Мотыльки улетают к звёздам. 1:Волк на цепи

– О-ой, меня папа зовет, – торопливо проговорила девочка, собирая карточки в сумочку. – Давай завтра сходим. До встречи, братик!

Она снова обняла его, крепко прижав к себе, и побежала к отцу.

Мужик что-то рявкнул, когда дочь приблизилась к нему, а затем, не переставая сыпать на Рику ругательства, толкнул ее в сторону входа, и оба пропали из виду в темноте дверного проема.

Тим невольно вздрогнул и сгорбился, будто получил подзатыльник. Увы, сейчас он не мог ничего сделать для бедного ребенка. Но желание привнести в жизнь маленькой подруги тепло и радость заставило его крепко задуматься. Видеть страдание взрослого тяжело, однако взрослому может хватить рассудка изменить положение, потому что его жизнь в его руках. Страдание же беспомощного ребенка – зрелище невыносимое. Рика ни на что в своей жизни не могла повлиять.

Но ведь теперь у нее есть он – ее старший брат. Он придумает что-нибудь, поможет.

В голову пришла мысль, что пора бы раздобыть немного еды, а организм ненавязчиво напомнил о голоде. Только вот деньги стащил Фим, а воровство у Тима не шло – что-то внутри ему мешало. Конечно, от безысходности он, бывало, успешно стягивал с прилавков съедобную мелочь, но редко. Его останавливал необъяснимый страх самого акта воровства, звучало внутреннее «нельзя, а то тебя убьют или накажут». Но голос тот замолкал, когда на кону стояла жизнь. И прежде чем решиться на сей бессовестный акт, Тим, блуждая по улицам Трущоб, придумывал альтернативу. Авось, подвернется что-нибудь. Люди часто выкидывают еду. А петь за несчастные монетки перед безразличными призраками у него не хватало никаких душевных сил. Да и «Волки» не дремлют.

Как вариант – заглянуть на помойку возле более-менее дорогого ресторанчика. Содержимое мусорных баков разнилось от места к месту, и чем дороже заведение, тем вкуснее содержимое. Единственное – волчьи рестораны не славились большим количеством пищевых отходов. Вероятно, потому что их сразу увозили на ферму кормить свиней, что вполне рационально.

Все ресторанные помойки предполагали не только изысканные объедки, но и полчища крыс. Как-то раз Тиму довелось сражаться с хитрыми грызунами за надкусанный помидор, вчерашний хлеб и листья салата. В самый разгар отчаянной битвы за будущий бутерброд открылась задняя дверь заведения, и работник кинулся на бездомного юнца с веником, обозвав его почему-то вором. Обе воинствующие стороны испугались одинаково. Дав стрекача в обнимку с трофеем, Тим долго потом недоумевал: почему подбирание объедков считается воровством, если объедки выброшены на помойку за ненадобностью?

Тим несколько опасался за свой живот, не понимая, от голода он болел или от побоев. Затерявшись в лабиринтах своих размышлений, он брел по тротуару, опустив голову.

Серое и унылое зрелище – этот город. Кое-где в асфальте зияли черные рваные дыры, откуда торчали ржавые транспортные средства – пережитки войны и катастроф. Никто ничего не убирал. У дороги высились поломанные светофоры. Повсюду валялся разного рода и цвета мусор, древние провода провисали над дорогой, и их оплетали стебли вьющихся пожухших растений. Из крыш торчали ненужные антенны, а между домами с одной крыши на другую перекидывались доски-мостики. Жалкое место. Жалкий город. Создавалось впечатление, словно у него отняли что-то жизнеутверждающее. Как душу из тела вынули.

