Приют Гулливеров

– Да… Но простите… Завтра я могу уехать? Извините…

–Как?! Вы меня удивляете! И огорчаете! Что вас торопит? И неужели Вам, профессионалу, не хочется побеседовать с моими пациентами… Моими подопечными… Моими друзьями?

– Мне очень любопытно… Я не сомневаюсь в успешности ваших методик… Но я… Я не умею… Я не обучен… Нет опыта общения с настоящими клиническими душевноболь…

– Неверно! В корне! Хотя… для первого знакомства с моими душевно-светлыми «небольными»… да, – не напугать их, не расстревожить… Я, ммм, чуть уже готовлю их к встрече с вами… Что вы добрый… новый Слушатель…

– Кто, кто?

– Не поймёте сразу… Не сразу должны принять, что каждый из моих пациентов… очень умён… э… по-своему… Сложноорганизованный одарённый индивид-интуит… Это дети… Это Игроки с большой буквы! Они не только умеют удивляться и удивлять – они умеют Открывать! –доктор Доппельт сделал паузу. Лестно было наблюдать, насколько врач любит, понимает и уважает своих пациентов – Да – понимать! Хотя их Откровений нам не понять… Нет – это инсайты! Молнии! Озарения… Мда… Но уважать следует! Следует относиться как к… ра…, да – равным… Ммм – как к Божьим детям!.. Тяжело, с патологиями, с буйством, с потерей когнитивных функций никто из них и не болел. Нервозы сильные, даже психопатические, шизофренические… штрихи, но…, но как у… всех, у нас с вами… порой… В минуты сильнейшего гнева, разочарования, депрессии… Нет, у нас с вами чуть иначе, конечно… Неделя-другая… Дааа…. У моих друзей кое-что тут утеряно, и безвозвратно… Изменены оценки реальности… Угасли страсти… Хм, да…; увядшие цветы… Но каков иной запах! Точно! Они – иные цветы! Где их логика, всё восприятие чудесятся и гораздятся! Вот – точные, хм, слова… Причудливость мифопоэтики! Помните – у Кэрролла, ну, Чарльза Лютвиджа Доджсона, профессора математической логики? Как разговаривала Алиса? Другие герои… Завидно! Завидую их Миру! Цветам в их Садах Воображения! «Если собаку мы называем Шарик, то почему шарик не назвать Собакой?!» Могу добавить, что заучивание текстов из «Алисы» для моих пациентов один из придуманных мною уроков… Ха, правда… теперь меня они порой ставят в «глупое положение» … Да-с – дурачком себя чувствую! Ду-ра-ком! -с! Эти уроки я бы ввёл на курсы философии, богословия, логики… Всем «книжникам» и «фарисеям»! Слово сказанное – ложь… И мысль изречения сразу двоится, троится,… тезис – в антитезис, правило – в исключение… Отзеркаливание! Это ключевая парадигма… Ох, слова этого тоже не люблю… Не верю ему… Верю синтагме – ну, э… словесной сочетаемости, или антисочетаемости в сюре, абсурде, в филоложестве… В поэзии вообще… Мда… Вот в поэзии я аллитерации и ассонанс люблю более смысла… И рифмы… Это особый ритм, магия, музыка… Джаз! – и вдруг лицо врача «отзеркалило» куда-то – Твоё прошлое видит тебя! Ты не забудешь! Смотрит в тебя на «семь колен»… На семь поколений, девять воплощений! Вы стоите друг против друга… И пистолеты заряжены! И наведены! Эхом-пулей летит твоё предательство!.. Ах, что я… Я строю «матрёшку» из сознательного-подсознательного: вкладываю, расширяю, прячу, вывожу в больший и больший объём. Ах, слов-то много… Моё открытие! Неслабое…Мда…

– Очень! Очень интересно! Я вспомнил чьё-то: «Ты это сделал! – сказала память – Ты не мог этого сделать! – сказала гордость. И память сдалась!»

– Хорррошо… Неплохо! Нужно расширять, возвышать себя… Из маленькой «матрёшки» выбираться… В иные, и… сквозь иные оболочки… Конечно, много факторов: Род, профессия, семья, имя… Ха! Вот вы – Моисей Машиах! Имя – знак! Облик – оболочка! Код! Вы несёте в себе маааленького Моисея, и всех моисей-машиахов… Так?

