Парча из дзэнских лоскутов

что окажусь пророком. Хотя что взять с этих сухопутных крабов, которые только и умеют,

что размахивать полосатыми палками. Интересно, можно ли полосатую палку использовать

в качестве удилища? «В крайнем случае, в качестве весла сгодится», – решил я, – «и будет у них семивёсельный плот, и поплывут они на нём далеко-далеко…».

Ледяной Монах простёр руку над морем, раковины-каури торжественно загудели.

– Ничего с ними не случится, – ухмыльнулся Дракон, – разве что, как я и предполагал,

их могут и должны засмеять рыбы. В конце концов, течением их всё равно должно вынести как раз к южным островам айнов.

– Думаешь, айны будут им рады? – что-то в голосе Дракона заставляло предположить обратное.

– Думаю, что айны заставят их мостить дороги, – убеждённо заявил Дракон.

– Погоди, ты же сам говорил, что у айнов нет дорог, – запротестовал я.

– Говорил, – согласился Дракон, – и сейчас говорю то же самое. Но, поскольку теперь у них появятся Продавцы, им понадобятся дороги. А айны по этому поводу придумают ритуал,

и, возможно, даже не один.

Кто бы сомневался! В том, что айны способны обучить Продавцов дзэну дорожной пыли, можно, конечно, и усомниться, но вот в том, что обратной дороги Продавцам не будет, это уже

не вызывало никакого сомнения.

– Ну и как мы теперь будем добираться до айнов? – сварливо поинтересовался Дракон, – плавсредство у нас угнали Продавцы, на Млечном пути уже скользко… Надо непременно пожаловаться сёгуну на этот беспредел.

– Думаешь, Токугава будет тебя слушать? – ехидно поинтересовался я. Хотя… идея и впрямь интересная. Хотелось бы посмотреть, как наш Дракон, отвешивая налево и направо предписанные этикетом церемониальные поклоны, пробивается на аудиенцию, и какие глаза при этом будут у стражников. Главное, чтобы нас не обвинили в государственном перевороте с попыткой узурпации военной власти посредством вызова массированной атаки демонов отхожих мест… Иначе гражданская война точно обеспечена. А ведь Токугава так стремится обеспечить в Ямато мир…

– А что, у него есть выбор? – прервал мои размышления Дракон, – мы просто пожалуемся

и всё. Имеем право.

– Насколько я знаю, Продавцы сёгуну не подчиняются, – хотел я возразить, но, как всегда,

у Дракона был свой взгляд на события.

– А вот это уже проблема сёгуна, – объявил он. – Ну так что, в путь? До Эдо здесь недалеко. Прогуляемся по берегу, на отражения звёзд полюбуемся…

– Дедушку твоего вспомним незлым тихим словом… – в тон подхватил я, и еле успел увернуться от когтистой лапы. – Да ладно, ладно, пошутил!

И мы отправились по ночному берегу под медленно затихающее гудение ритуальных раковин. Становилось всё темнее и темнее, и только пена на гребнях волн очерчивала неровной полосой границы двух миров. Ледяной Монах шагал неслышно, и даже Дракон парил над землёй беззвучно, как тень. Шли себе и шли, пока я не споткнулся о какой-то куль и не полетел кубарем

на мокрую гальку.

– Ты что? – спикировал ко мне Дракон, – совсем разучился смотреть под ноги? И так шуму от тебя как от целого отряда стражников, так ещё и спотыкаешься на каждом шагу!

– Тут коряга какая-то, наверное, течением принесло, – начал оправдываться я…

– Сам ты коряга! – прорезал тишину незнакомый заплетающийся голос.

– Ух, ты! Говорящая коряга! – восхитился Дракон, – может, это морской демон? Давайте заберём с собой демона, веселее идти будет! Мы его сёгуну подарим! А то здесь он всё равно бесхозный валяется, простудится ещё, не дай Будда, умрёт, хорони его потом…

– Я тебя сам похороню! – раздался тот же злобный голос, и то, что мы приняли за корягу, заворочалось и приняло вертикальное положение. Насколько я мог разглядеть в неверном свете звёзд, оно больше всего походило на сноп рисовой соломы.

– Это сёдзё, морской дух, – информировал нас Ледяной Монах.

– Вот и согреемся! – оживился Дракон, – у него есть сакэ!

– А я вам сакэ не дам, – заявил сёдзё, – потому что у вас подорожной, сёгуном подписанной, нету!

