Ученик бирюка

– Ксим! – Грод уже был на ногах. – Помоги ее найти, я знаю, бирюки ведь могут…

Но Ксим молчал. Нет, думал он, тиун не дурак, и Агнию бы брать не стал. Пусть он не поверил в рассказ бирюка, но рисковать бы точно не стал. Он взял кого-то другого. Кого?

– Я помочь могу, – прозвучал от дверей мальчишеский голос.

– Грод, – медленно проговорил Ксим. – Где этот твой мальчишка-рабчонок?

– Что? – опешил Грод. – Янко? На кой он тебе, тут об Агнии речь! Так поможешь али нет?

Ксим покачал головой.

– Валдух не уводил ее, – ответил он. – Ему невинная жертва нужна. Агния не подошла бы.

– А он откуда…

– Я сказал.

– Зачем?!

– Вот за этим.

Грод застыл, раздумывая. Скривился.

– Может и так, – сказал он. – Может и не так. Пойдем спасать сопляка, а в это время… Вдруг ты ошибся?

Ксим покачал головой. Здесь ошибки быть не могло.

– Я все равно за Агнией пойду, – решил Грод. – пусть лучше я ошибусь, чем ты. Людям ошибаться проще, чем бирюкам.

Все правильно сказал, рассудил бирюк. И пошел своей дорогой. Побежал.

Ксим мчался сквозь лес, не обращая внимания ни на что. Прохладный воздух раздувал рубаху, лез за шиворот. Ветки давно знали бирюка, понимали его, потому расступались. Иная молодая поросль, коли не успеет в сторону качнуться, летит прочь, отломанная без всякой жалости. Не по следу бежал Ксим, по памяти. Он хорошо помнил дорогу к той проклятой поляне, заросшей папоротником. В прошлый раз путь к ней занял прилично времени, но в этот раз он не шел – бежал, без волокуш, без сумки, без оглядки. У Валдуха была фора, он верхом, но Ксим лучше знал дорогу. Должен был успеть.

Поляна послушно вынырнула из тьмы, озаренная двумя факелами, вбитыми в землю. Кони испуганно похрапывали, хотя на глаза им накинули тряпичные шоры. Валдух стоял прямо посреди поляны. В руке его виделся замысловатый вороненый нож, черный до того, что даже не отражал свет факелов и казался в руке тиуна сгустком тьмы. Чуть позади тиуна – двое гридней. Оба бледные, насупленные. И мальчонка-раб у ног. Руки за спиной завязаны, сам на коленях. Светло-русые волосы сейчас и вовсе рыжие в свете факела. Лицо перекошено страхом, но глаза удивительно спокойные. Поди пойми, что он чувствует. Хотя на кой ляд бирюку его чувства?

– Лекарь! – фальшиво удивился Валдух. – Вот уж кого не ждал! Мы же договорились, а?

Ксим не ответил. Хватит уже на сегодня пустого трёпа. Он медленно двинулся к Валдуху. Один из гридней, тот, что поменьше, ступил вперед, прикрыл тиуна собой. Рука его скользнула к топору на перевязи пояса. Неспеша топор вынырнул из чехла. Блеснул в свете факела.

– Стой, – сказал резко тиун, в голосе его не осталось и следа весёлости. Гридень послушался, Ксим нет.

– Стой, бирюк, – повторил Валдух. – Давай поговорим.

Мальчишку (как там его Грод величал? Янко?) он сноровисто подтянул к себе. Рука с ножом, будто невзначай, осела на детском плече. Ксим остановился, и это, кажется, удивило Валдуха по-настоящему. Он бросил быстрый взгляд на мальчишку.

– Зачем ты здесь? – спросил он, нахмурившись. – Мы ничего друг другу не должны.

Ксим указал пальцем на Янко.

– Мальчишка? – удивился Валдух. – А что мальчишка?!

Не в мальчишке дело, мог бы сказать Ксим. Но не стал ничего говорить. Слегка сместился вперёд. Гридень это заметил и тоже слегка выдвинулся навстречу. Валдух стиснул челюсти, поиграл желваками. Красивая борода как-то неловко задергалась, будто пытаясь сбежать от хозяина.

