Ветер Эрина

Командор отпил немного молока с мёдом. Вкус, любимый с детства, всегда улучшал его настроение. Но не сегодня. Зубы стукнули о край чаши, он едва совладал с собственными руками.

Подобные приступы мучили его давно. Когда он решился принимать драконью пыль, то не знал, какими губительными окажутся последствия. Но командор не жалел. И даже если бы знал тогда, к чему всё придёт, ничего не стал бы менять. Без той мощи, что дарил человеческому телу порошок, орден никогда бы не смог взять Воронью крепость, и не смог бы прикончить шайку Пирана. Пиран был казнён, а Повелитель Ветров, пропавший почти десять лет назад, наконец обнаружился. И как бы не раздражал командора высокомерный таланиец, он был прав в одном – магическую погань гораздо легче давить, когда она собирается в одном месте. Следовало обождать, пока она вся соберётся в Лебедином замке, выманенная указом арк-рига. Вот только, командор О’Коннор не мог ждать. Все его друзья, вместе с ним решившиеся принимать драконью пыль, уже отправились к праотцам. И под конец жизни совсем перестали походить на самих себя, да и вовсе на людей. Воля командора О’Коннора оказалась сильнее прочих, но он чувствовал, что времени, отпущенного ему богами, уже почти не осталось. Медлить нельзя. Клонскиг не должен повториться.

– Командор? – в дверь осторожно постучала капитан Спир и нерешительно замерла на пороге.

Чад усмехнулся. Его воины, переживающие за своего командира, отправили разузнать обо всём женщину. Решили, что срываться на Эниде он не станет. В этом они были правы, но вовсе не потому, о чём любили посудачить. Эниде, смышлёная, рассудительная и смелая, пока что единственная виделась подходящей заменой в случае его преждевременной и неизбежной гибели. Он кивнул ей, позволяя войти. Эниде прошла широким размашистым шагом. Вместо положенных кос она стригла волосы чуть ниже плеч, как и мужчины, хотя обычно воительницы просто заплетали одну косу.

– Мой командор, какие будут указания?

– Я ведь не посылал за тобой, Эниде. Какие могут быть указания?

Она нахмурилась.

– Прости. Мы должны были отправиться в Нимхонкрайт утром. Хотелось бы знать, каковы дальнейшие планы?

– Отправимся завтра.

Женщина плохо скрывала свою тревогу, но ничего не сказала ни о его покрасневших глазах, ни о руках, в которых никак не удавалось унять дрожь. Она кивнула и ушла, обернувшись уже у порога.

– Если тебе что-то понадобиться, командор, скажи мне. Я ничего не расскажу другим воинам.

Следовало бы высечь её за подобную дерзость. Но жаль терять хорошего бойца из-за подобной глупости. Эниде всё же единственная не боялась говорить с ним в моменты приступов. И единственная после этого уходила целой.

***

Келия проснулась от громкого шума. Сквозь дрёму она различила два голоса: звонкий мальчишечий и вторящий ему девичий, и сообразила, что в её комнату наведались близнецы. Вообще-то врываться в чужие спальни считалось крайне неприличным, особенно среди опалённых, как никто ценящих уединение. Но неугомонным сорванцам всё было нипочём. Келия к тому же, на свою беду, успела показаться им совсем не страшной и не гневливой. И теперь они радостно носились вокруг, а ведь она только вчера сподобилась наконец расставить вещи по местам и избавиться от пыли.

Поняв, что девушка не просыпается, дети забрались на кровать и принялись её трясти, раздался испуганный писк, принадлежащий кому-то помимо близнецов. Келия проснулась уже давно, но разум отчаянно цеплялся за марево сна. С трудом разлепив веки, она поняла, что ещё даже не начало светать. Любительница поспать, она бы с удовольствием поднималась не раньше полудня. Живя в Харлиате, привыкла вставать с рассветом и помогать хозяйке, но это было уже через чур.

– Оторву уши всем! – пригрозила она, зевая, отвернулась к стене и закуталась поплотнее.

Близнецы громко зашептались. Вновь кто-то опустился на кровать.

– Ну, давай! – подначила Тара.

Раздалось неуверенное хмыканье, потом тявканье, потом кто-то оттянул край одеяла. Ног коснулись пушистые лапы. «Линет» – поняла Келия. Неизвестно, чего добивались близнецы, но в итоге лисичка просто забралась под одеяло и свернулась у её ног.

