавить лишнюю пищу из желудка.

Отчалили незаметно. Среднего размера корабль словно затерялся среди других: крупных и малых, вёртких и грузных, о чьи борта били волны с шумом и брызгами. Все трое, стараясь не мешать команде гребцов, проводили глазами причал и городишко, медленно пропадающие позади.

Вскоре мелькающие мимо берега, поросшие высокой травой, слились в однообразную картину. Наблюдать её надоело даже Мукогаве.

Пригнув головы, они прошли в каюту, накрытую такой же парусиной. Там, в душноватой тесноте уже собрались другие путешественники.

Циновки были раскатаны по полу. Стояло несколько маленьких столиков-сундучков. Некоторые уже за ними ели. Но в основном люди сидели на коленях, беседуя между собой.

Ничихиро приглядел более пустой угол и указал на него принцу. Разместились не то чтобы с удобством, но и не так плохо, как было бы на открытой палубе.

– Вполне не плохо, – заметил Мукогава. – Хотя бы не страшен дождь.

– Отлично, отлично! – закивал ему старичок поблизости. – А как быстро плывём! В столице будем уже через шесть дней!

– О, выходит, вы наш попутчик до конца, – улыбнулся принц.

– Моё имя Сатору, – поклонился старик. – А это мой внук – Сатоши. Мы плывём устраивать его в школу! Поприветствуй господина, внучок!

Мукогава и остальные представились в ответ, разглядывая юного мальчика, жующего лепёшку. Старик ловко надавил тому на голову, пригнув её чуть не до самых циновок, и кусок едва не выпал из его недовольно раззявленного рта.

Взрослые добродушно посмеялись.

– Из какого вы города? – поинтересовался Шинджи.

– Из Кагэру! И мне, и его родителям пришлось потрудиться, чтобы собрать плату на обучение в самой столице. Но оно того стоит! Может быть, удастся увидеть императора или хоть его брата!

– Разве Красный Шиймоку прибыл с границы? – удивлённо спросил Ничихиро.

– Да, вместе с победоносным сёгуном Куроки Дайсаншу! Говорят, около недели тому, как они ступили во дворец. И приплыли по реке, как и мы!

Старик Сатору продолжал вещать что-то о радостном совпадении, сулящем им удачу. Однако не об удаче подумал Ничихиро, переглянувшись с Шинджи.

Сын императора, нахмурившись, задумался. Помощник судьи хотел было успокоить его, но при посторонних делать это счёл неразумным.

Что же случилось во дворце, раз и брат императора, и даже первый сёгун вернулись из своих ежегодных проверок куда раньше, чем настала осень? И чем их присутствие обернётся для нового императора? Теперь ему не дадут времени освоиться и закрепиться среди слуг.

Юске почувствовал, что тяжесть его мыслей всё больше отражается на лице. Как поведёт себя брат императора с последним из его детей? И нет ли в том совпадения, что единственный наследный принц, едва выжив после двух нападений, окажется рядом с дядей, чьи притязания на трон следующие по воле крови и духов?

– Какой крайний срок вашего поручения? – тихо спросил принц, словно прочтя его тёмные мысли.

– Последний день шестого месяца. В случае задержки в пути я должен был отправить свиток. Посему у нас ещё есть почти три недели.

Мукогава кивнул, но больше ничего не ответил.

Потянулись тягостные дни путешествия по реке. Ничихиро, раньше лишь подозревающий свой организм в возможной измене, теперь уверился в его слабой натуре. И еда, и вода то и дело просились наружу. К счастью, дожди прекратились, и он бесстрашно восседал у бортов и под палящим солнцем, и под мерцающими звёздами. На третий день он и вовсе перестал есть, довольствуясь лишь крепким душистым чаем, который пассажирам дважды в день подавали бесплатно. Несмотря на это решение, внутренности то крутило, будто он проглотил мельницу, то жгло, словно вместе с чаем в его рот заплыла рыба фугу. Тошнота, однако, уменьшилась, и он по возможности старался оказаться ближе к Мукогаве. Как бы не был велик его стыд от жалкого вида, больше был страх, что принц позабудет о его пока ещё ведущей роли в их путешествии.

Тень на лица попутчиков больше не набегала. Шинджи, казалось, решил пойти по дороге судьбы без лишних размышлений. Хафуцуки почти перестал с интересом разглядывать их во время скомканных бесед.

Старик Сатору, разговорившийся с ними ещё с первого дня, оказался собеседником хоть и назойливым, но вполне приятным. С Мукогавой они нашли общие темы и с видимым удовольствием обменивались условностями день ото дня. Его шустрый внук также вносил в беседы и довольно скучное времяпровождение на корабле некоторое разнообразие.

