Ученик бирюка

– С бирюком жила? Прям вот жила?!

– Да не бирюком, дурила! В деревне с бирюком!

– Ну, я так и сказал…

– Дык, Йорек, как им жилось-то?

– Да как, – смутился сразу тот. – Жили и жили. Говорит, лечил всех, жил на отшибе.

– И что?

– И все! – рассердился Йорек. – Жил и жил. А ты каких рассказов ждал?

– Я тоже слыхал, что бирюки по деревням только живут, – добавил единственный теперь охранник. – А этот вон по дорогам шляется. И вообще они вроде только мертвечину одну жрут.

– Ну, от Шурыги пахло так, будто он сдох, это да, – прыснула Людмила. Её, казалось, исчезновение охранника не тронуло совершенно.

– Дядя Дарен, – в отчаянии сказал Янко. – Ну как вы не понимаете?..

– Все я понимаю! – огрызнулся обозник, но сразу смягчился. – Допустим, Ксим – людоед. Но зачем ему Шурыгу-то жрать? Почему не тебя, например? Не Людмилу? Кого полегче?

Ксим уловил нотки неуверенности в голосе старика. Он сейчас не Янко убеждает, а сам с собой почитай разговаривает. Прикидывает, мог ли Ксим в самом деле убить Шурыгу. Все решится сейчас. Был бы Ксим человеком – по спине, наверное, бегали бы мурашки. А так – лишь тень беспокойства шевельнулась где-то глубоко внутри. Но Дарен молчал, думал, с беспокойством поглядывал на бирюка, а остальные не знали куда и глядеть – на плачущего мальчишку, на обозника или на невозмутимого лекаря, который, возможно, еще и людоед.

– Янко, – вдруг вмешался Йорек. – Ты Шурыгу видал?

– Ну, видал, – буркнул тот.

– Скока, по-твоему, пудов он весит? – спросил Йорек. – Да будь Ксим хоть трижды людоедом, как он умудрился сожрать этого бугая, да еще следов не оставить?

– А может, он и не сожрал! – нашелся Янко. – Может, убил да схоронил где!

– И зачем?

– Да пес его знает! – с досадой сказал мальчишка. – Вы видали, как они вчера отходили поговорить? И с каким лицом Шурыга вернулся?

Во глазастый засранец!

– Что скажешь, Ксим? – повернулся к бирюку Дарен.

– Ничего не скажу, – ответил тот. – Ежели бы я чужие болячки обсуждал, кто б ко мне лечиться шел?

– Разумно, – согласился Дарен.

– Правильно!

– Да отцепитесь уже от молодца, – возмутилась Людмила. – И так видно, что никакой не нелюдь. Обычный людь, всем бы такими быть!– и с вызовом уставилась на товарищей по обозу.

– Да что ты понимаешь, молчала бы!

– Верно говорит! Ты ее не затыкай!

– Ладно, – махнул рукой Дарен. – Погуляли, пора и честь знать. Утро вечера, знаете ли.

– Да что же это! Люди! – Янко видел, что проигрывает и чуть не кричал. – Это же чудище! Бирюк! Вы ему верите?!

На последней фразе мальчишка так дернулся, что чуть не сверзился с телеги. Дарен поймал его, помог спуститься.

– Ксим, – сварливо сказал кто-то из обозников. – Приструнил бы своего мальца, а? Розгу выломать тебе потом?

И все. Янко сбросил с плеча руку Дарена, который все еще придерживал его, и похромал к своему месту – медленно, на глазах у всего обоза. Щеки его пылали, и, судя по всему, мальчишка предпочел бы сейчас розги этому унижению. А был бы нормальным бирюком ничего не почувствовал бы, подумал Ксим. Ничего, молодой еще, привыкнет.

А потом ему и правда притащили пару хороших розог, чтобы, значит, мальца воспитал, как надо. Но он, конечно, в дело их не пустил. Может быть даже, что и зря.

Шурыга не вернулся и на следующий день, посему, Дарен велел собираться в путь. Сборы проходили в тяжелом молчании. Иной раз Ксим нет-нет, да и ловил на себе чей-нибудь хмурый взгляд. Вечером накануне его, конечно, признали невиновным, но подозрения так просто не прогонишь. Вправду-то сказать, подозревать в обозе было больше некого. Из пришлых тут только он, да мальчонка, но на мальчонку грешить, будто он здоровенного охранника погубил, уж совсем нелепо. Вот и оставался один бирюк. Ксим все это понимал, поэтому на взгляды эти внимания не обращал. Хотят – пусть смотрят, лишь бы в печь не клали. Но с обозом явно было что-то не чисто, поэтому, когда уже все было готово к отправлению, Ксим подошел к Дарену и попросил моток веревки.

