Последний полупринц

Горячая наваристая лапша с жирным бульоном и промасленные клёцки отвлекли от слишком медленно сохнущей одежды. Беседа за едой потекла вежливо, неторопливо и благостно. Молодой наследник императора, казалось, пришёл в хорошее расположение духа. Оттого Юске решился наконец задать робкий вопрос на щекотливую тему:

– Не обессудьте за любопытство, Мукогава, как часто вам доводилось встречать оками? Вы даже не дрогнули, увидев могучего духа, словно привыкли. Или это я своим внезапным появлением потревожил священное место?

– Нет-нет, что вы. До священных мест здесь ещё идти и идти. Ближайшее, это Храм Тоёкава.

Мукогава покачал головой и замолк, раздумывая, как бы отвлёкшись на остатки лапши в миске. Палочками он выполнил в ней целый танец, пытаясь подцепить особо изворотливую лапшичку. Ничихиро наблюдал за ним с терпением, достойным будды. Снаружи. Внутри он уже кипел и хотел опростать несчастную миску тому за шиворот.

Лапшичка наконец сдалась. Мукогава отставил посуду в сторону и подозвал хозяина. Тот явился вместе с чашами горячего чая, благоухающего паром. Втянув его носом, Юске немного успокоился и отложил нетерпение.

– Не скажу, что мне часто довелось видеть духов. – Заговорил Шинджи, когда хозяин отправился восвояси, оставив их наедине друг с другом и чашками. – Дядя рассказывал, как видел меня пару раз играющим с кем-то, похожим на дзасики-вараси прямо на веранде. Этого я, к сожалению, не помню. Но позже я пару раз видел бакэнеко и цукумогами. А духи леса нередко бродят среди деревьев в тумане, их видят там многие. Вот и вам повезло.

– Да уж, повезло, – с сомнением подтвердил Ничихиро. – Говорят, увидеть оками – к счастью, но сердце моё так зашлось в бое, что пару лет жизни волк наверняка у меня забрал.

Он покачал головой, вызвав согласный смех. Видимо, многие встречи с духами не избавляют от страха перед ними. Юске перестал хмуриться, поняв: раз сын императора не видит в том позора, то и ему не зазорно.

В путь отправились вскоре после еды. Расплатившись и раскланявшись – Мукогава ещё и на улочках наткнулся на пару знакомых, от которых не удалось отделаться лишь приветственными поклонами, – покинули селение.

Впереди лежала дорога, узкая и вертлявая, как собачий хвост, утоптанная и уезженная. Однако вновь заморосил дождь, и лужи на ней отозвались блестящей рябью. Совсем скоро блеск пропал. Небесные владыки озлились на людей и не выпускали солнце из-за тяжёлых серых туч, норовивших вновь затянуть весь небосвод.

В низинах под насыпями лежали поля. Затопленные, но уже не по воле природы. Рисовые стебли торчали над серой водой, сгибаясь под ветром. Юске сглотнул слюну, представив сколько коку можно с них выручить. Выходило, однако, что не особенно много. Как первый советник наместника он знал цену и рису, и золоту, а сейчас, пониженный в должности, познал цену лишений.

Его шанс на возвращение мирно шагал рядом с ним, иногда оскальзываясь в грязи и поглядывая по сторонам. Разговор за пределами селений угас, да и лица оба старались поднимать реже, чтобы вода не капала с широких шляп. Дождь не прекращался. В паре пройденных деревень надрывались шаманы: мерный бой барабанов и бубнов раздавался от храмов окрест, не достигая пока что божьих ушей.

Деревни стали встречаться реже. Вскоре дорога почти обезлюдела. Лишь несколько крестьян прошло им навстречу, всадник проскакал медленной рысью, напрасно нахлёстывая отощавшего мерина, да изредка звенел колокольчик на шляпе кого-то вдалеке. Поля окружили побеги бамбука. Скоро он вымахал в высоту, вытянувшись копьями по сторонам дороги. Старые, неопрятные стволы наводили на мысли о заржавелых мечах на надгробьях давно погибших самураев.

Ничихиро чувствовал, что обратный путь по тем же местам внушает ему большие опасения. Дух-защитник семьи императора или не дух, а девять наследников уже нашли свои могилы, далеко не похожие на кофуны далёких предков – гробницы кладбища Рэйтокику. Защитит ли он последнего наследника от дорожной беды так далеко от дома?

Тёмный лес смыкался вокруг дороги. Утоптанное полотно, здесь отчего-то бывшее более сухим, сужалось. За стволами с лёгкой порослью побегов местность просматривалась довольно плохо.

