Мотыльки улетают к звёздам. 1:Волк на цепи

В конце коридора ждали распахнутые двери, в проеме виднелась лестница. По ней пришлось подниматься на второй этаж. Молчаливый провожатый быстрыми шагами взлетел наверх и, прислонившись плечом к стене, ждал, когда Тим доползет до него.

«Мучитель», – с жгучей ненавистью подумал бродяга, тяжело поднимаясь по ступенькам и глядя на непроницаемого Мэла. Как можно заставлять человека с раненой ногой преодолевать такой путь самостоятельно? Издевательство и садизм!

Они прошли еще несколько шагов, пока Мэл не остановился у белой двери с какой-то табличкой.

– Как самочувствие? – Вопрос был искренний, но Тим счел это наигранностью и формальностью.

– Отлично, – съязвил он в ответ, не поднимая глаз.

Все, чего ему хотелось – чтоб от него отстали наконец.

– Верю, раз есть силы хамить. Входи и садись. С тобой наш вожак поговорит.

Тим оказался совершенно один в полумраке просторной комнаты с большим столом. Перед ним грустил малюсенький табурет на коротеньких ножках. Напротив табурета возвышалось огромное черное руководительское кресло и справа от него – небольшой стул и столик. Вся мебельная композиция занимала только четверть комнаты. Позади кресла на стене висел небольшой плакат с крылатым человеком на фоне солнца. За табуретом располагался еще один стол – длинный, а вокруг него – десяток повернутых в разные стороны стульев. У стен рядами стояли стеллажи с какими-то бумагами, шкафы. Окна были занавешены плотной шторой.

Тиму, как человеку, принимавшему себя за центр вселенной, все это едва ли доставляло удовольствие.

«Вожак… Что еще за должность такая? Тоже мне… Нашлись, видите ли, важные какие. Вожак… Пф!» – Он угрюмо пялился на кресло, пытаясь вообразить седого джентльмена с суровым видом, квадратным лицом, широкими руками и авторитетным пузиком. Сейчас войдет, ударит кулаком по этому самому столу, откинется и назад, замрет в кресле, потом выпятит губы и будет выносить вердикт, оглядывая своего подсудного сощуренными в упреке глазами. Таким бродяге частенько представлялся глава Трущоб – Вольфганг. Лидера «Волков» ему не доводилось ни встречать, ни видеть на изображениях, так что и понятия о его внешности он не имел, поэтому составил портрет по многочисленным слухам.

Тим высокомерно фыркнул выдуманному шаржу и выругался себе под нос. Могли бы уж сразу на колени поставить, чем сажать на коротконогую табуретку. Унизительно.

Секунды казались вечностью, заставляя ненавидеть табурет, кресло, саму комнату. Время тянулось, как резина. Она либо порвется, либо хлопнется обратно и больно ударит по рукам.

Взгляд невольно направился к лампочке под потолком. Возле лампочки кружилась мошка. Память любезно преподнесла образы из древнего мифа об Икаре – взлетел в солнечную высь, опалил крылья о горячие лучи и рухнул в море. Тим мотнул головой, будто перед носом летало насекомое, но образ прочно закрепился в мозгу и пропадать не желал. К чему бы это – оставалось лишь гадать. Видать, плакат навеял.

«И упасть, опаленным звездой по имени Солнце»3, – пронеслась в мыслях строчка из какой-то древней песни и смешалась с образом из мифа.

Тима не покидало ощущение, что он оказался в тронном зале. Более того – в тронном зале «Волков». Должность «вожак» отлично подходила предводителю волчьей стаи. Еще немного, и сейчас сюда войдет этот высокородный человек из воображения, который произнесет свой приговор несчастному бесполезному крестьянину. Вон, в коридоре уже послышались шаги…

«Взлетевший слишком высоко… сгорает в свете солнца»

В помещение вошел мужчина на вид лет двадцати восьми или тридцати. В руке он держал сигарету. Несмотря на невысокий рост и телосложение, далекое от мощного, все равно выглядел внушительно, пусть и не пугающе, и не грозно. В его уверенных движениях сквозила несокрушимая властность, весь он притом казался непринужденным и раскованным.