– Ну… Промельки вижу…

– И вот пока эти «промельки» и все прочие «кроличьи норы» не НАВЯЗЧИВЫ – это пока не болезнь… Зёрнышко ЕЁ!!! А если…, то уже и отклоненьице, и «неправильности»… И что-то «божественное»…

– Остроумно.

– Да,да… Я путаю древних остроумцев: латинян и греков. Но люблю цитировать! На их языках! Это выскакивает из меня само! Как из-за Зеркала! Ну, Аристотель ущипнул за задницу, или Парменид лягнул под зад! Этот-то вообще забияка! Лягается… Ну, за Парменида! Прозит!

Помолчали. Пережёвывая слова и кушанья…

– Наши судьбы на чашах весов? На качелях? – точно себя самого, спросил Стефан Иероним.

– На кочках! Они помогают меньше мнить о себе… И мне вляпаться в полное дерьмо… – тоже себе прояснил Моисей Бернардович…

– Да… В моём возрасте… Задница болит от кочек… И память она хранит… Я – человек осени… Зимы уж… Неяркий свет…

– Ничего! Парменид ведь «лечит»… от «кочек»? Ха! – улыбнулся Машиах – Осень… «Унылая пора… Очей очарованье… Люблю я пышное природы увяданье»… Русский поэт… Пушкин… Двойственность… Ваши сюр и филоложество… Я ведь два года проучился на отделении русской филологии в Тартусском университете… Потом «перешёл» на медицинский…

– Завидую крутым полиглотам… 5–6языков – кладовая для психоаналитика… Клад… – главврач поперхнулся на слове «кладовая»…

– Верно! И разбираться в искусстве… Это тоже база… Кладовая… Сам психоанализ – тончайшее искусство… угадывания… Да, именно… На основе знаний и анализа, разумеется… Но злых загадок ум и наука не разгадают! Вот кошки – те всё знают! Очень восприимчивы к энергетике! Природные психотерапевты! Интуиты и визионеры! Чувствуют, что чья-то «белая одежда» фальшива или нечиста… И я не могу всегда помочь избавиться от Зла… Оно хитрей, сильней меня… И если пациент подчиняется ему, подмят им – всё, плохи делишки… А бесов изгонять умею!.. Да, да – о! Это тонкие штуки! «Не серди кота злою загадкою!» Эх… Мировую Скорбь ни Ego Ideal ни Ego State, ни… сбережением детства, ни… вылазками в Страну Чудес не избыть!

– О! Стоп, стоп… Последнее… Сказки! Моя методика сказкотерапии зачастую весьма эффективна!

– Э-хе-хе… Это если вы уже перешагнули черту… вы уже в поле благодати…, хм… блаженства по-вашему… А если в лапах, в зубах, в когтях цинизма, нигилизма… Отчаяния!?

– Зачем чёрный?.. – лицо пожилого доктора вдруг опять преобразилось. Говорят: «спал с лица»… Голос стал «безголосым», плечи поникли. Глаза вперились в плащ Моисея Машиаха, наброшенный на стул у двери. – Почему вы носите чёрный плащ? Что это? – он точно увидел Его: и плащ, и берет, и шпагу…

– Я не понимаю – напрягся гость.

– Мы носим жёлтые… И веселей, и видно каждого издалека… Нам прятать нечего… И укрываться во мгле ночи… Разве можно позволить висеть в одном шкафу чёрному и жёлтому?! Это бунт! Это оса! Новая бюрократия! Её жало! Эттто то, что… Это вытаращенные глаза бедного Кафки! Его оттопыренные звенящие уши! Это не может вытерпеть ни одна шишковидная железа! Все чёрные плащи успешны,… правильны одинаково, все жёлтые – разные созвездия светлого чудачества… Их, жёлтых нельзя допрашивать и пугать! Понтий Пилат… – тут главврач осёкся и ошарашенно-виновато посмотрел на недоумевающе-испуганного профессора психоанализа.