– Не нравится мне этот лес, – тихо проговорил Мукогава.

Тоже, видимо, почувствовал тревогу.

В тенях то ли шатались стволы с лёгким потрескиванием набухшей коры, то ли крались лихие люди, осторожно выглядывая блестящими глазами. Прицениваясь, оценивая. Что взять с двух пеших путников? Как они смогут дать отпор в случае чего?

– Согласен с вами, – Ничихиро покивал.

Отчего-то оба пошли медленнее.

Морось дождя чуть уменьшилась, но в тени леса это не помогало. Видно было лишь прорезь дороги, похожую на горлышко бутылки саке, ведущее либо к свободе, либо к головной боли.

– Вы никого не видели здесь прежде?

– Не поверите, – Юске развёл руками, – но вчера, в окружении купцов и волов, этот лес казался лишь лесом, а не прибежищем тёмных душ.

– Должно быть, мой отец действительно плох, раз не послал вам в помощь с дюжину самураев. Длительные переходы опасны для одинокого путника.

– Так и есть. Боюсь, я и сам не тяну даже на одного самурая.

– Наверное, остальных моих братьев и сестёр отсылали куда ближе к столице?

Должно быть, Мукогава решил, что император отправлял его по схожим поручениям не в первый раз. Ему не хотелось разочаровывать наследника, но и ложь раскрылась бы слишком просто.

– Мне выпала честь сопровождать лишь вас. Знаю только, что шестой сын… Простите, не вправе раскрывать его имени – так и не прибыл во дворец, будучи отравлен в пути вместе с его сопровождающим. Возможно, отчасти поэтому каждый раз император выбирал нового слугу среди далеко не первых своих советников.

Ничихиро не любил вспоминать свою взятку, но больше судьбу, постигшую одного из гонцов, так и не выполнившего приказ.

– Вот как…

Шелест бамбука стал навязчивее. Бугристые копья шатались вдоль дорожки, словно нарочно принявшейся сужаться. Пару раз Ничихиро натолкнулся плечом на плечо принца, и теперь приходилось предупреждающе кланяться в два раза чаще. Он не знал, кому здесь следует идти первым.

Впервые он пожалел, что не взял с собой даже разрешённого ему ножа. О мече или луке приходилось только мечтать. Когда где-то сбоку начал раздаваться приглушённый треск, он подумал о верной руке или нескольких, поднявших бы оружие за него. По напряжённому взгляду Мукогавы и всей его взвинченной фигуре Юске понял: тот мечтает о том же.

Но уши будд видимо забились ватой облаков, и мечтания дошли до них как-то не так.

Лезвия сверкнули в полутьме ярко и быстро. Несколько лезвий.

Следом раздался стук срубаемых стеблей, шуршание под ногами бегущих, и на дорожку высыпали словно горошины из стручка с десяток разбойников. Выкрики и приказы, угрозы и просто неразличимый вой обрушились на Юске. Он напрасно схватил Мукогаву за рукав, интуитивно пряча того за спиной, тут же поняв: вряд ли чем-то поможет.

– Йяа-а!

– Отдавайте деньги! Украшения!

– Деньги, деньги! А то убьём!

Загорелые лица, замотанные тряпьём, окружили обоих со всех сторон. Не было видно ни леса, ни дороги за мельтешением лезвий и глаз с жёлтыми белками.

– Мы не купцы! Не купцы! – завопил Юске среди продолжавшихся воплей «йяа-а» и требований денег.

– Деньги давай! Украшения!

– Деньги есть!

Ничихиро потянулся за кошелём, молясь, чтобы бандитам его скромных накоплений хватило.

Мешок у него вырвали тут же, и тот пошёл гулять по рукам. Кто-то ударил его по лицу, и он упал, заметив, как Мукогава так же отдаёт свой кошель.

Скоро во влажной пыли дороги лежали оба. Успев только перевернуться и привстать, Юске получил второй удар, к счастью, смазанный, а оттого менее болезненный.

– Мало денег! – хрипло завопили разбойники словно стая обезьян, передразнивающих друг друга.

– Украшения! У того бусы есть! Давай!

Он проклял про себя глазастого разбойника, щерившегося полузубой улыбкой. Остальные поддакнули тому и притихли, ожидая добычу. Ветер прошелестел вверху, и наступила тишина. Только чьё-то дыхание с присвистом раздавалось над маленькой толпой.