В отличие от того же Мэла, он не носил очки. Мельком Тим заметил глаза интересного светло-голубого цвета. А главное – взгляд. Серьезный и живой, и ни злобы, ни упрека, ни презрения или хитрости в нем не было, но горела некая дерзость в положительном смысле. Это был взгляд, полный сурового величия и глубокой мысли. Лицо его вовсе не квадратное, как представлялось, а с острым, но не узким гладко выбритым подбородком, и совсем не блистало красотой, но отчего-то выглядело приятно, доверительно. Выбрита была и голова, причем волосы он, видимо, убрал совсем недавно, а выше правого виска оказалась небольшая черная татуировка в виде четырехконечной звезды, и кожа вокруг неё, судя по всему, была повреждена когда-то давно.

«Это еще что за звезда пленительного счастья?» – скептически подумал Тим, в то же время во все глаза рассматривая этого человека.

Вошедший улыбался, пусть это трудно было назвать улыбкой в известном смысле. В ней виделось нечто живое и первородное, как торжествующий оскал дикого зверя.

Он и вправду походил на вожака. Во всей его внешности чувствовалось что-то вольное, матерое и волчье, и статус угадывался сразу. Если здесь логово «Волков», то этот тип походил на главу стаи как никто. Войдя, он мгновенно заполнил собой всю комнату, не делая при этом ничего особенного. По ощущениям его просто стало много.

Тиму почудилось, что он уже где-то видел этого человека, причем неоднократно. Мгновенно в нем вспыхнула резкая и необъяснимая неприязнь к нему, к солнечному величию, которое излучал вожак.

Сразу за ним проследовал худой и подтянутый человек с военной выправкой, одетый в светлую толстовку. Под мышкой нес планшет для бумаги. За ухом у вошедшего покоилась шариковая ручка, а в свободной руке была чашка с горячим напитком. Второй вошедший повернул лицо к Тиму. За солнцезащитными очками – наверное, они были местным отличительным атрибутом – глаз тоже не видать, что давало возможность беспрепятственно изучать черты лица. Губы его выглядели так, словно он с самого детства их поджимал и добился абсолютно ровной тонкой полоски. Короткие блондинистые волосы стояли торчком, будто их обладателя ударило током или он забыл причесаться.

«Какая церемония! А где фанфары?» – подумал Тим, хмуро поглядывая на всех исподлобья и морща нос от запаха сигаретного дыма.

Но его высокомерное настроение переменилось, когда он вновь уперся взглядом в Мэла. Он буквально сверлил его взглядом из-за темных очков, и Тим был готов поклясться, что тот каким-то магическим образом читал его мысли. Съежившись и согнувшись как от удара, он сам себе показался ничтожно крошечным на своей маленькой табуретке, и даже подумалось, что на ней-то ему и место.

Поправив темно-красную рубашку, безволосый вожак сел в кресло. В свете лампочки сверкнула металлическая подвеска в форме восьмиконечной звезды-солнца. Второй молодой человек пристроился на стул рядом, положив перед собой планшет с бумагой. Мэл прислонился спиной к дверному косяку, скрестив руки на груди, и словно исчез из пространства комнаты.

Этих нескольких секунд хватило Тиму, чтобы всех разглядеть и осмыслить свое положение.

Здесь находились совсем не те люди, перед которыми стоило бы вести себя хоть сколько-нибудь вызывающе. И они всем видом дали это понять. В особенности беспокоил безволосый. Он ощущался иначе и сильнее, чем все остальные.

Его прямой и цепляющий взгляд пугал, и Тим поспешил отвернуться, ожидая своих обычных приступов. Но к величайшему изумлению ничего не произошло.

Не последовало ни эмоциональных вспышек, как раньше, ничего хоть частично похожего. Будто на человеке были очки, как на всех остальных. Линзы? Хотя вряд ли. Чтобы случилось то, что обычно бывало в таких ситуациях, нужно увидеть глаза. Тогда почему? Это был еще один пугающий фактор.

Тим согнулся чуть ли не в позу поклона, медленно опустил голову, решив лучше рассматривать черные потертые ботинки вожака.

«Если это и правда “Волки”, то мне кранты… – всплыло в голове. – И хладный мой труп прикопает тот дворник».

Хотя, по правде, люди эти не слишком уж походили на бандитов и убийц. Да и не стали бы убийцы церемониться с жертвой.

«Так ведь это тот незнакомец с моста!» – сверкнуло в мыслях, и Тим мгновенно поднял голову. Почему-то ему устойчиво казалось, что безволосый и был тем черным человеком. Взгляд очень похож.

Время будто бы потекло иначе, уже не тянулось резиной, нет – рванулось куда-то сразу, как все расселись. Шариковая ручка щелкнула, чашка тихо стукнулась дном о стол.