– Он подчиняется сёгуну? – удивился я.

– Нет, – без промедления ответил Ледяной Монах, – он подчиняется Князю Преисподней.

Между тем, спор между Драконом и сёдзё продолжался.

– А что, крылья, ноги и хобот тебе не документы? – возмутился Дракон.

– Какой хобот? – удивился я. Сёдзё тоже несколько опешил.

– Ты ему покажи какой-нибудь свиток, – посоветовал Ледяной Монах, – он, поди, всё равно читать не умеет. А то этот (он кивнул в сторону Дракона) точно хобот начнёт демонстрировать.

– Ага, – согласился я, и, покопавшись в дорожном мешке, вытащил первый же свиток, который попался под руку и протянул его сёдзё.

– На-му-мё-хо-рэн-гэ-кё … – начал по слогам читать он. Кто ж знал, что он окажется грамотным? «Вот и всё» – обречённо подумал я, – «плакало наше сакэ…»

Свиток плавно спикировал к моим ногам и что-то глухо стукнуло о гальку. Сёдзё и след простыл.

– Что это было? – не понял я.

– Что ты ему подсунул? – в два голоса прозвучало в наступившей тишине.

– Беда у вас какая-то с этими свитками, никакого порядка нет – заключил Ледяной Монах, внимательно ознакомившись с нашей «подорожной», – у одного братец спёр свиток с Проклятием Айнов, второй морскому демону в морду «Лотосовой сутрой» тычет…

– А чего он вредничает и жадничает, – обиделся Дракон, – мы ж не со зла…

– А это ты ему попробуй объяснить, когда он вернется. Сейчас-то он, поди, уже Князю Эмма жалуется, – недобро улыбнулся в темноте Ледяной Монах, – но, если хочешь, можешь его догнать

и принести свои извинения, мы тебя подождём. Кстати, бадейку ему вернёшь…

– Какую бадейку? – вопросил Дракон, пытаясь одновременно почесаться и ухватиться лапами за голову.

– Известно какую: с сакэ, которую он тут с перепугу уронил. Или ты думаешь, что он хранит сакэ в себе подобно твоему другу Ямата-но-Ороти, о подвигах которого ты рассказывал

на рыночной площади во время поиска Продавцов? Лично мне в этом случае было бы несколько неловко угощаться…

– Где бадейка? – тут же поинтересовался Дракон, – я замёрз, у меня крылья ломит и хвост отваливается…

Бадейка куда-то запропастилась, и в поисках неё мы с Драконом начали обшаривать берег.

– Так мы до утра будем искать, – споткнувшись об очередной камень, пожаловался я, – может, костёр разведём, чтобы стало светлее?

– А откуда ты знаешь, что сёдзё был один? – немедленно спросил Ледяной Монах, – может, на свет костра их сюда сбежится столько, что берега не хватит?

– И все с бадейками! – мечтательно подхватил Дракон.

– И с Князем Преисподней во главе, – добавил Ледяной Монах, что повергло нас в тихую панику. Встречаться на пустынном берегу с Князем Преисподней, да ещё ночью…

В конце концов, Ледяной Монах но посоветовал искать на запах. Совет оказался дельным, бадейка отыскалась довольно быстро, после чего мы принялись угощаться. Ледяной Монах уверил нас,

что этой ночью сёдзё уже не вернётся, кроме того, посоветовал на всякий случай свиток с Лотосовой сутрой далеко не прятать.

– За Токугаву! – важно провозгласил Дракон и приложился к бадейке, после чего констатировал факт: – она бездонная!

– Конечно, бездонная, – согласился Ледяной Монах, – а ты наивно полагал, что сёдзё каждый раз, как сакэ заканчивается, бегает к адскому котлу за новой порцией?

– Тогда за создателя бадейки! – ухмыльнулся Дракон.

Потом мы выпили за императора, за Фунаюрэй, за айнов, за здоровье Вечернего Вьюнка,

за священные деревья хахака. За здоровье своего дедушки Дракон пить отказался, заявив, что тот

и так вечен. После тоста за япону мать Дракона потянуло на разговоры.

– Где мой брат? – спросил он у Ледяного Монаха.

– В Стране Жёлтого Источника, – ответствовал тот, – мы с Конфуцием подумали и определили его в тутовые шелкопряды, это вроде исправительных работ.

– Он Дракон, а не паук! – запротестовал Дракон, но Ледяной Монах перебил его:

– Ты хочешь, чтобы его определили в наживку для рыбы или в могильного червя?