Никто ничего не предпринимал уже почти пять лет. Пять лет со дня последнего переворота – и люди больше не выходили на площади, не требовали новых порядков. Что-то смиряло их, держало как на привязи. Жизнь почти остановилась. И теперь лишь редко оголодавшие до свободы люди кормились городскими легендами прошлых лет – о времени, когда нашелся человек, кто решился на перемены. Но вот вопрос: а где же сейчас этот человек? Город молчал. Он нехотя раскрывал секреты. Он не называл имен – только прозвища. Городские легенды возникали из событий прошлого, как и всякие легенды разных мест. Но они оставались безлики, хоть и заключали в себе историю реальных людей. Порой Тим относился к этому как к заманчивой тайне, которую ему предстоит раскрыть: тайна трущобных легенд. Все они носили аллегорический или метафорический характер, были коротки и таили некое известное событие, но известное только тем, кто наблюдал его воочию.

Легенд существовало множество, и все они нуждались в расшифровке. То ли в городе не принято вплетать имена в паутину таинственных надписей, то ли их намеренно утаивали, дабы придать историям особый шарм, то ли вовсе не знали их действующих лиц – все это казалось Тиму загадкой. А загадки он любил. Ему было известно, что главного героя легенд называли Волком в позитивном смысле. А теперь так называли нынешнего главу города, только с негативным оттенком. И этот загадочный первый Волк был кумиром тогдашней молодежи. А потом он погиб, судя по слухам. Вот и кончились легенды.

Размышляя, Тим забыл, с какой целью и куда шел, и незаметно для себя вернулся на ту же улицу, откуда начал свой путь. Людей тут не было. Лишь один человек с какой-то сумкой быстро пробежал мимо и скрылся за поворотом. Бездомный проводил его взглядом и отправился дальше. Захотелось вернуться на детскую площадку.

Проходя мимо магазина, где стоял манекен, Тим снова всмотрелся в белое лицо. Свитер с него пропал. Продали, наверное. За этим поворотом начиналась кривая дорога, огибающая один из домов и выводившая на ту самую площадку, только с другого ее конца. Тим подумал немного и решил пойти этой дорогой.

Вдруг слух, который почему-то стал очень чутким, уловил жужжание мух. За углом сразу повеяло тошнотворным приторным душком. Отыскивая источник зловония, бездомный покрутил головой, и вдруг в глаза бросились торчащие из-под брезента две синюшные ноги в разных носках и драных коричневых сандалиях.

«Тот торговец!» – понял Тим, прокручивая в памяти позавчерашнюю сцену.

Что случилось? Кем был человек с черной повязкой? А что, если это он следил за ним прошлой ночью? От мыслей стало не по себе.

Жужжание будто усилилось.

Воображение любезно нарисовало страшные картины. В момент, когда на одну ногу села муха, Тим понял, что еще немного, и он упадет в обморок от ужаса. Голова закружилась. Судорожно вдохнув, он попятился назад, вывернул на улицу и помчался прочь. Быстрее, скорее, подальше от жуткого места. Но далеко уйти не получилось.

Стало сложно дышать, а к горлу подступил противный ком. Спешно забежав в тупик между двумя невысокими бараками, Тим оперся о стену, нервно сглотнул и прижался спиной к забору из ржавых металлических листов и попытался вдыхать настолько глубоко, насколько позволяли легкие. Но воздуха все равно катастрофически не хватало. Тут и ноги подкосились. Несчастный свалился на землю, закрывая лицо руками. Тело содрогалось, голову покалывало. Мир перед глазами и вовсе поплыл. Бешеные удары сердца сопровождались паническим страхом. Хотелось кричать, но вместо крика он быстро вдыхал столько воздуха, сколько могли вместить его легкие. Тим распластался на земле и глухо простонал.

Первое, что захотелось сделать, это кому-нибудь помолиться. Не важно, есть ли на небе какое-то божество или нет. Тогда Тим представил звездное небо во всей его красе. Картина подействовала успокаивающе. Несколько раз глубоко вдохнув, он ощутил, как страх ослабил свои тиски, и щупальца его поползли прочь, возвращая трезвое восприятие мира.