Иногда причаливали к берегу. И вместе с матросами, переносившими туда-сюда свёртки, бочки и тюки, на палубе мельтешили пассажиры, сходившие с корабля в городки и деревушки прогуляться, либо покидая его насовсем. Появлялись и новые – платья ближе к столице становились богаче, а лица капитана и помощников благодушнее.

Ничихиро с радостью отзывался, когда Мукогава тоже решал прогуляться. Его голова переставала кружиться, хоть и запахи еды, когда они решали перекусить, тревожили невыносимо. Всё это время Юске позволял себе только пустые бульоны с крохами чуть ли не рыбьих костей. Прибытия в столицу он ждал, как благословения будды, с каждым часом, проведённым на воде, всё сильнее.

Несмотря на то, что дожди прекратились, река была полноводна и её волны норовисто шумели под досками кораблика. Качка в местах, где в реку впадали притоки, усиливалась. В последние дни, смотря на мучения Ничихиро и, видимо, ухудшившийся внешний вид, которые и принц, и ронин тихо комментировали со скорбными лицами, они принялись даже беречь чай. Красно-карминное варево было единственным, что ещё могло удержаться в его вконец разбушевавшемся желудке, словно те бурные волны под кормой. И оба спутника сливали свои порции чая из глиняных чаш во фляги к моменту, когда он сможет им подкрепиться. Ронин, казалось, и вовсе перестал пить, отчего на дереве души Юске произрастал очередной плод благодарности. Иногда, однако же сменяясь на удушливый побег зависти. Ни принц, ни сам Хафуцуки этого, к счастью, не замечали.

Ночами его накрывал тяжёлый сон, хотя бы на время уносивший прочь тошноту. Спал Ничихиро постоянно крутясь, как поплавок рыбака, подъедаемый хищной щукой. Но всё же долго и крепко. И с зарёй его никогда не будили ни крики матросов, ни болтовня пассажиров.

От этого он и решил, что видит мутное сновидение в виде встревоженного разноглазого лица ронина, будящего его весьма грубо для такого же слуги принца.

Туман вокруг, в котором медленно проявлялись очертания каюты и спящих тел, оказался предутренним сумраком. Полутьма ещё клубилась вокруг и мешала как следует приглядеться. Только такая же тревога на лице Мукогавы, показавшегося рядом, помогла сбросить сон и сесть.

– Слава духам, вы очнулись, Ничихиро! – воскликнул принц полушёпотом.

– Я, дда… очнулся. Зачем мы встаём в такую рань? Разве будем причаливать?

– Теперь уже и не знаю, будем ли.

Принц развёл руками, обменявшись с ронином растерянным взглядом.

Хафуцуки ещё раз вгляделся в его лицо, но больше не тряс за плечи и лишь наблюдал, как он ворочался, стараясь поскорее накинуть и подвязать верхние одежды.

– Все матросы мертвы, – глухо сказал мечник, оглядываясь. – Остальные, боюсь, тоже. Корабль плывёт сам по себе.

– Как мертвы?!

Ничихиро испуганно оглянулся. Вокруг лежали тела, в тех же позах, что и мгновение назад, но теперь он понял: ни храпа, ни малейшего дыхания не слышно от них. Никто не ходит, готовясь ко сходу на сушу, не бредёт, оступаясь, к гальюну на корме, ни один матрос не топочет за ширмой парусов. Ни шороха, ни шёпота, ни жизни.

– Что произошло?

Помощник судьи схватился за сердце, вновь чувствуя его сбивающийся бой.

– Мы не узнали, – Мукогава покачал головой. – Всё обнаружил Хафуцуки, он и разбудил меня. А вот вас поднять ему едва удалось. К счастью, ваше дыхание не пропало, как у других.

– Люди спят мёртвым сном, – мрачно кивнул рядом ронин. – Мне не удалось найти никого живого. Но ни ран, ни крови возле тел. Словно колдовство потрудилось здесь. Или злой дух прошёл рядом с нами.

– Нет духов, избирательных в жертвах, – прошептал Шинджи. – Если и есть, то они служат не себе.

– Возможно, нас сберёг какой-то другой? – так же шёпотом спросил Юске.

– Боюсь, как бы тут всё не было проще.

Ронин протянул руку к его боку и вытащил из складок одежд кожаную флягу. Красный чай медленно пролился на циновку, но в полутьме масляная чернота с трудом, словно ленивый мерзкий слизень, впиталась в солому.

– Отрава, – ронин отбросил флягу.

– Чай был отравлен! – дыхание Мукогавы сбилось. – Но кто мог пожелать отравить здесь всех? Неужто капитан или кто-то из его команды?