– Эй! – возмутился Руй спустя пару минут. – Эй, вы что, обе там уснули?! Линет, паршивка! Из лисьих хвостов отличные воротники получаются!

Что-то пушистое заворочалось в ногах, отползая подальше к стене и вновь затихло.

– Поднимайтесь же! Ну! – Тара принялась трясти Келию.

Та стойко терпела издевательства, но была вынуждена признать, что ей уже не уснуть. Села рывком, на секунду дети испуганно замерли, но тут же поняли, что бить немедля не станут, и принялись вновь скакать по комнате.

– Дональд! – юношу, скрывавшегося за порогом, Келия скорее угадала, чем увидела.

Внутрь заглянула светлая макушка.

– Доброе утро, Кел.

– Уже не доброе. Вот зачем ты их притащил? Поиздеваться?

Юноша шагнул в комнату с самым невинным видом и развёл руками.

– Там Каллен вернулся. Хотел с тобой увидеться.

– А подождать до утренней трапезы, конечно, нельзя.

– Он собирается запереться на линьку, – пожал плечами Дональд.

Ощутив острое желание послать всех в лес к Рогатому и самой запереться до самого вечера, Келия вздохнула:

– Ладно. Брысь все! Мне нужно переодеться.

Дональд ловко поймал за шкирку гомонящих близнецов и вышел. С тоской посмотрев на свернувшуюся под одеялом лису, Келия вздохнула ещё раз, зевнула и открыла сундук с одеждой. Почти пустой. К счастью, она нисколько не изменилась с тех пор, как его заперла. Выудила со дна платье, когда-то подаренное Ланис, с широким воротом и летящими рукавами. Затем заплела косы и зацепила концы под кожаной тесьмой, повязанной вокруг лба. Почувствовала себя крайне неуютно. Хотелось сбросить себя всю одежду, растрепать волосы и унестись в лес, громко хохоча, как деревенская сумасшедшая. «Весна проклятая» – напомнила сама себе, захлопывая тяжёлую крышку.

– И тебе наслаждаться покоем я не дам, – мстительно сказала она Линет, поднимая лису и вешая себе на плечо.

Та, ничуть не возражая, вильнула хвостом и продолжила дремать на весу.

– Выглядишь превосходно, – похвалил ожидающий Дональд.

Близнецы уже успели удрать учинять беспредел в другом месте.

– Замолчи, паршивец. Я всё ещё злюсь. И всё ещё могу страшно отомстить.

Парень даже не пытался скрыть, что ничуть ей не поверил.

Замок спал. В отличие от Келии Дональд прекрасно ориентировался в темноте и спокойно вел её вперёд. Впрочем, заплутать тут было сложно: один прямой коридор да лестница. К удивлению, они не свернули к мужским комнатам, а спустились вниз и вышли наружу.

У дверей, словно непрошенный гость, прохаживался взад-вперёд Каллен.

– Келси! – закричал он, едва она вышла, распахивая руки для объятий на всю их ширину.

– Ты когда-нибудь научишься правильно произносить моё имя? – недовольно ответила она, уворачиваясь.

– А я тебе говорил, мелюзга, что она злая, когда не выспится.

Дональд только закатил глаза. Каллен перевёл взгляд на Келию, весело прищурившись. Он оставался выше неё, даже стоя на нижней ступеньке. Едва начало светать, но она сообразила, почему встретиться он хотел именно сейчас. Лицо обрамляли по-прежнему густые и пышные кудри, но кожа уже пошла длинными трещинами и начала шелушиться. А через несколько часов зрелище станет такое, что им вполне можно врагов пугать. Даже взрослых мужчин. Келия как-то случайно застала Каллена во время «линьки». Они никогда это не обсуждали. Но относиться к ней с тех пор он стал намного лучше. Возможно потому, что сама она никак своего отношения не изменила и никому ничего не сказала.

– Красавица моя, да у тебя шуба новая? Кто подарил? Я ревную.

Линет, почувствовав на себе заинтересованный взгляд, завозилась, цепляясь когтями, и Келия опустила её на землю. Сжавшись, она, то ли с испуга, то ли сознательно, вытянулась, нескладные черты затянула маревная дымка – и вот на месте лисы уже стояла, втянувшая голову в плечи конопатая девчонка. Озираясь по сторонам, она медленно попятилась от Каллена.

– Пойдём, дурында! – Дональд схватил её за запястье и увёл в замок.

С сожалением обернулся на оставшуюся на пороге пару, и дверь за ними с глухим грохотом захлопнулась.