– Доброе утро, – то ли сказал, то ли прорычал вожак, не переставая улыбаться.

«Точно, это он, – понял Тим и судорожно сглотнул. – И голос… Это же он спас меня от бандитов в тупике! Это был один и тот же человек? Как? Зачем?»

Ошеломленный, он молчал с недоверием в глазах.

– Я – Рой, – произнес вожак. – «Вольные» – моя команда. С Мэлом ты знаком, а это, – он указал рукой на своего сопровождающего, – Алекс. Все остальные – позже.

Названный Алексом приветственно, но сдержанно кивнул и отхлебнул из чашки. Почему-то вид его производил впечатление, будто этот Алекс несколько суток не спал.

Тим коснулся рукой лба и обреченно вздохнул, прикрыв глаза.

– Очередная мафия, значит? Ясно…

Вожак засмеялся негромко, весело и свободно, слегка крутанулся в кресле.

– Какая ж мы мафия? Мафия – это криминальные организации. Мы же – простые ребята, которые помогают людям.

– Еще и за свой счет, – едва слышно буркнул Алекс.

«Вольные»… Тим припомнил обрывки фраз, услышанных им на улицах города.

-–

«Не представляю, чтобы мы делали, если б не помощь “Вольных” этих. Откуда они появились? Не понятно. Может, кто-то им рассказал. Или брат, или мама. Они помогли нам с жильем. Мы не остались на улице».

«Всему дому воду раздали. Еще и “Волков” от нас отвадили».

«Обычно я человек молчаливый. А тут выпил и решил поделиться своей бедой с собутыльником. Тот покивал и заявил, что поможет. Не знаю, что это был за собутыльник, но через два дня мою историю пересказывали на каждом углу в самых разных драматических вариациях. Вскоре мне пришло письмо, где говорилось, что для меня выделили место на фабрике. И пометка – “Вольные”. Не представляю, что это было, вот клянусь!»

«Они – неуловимое добро. Как солнечные лучи сачком ловить – с ними то же самое. Как-то принесли в ночлежку бездомных еду, одежду, постельные принадлежности, раздали денег, привезли воду. “Волки” нагрянули, а “Вольных” и след простыл. Бездомные руками развели, дескать, мы их сами и не видели».

-–

– Стойте, я вспомнил, – тихо произнес Тим, опустив глаза на свои дрожащие руки. – «Вольные». О вас говорят в городе много хорошего, – он услышал одобрительное хмыканье Алекса. – И… на что же вам сдался я? Я ведь простой бездомный.

Тим задавал вопрос, боясь, что кто-то мог сообщить им о его странностях, сделав его опасным в их глазах.

– Мы слышали, с тобой происходят странные вещи, – Рой слегка подался вперед, а Тим затаил дыхание, подбитый стремительно выросшим ужасом. – Расскажи. И чего ты все трясешься, будто тебя бить собрались? Мы не враги тебе, успокойся.

Сперва Тим оцепенел и впал в замешательство. В голове его варилась каша, и он, как ни пытался, а все не мог собрать в кучу и ясно изложить свои мысли. Сидел, хмурился, соображал, теребил пальцами то волосы, то рукава, а тишину заполнял предлогами и междометиями. Да и не понимал он, зачем вообще нужно что-то говорить, но, в конце концов, почувствовал себя крайне глупо, собрался с силами и чувствами, вкратце рассказал все, что случалось с ним с двенадцати лет. Терять уже все равно нечего.

Все время, пока шел сбивчивый рассказ, Рой сидел прямо и слушал молча, глядел очень внимательно и не перебивал. Пару раз подносил к губам сигарету. Тим окончил свой маленький рассказ и замолчал, ожидая, что сейчас над ним посмеются, обзовут сумасшедшим и пристрелят.