– Да… Не в ладах с собой этот Понтий Пилат – как-то хотел «упростить» сложную гамму разговора Моисей Бернардович. – Кстати, о термитах… Ловко, братцы, устроились – что это? Ловкость, психологический приём? – Коллективное, распределённое сознание! И общая стратегия! Ответственность!… Хм… Но это лучший способ выжить мааа-лень-ким существам!

– Это Молох! Молох бюрократии! Да, в жизни много «рисков»… И легче прижаться, взять чью-то руку… Ребёнок прижимается к груди матери, берёт её руку… Так… Но страх кормит страх! Этот главный страх, страх смерти… и другой, страх перед выбором…, и третий: страх невнятности, зыбкости смысла жизни, и четвёртый – страх одиночества… не дают питательной среды для взращивания, самосовершенствования личности! Я в тенёчке…, тут, я подхожу…как другие… Человек боится быть отдельным, быть яркой, оригинальной личностью! – доктор уже вновь говорил ясно, убедительно и страстно. – Какова тематика ваших магистерской и докторской диссертаций – и меняя тему разговора? Или…?

– Пожалуйста… Магистерская на тему… хм, ну, может и провокационную, но… «Психические травмы и гендерные психопатологии»… Там…, главное, о невротических тенденциях тайного лесбиянства и…

– Понимаю! – воскликнул Стефан Иероним, аж привстав.

– А докторская: «Психология самообмана: иллюзорность врождённая, приобретённая и навязанная»… Я, кажется, не справился с темой… Да и… – профессор опустил очи долу.

– Ну да, … Ну да… Такие восторженные отзывы! Столько цитирований… Мда… Очень, очень с вами… Но… вечером сегодня… мне нужно почаёвничать, посумеречничать в одиночестве… Я иногда,… э… ммм… Обдумать, почитать… поработать…

– Чудесно! И я иногда… Почти всегда так! – улыбнулся гость. Он был рад! – Я возьму несколько книг…

– Разумеется… И в буфетной всё есть… Если что…

– Если что – найду в буфетной… До завтра. Спасибо…

– До завтра. Приятного вечера.

«Он определенно мне подходит…» – отметил «про себя» фон Доппельт.

Глава 3

«Он определённо мне интересен… И у него относительно меня есть что-то… за-ду-манное… Хм… И когда? Давно?.. Хм…» – вновь «прошелестало» в голове профессора.

Затем этот «шелест» «затрещал» и мгновенно из «трещины» выскочила мысль-память о встрече с той цыганкой. «Это было полгода, нет, месяца два назад… да, в Бухаресте… Старая, какая-то величественно-бесплотная ведьма выскочила передо мной из «НИОТКУДА»! Да, сначала я даже не узнал в этом облике хмари человека,… женщину… И раз – она, эта цыганка уже словно знак! Восклицательный знак некого предначертания! Знамение! Да, да… Это сразу бросилось мне в глаза… Она смотрела на меня так… Так спокойно, так твёрдо… И точно считывала с меня, с моей руки… Нет, она ещё выдернула с моей… головы волос… И говорила… Я заплатил, волос нужно было выкупить… Но не до конца я рассчитался! Нет, не до конца! Она крикнула что-то…, очень рассердилась… Я помню лишь её слова о том, что меня ждёт небывалое везение в работе… Хм… Во время странствий! Хм… Что за работа в странствии?.. Эх… эти её требовательные глаза, глаза самой Судьбы-Ведуньи, а потом такие гневно-несчастные… Не рассчитался сполна! А ведь… придётся!..».

Заснул без обычной десятиминутной медитации, выпив в буфете две (уже лишние!) стопки шнапса,… кажется киршвассера? И уже даже не струящаяся маревом сна, далёкая, дрожащая мреть окутала сознание, а мрачный морок, серая хмарь плотно надвинула на голову свинцовую шапку какой-то нежити, затмив всё живительное… Сам воздух словно исчез… Пришёл сон-видение:

Что-то очень напоминающее жутковатую картину Гойи «Полёт ведьм». Тоже три ведьмы левитируют… Но это теперь три полуобнажённые цыганки… Их длинные кудри волос точно острые языки чёрного пламени струятся кверху… ведьмы держат в руках обнажённую фигуру человека… Они прижимают рты к своей жертве, пожирая её плоть и высасывая кровь… Это же Стефан Иероним! Боже! А вот внизу я… Пытаюсь укрыться куском какой-то материи от чудовищного зрелища и адских звуков, складываю из пальцев кукиши, охранительные… Так делал дед… Какой-то белый, огромный кролик с красными глазами гонится за мной… Вдруг некая сила, некий огненный меч Архангела Михаила отсекает кролику голову… Эта голова, истекая кровью, побежала быстрее… Обогнала меня… А туловище пытается не отстать… Нора! Она всё ближе!… Меня гонят в Нору!… Ааа…

Проснулся… Пот… Головная боль… Ещё только два ночи… «Я не убегу… Нельзя бороться с бессмысленностью бытия, его беспомощностью, его гениальностью и жестокостью мрачной философией и мизантропией… Я ещё способен удивляться, способен ждать! Ну чуть холоден стал… Упрятал нежность в дальний карман… Немного скрытен… Да, меня гложет мыслишка, что ничего нельзя поправить… О! Я ведь нахожу аргументы! Я ведь профессор! Психолог-аналитик! Врач… От слова «врать»… Нет! Так нельзя! Ещё можно отдать то, что осталось… Заплатить! Чуду!… Фантазии?… Но можно ведь помочь, забыть… Повернуться спиной… Да… Драма самой жизни куда тяжелей и сложней, чем драмы в жизни! Куда как изощрённей… Она и с отрубленной головой… всё время… рядом… Внутри? Тот, мудрый, сказал… А этот: «Надо любить жизнь больше, чем смысл жизни». Это что? Жить страстями? Как и он? Или что человеческое в человеке больше, чем высшая, божественная… Ха, чуть не сказал «сила»… Нет – силы как раз больше в страстности, греховном лукавстве… Стоп! Почему именно в страстности, почему в лукавом дерзновении мысли и духа? Гордыня! Прельщение! Можно ведь просто жить обустроенной, регламентированной жизнью! Трудиться много и честно… И не дать забрать себя мещанству и обывательщине… Нет… Вряд ли… Не по мне… И вообще – это женское «начало»… Жизнь, дом, семья должны быть согреты женой!.. И старые тапочки в родном доме как две тёплые ладошки бабушки… Разве это полинялые знамёна Тишины на флагштоках борьбы? Пусть во мне живёт этот филин ночи, пусть в тишине и мраке леса он таит неведомое… Но пусть из этой темноты рождается рассвет, рождаются грёзы! Сумеречные грёзы вовсе не враги утренним, солнечным… Это диалектика существования «зеркал». Сосуществование «отзеркаливания»! Это… «ставит на место», отрезвляет… В мозгу ведь нет «добра» и «зла», нет морали… Где «живёт» совесть? Вопрос Вопросович… Хм… «Жизнь-театр»… Тоже «зеркало»… Но почему ты, Шекспир, так «налёг» на трагедии? Амплуа? Твоё? Жизни? «Если у вас есть слёзы, приготовьтесь пролить их»… Хм… Ещё у меня есть сперма… Ха… Желудочные соки… Да… Психотип… всё из детства… Вот тоже «весельчак» – Мунк… Ну, про этого известно: отец! Жестоко-религиозен был его папаша. Пугал всё сынишку с пелёнок страшными муками… Вот и муки Мунка… Болезненная впечатлительность… И засомневался парень…, в нём, в Господе засомневался! Да так – что ЗАКРИЧАЛ… Архетип отчаяния, безысходности, одержимости… Взял папенька, да и смял душу своему дитяги! Таких бы папаш сразу в психушки определять… Чтоб заразу, власть тьмы не сеяли… Да что я?… Тоже ведь отзеркаливание! Религия – дьявольщина, Свет – Тьма… Смех – Крик… И Кьеркегор ЗАКРИЧАЛ… Страх и трепет…