Всюду валялись ошметки старых досок, камни, рваные пакетики и шприцы. Еще немного полежав, Тим пытался перестать трястись. Он перевернулся на спину и сконцентрировался на созерцании облаков. Образы в голове поплыли сами собой и как-то незаметно, противясь всякой логике, вернулись к воспоминанию о ногах мертвеца. Волна страха снова окатила с ног до головы, заставляя вздрогнуть и сжаться в комочек.

– Слышь, мальчик, – раздался голос сверху. – Ты чего, обкололся, что ли?

В окошко барака высунулся противный на вид мужчина. Его голос не предвещал ничего хорошего. Взгляды встретились. Кольнуло резким недовольством, и Тим резко повернул голову на бок. После прошедшей ночи и недавнего избиения он, видать, и правда походил на какого-нибудь наркомана. Особенно в таких декорациях.

– Н-нет, все нормально, я просто… – бедняга замялся, не зная, как объяснить то, что с ним происходит.

Мужчина пропал в окне. И хорошо. Не особо тянуло на диалоги в текущем состоянии. Тим поймал себя на мысли, что его оскорбляет подобное внимание к себе. Не то, чтобы он сильно против, но подобные сравнения вызывали у него если не злость, то сильный неприятный осадок. Не хотелось быть похожим на братьев.

«Лезут ко мне наркоманы всякие. Надоели уже – сил нет. Сволочи позорные. Поотрывать бы им всем бошки, гадам», – Тим покрутил головой, не поняв, откуда у него такие мысли. Ни секунды он не сомневался – мысли не его.

Тем временем мужичок из окна вдруг появился рядом. Вышел из-за угла и, как бы успокаивающе, протянул маленькие пухлые руки навстречу.

– Мне тут с такими, как ты, проблемы не нужны, – мерзко-слащавым голосом сказал он.

Не успел Тим сообразить хоть что-то, как его с силой ударили по голове, отправив в темноту.

«Ночь кажется темней тогда, когда не видно звезд»

Первое чувство – удушье. В глазах бегала неприятная рябь. Воздуха было чертовски мало, а тело облепляло что-то влажное и шелестящее. Тим шевельнулся и, к своему ужасу, догадался, что находился не то в мешке, не то в чем-то похожем, наглухо закрытом и не пропускающем воздух. Узник душного плена в панике заметался в поисках выхода. Пальцы принялись быстро рыскать по темному материалу, пытаясь или нащупать лазейку, или хотя бы просто порвать. Где-то рядом послышался испуганный возглас, но прочие звуки заглушил шелест.

Наконец продрав дыру, Тим высунул голову и шумно вдохнул полной грудью. Слова «Я родился» отлично описали бы весь набор ощущений. Мир расплывался, а в голове будто болтался свинцовый шар. В ушах звенело. Затылок пульсировал тупой болью. Глаза резанул ослепляющий свет луны. Бродяга сощурился и выставил вперед руку, защищаясь от этого света.

Попривыкнув, он попробовал осмотреть местность и себя. Была если не ночь, то очень поздний вечер, и густая темнота заволокла окрестность. Сидел он в порванном огромном пакете на груде каменных обломков и мусора. Позади возвышалась длинная и исписанная ерундой высокая бетонная стена, а спереди – ряды древних ржавых гаражей, над которыми склонялись несколько недостроенных и, возможно, необитаемых многоэтажек. Вероятно, Тим находился за внутренней стеной.

Совсем рядом, в нескольких шагах от него, стояли двое молодых людей на вид лет двадцати пяти и, выпучив глаза, пялились на него. Тим постарался не смотреть на них и пощупал затылок, обнаружив, что его волосы скатались в жесткие сосульки. На ладони осталась кровь.

При попытке вспомнить произошедшее память подарила только протянутую руку незнакомца, а потом удар. И все.