Келия поёжилась, оставшись погруженной во мрак. Уже не так темно, как ночью, ещё не рассвет. “От сумережного добра не жди” – гласила народная мудрость.

– Так что такое срочное ты хотел сказать, что это не могло подождать пару дней?

– И это всё, что я слышу после долгих лет разлуки? Я оскорблён до глубины души, моя радость.

Мужчина стукнул себя кулаком по груди и попытался изобразить невыносимые муки. Насколько у него это вышло, судить было сложно. Во-первых, в темноте всё ещё виделось плохо. Во-вторых, зрелище он и без того сейчас представлял не лучшее.

– Не испытывай моё терпение, – велела Келия.

– Да ты и вправду злюка! Совсем плохо спала?

Она сердито уставилась на него исподлобья, обняв себя руками.

– Точно, – сообразил Каллен, заметив дрожь. – Ты же мерзлячая.

Он снял плащ и накинул ей на плечи. Закутавшись, Келия ощутила некоторое благодушие. Хотя всё ещё злилась и на ранний подъём, и на необходимость торчать на морозе. Зная, как трепетно Каллен относится к своей внешности, она не стала его попрекать, но всем видом продолжила демонстрировать недовольство.

– Ты ничего странного не замечала?

– Странного? А что в нашей жизни бывает не странным?

Каллен задумчиво почесал щёку, от неё отпал большой пласт кожи, который он с отвращением отбросил, и теперь старался держаться к девушке другой стороной.

– Эта весна… – задумчиво произнёс он. – Она какая-то не такая.

У Келии по спине пробежал холодок, она закуталась плотнее и вдруг увидела себя словно со стороны. Не она, а какая-то другая девушка плыла в сумержном мареве, вынужденная отвечать на непонятные и отчего-то пугающие вопросы. Незнакомка разлепила губы:

– О чём ты?

Каллен помотал головой. Пнул снег, но за ночь он смёрзся в монолитную глыбу.

– Твоя «линька» уже случилась?

Он точно не знал, что с ней происходит, лишь то, что и для неё весна являлась непростым временем. Она была непростой для многих опалённых, но переживали её все по-разному. Много раз Келия думала, что могла бы открыть Каллену свой секрет. Это было бы честно по крайней мере. Но за одним секретом следовал другой и третий, и она так и не решилась.

– Пока нет.

– И тебя это не волнует?

Келия вздохнула. Волновало, ещё как. Весна и вправду случилась странная, вовсе не из-за долго нетающего снега. Что-то неуловимое витало в воздухе. Будто отголоски надвигающегося шторма. Ещё не гроза и бурный ветер, уже не ясное чистое небо. Что-то сумережное, от которого добра не жди. Но признаваться в опасениях другу она не хотела. Ещё сам запаникует и других напугает.

– Погода, Каллен. Земля спит, лес спит. Ещё даже снег не стаял. Такое иногда всё-таки случается. Зима в этом году задержалась, ничего страшного.

– Уверена? Мне… мне страшно, Келси. Кому другому бы не признался.

Он неловко потоптался и даже отступил на ещё одну ступеньку, чтобы оказаться с ней одного роста. Ветер трепал его кудри, и растрескавшееся лицо он больше не скрывал, пристально глядя светлыми, точно родниковая вода, глазами. На мгновение она даже захотела признаться, что разделяет его тревогу. Но тут же подумалось, вот признается она – и что? Сделать-то всё равно ничего нельзя. Хорошо готовиться, когда знаешь, с какой стороны придёт удар. А как жить обычную жизнь, когда ждёшь его со всех сторон и в любое время?

– Я уверена только в том, Калли, что мне не дали выспаться и вытащили на мороз. И ладно бы тут ждал прекрасный мужчина, а то лишь какая-то лягушка облезлая.

– Ты решила выдать мне все накопившиеся за четыре года оскорбления?

– Угадал. Всё это время я старательно запоминала гадости, которые скажу тебе при встрече.

– Ладно, злюка, – фыркнул он. – Увидимся через пару дней – и я покажу тебе твою самую желанную мечту.

Дар Каллена заставлял его менять внешность. Находясь рядом с женщиной, он превращался в того, кого ей больше всего хотелось увидеть, будь то реальный мужчина или же всего лишь предмет грёз. И спустя годы полноценно контролировать это он так и не научился. Вернее сказать, лишь иногда у него получалось взять превращение под контроль. Зато он научился скрывать, насколько переживал от того, что ни одна женщина не могла разглядеть в нём его самого. На взгляд Келии, Каллен и в своём реальном облике оставался красавцем, правда сам он всегда шутил, что не уверен, какой облик у него настоящий.