За воровство свитков с проклятиями его и в таракана могли определить…

– А что за проклятие? – заинтересовался я, поскольку в последнее время я только и слышал, что об этом проклятии, но о своём путешествии Ледяной Монах после неудавшегося перехода

к айнам молчал как мёртвая рыба.

– Всё дело в том, что его братец позаимствовал у демонов свиток, в котором Князь Эмма сообщал Сборщицам Чайных Листьев о том, за что он проклял айнов, и как это проклятие снять.

Над берегом повисла леденящая душу тишина. Вот здесь в опьянении уснуть бы на этих прибрежных камнях, поросших гвоздикой…

Глава 15

По озеру волны бегут.

Одни о жаре сожалеют

Закатные облака.

Мацуо Басё

– Кто я? – спросил Дракон.

– Где мы? – спросил я, с трудом открыв правый глаз. В голове противно резвилась стая огромных москитов.

– Ты смахиваешь на Дракона, а вы – здесь, – ответил незнакомый голос.

– Что с нами? – хриплым голосом задал вопрос Дракон, – и почему мы здесь лежим?

– Не знаю, вы сами здесь улеглись, не спрашивая ни у кого разрешения, – честно ответил незнакомый голос, – но, судя по тому, что я вижу и обоняю, у вас вчера был праздник.

– Пить… – вежливо простонали мы.

– Легко, – согласился незнакомый голос, – только всё озеро не выпивайте, ладно? Мне тут ещё рыбачить…

– Где?

– В озере. В трёх шагах от вас.

Я открыл второй глаз. Передо мной расстилалась спокойная как зеркало гладь озера Бива.

– Как мы здесь очутились? – собрался я задать вопрос Дракону, но, как всегда, не успел.

– Ох, как крылья болят, – пожаловался он, – и когти ломит. Этот… демон… вчера хотел отобрать у меня ковшичек?

– Не помню, – честно признался я, и попытался зачерпнуть воды, но не удержался на берегу и плюхнулся в озеро. На меня тут же уставились удивлённо выпученные глаза огромного карпа.

И ещё одного, и ещё. Рой москитов в голове отчего-то угомонился, а морды карпов расплылись

в улыбках.

– Так лучше? – спросил тот, что появился первым.

Я кивнул и пустил пузыри, пытаясь поблагодарить, а то подумают, что я не проявил к ним должного почтения. Кто-то уцепил меня за ворот кимоно и вытащил на берег. Этим кем-то оказался почтенного вида благообразный старичок в поношенном красном колпаке, который выглядел на его седой голове совершенно по-дурацки.

– Вы кто? – спросил я.

– Я – Нобутаро Чуткие Уши, – важно улыбнулся он.

От дальнейшего разговора нас отвлёк Дракон, который плюхнулся в озеро, подняв тучу брызг, и стал жадно пить, издавая при этом звук, сравнимый разве лишь с низвергающимся

с отвесных скал горным потоком.

– Рыбы говорят, что они недовольны, – сообщил старичок, – потому что морским драконам

не полагается таким способом резвиться в озёрной воде.

– А Вы откуда знаете? – спросил я.

– А я всё знаю про рыб, зверей и птиц, – важно сказал старичок и поправил колпак на голове.

– Так Вы и есть тот самый Нобутаро-гадатель?

– А то кто ж? Кстати, неплохо было бы вытащить твоего дракона из озера, пока он всех карпов не передавил. Они хоть и нарисованные, но всё равно вкусные, если их правильно приготовить.

– Нарисованные рыбы плавать не могут, – убеждённо заявил я, – это противоестественно!

– А это ты им скажи, – усмехнулся в жидкую бородёнку Нобутаро, – и вообще, откуда ты знаешь, что естественно, а что нет? Ты что, Будда?

– Нет.

– А раз не Будда, то и не лезь со своими суждениями о естественности сущего и не-сущего. Вытаскивай дракона из озера!

Дракон вылез сам и, довольно отряхнувшись, расправил крылья и развалился на берегу

под лучами тусклого и злобного, как глаз похмельного самурая, солнышка.

– А как мы всё-таки здесь очутились? – полюбопытствовал я, – рыбы не рассказывали?

– Я сам всё видел, – приосанился Нобутаро, – он прилетел, подобно опавшему листу клёна

и принёс тебя в лапах, при этом вы оба пели песню про шумящий бамбук и шатающиеся сосны. Громко и с чувством. Всем очень понравилось, рыбы просили, чтобы вы им записали слова.