– Ты что, мальца вздернуть собираешься? – заволновался старик.

Ксим мотнул головой:

– Это для меня.

– Сам что ли?..

– К телеге привяжусь, – честно ответил Ксим.

Дарен с удивлением посмотрел на него.

– Это… обряд какой-то?

– Вроде того, – сказал Ксим. – От сглаза.

Обозник явно не поверил, но веревку дал, длиннющую.

– Резать не моги, – предупредил старик.

– Не буду, – согласился бирюк, повернулся, хотел было уйти, но вспомнил кое-что. – Дарен?

– Чего еще? – буркнул старик.

– Шурыга, – сказал Ксим. – Он ведь, и правда, меня отзывал тогда не для того, чтобы на болячки пожаловаться.

– Да? А зачем тогда?

– Сказал, будто обоз блуждает. Мол, леший глаза отводит всему обозу, а никто этого не замечает.

– Ну а ты?

Ксим пожал плечами:

– А что на такое ответишь-то?

– Хорошо. От меня-то тебе что надо?

– Да вот спросить хочу… вы по дороге-то этой сколько идете? Неделю-другую?

– Примерно, – мрачно кивнул обозник.

– Тогда вот не пойму я никак, почему ж вы нашу-то деревеньку минули. Этот тракт мимо нее и идет. Не промажешь.

– Слушай ты! – разозлился Дарен. – Чтоб ты знал, я лучший обозник в столице, понял? Лучший! Мне сам князь иной раз товар везти доверяет! И если ты думаешь, что я обоз кругами водить могу, то вали ко всем хрена с моего обоза!

Старик до хруста сжал кулак и погрозил бирюку.

– Понял меня, приблуда?!

Шурыга был прав, ничего такими разговорами не добьешься. Даже, если обоз, и правда, ходит кругами, вожак – последний человек, с которым об этом можно поговорить. Ксим кивнул обознику и пошел прочь.

– Веревку забыл, – буркнул позади старик, и бирюк, недовольный собой, вернулся.

Веревка и правда оказалась длинной, но так даже лучше. Не став долго чиниться, Ксим просто повязал один конец веревки к телеге, а другим – обвязался вокруг пояса. Еще раз терять обоз ему не хотелось. Что бы ни произошло с Шурыгой, себе такой же доли бирюк не желал. А вот Янко, похоже, никаких проблем не испытывал, но вел себя странно. Блуждал от телеги к телеге, далеко не отходил. Даже со сломанной ногой, он хорошо научился шкандыбать, но убежать не пробовал. Весь день на глаза толком не попадался. Держался в поле зрения, не подходил, не заговаривал. Но едва обоз тронулся, сам пришел на телегу к Ксиму, уселся на тюки как ни в чем не бывало. Бирюк возражать не стал. Дорога вновь наполнилась скрипом, лошадиным фырканьем и покрикиваньями возниц. Конечно, над обозом по-прежнему висела тревога, но в пути переживать все это было как-то легче. Убаюканный тряской Ксим снова заснул. И спал, пока кто-то не пихнул его в бок. Бирюк открыл глаза и увидел серьезное лицо Янко.

– Ксим, слезай-ка с телеги, – шепотом предложил мальчишка. – Давай перемолвимся.

– О чем?

– О пропавшем охраннике.

– Ты ж говорил, что я его убил, – сказал Ксим.

– Ясно дело, я врал, – пожал плечами Янко.

Ни раскаяния, ни досады. Спокойный, собранный – таким мальчишка нравился Ксиму гораздо больше. Похож на настоящего бирюка. Видать, на вчерашнее представление ушли последние «очеловечивающие» пилюли. Вот и хорошо, может, хоть поймет, какую глупость творил.

– Лады, – сказал Ксим. – Давай поговорим.

Бирюк проверил веревку и только потом спрыгнул наземь.

– Говори, коль хотел, – велел он.

– Думаю, после всего вчерашнего, – начал Янко, – ты понимаешь, что я по-прежнему не желаю быть бирюком? И путешествовать с тобой не хочу тем более?

– Я тоже не особо, – ответил Ксим. – Но тут от нас ничего не зависит. Ты – бирюк, но ведешь себя как человек. Я бирюк, но не имею права тебя воспитать. Значит, отведу к тому, кто имеет. Вот и все.

– Опять ты начинаешь… – Янко, слегка поморщился и замедлил шаг. Видать, нога беспокоила сильнее, чем он хотел показать.