Мукогава не двигался. Юске скосил глаза и поймал отчаянный взгляд. Ни зимней одежды, ни укутывающих от осенних ветров шарфов или шалей. Ничто не укрыло голую шею принца с блестящей на ней бусиной. Бусина-подтверждение. Наследие императора.

Ничихиро скрипнул зубами и мелко кивнул.

Ответный кивок Мукогавы затянулся. Разбойники ждали в тишине, наполненной поверхностным жадным дыханием и шелестом травы и бамбука, а тот сидел, втянув голову в плечи. Спустя несколько быстрых громов, раздавшихся прямо в сердце, он стал похожим на готовящуюся к броску змею, подняв голову и потянув шнурок. Он выпростал руку, но движение было медленным и незрячим, как у глубокого старика, а каплями яда стал лишь блеснувший янтарь.

Жёлтые белки блеснули, скрывшись в тени под тяжёлыми бровями, и разбойник разразился громким криком.

– Вот! Дорого продам!

Радость не успела сойти с тёмного лица, запечатлевшись навеки так же, как и в памяти Юске. Он зачарованно проводил глазами радостный лик до самой земли. Отдельно упавшая голова оставила за собой лишь куль тела и красные чернила, забрызгавшие всё вокруг.

Снова раздался звон колокольчика. Из-под соломенной шляпы блеснул чёрный глаз и исчез, скрывшись в блеске мечей.

Тишина и смех сменились воем и криками ужаса. Свист мечей вторил им слитно, словно музыка. Невидимые пальцы тронули струну сямисэна, и новая голова пала с плеч. Вторая струна запела, и бегущий лишился ноги. Третья вспорола живот, и музыка позвала танцующих за собой в театр теней, театр душ.

Юске едва отшатнулся, продолжая сидеть, как всё уже замерло: шесть тел на земле и ронин, чуть поодаль по тропе за ними.

Ронин. В зелёной одежде, чуть ли не сливающейся с покровом бамбукового леса, в соломенной шляпе с колокольчиком, чей звук изредка доносился до них по пути среди широких рисовых полей. Он был не чета этим, бродягам, давно забывшим и долг, и честь, и, видимо, всё своё искусство. Тачи и танто скрылись в ножнах, одним движением стряхнув с себя красную влагу. Добивать никого из лежащих не требовалось.

– Благодарю вас за спасение! – пылко воскликнул Мукогава, чем заставил Ничихиро вздрогнуть. – Я у вас в долгу!

Ронин качнул головой, сняв и вновь надев шляпу. Тёмные волосы шевельнулись под ней чёрной вуалью.

– Долг хозяина избавляться от вредителей. Долг жителя бороться за свою родину. Я слышал об этой шайке.

– Хотите сказать, вы намеренно искали их? – Шинджи удивился, вставая с земли.

На его штанах Юске заметил брызнувшую кровь и в страхе осмотрел собственную одежду. Пара пятен нашлась, но не больших, и он встал, чуть выдохнув: грязь на одежде ничто перед возможностью повременить с очищением пред садами будды.

– Не искал, но знал, что не сверну, если встречу их, – ответил ронин Мукогаве.

– Истинно пути будды направили вас нам на помощь!

Поклонился Ничихиро в свою очередь, всё же предоставив принцу перехватить инициативу и рассчитаться за спасение. Надеясь только, что тот не решит отблагодарить воина всем содержимым кошелей, помня про всё ещё предстоящий путь.

– Я – Мукогава Шинджи, а это мой поверенный Ничихиро Юске, – представился принц, не забыв и его.

Юске мысленно хмыкнул, едва не упустив имя ронина.

– Меня зовут Хафуцуки Горо.

– Куда же вы направляетесь, если можно узнать?

– Видимо, туда же куда и вы. Дорога тут одна.

Ронин был высоким и крепким. Возвышался над далеко не низкорослым Мукогавой на добрые полголовы. На лице под яркими, пугающими глазами, слишком заметными из-за разного размера, пряталась лёгкая улыбка. Только сильный духом человек может улыбаться так посреди поля боя. Либо же тот, чья сила уже не боится карающей морали.

– Если у вас нет господина, – замялся вдруг Мукогава, – не хотите ли наняться ко мне?

Заинтересованный взгляд подбодрил его, и принц продолжил более уверенно:

– Мы направляемся в столицу. И не откажемся от помощи такого великого воина! Вот всё, что у нас есть.