… Третий день пребывания Моисея Бернардовича Машиаха в санатории «Приют Гулливеров» прошёл в его относительном уединении… Во время завтрака и обеда он и доктор фон Доппельт лишь коротко перебрасывались фразами на темы прочитанного гостем, вообще о пристрастиях в области литературы и искусства. Было похоже, что ужинать, как и вчера им суждено в одиночестве… Что ж… Это можно понять… Занятый, творческий человек вечером бывает уставшим, замкнутым… Рефлексирующим… Главврач ещё утром вежливо сообщил, что ему срочно (его кое-что, видите ли, осенило!) нужно поработать над одной «программкой», «методикой-ой», «планчиком-с», кое-что обдумать, кое-что полистать… Но уж затем он посвятит дорогого учёного гостя во все детали своих «задумок-мухоморчиков»… Эта его манера интриговать затейливо-метафорично-аллегорично подкупала. Ему можно было верить – «блюдо» будет приготовлено толково и со вкусом! С изысканным мастерством! Но это «затем»? Это пара дней, месяцев?

– А вы не скучайте! Замок в вашем распоряжении!

– Хорошо, спасибо… Не беспокойтесь… Я скучать не умею… Слава Богу! Но уже завтра…

– Что вы! Что вы! Завтра! – перебил Стефан Иероним с такой детской непосредственностью, с таким увлечением вовлекая другого в свои Игры. – Завтра вместе идём на утренний обход! Сегодня я ещё готовлю моих подопечных к встрече с вами… Ничего особенного… Рассказываю о вас… Что вы учёный, что вы внимательный, добрый человек… Интересный… Не опасный… Этого и вам… очччень желательно добиться… при первом же знакомстве… Велико первое впечатление! Ответственно!

– Я уже ответственен? Хм… – чуть недовольно пробурчал «добрый учёный».

– Не цепляйтесь к словам… Вам будет интересно! Ручаюсь!

«Ну… Ладно… Расстраивать мне никого не хотелось бы… Разочаровывать этого столь увлечённого доктора тем более… Да и любопытно мне… Его практика… Методики… и «планчики-с»…».

… За ужином, довольно бодрые, «напитавшие» себя благостным творческим уединением, оба коллеги-доктора были вновь склонны к милой дружеской беседе.

Умение вести в милом, дружеском тоне беседы о повсеместном, житейском дано большинству незлых людей. А вот в этаком же тоне «трогать за вымя» философско-социально-политические вопросы этого немилого и не очень-то уж дружеского мира дано лишь интеллигентам, то есть людям, умеющим выслушать, понять другую точку зрения другого человека. Ещё раз подумать над своей. Убедить свои убеждения, донести их аккуратно, неспешно до другого… Это… «заковыка»! Это… «загогулина»! И часть той самой интеллигентности… И здоровые нервы, конечно…

На сей раз беседа была о житье-бытье…

– А почему вы запираете двери в башне? От меня? – спросил Машиах.

– Ну что вы! Нет, разумеется… Нет… Так всегда… И с той, и с другой стороны… Это правило внутреннего распорядка… – спокойно ответил доктор.

– Как я не люблю эти «правила внутреннего распорядка»!… У меня… мой коллега писал книгу о «Карательной психиатрии»… Попахивает…

– Вовсе нет! – глаза Стефана Иеронима наполнились гневом и обидой. – Ооо! Вы ничего не понимаете! Как я сожалею! – он стих. Сник.

– Простите, милый доктор! Я, кажется, позволил себе лишнее. О боже… Понимаю! Ну…, болтанул… Ляпнул… – с большой искренностью и сожалением оправдывался Моисей Бернардович.