– Ты глянь, – лязгнул голос одного из молодых людей. – Очуметь можно.

– Чего вылупились? – не остался в долгу Тим, вылезая из пакета.

– Ну, жесть, – растягивая слова, парень втянул голову и повернулся к товарищу. – Выкинуть человека, как мусор! Это ж надо так!

Его товарищ с безразличием пожал плечами, вставляя в рот сигарету.

– Может, его за труп приняли. Ты на него посмотри. Я бы принял.

И они снова уставились на взлохмаченного бродяжку. Тим постарался не обращать на них внимания. Мало ли, как он выглядит. Будто все остальное население Трущоб имеет презентабельный внешний вид!

Преодолевая головокружение, Тим встал на ноги и постарался держать равновесие, поднял голову и сразу пожалел об этом, чуть не свалившись назад.

– А где я? – обратился он к молодым людям.

– На окраине, – отозвался курильщик, снова пожимая плечами.

– А… давно?

– Чувак, я тебе не часы, – возмутился в ответ незнакомец. – Тебя в этом пакете привез на тележке какой-то сальный мужик. Только он ушел – ты вылез.

– Минут пять-десять, – уточнил другой.

– Если хочешь в город, то тебе направо, – заговорил курящий, махнув рукой налево.

Тим молча поплелся искать вход. Иногда он заваливался вбок, хватался за ближайшую опору, переводил дух и медленно плелся дальше. Ни о чем он не задумывался и неровным шагом двигался вперед, наклоняясь, будто какая-то неведомая сила давила ему на затылок.

Надкусанная бледная луна светила ему в спину, словно толкала и гнала прочь. Голова кружилась, реальность плыла и двоилась в глазах. Стоило Тиму взглянуть вверх, как на него обрушивались черные высотки зданий, между крышами которых вращались звезды, нанизанные на ось небосвода. Вместе с ними крутились невнятные мысли – свои и пришедшие откуда-то извне. Они звучали не то снаружи, не то внутри головы и назойливо шептали что-то. Спустя несколько минут показалось, что это не мысли вовсе, а шелест листвы деревьев или гул ветра в щелях стены. Вдалеке закаркала ворона, но крылья ее хлопнули над головой. Многоголосый шепот мигом оборвался, оставив после себя тонкий непрерывный комариный писк, который показался невыносимо громким.

Черные когтистые тени коварно выглядывали из-за каждого угла подобно затаившимся чудовищам. Стены домов заслоняли собой небо, оставляя для обозрения только жалкий его клочок. Последний раз вздохнул ветер и вынес из темных переулков пыльный, затхлый, могильный запах.

И чудилось, будто дорога пролегала не по городу, а по склепу.

Вновь закаркала ворона.

Тим остановился передохнуть и невольно вспомнил ноги торговца. В груди колыхнулся страх. Пришлось сесть и привести дыхание в порядок.

К черту этот район и все эти странности! Ему стало плевать и на Рику, и на все, сказанное ей. Плевать, что она будет ждать его, чтобы почитать сказку. Лучше бы тот мужичонка действительно его прикончил. Лучше бы задохнулся в этом пакете до того, как пришел в себя.

Когда Тим добрался до своей хлипкой ночлежки, уже светало. Последние шаги он совершил с закрытыми глазами, нащупывая путь руками и ногами, рухнул на матрас и провалился в тяжелый сон без сновидений. Иногда просыпался от света солнца, накрывался с головой ободранным покрывалом, либо замерзал и еще больше укутывался, сжимаясь в комочек и утыкаясь в кожаную куртку. Будили какие-то шаги поблизости, разговоры, и кто-то пытался растолкать Тима. Сквозь вязкое, тяжелое забытье он чувствовал, что по телу рыщут руки, переворачивают с бока на бок. На смутная догадку о появлении братьев он отреагировал равнодушием. Денег все равно не осталось. Приходил, кажется, кто-то еще, что-то осматривал, трогал спящего, и все. Больше ничего не запомнилось.