Два мешочка монет зазвенели в его руках. Юске чуть не зашипел с досады, но сдержался. Не хватало указывать принцу теперь, показав лишь свою бесполезность. Да и десяток воинов, обратившийся на поверку всего шестёркой, не позволял усомниться в полезности нанимаемого.

А ронин всё-таки проявил заинтересованность. Уставился на кошели, прицениваясь. Юске замер, так же как и Мукогава надеясь на согласие.

Ронин принял один из кошелей – принца – и заглянул внутрь. Недолго он смотрел вглубь и вернул со вздохом.

– Я отправился в путь, чтобы заработать денег и помочь своему деду восстановить хозяйство. В прошлом году нас постиг неурожай, а в этом и вовсе всё залило. Я с удовольствием стану вашим охранником и отдам жизнь, если потребуется, но здесь всё-таки слишком много за такой короткий путь. Видимо, придётся разделить его с вами до самой столицы.

Дым парил над курильницей. Кольца вились будто водоворот. Кружили под потолком тёмной комнаты. Лишь мерцание свечи отражалось в белой завесе.

Белёсая дымка вихрилась и в глазах наблюдателя. Старик с шумом втянул дым и выпустил втрое больше его обратно. Словно прозрачный язык свесился из его рта и развеялся в сгущавшейся полутьме.

– Духи танцуют, – неожиданно тонким голосом возвестил он. – Танец судьбы открывает ворота жизни и смерти. Император уходит. Император идёт.

Глава 2

Дождь наконец прекратился. Серые тучи пропали, облака становились тоньше с каждым часом и спустя несколько дней вовсе исчезли. Казалось, шестой месяц, хотя бы к своему окончанию, вспомнил о своём имени. Вновь вернулась привычная летняя жара, и везде заблестела зелень, играя на солнце.

Несчастливый бамбуковый лес, да и вся провинция Мукогавы с её горестями остались позади. Юске выдохнул, поняв, что больше укромных, сулящих неприятности мест им встретиться не должно.

Вокруг словно просыпалась страна. Дорога мельтешила спинами и шляпами, пучками самураев и цветными косоде. Даже крестьяне на полях как будто стали выглядеть приветливее.

Встречались повозки: быки и кони манили удобством и скоростью пути, и даже попутчики могли бы подобраться неплохие. Купцы, чиновники, самураи. Но Мукогава и он сам решили поэкономить и продолжили идти на своих двоих. Тем более, вместе с ронином Хафуцуки дорога казалась легче. Поклажу тот нёс играючи, лишь иногда возвращая мешки владельцам, когда на Мукогаву нападала излишняя благость и он пускался с ним в разговоры. Хворост тоже будто лип к его рукам. Стоило углубиться в лес, и разводить огонь стало легко, как в домашнем очаге.

Хафуцуки и Мукогава общались на равных: принц не спешил ставить своего нового слугу в известность о своём скором будущем. Разговоры лились легко и непринуждённо, и иногда Юске даже начинал чувствовать себя несколько забытым.

Ревность подтачивала надежду.

Однако его всё же не оставляли. Будущий император, должно быть, волнуясь в предвкушении, принимался засыпать его вопросами. Выяснял внутренний уклад дворца и слухи столицы, тяготы чиновничьей службы и его собственных дел.

Ничихиро отвечал с почтением и охотой. Только об одном он не спешил рассказать, о том, отчего его сняли с должности, направив на место рядового помощника судьи. Не хотелось посвящать будущего властелина чужих судеб, и уж тем более его собственной, в столь глупую историю.

Хафуцуки тоже слушал его с интересом и достойным почтением. Не спеша встревать в их разговоры, словно соглашаясь держать намеченную неизвестно кем очерёдность. Только тёмные глаза блестели из-под шляпы, моргающие редко, как у холодной водной ящерицы, и такие же жутковатые.

В первую их встречу, уже позабыв многие и многие подробности, Юске не полностью разглядел и лицо ронина. После же, присмотревшись, понял, что его смутило – слишком разные глаза. Один глядел из прорезей век щелью дупла боязливой совы, а второй был раскрыт, как порванная бумажная дверь. Шрам оттягивал веко к виску, и даже во сне левый глаз воина оставался чуть приоткрытым. Однако это был единственный изъян молодого мужчины: крепкий и высокий, он был достоин как предложенной ему оплаты, так и присутствия в кортеже будущего императора. Хоть и в таком скромном.

Однако, мысли советников подкреплялись необходимостью: нельзя было привлекать внимание посторонних в это тревожное время. Ничихиро помнил, как, выслушав множество наставлений, скрыл своё отбытие даже от семьи и в первые дни пути был подозрителен к любому, кто только вставал рядом с его следами.