– Все они на палубе, я пересчитал, – Горо покачал головой. – И все, кто был с нами с вечера, тоже.

– Что за счастливый случай уберёг нас.

Юске коснулся лба, ощутив на нём испарину.

– Пусть же он хранит нас и дальше, – нахмурился ронин. – Нужно уходить с корабля. Не следует ждать отравителя.

– Но как же люди? Оставить их так? – испуганно спросил Мукогава.

– Боюсь, никто из нас не умеет править кораблём, да и как делать это без команды? Мы не сможем доставить тела к земле.

Ещё более помрачневший взгляд мечника опустился.

– Я мог бы перевалить каждого за борт, но будет ли река нам благодарна, если мы усеем её устье мёртвыми?

– Вам лучше не брать на себя такое упокоение, Мукогава, – шепнул Ничихиро, соглашаясь с Хафуцуки. – Неизвестно ещё, сколько это займёт, а утро близко.

– Пусть корабль плывёт дальше без нас. Река позаботится о телах сама.

Обменявшись взглядами, они решили прислушаться к ронину. Собравшись, опасливо выбросив фляги, все трое медленно двинулись на палубу, словно крадясь между телами, боясь хоть мельком потревожить их последний покой. Юске почувствовал, что волоски на шее встали дыбом, когда он заметил детское лицо Сатоши, так и оцепеневшее с каким-то лакомством за щекой.

Лодку удалось приготовить не сразу. Ничихиро плавать не умел, да и Мукогава не выказывал радости от возможного испытания. Только Горо мог бы рискнуть доплыть до берега, маячившего тёмной порослью в кэнах двухста, но им вряд ли бы помог.

Наконец, через четверть часа верёвки натянулись и скрипя принялись раскручиваться под весом лодки, которую Юске и ронин осторожно спускали с борта. Вскоре она закачалась на волнах внизу.

Первым выбрали лезть в лодку Ничихиро. Путаясь в рукавах и оби, наступая на широкие хакама, он, немало удивив этим самого себя, довольно споро спустился. Его ловкость, казалось, воодушевила и сына императора. Передав сумы с поклажей, он быстро оказался рядом с ним. Лодка зашаталась, когда он приземлился, и чуть отошла от палубы. Река плеснула в борта, оттолкнув их ещё дальше.

– Хафуцуки, скорее! – предупредил Мукогава, протягивая руки.

Ронину, однако, помощь не требовалась. Ловкий, как лесная кошка, он спрыгнул прямо в воду, не утруждаясь цепляться за скользкие и шершавые доски. Его макушка тут же вынырнула совсем рядом с бортиком лодки. Только здесь он принял ладонь сына императора и позволил выловить себя из воды, также одним мощным движением забравшись к ним.

Убрав воду с лица и волос, он уселся за вёсла и мощными гребками принялся толкать их лодочку к берегу.

Юске и Шинджи устроились вдоль бортов, не в силах отвернуться от корабля. Тот тёмным холмом проплыл мимо них, медленно удаляясь по течению. Его накрывала тишина.

Плеск волн и вёсел раздавался над рекой. Далёкая полоса голубого рассвета едва-едва виднелась над горизонтом. Юске послышался какой-то слабый треск, словно змея-гремучка свилась в комок между сумами.

– Смотрите!

Сам испугавшись своего свистящего шёпота, Юске схватил сына императора за руку.

На корабле возвышалась тень. Чернее ночи и змеиной чешуи, плотнее сумрака и почивших душ. Похожая на человека, но лишь по плечу каждому из троицы, и с опутанной словно речным илом головой. Тень стояла у самого бортика и смотрела, казалось, прямо на их лодку. За её спиной медленно разгоралось пламя. Она замерла на миг и вдруг бросилась в воду, не подняв брызг и шума.

– Каппа? – растерянно спросил Ничихиро.

Треск огня вскоре превратился в гул. Корабль медленно горел, тела внутри него наверняка обратились в пепел. Теперь никто не скажет, что приведённый им сын императора замешан в смерти нескольких десятков невинных.

До самого берега никто не проронил ни слова.

Закат горел над столицей. Багровое солнце пряталось от глаз живых. Одни глаза смотрели на него не отрываясь, но и не видя. Белый туман всегда жил во тьме.

Журчание воды качнуло бамбуковый стебель, и он повернулся, вновь набирая её в полое нутро. Стук от его падения отозвался и в опущенном мундштуке длинной трубки, упёршейся в пол.

– Чей-то дух посмеялся над тобой. Молодой озорник. Но старых духов он не разбудит. Что ж… Наш срок не настал. Хризантемы отцветают на пороге зимы.