Пробуждение настало холодной и облачной ночью. Голова никак не хотела подниматься, веки – разлепляться, а организм – прекращать требовать воды.

Кое-как сумев усесться, Тим рефлекторно коснулся болезненно пульсировавшего затылка и расфокусированным взглядом окинул окрестность.

Первое, что бросилось в глаза, – бутылка воды и половина батона белого хлеба, неизвестным образом возникшие возле матраса. «Вот так и сходят с ума», – печально подумал Тим. Поморгав и потерев глаза, он некоторое время пялился на сей натюрморт, не решаясь прикоснуться к нему, и в конце концов смог убедить себя, что у него галлюцинации от повреждения головы, и этот плод больного воображения не стоит внимания. Решив вылезти в поисках настоящей воды, Тим толкнул ногой бутылку. Та упала и покатилась в сторону. Пришлось задуматься об ошибочности своих убеждений. Тогда он поднял голову и в полном недоумении посмотрел на небо, будто бы надеялся что-то там увидеть кроме облаков. Как много вопросов, как мало ответов.

Тим сначала аккуратно потрогал бутылку, потом открыл ее и не заметил, как выпил половину. Ему стало совсем неважно, откуда здесь взялась эта пища богов. Но кто бы ни принес ее, этот незнакомец – однозначно великий благодетель, спасший одну маленькую бездомную жизнь от жажды и голодной смерти. Закусывая мягким и невероятно вкусным хлебом, он свалился на матрас и вновь заснул, так и не выпустив еду из рук.

Точно не понимая, спал ли он вообще, Тим медленно повернулся на живот и, помогая себе руками, встал на колени. Чувствовал он себя лучше, чем вчера. Вода с хлебом исчезли. Кто-то стащил, очевидно. Кусок, сжатый пальцами, был единственным доказательством реальности этой пищи.

Небом владела ночная мгла, звездная, и среди блеклых точек горела полная луна. Воздух с прошлой ночи значительно потеплел. Тим понял: он проспал два дня. Наверняка Рика обыскалась его.

«Я буду сильным», – всплыло в голове очень старое обещание, данное неведомо кому при обстоятельствах, канувших в самые темные уголки памяти.

Действовать стоило быстро. Тим бросился к помойке, где хранилась припрятанная им на всякий случай тележка, вытащил ее и побросал туда все свои вещи, оставив лишь матрас, брезент и куски фанеры с оргалитом.

Последней из своего скарба он взял куртку. Посмотрел на рукав, сдвинул брови в очередной мучительной попытке вспомнить. Но воспоминание мерцало эфемерным огоньком – не выловить, не догнать. Ночь, солнце…

«Воин не боится, а если и боится – не отступает. Прими это за кредо жизни. Не падай духом где попало», – память дарила ему беззвучные обрывки чьих-то слов.

Тим с ними согласился: да, нельзя падать.

Теперь оставалось сбегать за девочкой. Забрать ее и найти ей нормальный дом. Наверняка кто-то из людей, ранее пожелавших усыновить бездомного мальчика, захочет приютить Рику. А, может, и его с ней – как получится. Девочка заслуживает счастья. Тим был готов найти для нее это счастье, показать его ей, пока не стало поздно. Ведь она теперь его сестра. У него есть сестра! И он теперь в ответе за нее.

На улице изрядно стемнело, и кругом царила тишина. Из какой-то квартиры доносились утробные песнопения, но угрозы ночному прохожему они не несли. Тим спешно двигался вперед, стараясь поскорее добраться до места и не привлечь к себе внимания. Прочие проблемы отступили на второй план. Страхи образовали общее поле – четкое чувство: в этом районе явно что-то не так. Забрать Рику и бежать отсюда. Бежать!