– Говоришь, не знаешь, что с тобой не так, – вдруг прервал молчание лидер «Вольных», а на его лицо вернулась добродушная улыбка. – Я тебе расскажу, насколько сам знаю и понимаю. Много лет назад это назвали псионическими способностями. Человек как правило с ними рождается. У тебя эмпатия, если не ошибаюсь. А, может, и телепатия с ней, раз ты говоришь, что в твоей голове появляются «не твои» мысли. Толком никто не понял, как возникли эти способности. До конца их никто не изучил. Говорили, что это особенность психики, некая такая мутация, которая стала возникать около ста лет назад, еще во времена катастроф. Ты действительно умеешь забирать чужие чувства, а также отдавать их, контролировать, менять и управлять ими – все зависит от развития. Существует два вида псионического дара: эмпатия и телепатия. Первые по части чувств, а вторые по части мыслей. Некоторые умудряются в оба направления развиться. Если у тебя еще и телепатия, то ты способен слышать чужие мысли. Ты ощущаешь абсолютно все. У тебя по идее очень большой эмоциональный диапазон. А еще… А еще ты забираешь только те чувства, которые наполняют тебя самого. Здорово работает, не так ли? Я всего не знаю, увы, и не могу тебе сказать, почему это так. Но знаю, что это можно изменить. Хочу тебя успокоить: все, что с тобой происходит, – нормально. Ты не сумасшедший, ты всего-то не умеешь пользоваться своими способностями, а это поправимо. У нас есть немного материала на эту тему. Мы тебе выдадим книгу. А так, ты самый обыкновенный нормальный человек. Чуть продвинутый разве что.

Не было причин сомневаться в правдивости услышанного, хотя новых вопросов поприбавилось.

– Почему я не встречал кого-то вроде меня? – тихо спросил Тим.

– Потому что сейчас ты в Трущобах такой один единственный. Если здесь и рождались еще псионики, то до твоего возраста не дотянули. Ты сам едва дотянул. Вас, к тому же, боялись. Убивали.

Тим замер, разинув рот.

– А-а… зачем?

– Никогда не знаешь, чего ожидать от человека с такими способностями. Люди-то и без всяких способностей друг друга порой боятся, а тут еще дар на грани сверхъестественного. Будет ли псионик путать мысли? А влиять на чувства? Дар псионика понимался как опасное оружие вопреки вашему врожденному пацифизму. Да, кстати, ты ведь замечал наверняка за собой, что не намерен лезть в драку, сколько бы злости ни испытывал? Вот это оно и есть. Псионики были во многом беззащитны как раз по этой причине. Поэтому вылавливали и уничтожали сначала взрослых, потом и тех, кого научились узнавать в молодом возрасте. Другие псионики есть, конечно. И до них мы однажды доберемся, как только найдем способ это сделать. Те, что остались тут, оказались обречены. Здесь их добили озлобленные люди. Сейчас найти псионика – как отыскать слиток золота. Вас не осталось в этих местах. И, увы, это все, что я знаю и могу рассказать, – и он печально усмехнулся, разведя руками. – Историческая база в Трущобах уничтожена. Прошлое забыто. Есть среди нас человек, который пытается раскопать это дело, но пока безуспешно. У нас отсутствует глобальный выход в сеть, поэтому мало материалов.

Некоторое время Тим молчал, с трудом обдумывая информацию. Час от часу не легче. В голове бушевал вихрь из десятков вопросов. Почему он такой родился? Неужели обречен страдать всю жизнь? Почему здесь? Откуда Рой столько знает, тогда как большая часть людей не знает ничего? Тим заключил, что остальные псионики, скорее всего, за пределами города, и чтобы их найти, нужно открыть городские ворота – это показалось ему единственным объяснением.

Некоторое время Тим молчал, с трудом обдумывая информацию. Час от часу не легче. В голове бушевал вихрь из десятков вопросов. Почему он такой родился? Неужели обречен страдать всю жизнь? Почему здесь? Откуда Рой столько знает, тогда как большая часть людей не знает ничего? Тим заключил, что остальные псионики, скорее всего, за пределами города, и чтобы их найти, нужно открыть городские ворота – это показалось ему единственным объяснением. Но в душе его зажглось неистовое желание найти кого-то вроде него.

– Я ничего не понял, – он помолчал, старательно соображая и нервно сдвигая брови. – Может, в центральном Мегаполисе знают? Ну, в Солнечном городе. Они ведь должны знать, правда?

Он хотел задать еще пару вопросов, но, подняв глаза, вдруг увидел, как в тени зловеще шевельнулся Мэл и, сделав тихий шаг вперед, скрестил руки на груди. Тим невольно ссутулился сильнее, как будто Мэл собирался его бить, а желание задавать вопросы улетучилось, поэтому псионик – по крайней мере, теперь он понимал, кем являлся – замолчал, ожидая ответов на уже заданные вопросы.

Руки нервно переплетались. Тим не знал, куда их девать, и зажал ладони между коленями.