Выражение морды Дракона не поддавалось описанию.

– Я… дракон-носильщик? За что? – обречённо задал он вопрос небу. Небо не ответило, зато Нобутаро издевательски захихикал.

– Тащил ты его за воротник, прям как в пьесе, а по поводу носильщика – похоже, карма у тебя такая. Да и носильщик из тебя, прямо скажем, никудышный. Ты больше на могильщика смахиваешь. Как он, – Нобутаро махнул своей сухонькой ручкой в мою сторону, – при вашем приземлении не сломал себе шею, до сих пор не понимаю. И никто не понимает, даже карпы вон

с утра удивились, когда увидели его живым.

– А карпы тут при чём? – удивились мы с Драконом.

– Ну как же, – принялся втолковывать нам Нобутаро, – такого зрелища не было давно. Вот они аккурат все головы из озера повысовывали и давай смотреть. Им же тоже развлечение, какое-никакое нужно. А тут почти театр Кабуки приехал! Прилетел, то есть.

– Да нет, актёры театра Кабуки по сравнению с вами – просто пустые чарки перед полным кувшином, – раздался насмешливый голос Ледяного Монаха.

– А где ты был? – подозрительно поинтересовался Дракон.

– Сакэ пил, – сказал Ледяной Монах и потряс перед драконьим носом бадейкой, которую мы уже были готовы считать утерянной. Нобутаро заинтересовался формой сосуда, и мы наперебой начали объяснять ему, что это такое и откуда оно у нас.

– А, так это ваших рук дело? – сказал Нобутаро, – то-то все вороны смеялись, рассказывая, как ночью Князь Эмма какого-то сёдзё по преисподней гонял за утерю инвентаря. За что ж вы его так-то? Теперь над ним даже крабы смеются и медузы издеваются. Ну-ка, дайте-ка попробовать…

И он надолго приложился к бадейке.

– Рыбам и птицам не завидую больше, забуду все горести года, – заметно повеселев, мечтательно произнёс Нобутаро и утёр губы рукавом кимоно. И предложил: – давайте карпам тоже нальём, пусть у них будет праздник!

– А им завтра плохо не будет? – осторожно спросил я.

– А что им сделается? – удивлённо поднял брови Нобутаро, – они же всё равно нарисованные…

Судя по подозрительному блеску в глазах, Дракон уже успел приложиться к бадейке,

во всяком случае, он с готовностью уцепил её за длинную ручку кончиком хвоста и точным броском отправил прямо в центр озера. По воде пошли круги.

– Ну вот, снова плакало наше сакэ, – обречённо вздохнул я.

– Скорее, плавало, – поправил меня Дракон.

– Не-а, – радостно ухмыльнулся Нобутаро, – делай сакэ и сливай его в воду, оно вернётся.

Некоторое время ничего не происходило, зато потом… Сперва из озера вышли два пресноводных краба, шатаясь на всех своих восьми тоненьких ножках, затем показались довольные рыла зеркальных карпов, которые не то пускали пузыри, не то икали, но явным образом выражали восторг. И вдруг началось: вся живность, которая обитала в озере, вдруг решила вылезти на берег. Улитки водили хороводы, мидии и прочие моллюски щёлкали створками, явно изображая пение, крабы шатались по берегу и вращали своими глазами, подобно актёрам театра Кабуки, изображающим демонов. Всем явно было весело. Нобутаро веселился как ребёнок, и, хлопая в ладоши, переводил нам: «В Кумаки на илистое дно из Сираги дорогой топор уронил и плачу я! Ах, не надо горько, горько так рыдать, погляжу я, не всплывёт ли он опять?»

– Чего-то я не пойму, – почесал голову Дракон, – кто ж на рыбалку с топором ходит? Они бы ещё дайто взяли или нагинату…

– Он не на рыбалку шёл, – утерев выступившие слёзы, сказал Нобутаро, – это был лесоруб,

у которого имущества только и было, что топор. Пришёл он на берег озера искупаться, а топор жалко оставлять, вдруг украдут. Привязал он его к себе на шею и поплыл, а тут рыбы собрались

и давай его щекотать, они же никогда пловца с топором не видели, а вдруг это демон? А верёвка возьми да оборвись. Топор-то – он сам по себе плавать не умеет… – старик надолго зашёлся

от смеха. И только я хотел спросить, что же было дальше, как вдруг вода закипела и на поверхность высунулась рыбья голова, не поддающаяся никакому описанию, по крайней мере, я таких рыб никогда в жизни не встречал и даже никогда о них не слышал. Вся живность, веселящаяся на берегу, сразу присмирела и, прячась за прибрежными камнями, стала расползаться кто куда. Только Нобутаро продолжал веселиться как ребёнок.