Он обошёл девушку двумя широкими шагами и, послав воздушный поцелуй, оставил стоять на морозе. Оставшись в одиночестве, она снова обняла себя руками и посмотрела в сторону, откуда должно подняться солнце. Рассвет не спешил. «А вдруг оно так и не поднимется? Так и будет что-то «между»?» – подумалось ей. Она сердито помотала головой, отгоняя дурные мысли. Возвращаться не хотелось. Да и уснуть бы всё равно не получилось. Так и придётся теперь весь день ходить с дурным настроением и головой, полной тумана.

Неспешным шагом она побрела на поляну к священному дубу. У одной из стен, ограждающих замок, имелся довольно густой, хоть и небольшой лес. За стеной начинался уже лес настоящий. Но огромный дуб, более двух широких шагов в поперечнике, стоял в стороне, посреди утоптанной поляны. Риг Ронан говорил, что раньше к дубу приходили молиться друиды. Но сам чародей в замке их не видел. А дуб, если когда-то и видел, то рассказать не мог.

Хотя Келия говорила с растениями, разговор этот сильно отличался от человеческого. Травы и деревья не помнили того, что случилось в прошлом и не могли помыслить о будущем. Они могли подсказать верное направление, могли общаться друг с другом, даже разделить грусть или радость. Но совершенно не знали, что случилось вчера и даже пару часов назад. Для них существовало только здесь и сейчас. Как при этом они понимали смену сезонов, для Келии так и осталось загадкой.

– Ну, здравствуй, старый друг.

Она подошла к дереву и коснулась ладонью шершавой коры. Под ней чувствовался ток древесных соков, словно биение сердца. Дерево, не знавшее ни о прошедшем, ни о грядущем, Келию узнало. И радовалось.

– Ну, вот и как мне тебя понимать? Друидов ты не помнишь, вчерашний день не помнишь. А меня узнаешь. Вот как такое может быть, а?

Этот вопрос был для растения уже слишком сложным. И дуб отозвался тихим скрипом, который мог означать недоумение.

– Ладно-ладно, извини, – она осторожно прижалась к дереву щекой, и кора на этом месте потеплела. – Расти спокойно, просыпайся.

Небо, наконец, начало светлеть, понемногу окрашивая мир. Но пока он ещё оставался бледно-серым.

– А ты что думаешь об этой весне? Странная она?

В этот раз дерево не ответило. Не отозвалось ни теплом, ни скрипом, ни биением сока. Келия перестала донимать дуб глупыми вопросами и тихонько побрела к замку, помогать Брин с готовкой. Она старалась не думать, что прежде за всю жизнь ещё не находилось вопроса, на который бы растения ей хоть как-то не ответили.

Уже под утро Мерон спустился в свою комнату и всё-таки уснул. Да так крепко, что проснулся, когда солнце давно поднялось. Облегчения отдых не принёс, лишь головную боль. Небо, сплошь затянутое серостью, без проблеска лазури или хотя бы вкрапления черной грозовой тучи, настроения не улучшало. День намечался скверный.

Спустившись в трапезную, чародей понял, что не он один сегодня не в духе. Мальчишка Слоан казался настолько чем-то подавлен, что даже огненные волосы потемнели почти до каштанового цвета. Он лениво жевал и реагировал на что-то , лишь когда жена брала его за руку. С другой стороны от Ланис сидела такая же непривычно тихая Келия. Сегодня она принарядилась и выглядела почти прилично. Сидя рядом, девушки походили на сестёр. Или скорее Келия напоминала неудачную копию жены Слоана. Зато Ланис будто стала ещё красивее. Ну, хоть в чём-то Слоану повезло, раз уж умишком боги обделили.

За столом только парнишка Дональд без конца ёрзал и пытался всех растормошить. Хотя уже давно поел и мог спокойно пойти по своим делам. Сам Мерон не чувствовал голода и пришёл только, чтобы увидеть Айлид. Но девушка так и не появилась. Он даже хотел отправиться на её поиски, но вспомнил потерянное лицо, слова «ты не посмеешь». Чтобы не совершить очередную глупость, чародей отправился в старую лабораторию, там тоже имелось, что поискать.