Но теперь под защитой умелого мечника он чувствовал себя куда более уверенно. Да и лёгкий нрав будущего императора, хоть и находящегося большую часть времени в серьёзном настроении, усмирял его тревогу.

– Отсюда к столице ведут два пути, – сказал он однажды ближе к полудню.

Впереди открылись очередные поля, на этот раз пересечённые, словно на пейзажах Ачисуто Сэки, убегающими вдаль штрихами серебряных и золотых ручьёв.

– Неделя по суше, через города Сато, и будем на месте. Есть ещё путь по воде, но после ливней её прибыло, и ветер ещё порывист, а я, боюсь, подвержен морской болезни.

– Никогда не плавал морем, да и реками тоже, – слегка смутился Мукогава. – С удовольствием последую вашему примеру и выбранной дороге.

– Прежде я также шёл пешком, так что путь разведан, – Юске с поклоном улыбнулся.

– Больше шаек встретиться не должно, – согласился и ронин. – Слишком близко к столице. Городская стража выходит и за стены. И дружины даймё следят за порядком на дорогах.

– Надеюсь, вы оба правы. Но всё же, раз мы так удачно встретились и обо всём договорились, не будем разлучаться, Хафуцуки. Думаю, ни лишняя плата, ни наше присутствие не отпугнёт тебя от помощи нам.

– Наоборот, я с удовольствием пребуду и дальше в вашей компании. Только вот мне несколько совестно брать плату ни за что.

– Вы уже доказали свою полезность, Хафуцуки, – отозвался Юске первым.

Он боялся подумать, что было бы, не следуй тот за ними. Ограничились бы разбойники только бусиной и деньгами, или оставили бы их головы лежать в бамбуковых зарослях? Что тогда стало бы с императором, утратившим последнего наследника. А с его собственной семьёй? Оклад помощника куда меньше его прежнего, а пенсии по потере кормильца для семьи он и вовсе ещё не заслужил.

Юске мрачно покачал головой, отгоняя непрошенные мысли, и увидел благодарные улыбки обоих спутников. Он улыбнулся им в ответ, поняв, что они, должно быть, приняли его переживания о семье на свой счёт.

– Кроме того, благодаря вам мы выглядим куда представительней, – продолжил он, с хитрецой кивнув Мукогаве.

– Главное, чтобы наша представительность не накликала на нас новых бед. Самураи любят деньги, так же как и все. А служивые самураи выбирают богатых господ, – пожал плечами Шинджи, украдкой глянув на мечника.

– Как вышло, – вскоре он не удержался от неловкого вопроса, – как ты стал ронином, Хафуцуки?

Тот в ответ ненадолго замолк, задумчиво глядя вдаль. Однако скоро, видимо, решился.

– Когда-то я жил с матерью далеко от моего теперешнего дома. Однако она была вынуждена вернуться к родителям вместе со мной. Мать умерла через несколько лет после нашего возвращения, оставив меня с дедом. Он научил меня всему: дал мне образование, какое имел сам. Но, хоть он и самурай по крови, у него есть лишь маленький надел земли, а попросить за меня у кого-нибудь из знакомых он не захотел. Так я стал ронином. Хозяина у меня действительно нет, кроме разве что императора. Однако, если будет его воля, я с удовольствием заступлю на любую службу.

– Надеюсь, императору не придётся призывать людей, – мрачно ответил Мукогава.

Он кинул хмурый нечитаемый взгляд на Ничихиро. Помощник судьи мог лишь согласно поклониться: на границе вновь назревают малые стычки, конники с раскрашенными лицами гонят купцов в стороны от намеченных путей, ходят слухи о варварах, что грозят им под серыми парусами. Море бережёт Сейрейгадоточи проливами и тайфунами, но варвары на джонках скрываются в волнах и появляются вновь. Не дело никому из них узнать, что великий император при смерти и не оставил прямых наследников. И не дело новому императору бояться будущих битв.

– На всё воля будд. Будет их воля – нас сохранят духи, – снова поклонился Ничихиро, пытаясь хоть так поддержать помрачневшего наследника.

Все трое коснулись лбов, призывая светлый взор хранителей. Если им улыбнётся судьба, то духи увидят их и услышат.

– Но служба мне бы не помешала, – немного погодя продолжил Хафуцуки, разведя руками. – С постоянным жалованьем мне удалось бы взять ссуду и помочь деду. Наша земля сильно пострадала.