– О, сакэ вернулось! – радостно провозгласил он. Рыба и впрямь держала в одном плавнике, больше походившем на малярную кисть, нашу бадейку. В другом же был зажат пресловутый топор, изрядно тронутый ржавчиной.

– И как позволите это понимать? – вполне нормальным японским языком спросила рыба.

– У меня сегодня день рожденья, – весело сказал Нобутаро, – присоединяйся!

– У тебя же на прошлой неделе был день рожденья, – парировала рыба, перехватив поудобнее топор, – и две луны назад тоже…

Баюкая зажатый в плавнике топор, рыба приближалась к нам, явно с недобрыми намерениями. Нобутаро заметно сник, но тут вперёд выступил Ледяной Монах и потребовал: – отдай топор!

– Почему топор, а не бадейку? – искренне изумился Дракон, – топор пить нельзя!

– Разве что занюхивать… – пробормотал Нобутаро.

Рыба, похоже, тоже удивилась.

– Зачем тебе топор? – вопросила она у Ледяного Монаха.

– Может, ей «Лотосовой сутрой» по плавникам? – предложил Дракон.

– Не поможет, – прошептал Нобутаро, – этот способ помогает только против демонов.

– А это кто?

– Хозяин озера.

– А что ему от нас надо?

– Убивать будет. Рыбам на корм. – зловеще предрёк Нобутаро.

– А что, разве нарисованные рыбы голодают? – удивился я.

– Они ж не все нарисованные, – пояснил Нобутаро.

И тут Дракон повалился навзничь, жалобно раскинув крылья, изапричитал:

– Ой, не бейте муху! Руки у неё дрожат, ноги у неё дрожат!

Рыба от неожиданности выронила топор, а Нобутаро, видимо, представив себе эту картину, повалился на землю от хохота. После этого обстановка как-то сама собой разрядилась, и уже через некоторое время мы вместе с рыбой, неожиданно оказавшейся дружелюбной, уже мирно сидели

на берегу и отмечали очередной день рождения Нобутаро.

Глава 16

Муравьиная тропа!

Ты откуда к нам идёшь?

Из-за облачной гряды.

Кобаяси Исса

– А когда придём в императорский дворец, первым делом наведаемся в золотой павильон

в Камакура… – мечтательно размышлял вслух Дракон, – а потом – на императорскую кухню…

Надо сказать, что сейчас наша компания представляла собой прелюбопытнейшее зрелище: только представьте себе старичка в съехавшем на одно ухо драном колпаке, путешествующего

в компании Дракона, буддийского монаха и странствующего поэта… Само по себе это зрелище

ни у кого бы не вызывало недоумения, если бы мы не толкали перед собой роскошнейшую повозку на колёсах. Само собой разумеется, что все встреченные нами путники предпочитали уходить с дороги либо низко кланяться, заметая рукавами дорожную пыль. На путешествии в повозке настояла рыба, решившая путешествовать вместе с нами, но с комфортом и пообещавшая в случае удачной прогулки преподнести айнскому шаману нечто уникально-сногсшибательное, а именно – ту самую рыбу, которую ему довелось вкушать вместе с духами.

– На кого ты оставишь озеро? – поинтересовался Нобутаро.

– Озеро не пропадёт, всё равно в нём сейчас такая концентрация сакэ, что ни одна тварь

в здравом рассудке туда не сунется, разве что самураи будут приходить похмеляться по утрам, – отвечала рыба, – а, кроме того, без меня у вас всё равно ничего не получится.

Ледяной Монах согласно кивнул.

– Только вот посуху передвигаться я не могу, – сокрушённо призналась рыба, – да и без воды мне неуютно…

Действительно, проблема. Учитывая размеры нашей новой спутницы, в озере Бива ей, конечно, раздолье, но в ведёрко её не положишь.

– А что, если мы поместим её в фуро? – неуверенно предложил Дракон, – как раз подходящий размерчик…

– И как ты будешь тащить фуро в столицу? – поинтересовался Ледяной Монах, – может, мы тебя запряжём?

– Почему опять я? – надулся Дракон, – я не собираюсь быть запряжённым в гужевую повозку! Я не лошадь!