– Я тоже не пойму, зачем ты этот разговор затеял, – сказал Ксим. – Мы все выяснили еще в ту ночь, когда из деревни уходили. Али ты забыл?

– Нет, – отозвался Янко. – Не мы выяснили, а ты выяснил. Мне ты просто пригрозил. Но я все равно подумал… а вдруг до тебя все-таки дошло? Вдруг ты понял, что я сделаю все, чтобы избавиться от тебя?

Ксим не ответил. Мальчишка впустую трясет воздух – его право, пусть трясет. Но слова ничего не изменят, ни его природу, ни порядки, по которым живут бирюки и люди.

– Я уже дважды пытался тебя убить, Ксим, – продолжил Янко. – И попытаюсь еще, если ты не отступишься.

Речь мальчишки была гордой и смелой, но голова его клонилась все ниже, а сам он шел все медленнее, костыль сильнее погружался в грязь. Как бы не свалился вовсе, еще тащить придется, подумал Ксим, и тут что-то сильно дернуло его за пояс.

Веревка, которой он привязался к телеге, натянулась тетивой и чуть не волоком потащила Ксима. Поначалу бирюк и вовсе не понял, что происходит, зато понял Янко. Он дернулся вправо. Резкий нырок, ладонь мальчишки царапнула по земле, и в следующий миг в лицо бирюку полетела грязь. Янко выбрал отличный момент и попал хорошо. Веки бирюка судорожно задергались, пытаясь справиться с мусором, глаза же будто запылали огнем. Ксим шарахнулся, ничего не видя перед собой, потянулся к Янко, но тот лихо увернулся, даром, что хромый. Снова дернулась веревка, и тут же натяжение исчезло, да так резко, что Ким не удержался на ногах и рухнул на спину, в грязищу. Чтобы вернуть зрение ушло прилично времени, и когда Ксим проморгался, уже не было ни обоза, ни мальчишки.

Бирюк сидел в грязи и толком не знал, что делать. Мальчишка все просчитал наперед: шел медленнее, ждал, пока подальше отойдут. А потом в нужный момент швырнул в глаза грязи и перерезал веревку. Хорошо придумано, ничего не скажешь. Но, выходит, он знал обо всей этой загадочной хрени с обозом. То ли понял с самого начала что-то такое, чего не понял он, Ксим, то ли узнал попозже и придумал, как этим воспользоваться.

Бирюк тяжело поднялся. Он почти не верил в успех, но все равно, побежал дальше по дороге – нагнать обоз. Но обоза не было. Не было ничего. Только дорога и грязь, уже чуть-чуть присохшая. Ксим скинул обувку, земля теплая, хорошо чувствовать под ногами не стельку обуви, а саму землю. Вот только обоза все равно нет, мальчишка ушел. Нет ни следов, ни запаха… ничего нет. Шурыга говорил, что нашел мех? Повезло ему, видать.

Поблуждав так еще, бирюк совсем было отчаялся. По-бирючьи отчаялся. Не упал в грязь с рыданиями, а всерьез принялся думать о том, что теперь делать. Вернуться назад в деревню? Опасно, да и смысла нет. Искать новую? Это может занять много времени. Пойди дальше к Деду? Нет, нет, рано о таком думать. Да, Янко утек, тут ничего не попишешь. Он, Ксим сделал все, что мог. Мальчишка оказался хитрее, ну и… а вот тут и проблема. Нельзя никак его с людьми бросать. Не человек, не бирюк – пес знает, что ему в следующий миг в голову стукнет. Он и бирюком быть не хочет, но знаний в нем… как в ведуне ином людском. Опасно это при детской голове-то. Опасно.

За тяжкими раздумьями Ксим не сразу обратил внимание, как легко и просторно ему дышится. Он снова чувствовал себя в лесу как дома, это было уютное и правильное чувство. Бирюк ловил запахи на версту округ, и не понимал, почему не заметил этого, идя с обозом. Будто кто-то или что-то обрезало его обоняние и слух, да еще и заставило об этом забыть. Что же за сила такая облюбовала проклятый обоз? Ксим припомнил, что чувствовал запах крови, когда пропал Шурыга. Это что ж выходит, если он учуял его даже таким вот «обрезанным», значит, там кровью буквально воняло. А раз так… что мешает найти охранника сейчас? Может, хоть чуточку понятнее станет, что творится? Ксим остановился и глубоко вздохнул, ловя ветер.