Провозившись полдня, пытаясь разобраться в предназначении странных графиков, он понял, что попусту теряет время. Мерон чувствовал, что ответ находится где-то рядом, буквально у него под носом, но он его в упор не видит. И это ужасно злило.

Вернувшись в башню, он обнаружил вольготно устроившуюся в кресле Келию. И стоило только зачаровывать двери, если всякая наглая девица может спокойно зайти. Почувствовав его настроение, девушка медленно сползла с кресла и попыталась удрать. Но неудачно, поскольку чародей перегородил проход.

– П-прости… – тихо произнесла она, уставившись в пол, – я хотела дочитать тот дневник. Тебя же всё равно не было. Я думала, что не помешаю.

Мерон посторонился, Келия бочком протиснулась мимо. Уже когда она сделала шаг за порог, он её окликнул.

– Постой. Читай свою книгу, я не возражаю.

В конце концов, девушка не виновата в его дурном настроении. И он всё ещё видел перед собой другое лицо, но с точно таким выражением страха и обиды.

Келия неспешно вернулась и забралась на кресло. Обувь при попытке побега она забыла и теперь предусмотрительно поставила рядом. Но сидеть молча, видимо не умела, и довольно скоро поинтересовалась.

– А что ты ищешь?

– Не заставляй меня пожалеть о том, что разрешил тебе остаться.

Мерон пытался вчитаться в текст первой попавшейся книги, но буквы будто разбегались в разные стороны. Мысли витали где-то очень далеко.

– Извини. Я просто подумала, что, возможно, риг Ронан может помочь? – она смутилась под пристальным взором и едва слышно закончила. – Ну, он же тоже сохрадорса…

Мысль обратиться к Ронану, Мерона, признаться, просто не посещала. Да он бы скорее съел свою руку, чем попросил его о помощи. Но предложение всё-таки было не лишено смысла.

Келия молча ушла спустя несколько часов. Мерон просидел до ночи и вынужден был признать, что день прошёл зря. Но хотя бы ничего дурного не случилось.

Хозяина замка он встретил внизу, тот как раз возвращался в компании низенького, вряд ли выше метра ростом, мужичка. Мужичок бросил подозрительный взгляд на чародея и умчался прочь, подскакивая на ходу. Ронан сегодня сменил заморский костюм на приличествующий чародею. Небось, в тесных штанах особо не побегаешь. На широких рукавах рубахи даже вышивка имелась, хоть и самая простая.

– Выпьешь со мной чаю? – предложил он с широкой улыбкой.

Сразу захотелось ему врезать хорошенько. Но Мерон лишь молча кивнул. И по дороге не проронил ни слова, размышляя, с какой стороны лучше завести разговор. Но ничего толкового так и не придумал. И предоставил это дело Ронану. У того всегда получалось хоть камень разговорить.

Свет зажегся сразу, стоило им войти в кабинет. Одновременно к столу полетели чашки и чайник. Вино бы, конечно, подошло куда лучше.

– Я его теперь с травами завариваю. Тебе понравится, – пообещал Ронан, словно угадав его мысли.

Мерон в это не сильно поверил, но напиток оказался вполне сносным. По крайней мере, можно пить без отвращения.

– Рад, что ты осваиваешься. В замке многое изменилось.

– Здесь теперь довольно много народу, – медленно произнёс чародей.

– Есть и те, кто с самого побережья приехал.

Сказал так, словно этим гордился. Вот чего Мерон никогда не мог понять, так того, с каким упорством его бывший друг стремился туда, где ждут неприятности. Сколько лет прошло, а это в нём ни капли не изменилось.

– Как ты мог это допустить? Это тюрьма!

– Ты прав отчасти, – ничуть не смутился Ронан. – Но это ещё и наш дом. Надёжное укрытие. Слишком мало времени прошло с войны, чтобы мы могли жить бок о бок с людьми. Обиды пока ещё сильны с обеих сторон. Но постепенно…

Мерон прервал его, не дав закончить. Любимый ученик старика Гахарита вил слова словно кружево. В какой-то момент ты вовсе переставал помнить, с чего началась речь и куда она ведёт, оставалась лишь стойкая уверенность в искренности и правоте говорящего. Мерон, в общем-то, если хотел, умел ничуть не хуже. Иначе опалённые Вороньей крепости не пошли бы за ним.