– Инициатива наказуема, – наставительно изрёк Ледяной Монах, – кроме того, фуро ещё надо раздобыть, а поблизости нет ни одного жилья.

– Так это мы мигом! – оживилась рыба, – фуро я сейчас нарисую!

– Это как? – не поняли мы с Драконом.

– Эта рыба – одно из воплощений монаха по имени Коги, который славился как искусный художник, причём больше всего он любил изображать не Будд, не горы и реки, не цветы и не птиц, а рыб. Вы наверняка о нём слышали.

– А как же! – воскликнул Дракон, – я тоже в некотором роде его творение!

– Неправда! – запротестовал рыба, – я тебя не создавал! И вообще я тебя впервые вижу!!!

– …в дни, свободные от храмовой службы, он отправлялся на озеро, – продолжал Нобутаро, – где рыбаки в лодках удили и ловили неводом рыбу. Коги одарял рыбаков мелкими монетами, выпускал пойманных рыб обратно в озеро и, наблюдая, как они резвятся в воде, зарисовывал их. Порой, работая над картиной, он засыпал от усталости, и ему снилось, что он погрузился в воду

и плавает среди рыб. Проснувшись, он тут же зарисовывал всё, что видел во сне, и вешал рисунки на стену. Он даже называл себя «Перевоплощённым в карпа»…

– По-моему, на карпа оно вообще не похоже, – встрял со своим скептицизмом Дракон, -

а на художника тем более. Ну что оно может нарисовать своими корявыми лапами?

– Во-первых, не лапами, – обиделся за рыбу Нобутаро.

– А во-вторых, я – кистепёрая рыба, – с достоинством изрёк рыба, – и вообще не спорь

о том, чего не знаешь! Дайте художнику кисть!

Одного юношу не признали как художника, стал сёгуном. Надо быть внимательнее

к талантам. Я покопался в мешке и извлёк самую, на мой взгляд, подходящую для рисования кисть. Рыба извлёк из какого-то тайника водостойкие краски и принялась за дело. Наблюдать за работой истинного мастера – всегда удовольствие, я, кажется, об этом уже говорил. Менее чем через час перед нами возвышалось монументальное произведение искусства – по внешнему оформлению в нём не было бы стыдно провезти по главной улице столицы и члена императорского дома. Украшенный гирляндами цветов, позолоченный, расписанный священными текстами этот паланкин на колёсах должен был внушать почтение любому, встретившему его. Даже я поймал себя на мысли, что выразил бы своё величайшее почтение тому, кто путешествует в столь внушительной повозке, если бы встретил её по дороге. Особый трепет и уважение вызывали два воздушных змея – красный и синий, взлетающие попеременно друг над другом. Создавалось впечатление, что это два дракона играют друг с другом. Зрелище поистине завораживало. Рядом с такой повозкой даже наш Дракон выглядел естественно и не вызывал никаких вопросов у окружающих. Зато окружающие вызывали вопросы у него. Например, откуда взялся тот настырный толстый, если не сказать жирный, Продавец, который уже добрую четверть часа следует за нами, явно имея намерение нагнать наш кортеж.

– Может, это известный борец сумо? – предположил я.

– Скорее, это известный едок мисо, – прочавкалось из паланкина. Рыба явно что-то сосредоточенно с аппетитом ел.

– Может, он хочет сообщить что-то важное? – с сомнением в голосе высказался Нобутаро.

– Или продать нам полосатую палку, что более вероятно, – кисло отозвался Дракон.

– Так давайте дадим ему такую возможность! – радостно прозвучало из паланкина, – думаю, что это его последняя возможность навредить мирным путешественникам!

Прозвучало это настолько многообещающе, если не сказать – зловеще, что все тут же согласились остановиться и подождать выбивающегося из последних сил Продавца. Через некоторое время запыхавшийся Продавец, размахивая полосатой палкой, приблизился к нам.

– Стой! Кто такие? Что везёте? – с одышкой закричал он.

– Фуроко-сан со свитой изволит наносить визит императору, – торжественно возгласил Нобутаро.

– Это вы, что ли, свита, голодранцы? Признавайтесь, где украли повозку! – грозно потребовал Продавец. Создавалось впечатление, что, пользуясь магией полосатой палки, Продавец явно хотел отобрать повозку для своих нужд. В наши планы это не входило, но он ещё об этом не знал.

– Приблизься, презренный! – прозвучал повелительный голос из повозки. Ничего