– Я не хочу с тобой ссорится, – сказал тиун через силу. – Но и мальчишку не отдам. Это всего лишь раб. Я оставил Гроду за него приличную плату. Искать другого сейчас нет времени.

Видать, Грод, если плату и нашел, понял все совсем не так. Ксим снова шагнул вперед.

– Цветок папоротника! – сказал тиун. – Я получу богатство. И власть. И тебя не забуду!

– Брось нож, – велел бирюк. – И отойди. Ты не знаешь, что делаешь.

Валдух выдохнул, будто до последнего не верил, что бирюк заговорит. Наверное, думает, это что-то поменяет. Тиун коротко рассмеялся, а лица его стражи сделались уж совсем каменными. Как будто услышали ложь, какая их не касается напрямую, но все ж таки совесть царапает. Ну да, стоило догадаться.

– Я знаю, – ответил тиун. – Знаю! Жертва, цветок, богатство!

Ксим кивнул.

– Жертва, – сказал он. – Это не только мальчик. Еще ты и твои спутники. Не имеет значения, невинна жертва или нет. Твари не выбирают. Дашь им крови – все заберут.

Валдух фальшиво хмыкнул.

– Я изучал этот обряд, – сказал он. – К волхвам ходил. К ведунам! И никто не говорил ничего такого. Ты врешь, бирюк!

Все ясно. Уговорить не выйдет. Ксим снова двинулся к Валдуху. Тот занервничал.

– Я убью мальчишку! – пригрозил он.

– Да, – ответил Ксим. – Для этого все и затевалось.

– Убью, если подойдёшь! – повысил голос тиун.

– И даже если не подойду, – кивнул Ксим.

– Что ты хочешь? – крикнул Валдух в полный голос. – Убить меня?

– Если я не заберу мальчишку, умрешь и так.

Взгляд Валдуха метнулся к своим гридням, потом обратно к бирюку. Сейчас натравит их на меня, решил Ксим, но тиун медлил. Может, и правда, знаком был с бирюками? Понимал, что его охрана для Ксима пустой звук. Может, выйдет еще обойтись без обряда.

И в этот момент все началось.

Из кустов с воплем выпростался оборванец – смуглый, раскосый. С ножом в руке. Первый гридень дернулся, махнул в его сторону булавой, но тот увернулся и через кувырок резко приблизился. Вставая, одним лихим движением ударил бойца куда-то в подмышку. Тот охнул, выронил булаву, пошатнулся, будто стоял на лодчонке посреди речной водокрути. Каганец цапнул его за плечо и ударил ещё дважды, затем оттолкнул и бросился к князю. Гридень упал, он был еще жив, но ненадолго. В глазах Валдуха вспыхнул страх. Счет пошел на мгновенья.

Медлить было нельзя.

Второй гриден тоже так решил и поспешил на защиту тиуна. Ксим бросился вперёд, схватил его за шкирку и отбросил назад, не слишком заботясь о том, куда и как тот свалится. Но бирюк не успевал. Каганец уже стоял лицом к лицу с Валдухом. Бросив отчаянный взгляд на бирюка, тиун замахнулся мечом на каганца, но все, кажется, понимали, что это бесполезно. Каганец проскользнул вперёд, перехватив нож получше.

Сколько там было расстояния? Сажени три-четыре? Для бирюка – миг, меньше мига. Рука его метнулась вперёд, а пальцы сомкнулись на горле каганца. Усилием Ксим поднял его над землёй. Валдух тоже не стал медлить. Одним движением он вогнал каганцу меч в бок – аккурат под ребра. И тут же вырвал. Плеснула на землю кровь, ушла жизнь. Зашелестел тут же папоротник, из синего мгновенно став красным, заволновался, будто море в бурю, ла только ветра никакого не было и в помине.

– Жертва. Принята, – проскрипел чей-то довольный голос, и шел он явно не от тех, кто находился на поляне.