– Хороший вопрос. Но и о самом центральном Мегаполисе известно крайне мало, – Рой затушил окурок в пепельнице на столе, и Алекс недовольно помахал у носа ладонью, отгоняя дымок. – Технологии – у них. Архивы – у них. Но у нас нет с ними связи. Иногда они по-тихому оставляют нам провиант, а мы – им. То ли соглашение у нас с ними игнорировать друг друга, то ли еще что, но я знаю лишь, что был подписан какой-то документ. Разобраться только не успел в этом деле. Обмен провиантом совершается у ворот, когда им там все доставят из других городов. Раньше машинами везли. Но город больше шести лет не открывали. Пару раз из центра вылетали грузовые самолеты. Видимо, связь теперь по воздуху. В центр мы когда-нибудь еще проберемся. Может, добьемся от них помощи и сами им поможем. Правда, мы уже пытались однажды. Лет… шесть или семь, что ли, назад…

– Нам завязали глаза, провели куда-то и вытолкали обратно сюда, – тихо добавил Мэл.

Тим пораженно моргнул. Попасть в центр не так-то просто. Лишь однажды небольшая группа людей смогла проникнуть туда. Об этом долго говорили в Трущобах, а на стене, отделяющей Солнечный город от Трущоб, появилась новая легенда.

– Так это ты был человеком, про которого тогда говорили и до сих пор иногда говорят? Ну, из сюжета легенды про Трою, которая написана на стене возле моста над рвом? Это ты? Ты видел Мегаполис? – обратился он к вожаку, не скрывая удивления.

– Да, – ответил тот, как показалось, нехотя и отвел взгляд. – Мало видел, и то, что видел, конечно, удручало.

И здесь Тиму пришла на ум еще одна догадка. Он помнил, что тот, кто пробрался в Мегаполис, судя по слухам, возглавлял тогда нынешнюю правящую банду. Из этого следовало только одно.

– Погоди… Говорили, что тот человек был из «Волков». То есть, переворот старого режима, который шесть лет назад случился, – ты тоже там был?

Рой на миг опустил глаза и снова поглядел на Тима.

– Да, участвовал. Немного, – просто ответил он.

– Немного?! – изумленный Алекс повернул голову к Тиму и указал на вожака большим пальцем. – Это он о-о-очень поскромничал.

– Алекс, не нужно.

– Он как минимум этим переворотом руководил.

– Алекс!

– Да что? – возмущенный молодой человек воззрился на Роя, поставив ладони ребрами на стол. – А чего ты скромничаешь? Какой смысл скрывать это от него?

– Вот ему сейчас совсем не обязательно это все знать, – недовольно ответил вожак.

В душе у Тима вспыхнул бунт: незабвенный герой городских легенд жив, значит, а сидит тут – в глухом лесу, пока люди страдают от жажды.

– Что?! – если б были силы, он подскочил бы. – Ты – бывший лидер «Волков»? О тебе же говорили, что ты мертв! Что ты покончил с собой!

– Слухи, пущенные специально. Не более.

– А почему… почему вы здесь… Как?!

– Спокойно, – приказным тоном произнес Рой, и его юный собеседник снова сгорбился. – Почему? Мы не бездействуем, но вынуждены скрываться. И к цели своей обязательно придем. Понимаю, хочется знать все здесь и сейчас. Но тебе бы выспаться и привести в порядок как себя, так и твой дар. А потом можно и с ответами на твои вопросы разобраться. К тому же, сейчас за дверью кто-то хихикает, – вдруг громче заговорил он, повернув голову, – и сбивает меня с мысли.

Из коридора и правда раздалось озорное «гы-гы», шаркнули чьи-то ботинки. Алекс тяжело вздохнул и потер переносицу, бормоча что-то себе под нос.

Тиму стало совсем не по себе. Он не мог придумать, в какой еще формулировке задавать вопрос, зачем такому предводителю сдался он – слабый, ничего не умеющий, с пугающими способностями в довесок. А если его и впрямь хотят взять в свои ряды? Для чего? Чтобы эксплуатировать? Чтобы с его помощью… что сделать?

– И все-таки… зачем я вам? – только вымолвил он. – Зачем? Я ведь уличный, обычный бродяга… и ничего не умею. Из-за способностей?

Он отчаянно пытался понять, в чем выгода этих людей. И не мог.

Рой поглядел на него несколько скучающе, будто прозвучал самый глупый на свете вопрос.