Пугать маленького ребенка своим видом явно не стоило. Тим остановился и намотал свой шарф на голову, пряча волосы. Поглядел краем глаза в ближайшее окно. М-да, видок… Чучело, а не человек. Он уже собрался отправиться дальше, как неподалеку прозвучали пугающе знакомые голоса.

Тим присел на корточки и спрятался за сломанной дверью подъезда. Затаив дыхание, он наблюдал, как Фим тащил по улице полураздетую девушку, а она отчаянно вырывалась и выла как зверь. Рот ей закрывал кляп из порванной рубашки. Следом плелся Джим, поджав губы и глядя исподлобья на старшего. Вдруг он поднял глаза и посмотрел прямо на Тима, заставив того тут же скрыться в темноте. Тело обожгло страхом, а сердце застучало с бешеной скоростью. Фим и Джим перебросились парой фраз. Один пошел к дверям. Вот звук шагов становился все ближе и ближе, в дверном проеме выросла тень, и средний брат, посланный старшим на проверку, появился внутри подъезда.

Тим вжался в стену, стараясь не смотреть брату в глаза, и приготовился к очередной взбучке. Тот выглянул на улицу, откуда доносились подавленные взвизгивания, потом осмотрел весь подъезд, повернулся к младшему, неожиданно прислонил указательный палец к губам и произнес тихое «тс-с-с», затем еще раз огляделся и вышел на улицу.

Оставалось лишь гадать, что это было.

От страха Тим едва не лишился сознания. Он закрыл лицо трясущимися руками и несколько раз глубоко вдохнул. Его не побьют сегодня.

Некоторое время он вжимался в стену, собирая рукавом слезы облегчения. Мысли голодными демонами лезли в голову, показывая кошмарные и мерзкие картинки того, что братья могли сделать с ним, и какая участь ждала ту девушку.

С улицы донеслись новые голоса, и Тим прекратил всхлипывать. Он осторожно выглянул и сразу же забрался назад в темноту. Одного взгляда достаточно, чтобы узнать фигуры. Их образ он запомнил. Не так давно двое из этих троих «Волков» (как позже он выяснил) подошли к нему на улице и предложили вступить в их команду под предлогом взаимовыгодного сотрудничества. Тогда он был готов проклясть свою доверчивость. Мужчины завели его в тупик, где их ожидали еще двое, и, зажав в угол, нацелили на него пистолеты. Тим смотрел на черные дула взглядом затравленного волка, а в его душе за короткие мгновения пронеслись все стадии принятия.

А вот дальше случилось что-то сверхъестественное.

Не ясно, откуда прилетела круглая крышка от мусорного бака, но она весьма удачно врезалась в шею одного из бандитов. Следом за ней опрокинулся и сам мусорный бак на голову другому. Вместо того, чтобы бежать, Тим изумленно пялился на происходящее как на спектакль. Все-таки не каждый день тебя спасает упавший чуть ли не с неба мусорный бак. Спустя пару секунд с крыши невысокой постройки донеслось приказное «Беги!», и не подчиниться было невозможно – перепуганный Тим очнулся и кинулся прочь. За спиной услышал перестрелку и громкую ругань бандитов.

И вот эти же «Волки» снова его разыскали.

Они прошли мимо.

Не считая нужным задерживаться здесь дольше, Тим осторожно шмыгнул вдоль стены и свернул за угол, быстрым шагом удаляясь от опасного места.

Дом Рики находился за поворотом, и дорога до него оставалась напрямик через детскую площадку. И как назло с противоположной стороны из-за угла вышли те трое бандитов из «Волков». В надежде не попасться, Тим нырнул в тень и, обнаружив за кустом дыру в фундаменте дома, пролез туда. Аккуратно ступив на трубу, проходившую вдоль стены, он замер.

– Что? Здесь? – раздался голос снаружи. – С чего ты взял, что это он?

– Не сомневаюсь, что он тут и был. Нас увидел небось и уже успел удрать, – произнес второй.