Вспыхнул у ног Валдуха пламень, засиял до рези в глазах – яркое солнце на зелено-черном стебле, невесть откуда взявшемся. Отнюдь не сразу Ксим проморгался, а когда наконец перед глазами перестал плясать зелёный пучок не пойми чего, он увидел бледное лицо Валдуха. Тот таращился на маленькое красное солнце у своих ног.

Кровавик все-таки зацвел.

Лишь раз видел бирюк, как цветет клятый кровавик, надеялся больше не увидеть, да вот поди ж ты. Тени уплотнились, почернели. Сама ночь отступила от опушки, но налилась дурной чернотой, обещая жестоко отомстить за свое внезапное поражение. Дрогнули деревья и исчезли, будто отступили во тьму. Или тьма шагнула вперёд, поглотив их, и все, что было за ними. Лицо Валдуха разрезала безумная улыбка. Нагнись и сорви свой кровавик, но не двигается тиун, застыл. Глядит теперь куда-то по сторонам. И было на что поглядеть. По цепочке одна за одной – зажглись вокруг поляны пары хищных глаз – красные, жёлтые, голубые. То и дело из тьмы в свет просовывались морщинистые лапы, похожие то на куриные, то на человеческие, только покрытые черным волосом, а то и вовсе семипалые хваталки. Они слепо шарили у границы света и тьмы, а затем исчезали, разочарованные. Ни у кого не возникало сомнений, кого пытаются эти лапы нащупать. Какое-то время было слышно лишь царапанье когтей и пальцев по земле.

Тяжело сглотнул тиун. А в следующий миг, тишина вокруг потрескалась и стала рассыпаться под медленно нарастающим гулом, лес завопил, завыл, звонко запел. Поначалу ничего было не разобрать, но затем, как по щелчку, этот гул прорвался, и через него на поляну излился поток криков и воплей.

– Отдайте! Отдайте! – кричала тьма, и красные глаза алчно мерцали.

Гридень, которого откинул бирюк, беспомощно оглядывался, сжимая в руках бесполезный топор. Куда спокойнее казался тиун. Руки его подрагивали, но взгляд был более-менее твердым.

– Что будем делать, бирюк? – спросил он.

Ксим промолчал, раздумывая.

– Отдадим чего хотят? – спросил Валдух.

– И чего они, по-твоему, хотят? – спросил Ксим.

Тот указал на сияющий пламень у их ног:

– Нечисть жаждет кровавик. Я слышал об этом, привел с собой воинов, был готов, но… Не был, – заключил он невпопад.

Ксим покачал головой, показал на тьму вокруг поляны.

– Они не могут подойти к цветку, – сказал бирюк. – Он им без надобности.

Будто соглашаясь, тьма вокруг колыхнулась, пошла волнами, будто под поверхностью этой упругой тьмы, как в озере, плавали хищные твари. Тиун снова сглотнул. Было видно, что он изо всех сил хочет задать прежний вопрос. Но все вопросы отпали, когда из тьмы глаз, зубов и когтей медленно выдвинулась серая лошадиная голова. Жёлтые бельма без зрачков уставились на бирюка. Тварь широко раскрыла полную зубов пасть пасть и завопила. Тьма на шаг отодвинулась, словно чудища вокруг и сами боялись зубастую лошадь. Крик расщепился, зажил своей жизнью, заструился по поляне разноголосицей, и не сразу Ксим понял, что это от ужаса кричат Валдух и его гридень. Янко молчал. Похоже впал в ступор. Он таращился на тварь, не в силах отвести взгляд и даже моргнуть.

На мгновение все стихло. Ксим почувствовал, как в груди свернулся тугой ком. Опять людские чувства пошаливают? Конь медленно выплыл из тьмы и застыл на середине поляны – всего в пяти саженях от бирюка и его товарищей по несчастью. Конь как конь, только пепельно-серый, с непонятными пятнами, слишком похожими на трупные. И ноги. Стройные лошадиные ноги, ближе к земле становящиеся прозрачными и исчезают в дымке.

– Падальщ-щик, – с неудовольствием прошипела Тварь.

Ксим кивнул, и ком в груди пропал.

– Дождя я не вижу, – медленно поговорил бирюк. – Почему ты здесь?