– Так вы за этим и направились в путь? – уточнил Мукогава. – Найти достойного хозяина и поступить на службу?

– Хозяина, – согласился ронин. – Или временную работу. Но деньги мне очень нужны. Боюсь сказать, но мне повезло, что на вас напали.

Он хохотнул, дождавшись, когда Мукогава кивнёт ему. И Юске понял: его шаткое положение пошатнулось ещё больше. Нужен ли будет молодому императору проштрафившийся помощник судьи? Не затеряется ли его скромная фигура на фоне такой могучей горы – самурая Горо?

Он потерял нить беседы, крепко задумавшись, чем может пригодиться Мукогаве и обратить на себя внимание. Как ему использовать шанс и, если не вернуться к своей прежней должности, так добиться новой – сравнительной по доходам и статусу? Как найти новое укрытие в тени большого дерева?

Голоса и редкий смех летели над дорогой рядом с ним. Шаг вырастал в кэн, кэн оборачивался дзе, а тё и вовсе приближали последние ри. Неделя пути. Неделя и они прибудут к императору. Что станет делать Мукогава во дворце?

Разговор угас. Юске пригляделся к фигурам спутников, чуть обогнавших его. Они казались настороженными. Ронин держался за рукоять тачи, оттесняя Шинджи в сторону.

– Что случилось? – тихо спросил Ничихиро, поравнявшись с наследником.

– Хафуцуки что-то увидел, – тот приподнял руку, преграждая ему путь локтем. – Тсс.

Солнце палило жарко. В сгустившейся тишине по виску помощника судьи поползла щекотная капля. Как лягушки перед грозой, все трое притихли в ожидании посреди уже запылившейся дороги.

– Выходи! – внезапно крикнул ронин, заставив помощника судьи вздрогнуть.

Тишина угнездилась над ними. Никакого ответа не прозвучало. Хафуцуки крепче сжал тачи, и серебристая лента лезвия показалась из ножен.

– Выходи!

На этот раз из горла ронина вырвался не крик, а рык. Предупреждающе грозный. Он устремился вперёд по дороге, будто подняв порыв ветра, шевельнувший кусты и траву. И что-то ещё. Тёмное и большое.

Закутанная в чёрное тряпьё фигура поднялась из поросли. Блеск стали словно отразился в зеркальной улыбке кусаригамы. Груз на её конце предупреждающе качнулся.

– Кто ты? – грозно спросил Хафуцуки.

Ответом стала ещё одна улыбка, выраженная лишь сощурившимися глазами поверх тёмного шарфа, скрывшего лицо нападающего. Ничихиро перестал сомневаться в намерениях человека и попятился мелкими шагами, оттягивая за рукав Мукогаву.

– Мы мирные путники! – крикнул тот, не спеша всё же вырываться и вмешиваться в назревающую схватку. – Дайте нам дорогу и мы уйдём!

Голос воина так и не раздался. Лишь свист ветра от раскручиваемой цепи загудел в ушах.

– Держитесь сзади! – предупреждающе крикнул Хафуцуки, и самураи начали сближение.

Сердце Юске забилось молотом. Поднятый серп засверкал на солнце. Советник судьи принялся молиться духам-защитникам, кем бы они ни были. Надежды, что заблудший ронин с дальних окраин справится с таинственным ниндзя, было мало.

Вой груза раздался с новой силой. Страшная мельница закрутилась над головами воинов, и пара ударов уже промелькнула вокруг тела Хафуцуки. Обманные удары ветвились словно змеи, страшное жало грозило, но пока не могло приблизиться. Два меча в руках ронина, видимо, внушали напавшему какие-то опасения.

Цепь вновь прогудела. Возле плеча, покрытого зелёным, опустился опасный груз, но не задел – Горо успел отшатнуться. Оба меча уже смотрели вверх в его руках.

Удар, промелькнувший мимо тут же направился обратно, едва не задев колено. Ронин едва успел отпрыгнуть, и лезвие серпа пронеслось возле его уха, сбросив прочь шляпу. Солома, выпростав наружу кишки колосьев, веером спланировала вниз.

Остриё тачи подхватило шляпу у самой земли и бросило её в глаза ниндзя словно воспетый легендами врага сюрикен. Воин в чёрном капюшоне отшатнулся, и ронин бросился в атаку.

Воители приблизились друг к другу. Быстрый выпад, кручение цепи, и вот малый танто Хафуцуки оказался в ловушке – спелёнатая цепью рука мешала ему двигаться.