– Слышь, тебе точно не показалось? Почему мы вдвоем никого не увидели, а ты увидел? – возмущенно возопил третий.

– Может, потому что меня одного интересует задание и своя шкура, а не кто какие грибы вчера ел? – фыркнул второй. – Ладно, пошли. Идиоты. Может, и правда уже убежал.

Шаги троих человек удалились и пропали за поворотом. Посидев в укрытии еще немного, бродяга опасливо выглянул из дыры и присмотрелся. В голубом сиянии ночи не было никаких людей. Лунный свет заливал детскую площадку и стену дома Рики белым светом. Жаль, не то было время, чтобы наслаждаться красотой ночных пейзажей.

Слишком поздно Тим подумал, что уводить девочку из дома среди ночи – не самая лучшая идея. А если они наткнутся на братьев или на этих же бандитов? Или, может, стоит спрятаться в комнате Рики до наступления утра, а с восходом солнца выскользнуть и убежать? Это уже выглядело как более безопасный план.

Тим подбирался к окну, размышляя о разумности своих действий. Его жизнь под угрозой – в этом не было сомнений. Теперь он собирался подвергнуть опасности ребенка. Его настигло дежавю. Словно когда-то с ним уже бывало нечто похожее, но ни одного образного воспоминания об этом не возникало. Только фразы, обрывки фраз…

«”С этого дня я за тебя в ответе, – неожиданно подумал Тим, но мысль эта вспыхнула далеким воспоминанием, как искра во мраке, и он дотронулся рукой головы, будто она вызвала у него физическую боль. – Будь сильным. Не падай духом где попало”».

Усилием воли он разогнал навязчивые мысли. Отыскав окно, которое указывала девочка, Тим взобрался на цокольный карниз и заглянул внутрь. Пахнуло алкоголем, что было неудивительно, раз уж отец – пьяница со стажем.

– Рика, ты тут? – позвал он.

Никто не ответил. Вероятно, малышка крепко спала. Подтянувшись на подоконнике, Тим забрался в комнату, и тут же его охватило чувство тревоги. Что-то явно не так, но пока он не мог понять, что именно.

Запах. Странный, сладковатый, нехороший запах.

Тим увидел маленькую кроватку. Лист бумаги, приколотый над ней булавкой. Светлое белье было заляпано чем-то темным, а небольшая тумбочка лежала рядом со сломанной ножкой. Отчасти догадываясь, что тут могло произойти, Тим медленно повернул голову в надежде не увидеть ничего ужасного.

В комнату влетел легкий порыв ветра, качнул на стене лист бумаги с напечатанной на ней картиной Мунка «Крик». По подушке с короткими остановками пробежали два больших таракана.

Почти у самых ног Тима обнаружилась небольшая коробочка. Он поднял ее и прочел надпись: «Любимому братику».

Глаза наконец привыкли к темноте. Лишь тогда он суетливо осмотрелся. В паре шагов от него лежал ковер, и его угол что-то прикрывал. Из-под ковра торчали две маленькие ножки и рука.

Аккуратно, словно стараясь не спугнуть, Тим на цыпочках подкрался к ковру и откинул угол. Он увидел закрытые глаза, растрепанную косу с торчащими из нее осколками, порванный задравшийся сарафанчик.

И всюду этот тошнотворный сладкий запах…

Тараканы черной стайкой разбежались от ковра по старому истертому ламинату. По комнате с низким жужжанием пролетела муха.

Постепенно выползая из своих фантазий о будущем, Тим почувствовал болезненные позывы где-то в груди. Словно что-то умерло, и теперь образовалась пустота. Держась за стену, пытаясь унять дрожь в коленях, он старался не свалиться в обморок. Его одолело сильное головокружение, осознание прояснялось в темноте ужасающей картиной. Кавардак, разбитая бутылка, белая, почти мраморная кожа, неподвижное тело.