– Пс-с! – ощерилась Тварь, но ощерилась не так уж громко, как обычно. Будто кричала шепотом.

– Не с-смей так с-со мной говориць!

Ксим молча вглядывался в бельма, пытаясь сообразить, что делать дальше. Тварь будто смущало молчание бирюка, поэтому она начала заново.

– Обряд ис-сполнен.

Ксим кивнул. Глупо отрицать очевидное.

– З-снач-щит вс-се они мои. По праву.

Ксим мотнул головой, отрицая очевидное. Тварь снова зашипела.

– Уговор такой, – сказала она. – Ты отдаеш-шь мне вс-сех, кто з-сдес-сь. А потом уходиш-шь.

Бирюк огляделся, оценивая окружающих.

– Я ухожу, – согласился он. – Оставляю всех. Кроме мальчишки. Его забираю.

Тварь распахнула пасть и коротко крикнула. Фиолетовый язык выбрался из пасти и мотнулся из стороны в сторону, как собачий хвост.

– Нет! Вс-сех!

Ладно. Дед когда-то говорил: «Охотников уважай, они нас кормят. Но и спуску не давай, если что. Мы не слуги и не рабы».

Бирюк поднял глаза на Тварь:

– Другого уговора не будет. Либо так, либо совсем никак.

– Как ты с-смееш-шь! – взъярилась Тварь.

Ксим пожал плечами. Оказывается, он умеет бесить не только людей.

– Они мои, – проревела Тварь, и тут же взвыла тьма за кругом. Жадно взвыла, яростно.

– Наш-ши! – зло прошипела Тварь. – Наш-ши! – И вопли поутихли. Видать, там во тьме скрывались чудища, с которыми приходится считаться даже грозному лесному Охотнику.

– Они наш-ши по праву! Древнему праву! – продолжала шептать Тварь. – И ты отдаш-шь нам их. Инач-ще я з-саберу вас-с вс-сех! И тебя!

Ксим снова посмотрел на тех, кто его окружал. Каганец, принятая жертва. Мертв. И раненый гридень не жилец. Даже начни его Ксим зашивать прямо сейчас, скоро отправится вслед за каганцем. Второй в порядке, ни царапины. Но он воин, знал, на что идет, должен быть готов к смерти. Валдух – тиун, зять воеводы. Из-за него весь этот срам случился. Мальчишка-раб у ног. Никто. Самое плохое, что могло случиться, уже случилось: обряд состоялся. Кровь пролилась, и явились чудища.

– Быс-стрее решай, – поторопила тварь. – Инач-ще…

– Я знаю! – перебил ее Ксим неожиданно для себя.

Что-то было не так. Тварь торопится, ведёт себя будто… Да, будто воришка, который боится, что за ним вот-вот придет стража, и потому пытается выжать из бедняка в подворотне ещё одну монету. Время? Ну, конечно же, время.

– Погоди, сейчас решу, – сказал Ксим.

Тварь приподнялась чуть выше над землей и в ярости задрожала. Ее нетерпение стало совсем очевидным.

– Я вытряхну из-с тебя киш-шки, – пообещала Тварь.

Ксим бросил взгляд на раненого гридня. Тот хрипло дышал, пытаясь зажать рану, но губы его уже посинели, почти никакой силы в мышцах не осталось. Ни сил, ни жизни. Не отрывая взгляда от Твари, бирюк присел, зацепил рукой раненого гридня, подтянул к себе.

– Хорошо, – проговорил он. – Держи.

– Ты что творишь? – дрожащим голосом вскрикнул левый гридень.

– Заткнись! – перебил его тиун. – Киван не жилец уже!

Он с жадным любопытством глядел на действия бирюка и, кажется, понимал, что тот задумал. Гридень вздрогнул от слов Валдуха. Беспомощно отвернулся. Ксим приподнял раненого, вздохнул и резко бросил его вперёд, навстречу Твари.