– Вот только у нас нет времени, Ронан. Ты знаешь это не хуже меня. Ты должен чувствовать это лучше меня. Слышать скрип Великих колец. Магия меняется. Этот мир меняется. Мы стоим на пороге… сами не знаем чего. И ты прав в одном: мы можем сделать этот мир лучше. И именно это мы должны сделать.

Ронан невозмутимо наполнил чашку, от неё потянулась струйка пара.

– Следует быть более осмотрительными и подождать…

– Сколько?

– Что?

– Сколько ты намерен ждать? Что ещё должно случиться, чтобы ты, наконец, понял, что люди хотят уничтожить нас всех? Вырезать под корень? И после этого жалкие недоумки неизбежно погибнут сами, сминаемые натиском Спирали жизни. Мне плевать, что с ними случится. Но я не буду сидеть и смотреть, как погибает мой народ!

Пар вдруг сменил направление и втянулся обратно в кружку, на ровной поверхности чая играли блики свечей.

– Ты драматизируешь, мой друг.

Затылок ожгло холодом, словно кто-то толкнул в ледяное зимнее море. Мерон понял, что его вечный соперник не притворялся, он попросту не знал, что произошло. Это было странно, дико и… жутко. Он просто не имел права не знать.

– Воронья крепость мертва, – произнёс он.

И ощутил острую необходимость глотнуть горького напитка. Он раньше не говорил этого, будто сам не до конца осознавал, что всё уже свершилось.

– Я знаю, что орден её разрушил. Мне жаль.

– Ты не понял. Они не разрушили её. Они её убили. Воронья Крепость мертва, Ронан. А ты тут играешься с королём людей.

– Я… – кажется, впервые Ронан не находил, что сказать. И наконец, во взгляде забрезжило беспокойство. – Я не услышал, как она погибла.

Чародейские замки были не просто домом и убежищем. Они жили, они дышали, общались и изменялись. Они появились на свете задолго до рождения первого сохрадорса и уйти должны были намного позже последнего из них. До того, как стать свидетелем гибели одного из этих чудесных созданий, Мерон не думал, что их вообще можно убить.

– Так ты поэтому вернулся?

– Я был в Замке Оленя. Но не нашёл там никаких записей ни о том, как можно убить замок, ни о том, можно ли его воскресить. Ни, тем более, о том, как они родились.

О том, что Ронан действительно начал тревожиться, можно было догадаться только по тому, как быстро пустела его чашка. В очередной раз подскочивший чайник уронил лишь пару капель. Выругавшись, хозяин замка щёлкнул пальцами и пробормотал под нос короткое заклинание, над чайником появилось облачко, тут же пролившееся свежим дождём. Чайник задрожал, от него повалил пар.

– А в других замках ты не бывал? Ты же жил в Иртхаре?

– В замки я не попал.

– А опалённых видел?

– Некоторых, – Мерон усмехнулся. – Ты для Эремона интересуешься? Или для Святой Эльмы?

– Эремон свою прабабку не особо почитает, ему гораздо важнее на троне усидеть. Но спросил я не поэтому. Слышал, там никого из ордена совсем не осталось.

В Иртхаре опалённых с вилами давно никто не гонял. Арк-риг Марвин поступил, может, и не лучше, но всяко умнее: обязал опалённых проходить воинскую службу. Всех, без исключения. Орден праха, зародившийся во время Первой войны крови, сперва оставался единым на всём Эрине. После начала Второй войны крови, в которой Иртхар участвовать отказался, орден разбился надвое, но какую-никакую связь поддерживал. Ордену в Кири, который воевал сперва с Пираном, потом с Повелителем ветров, не было дела до того, что происходит за рекой, на другой половине острова. А когда спохватились, оказалось, что произошло там очень многое, и связь поддерживать уже не с кем. Мечи и латы с драконьей пылью в Иртхаре до сих пор ковали, но теперь их чаще носили сами опалённые, пополнившие армию.

Неудивительно, что Эремон, узнав о делах соседей, издал «Указ о регистрации». Мерон, правда, опасался, что намерения короля могут оказаться гораздо хуже, чем просто желание усилить войско.

– Я никого не видел. Не меняй тему.

Ронан налил чаю себе и другу. И, что было ему вовсе не свойственно, попытался объяснить ход мысли.

– Я не меняю. Я знаю, что после захвата Костяного замка, Орден вынес оттуда множество книг и свитков, собранных Аодханом. Возможно, из Вороньей крепости тоже. Наверняка и в Иртхаре успели что-то собрать. Если самого ордена там больше нет, можно попробовать получить записи.