– Ммдаа… Так… Немного… Ммм… Ваше беспокойство о так и не найденной бабушке оправдывает вас… А, главное, – незнание простого привычного в подобных «санаториях» порядка… Порядок здесь необходим! Это тоже лечение… Нет – условие «блаженства», благодати… – и всё-таки глаза были у главврача… «сержантскими»… Ну – завуча… по воспитательной работе… Ключи от этих дверей есть (и мы их имеем всегда при себе!) у меня, охранника Ганса, санитара Фредли и Федерики. Охранник Ганс с женой Мерет живёт во флигеле… вы видели, когда выходили на территорию приюта их флигель. В основное здание замка они редко заходят… Да, пожалуй, и никто сюда часто не заглядывает, кроме Федерики… Далее… Первый санитар (он же садовник, уборщик) Фредли живёт одиноко, при санатории… В Большой Башне… Второй санитар Марти живёт внизу, в деревне, с семьёй… Он убирает, обстирывает Большую Башню, где, собственно и живут 12 моих пациентов… Рано встаёт… В семь утра он уже на работе… Час-два в одну сторону! Летом на велосипеде, зимой на мотоцикле с коляской… или на крытой телеге, ха, кибитке-тарантасе… Да, деревенский фиакр, лошадка или две… всё по погоде… То колёса, а то и сани… Ему в Большой Башне помогают все служащие, весь мой маленький обслуживающий персонал. Там, кстати, и Федерика живёт… С мужем Матиасом. Он повар. Там ведь и кухня…, и столовая… общая… Здесь столуюсь только я… И вы… Прислуживает мне… (э…нам) только Федерика… Да, да… Ей достаётся больше всех… Ну, и последний, третий санитар Йохан… Живёт внизу, в деревне… Уже в другой… Справа от Большой Башни, если смотреть на главный вход в неё… Тоже в семь утра уже здесь, на работе. Он, ха-ха, у нас снабженец… И мастер-золотые руки… Любой мелкий ремонт! Благодетель наш! Возит на вечной своей телеге с вечной лошадкой Фру свежий хлеб, молоко…, вообще припасы… Иногда и Марти просим что-то… Для больших ремонтов слесаря, плотника… вызываем из деревень… Фельдшера… Фельдшеры могут и зуб удалить, и чирий вскрыть…, и ранку какую… Ну, а по-серьёзней что – в городскую клинику везём… Редко… И почта сюда редко… Разве я что выписываю… Да, мой друг… Электроснабжение слабовато… дааа… Но есть запасной бензогенератор… И котельня есть! В морозы топим… Ну, это… Да вы не слушаете! Вам неинтересно?! – насупился фон Доппельт.

– Напротив… Мне нравится тут… Тихо… – вяловато ответил герр Машиах и вдруг встрепенулся… – А что за мостик? Такой жутковатый над расщелиной, лощиной там слева от Малой Башни? Два троса качаются на высоте 20 метров над острыми валунами в мелкой, быстрой горной речушке? И что в Малой Башне?

– Тааак… В Малой… Таак… Для хозяйственных нужд… – неохотно отвечал главврач – А за ручьём раньше пасека была… Пасечник жил… Это тёмная, старая история… Он жил полным отшельником, никого к себе не допускал… Говорят, что были и жена, и дочь… Или внучка? Ничего мы толком не знаем… И куда все…, и он… подевались лет 10 назад – неизвестно… Ох, рисковый мужик! Он, стоя на одном тросе и держась руками за второй (верхний) перебирался с коробами мёда сюда, к замку! И травы редкие, и ягоды-грибы… Ну и мы ему муки, сахару, соли, спичек…, разного… Он нам и дичь, бывало… Но – положит, возьмёт от нас и скроется… Ночами! А другой тропы нет! Только тросы! Вот какие дела… – фон Доппельт замолчал со значительным, полным ещё не рассказанных, да и отчасти не известных ему, но точно существующих диковинных тайн. Тайн, которые вроде рядом, за жутким мостиком, а возьми – перешагни! Эээ…То-то!

Выпили по стопочке… Что-то витало в наступившей тишине… Казалось, что за окном поднялся ветер, и тросы качались и пели… Две струны, две нити… Они-то знали всё…

– Я, профессор, всё думаю… Статейку недавно прочёл… Довольно заурядную, предвзятую, поверхностную… Эти «превращения», ну… лесбийские… Откуда они? Есть гермафродиты, есть мифы о расах двуполых существ – доктор Стефан Иероним как-то крадучись, явно скрывая что-то личное, подбирался к вопросу.

– Да всё бывает… Чаще это… чужая энергия извне… Как пожар! И погасить трудно… Да и ещё опасней… Новую травму, похлеще, можно… Да, превращение, да, привнесённое… Да, болезненное… Это чаще у девочек, девушек, молодых женщин… От неврастеника, психопата отца, от первого парня-жлоба и грубияна, от мужа-скотины… Это они, звероподобные мужички заставляют здоровую женскую натуру отвергнуть мужчин! Да я сталкивался… Частенько… В моей практике… одна скрипачка сказала о себе, о своей этой… проблеме очень метафорично, даже, я бы сказал… аллегорично: «Я носила в душе пластинку со своей родной музыкой… Но чужая злая игла исцарапала мою пластинку… И теперь в израненной душе звучит иная музыка… Чужая и моя одновременно… Ведь нельзя без музыки! Без нежного…».