Глаза умирающего гридня вспыхнули от страха, когда он почувствовал, что падает, но длилось это недорого. Неведомым образом Тварь подхватила его, и тот изломанной куклой застыл в воздухе, медленно поплыл прочь от бирюка. И тогда страх во взгляде гридня сменился глухим ужасом. Он закричал, чисто и пронзительно, без хрипов. А в следующий миг замолк, когда тварь бросилась вперед, и клыки толщиной с палец и длиной в пядь вонзились в череп бедолаги. Кровь не брызнула, потекла по дергающемуся лицу. Все это не заняло и двух ударов сердца, но Ксим хорошо разглядел удивленное выражение, с которым умер гридень. Душа бирюка будто потрескалась, но на людские переживания времени не было. Пока Тварь занята, стоило действовать. Он схватил за руку Валдуха, подтянул к себе, так резко, что тот и одуматься не успел. Миг – и коготь обнаженногопальца бирюка чиркнул по запятью. Ойкнул Валдух, кровь пролилась на цветок, и будто луч солнца сорвался с его лепестков. Круг света резко расширился, Вспыхнули лучинами волосатые и когтистые лапы, оказавшиеся внутри него. Послышались вопли боли и страха. Надежда успела промелькнуть на лице Валдуха, но сменилась ужасом, когда круг рывком уменьшился обратно. Ксим принял решение.

– Прикройте уши! – рявкнул он, и, не дожидаясь, вырвал цветок из земли. Руку больно резанул стебель, будто не траву, а шнур промасленный рвал из земли бирюк. Какой-то миг цветок сопротивлялся, а затем поддался и вышел из земли, рождая дикий стон. Застонал корень, как живой человек, как три дюжины человек, наверное, и небо услышало, и недра земли. Чудо, что не согнулись от этого тяжкого стона деревья, хотя пес их разберет в темноте, может, и согнулись.

Тело мертвого гридня, висящее в воздухе, вдруг обрело вес и рухнуло на землю. И там уже, мертвец принялся дергаться, будто рыба, выброшенная на берег. Тварь, только что смакующая угощение, переменилась в лице, бельма ее помутнели, а в следующий миг она склонила голову и выблевала все, что успела отожрать от мертвеца. Ксим подхватил безвольного мальчишку на плечо, затем сунул цветок в рану тиуну. и лепестки снова исторгли ослепляющий свет, на миг вокруг стало белым бело.

– Вперед! – гаркнул Ксим и рванул через лес прочь с этой поляны. Светлый круг рванул вместе с ним. Гридень и Валдух побежали следом. О конях никто не думал. Лишь бы уйти.

Чудища едва поспевали убираться с пути, обожженные светом. Они вопили от ярости и боли, а где-то там позади визжала громче всех Тварь. Ксим старался глядеть сразу во все стороны: свет слабел, требуя крови, и какой-нибудь отчаянный чудищ может кинуться, наплевав на ожоги. К тому же, стоило разобраться, куда вообще бежать. В этот момент Янко очнулся и принялся в панике кричать, вторя окружившим их монстрам. Руки ноги его задергались, локтем он заехал Ксиму в щеку. Бирюк, подхватил мальчишку на ноги, но тот был хуже куклы. Глаза его смотрели в никуда. Парень был явно не в себе.

– Подержи! – сунул он цветок в руки Валдуху, а сам скинул мальчишку с плеча. Тот был в сознании и даже не ранен, лишь напуган, но не так, как пугаются иные люди до ступора. Его трясло, глядел он куда-то сквозь Ксима.

– Брось его, – сказал Валдух. – Бежим!

Бирюк не ответил. Не для того, он сюда бежал, да с охраной княжьей дрался, чтобы потом на полпути дите бросать. Он легонько шлепнул мальчишку по щеке, не помогло. Шлепнул сильнее, наотмашь. Щека тут же налилась краснотой, но в глазах по-прежнему царил мрак. Бирюк выругался, подхватил мальчишку снова, но тут понял, что остался в темноте. Где-то там виднелся яркий свет, и свет этот явно удалялся. Валдух бросил его. Их.

На какое-то, очень-очень тихое, мгновение Ксим замер. Затем взгляд его пролетел по кругу, и бирюк бросился вперед вперёд – аж ноги загудели от натуги – в просвет между чудищами, пока они не пришли в себя. Но они уже пришли, и на пути у Ксима выросли сразу пять лохматых монстров, каких он сроду не видывал.