– Твои способности? – он тихо хмыкнул, иронично улыбнувшись. – Главная причина – ты сам. Да и ни к чему детям по улице шататься (при этих его словах Тим едва заметно наморщил нос, мол, сам ты ребенок), особенно псионикам в наши-то дни. Удивительно, что ты не попал в приют, но зато попал к нам. Мы дадим тебе место и возможность проявить себя. Разберемся с твоим даром и найдем способ сделать так, чтобы он не причинял неудобств как тебе, так и другим. Ты научишься им пользоваться, перестанешь бояться смотреть в глаза людям. А дальше сам поймешь, что ты тут не просто так. Тебя такой ответ устроит?

Тим не понял ни слова. Что значит, главная причина – он сам?

– Э-э… – промычал он, пытаясь задать вопрос как можно аккуратнее: – А вам я зачем?

Мэл повернулся к вожаку и проговорил чуть устало и меланхолично:

– Я тебе переведу: он думает, что мы его спасли, чтобы использовать в своих целях.

Рой засмеялся снова. И на этот раз прыснул еще и Алекс. Тим поначалу замер с широко распахнутыми глазами и боялся шевельнуться, но потом ощутил себя дураком и опустил голову.

– Если это так, – вожак весело на него взглянул. – Никто тебя использовать не будет, пока сам не напросишься. Мы ж не «Волки». И за это, хе-хе, «использование» ребята тебе еще дополнительные привилегии выделят. Решай.

– А у меня есть выбор? – грустно отозвался Тим.

– Выбор? – Рой развел руками с гостеприимной улыбкой, – Ты волен уйти, если пожелаешь и когда пожелаешь, конечно. Мы тебя не принуждаем. Никто тебя насильно не удержит. Только никто обычно не уходит из нашей команды.

– Почему? – насторожился Тим.

– Не захочешь, – с усмешкой заговорил Алекс. – У нас весело.

«М-да уж, обхохочешься», – мрачно заметил Тим, но промолчал и согласно кивнул, глядя, как сверкнуло металлическое солнце на фоне темно-красной ткани. И показалось ему в этот миг, что он медленно, но стремительно падает в море с опаленными крыльями своего высокомерия.

Слова звучали слишком заманчиво. Сказка, а не условия, хотя и сохранялось ощущение, что этими условиями выбор у него и вправду отнимали. Он останется. Идти-то некуда.

– Я останусь.

Рой внезапно поднялся с кресла, вероятно, уже собираясь куда-то идти. Алекс, до этого что-то писавший на бумаге, выронил планшет, но успел поймать его у края стола, а кофе – это был он, судя по расплывшемуся аромату, – едва не расплескался их чашки.

– Может, мы сделаем знакомство, пока он тут? – спросил Алекс, миг поколебавшись.

– Да, естественно!

– Позвать остальных?

Дождавшись кивка, он вынул из-за пояса рацию и сел обратно.

– Через пять минут всем быть в тронном… тьфу! В комнате совещаний. У нас новенький. Позовите Кейси и Сору.

А тем временем Рой резко распахнул дверь. Там у входа подскочил на месте кудрявый парень в желтой рубашке. На смуглом и покрытом темными веснушками широком лице сияла веселая улыбка. Тим припомнил его сразу – они виделись у реки.

– Его Величество берет новичка? – раздался оглушающий вопль.

– Наслушался? Залетай.

«Его Величество, – хмыкнул про себя Тим, втянув голову в плечи. – Ну да, кто бы сомневался».

– Да мне просто интересно было. Я ж два часа назад только встал! Ничего не знаю еще. Ну, так что? Нашли жениха нашей принцессе? Хей, братан, добро пожаловать в наш этот… как Ричи сказал – детский садик!

Рой на это улыбнулся, словно перед здесь резвилось очаровательное в своей неразумности дитя.

– Вот лишь бы тебе языком молоть о чем попало, – сказал он, отыскивая что-то в кармане и продолжая скалиться.

– Ну так должен же кто-то вас развлекать! – пожал плечам кудрявый. – О, а чего вы его на такую крохотульку усадили?

– Это я не успел убрать табурет. На нем мой ящик с инструментами стоял, – устало отозвался Алекс. – На табуретку он, в общем-то, сам сел, хотя для него вон, – он указал рукой, – стул стоит. Я как раз у него ножку и подкручивал.

Тим проследил за направлением руки и к своему удивлению обнаружил чуть левее от себя стул, повернутых сидением к креслу. Для него еще и место заранее подготовили, хотя он это место не распознал, решив, что стул, как и прочие, попросту стоял неровно.

«С ума сойти, какая честь!» – подумал Тим с угрюмой досадой.