– Да, понимаю… Прорастает нечто… И нельзя удержать! Удержаться! Один срыв, другой порыв… Ответ такой же раненой души… «Не удерживай того, что уходит от тебя! Иначе не сможет дойти до тебя то, что уже прорывается к тебе». Юнг. Но легко сказать… Уходит-то часто хорошее, привычное, чистое, родное… Если б злое… И если б то, что «прорывается» было… целебным, здравым для твоей психики… Что оно, это «новое»? И что будет…?

– Да… Ид действует по принципу удовольствия. А напротив, ха! с дуальным пистолетом – Суперэго! И стволом с тяжёлой пулей водит так… хи-хи, туда-сюда… под носом Ид! Регулирует, это полицейский-постовой-регулировщик… Ну, стихает чуток, на время, напряжение… Снимается… Это пограничное взаимовлияние и есть Игра Психики… «весёленькая»… – герр профессор сделал паузу и посмотрел на игру цвета в бокале – … Букет… Цвета… Вкуса… И Игра крови… В смешении… Гессе… Его отец, балтийский немец из Эстляндии, всю жизнь чувствовал… э… двойственность… напряжённость… мироощущения… От смешения культур, от привнесённой, проросшей русскости… Хм… Да… Пограничность! Как у экзистенциалистов! Как… хм… у меня… И воспитание… Детство… Родители… Отец Юнга-пастор, отец матери Гессе-теолог… и т.д.! Т.д… Т.д… Т.д…

– Да… Конечно… Игра… И Игра вытеснения… в подсознание, в бессознательное… Ммм…, Если отбросить тонкости объяснения, весь логос, (ах, уж этот логос!), то тайные желания слишком нас тревожат, чтобы быть осознанными… вполне… Но… тиранят! Тиранят в сновидениях хотя бы…Нужен такой перенос, такая сублимация… ТВОРЧЕСТВО – вот наш психоаналитик-духовник! И ещё – Другой! Наш «восемнадцатый верблюд»… И выбросить, вытравить из себя всё,… все мысли… «о белой обезьяне»…

– И поезд дальнего следования… Дорога!

– Мне один старичок,… снизу, из долины, всё внушает: «Много усердствуешь по-напрасну! Сердишь природу! Мы, крестьяне, люди земли точно знаем, что «чем глупее фермер, тем крупнее картофель… Ха-ха… Во оно как! И чем девка покладистей, да ласковей… пока девка, тем стервозней женой станет… Во оно чё!»… Видите… Прорастание картофеля, девок… Превращения! Ха-ха… Вывод: не злоупотребляй мозгом, логосом… Раз! Не верь «иллюзиям жизни»… Два! Благодать должна отдаваться, отдавать свои невинность и тайну… Без твоего упорства! Ид рождает Фарт! Это три! Если б в молодые годы… Впрочем, без пинков под зад не окреп бы «задний ум»… Ха-ха…

– О, молодость чудесна! Право, чудесна! Ну и что, что блефует! Иллюзиями кормит… И воспоминания порой как пасть крокодила… И смотрят в тебя «жёлтые глаза» какой-нибудь из правд… Ха – правда-палач! Уйди в тишину! В свою тишину!

– Вы что – умеете так?

– Нет.

– То-то! Грешки – они на роже! Кто-то всегда знает всё про тебя! Знает! И стоит рядом! Ты вечно беременен своей Совестью, своими прегрешениями… и чужими обидами… Ах, какой вред это всё приносит… Какое отравление…

– Ну, ну, доктор… Вам ли не знать о всех этих когнитивных штуках… Об отображении… Контрпозиции… О видах памяти… Имплицитная… Процедурная…

– Знаю, знаю… Знаю, кто «завязывает шнурки»… Вот этим и занимаюсь тут! Оставить только… «шнурки»! Всю «книгу памяти» в огонь! Для блаженства мало сжечь «десяток страниц»!