– Бирю-ук! – завопила где-то позади Тварь и закашлялась – совсем как человек.

Первого уродца Ксим просто отшвырнул с дороги, второго снёс ударом ноги. Это стоило ему драгоценных мгновений, и его тут же снова окружили. На плече болтался мальчишка и лишь тихо поскуливал. Бирюк зарычал и кинулся в самую гущу, обнажаясь на ходу. Рубашка затрещала в вороте и в подмышках. Спина раздалась, руки удлинились. Чернота от когтей побежала вверх по руке, покрывая кожу. В ночном свете заблестела мелкая чешуя.

Его черная рука крест-накрест ударила по ближайшему уродцу, и тот будто взорвался алой кровью. Всеобщий голодный визг сменился на яростный, но Ксима это не остановило. Прижав к себе мальчишку сильнее, он принялся наносить удары во все стороны, откуда перли враги. Они навалились всей кучей, двигаться стало невозможно. отовсюду тянулись жадные руки, они толкали, пихали Ксима, царапали, но особого вреда причинить не могли. Скоро они сообразят, что мешают друг другу и примутся за бирюка с мальчишкой всерьез. Потому, пока была возможность, Ксим отчаянно драл когтями всех вокруг. Летели ошмётки, его заливало вонючей жижей. Первый раз хорошо ему прилетело в голову. Тяжёлая лапа вдарила по затылку, вокруг все зашумело на мгновение, размылось. Глаза защипало, по виску потекла холодная бирючья кровь. Ксим отмахнулся, попал, кажется, и на один голос в общем гаме стало меньше. Второй раз досталось по ребрам. Враги быстро сообразили, что со спины бирюка взять проще, как бы споро он не вертелся. Ксим охнул сквозь зубы, на мгновение сжался, и после этого удары посыпались со всех сторон. Поняв, что дальше ходу нет, бирюк скинул мальчишку с плеча вниз, под ноги И свернулся над ним. Нечисть бросилась кромсать его с удвоенной силой. Его рвали, кусали, толкали и царапали. Немолчный визг стоял над лесом, бил по ушам. Медленно, сгорбившись, Ксим поднялся, прижимая мальчишку к груди и двинулся вперёд. Он чувствовал запахи костров, и шел к ним. Костры – это люди, люди – это деревня. А в деревню лесной нечисти хода нет. Даже в лунопляс.

Врываясь в землю, он еле шел, проталкиваясь между сонмом когтей и зубов. Под ногу кинулся кто-то, и Ксим еле устоял, споткнувшись. Не чинясь, он наступил на упавшего, почувствовал, как когти на ногах впиваются в мягкое тело очередного чудища. Хорошо, отстраненно подумалось ему, что на голове волос нет, а то уже бы повыдергали.

Шаг. Другой. Шершавая лапа просунулась под подбородком, попыталась сжать горло. Бирюк напряг шею и быстро вцепился в лапу зубами. Лапа тут же исчезла, оставив в зубах бирюка кусок плоти. Тьфу! – и кусок улетел в темноту.

Ксим склонил голову. Ему не нужно смотреть, куда идти. Достаточно просто идти.

Не останавливаться.

Идти.

– Держ-шите их! – яростный визг Твари перекрыл вопли нечисти.

Ксима терзали все яростнее. Черная кровь капала мальчишке на одежду. В этот момент что-то свистнуло, сбоку прилетел сильнейший удар, и Ксима просто сорвало с места. Отбросило и его, и всю нечисть, что была рядом. Он тяжело упал на бок, рядом свалился мальчишка. Бирюк понимал, что сейчас умрет. Это было неизбежно. Против лесного Охотника и всей этой армии нечисти он сделать не мог ничего. Бирюк был готов к смерти. А вот крупица человека, что непрошеным гостем проникла в него год назад – не была. Она отчаянно хотела жить. И тогда бирюк зарычал. Так громко и яростно, как только мог, вложив все, человеческое отчаяние, что было ему доступно. Всю тоску, что была заперта в безразличном бирюке. Всю непонятную людскую боль, которую нельзя почувствовать.

Нечисть шарахнулась в стороны, будто волна от упавшего в воду камня, но затем подалась обратно, и бирюк понял: это все. Он не выдержал, зажмурился, опустил голову. Тварь заголосила в радостном исступлении, и… вдруг все стихло. Воцарилась гробовая тишина. Ксим поднял глаза. Вокруг него тускло блестели в лунном свете когти и клыки.

В этот момент в гробовой тишине раздался крик петуха.

В такой близкой, но далёкой деревне закричал петух. То ли отозвался, то ли с перепуга крикнул. А то ли и правда было уже пора. И снова стало тихо. В этой самой тишине закряхтела нечисть, захныкала, будто толпа детей, которым не дали сладость.

– С-сочтемс-ся, падальщик! – Змеиный посвист твари резанул по ушам, коротко взвыл ветер, яростно зашумели листья, а затем все стихло.

На поляне остались только Ксим и лежащий на земле Янко. О случившемся напоминала лишь изрытая когтями земля – будто для дела перекапывали, хоть сейчас репу сажай… Бирюк несколько раз глубоко вздохнул и снова оделся. Исчезли когти, пропала чешуя, руки стали нормальной длины. Раны скрылись, но болят. Ими придется заняться позже. Рубаха порвана, так это не беда. Бирюк огляделся ещё раз, подхватил мальчишку на плечо и понес в деревню.

– И это все? – спросил Грод. – Ты просто отнес Янко к нам в хату, и на этом все? А с Валдухом что?

Ксим пожал плечами.

– Подох.

– Что значит, подох? Ты видел его труп?

Ксим кивнул. Старик задумался.

– Его просто загрызла лесная нечисть? – уточнил он. – Вместе с цветком?

– Сожрала, – кивнул Ксим. – Про цветок не знаю. Скорее всего сгинул с рассветом.

Немного помолчали.

– Подумать только, – наконец сказал старик. – Такой человек. Самого князя знакомец. Зять воеводы! А такая паскуда оказался.

Ксим молча пожал плечами.

– Кстати, – добавил старик. – Если тебе интересно, Агнию никто не воровал. Вернее, – поморщился он, – воровали. Подружки. Все по обряду, мать его!

Не все обряды глупые, кажется, так говорил Валдух. Все-таки он был не прав. Все.

– Ты мне вот что скажи, – повернулся к бирюку старик. – Когда мы все за Агнией побегли, ты почему с нами не пошел? Почему в лес потащился за мальчишкой?

Ксим снова промолчал. Все, что он хотел сказать, он сказал и добавить было нечего. Говорить о том, что жизнь Агнии ему не так важна, как прервать обряд? О том, что схватил бы Валдух ее, Ксим спас бы и ее? О том, что есть вещи подороже людей? Говорить об этом смысла не было. Он и не сказал.

Старик потоптался в дверях ожидая ответа. Потом махнул рукой, сдержано поблагодарил. Ксим кивнул. Никто никого не понял. Все как обычно, и как должно быть. Старик ушел. А бирюк прислушался к себе. Нет ли опять людского чувства стыда из-за того, что соврал старику? Стыда не было. Это хорошо. Память ведь не староста, ее не обманешь. Да Ксим и не хотел ее обманывать.

Бирюк догнал его довольно быстро. А что там догонять – сдал на руки мальчишку и обратно бегом в лес, насколько хватило сил. По пути Ксим проведал давешнюю поляну и нашел неподалеку первого гридня, которого сжевала Тварь. Он еще не стал настоящим мертвяком, лишь ползал, но упорства было ему не занимать – уполз шагов на сорок-пятьдесят. Свежие мертвяки вовсе не такие прыткие, как их уже пожившие сородичи. Угу, "пожившие". Ксим быстро разобрался с бедолагой, оставил в выворотне. На обратном пути заберет. Следом нашелся второй. Его прикончила нечисть, он мертвяка из него не вышло. То ли растерзали его слишком сильно, то ли Тварь не при чем оказалась. Ксим оставил его как есть. Звери приберут.