Шурыга нашелся дольно быстро. На небольшой полянке, с основательно притоптанной травой и плохо скрытым костровищем. Кто-то явно сидел тут лагерем, небольшой отряд – человека три, может четыре. Выглядел мертвец не очень. Кто-то раздел его и растянул на земле, привязав руки к осине, а ноги – к еловому пню. Стало понятно, почему так воняло кровью – его долго и мастерски пытали. Шея, грудь, руки, лицо были сильно изрезаны. Раны недостаточно глубокие, чтобы пленник умер от потери крови, но очень болезненные. Ксим пригляделся и недосчитался пальцев на правой руке охранника. Левую ладонь бирюк рассматривать не стал, но, наверняка, и там не все было ладно. Кто бы это ни сделал, он явно был человеком. Лесная нечисть жрет людей, это да, но чтобы вот так изгаляться – такого не бывает. Ни Твари, ни тем более Лешие тоже таким не занимаются. Над телом роились мухи, охранник уже основательно пованивал, и сквозь эту вонь пробился другой аромат, отчаянно сладкий, приторный, такой знакомый.

Не может быть!

Хотя, почему нет?

Бирюк отвернулся от обезображенного трупа и пошел на запах. Саженей через пятьдесят снова оказался на дороге и мигом узнал место. Вот – лошадиный труп, уже изрядно пожеванный, вот – пышный куст сирени. Где-то тут они – Ксим с Янко – и натолкнулись на обоз. Не зря, ох не зря все время мерещился этот запах, так и ходили кругами, все время. Дарен вроде говорил, лошадь у него околела в пути? Не она ли?

Наверное, за раздумьями Ксим их и не заметил.

– Ну-ка стой смирно. – Злой суровый голос и звук натянутой тетивы, такой не спутаешь ни с чем.

Голос раздался, как… не как гром среди ясного неба, потому что погоду Ксим научился предсказывать – дед научил. Будто… опытный охтник подкрался с подветренной стороны, как к зверю. Ветер и правда, был силен. Вот и подкрались.

Ксим медленно стал поворачиваться к говорившему, но тот рявкнул:

– Сказал, не двигайся! – И Ксим застыл.

– Во-от, – протянул кто-то второй. – Так и надо. Видать, еще один отставший.

– Ты чей будешь? – спросил первый.

– Да вот, – отозвался бирюк, – лекарь.

– Лекарь, – согласился первый голос. – Не с обоза ли?

– С какого обоза? – спросил Ксим, и понял: искренности в голосе не хватает.

– Ага, – согласился второй голос. – Верим. Один ваш тоже поначалу упирался, но потом все выложил.

Это Шурыга, надо думать. А эти двое, разбойники, не иначе.

– Так, ладно, – сказал первый. – Медленно поворачивайся. Дернешься, стрелу в ухо всажу, понял?

– Понял, – сказал бирюк, и повернулся так быстро, как только смог.

Стрелок не обманул, стрела пошла точно в то место, где только что было ухо Ксима. Да только сам Ксим, пригнувшись, уже бежал к стрелку.

Обнажаться на бегу – то еще удовольствие. Чем мышца расслабленнее, тем проще ей наливаться стальной бирючьей силой. Поэтому правая рука буквально взвыла, когда черные когти резко вытянулись из пальцев, а сама она почернела и вытянулась на три пяди. Коротко тявкнул лук – когти Ксима разорвали тетиву. А вот сам стрелок даже не пискнул, оставшись без глотки. Второй успел резко вздохнуть, когда пальцы Ксима обхватили его шею.

– Тихо! – прошипел бирюк. – Понял?

Разбойник закивал. Бирюк тоже кивнул и прислушался. Вокруг было действительно тихо, если короткую стычку и заметил кто, то виду не подает.

– Хорошо, – сказал Ксим. – Говори. Кто такие?

– Ну, это, – задергался малый. – Разбойники.

Говорил он тихо, хрипел, шипел, будто Тварь лесная. Хотя, судя по Шурыге, точно тварь. Не будто. Ксим удержался от чисто человеческого желания сжать ладонь на его горле покрепче.

– Много вас?

Разбойник осторожно три раза мотнул ладонью. Пятнадцать, стало быть.

– Что за обоз ищете?

– Ну, обоз. Обычный. С товаром.

– И почему до сих пор не нашли?

– Не могем, – отвел глаза разбойник. – Вроде и след есть, и собаки чуют, а все одно, будто кто за нос водит. Вроде и должен быть обоз, а нема.

– И давно гоняетесь за ним?

– Дык, почитай, уже две седьмицы, – мужичок оказался словоохотливым. – Уже умаялись.

– А чего не бросите тогда?

– Низя, – сглотнул разбойник. – Атаман головы поснимает. Говорит, дело верное: обоз должен быть. Так ему аж в столице сказали.

Вот даже как. Наемные головорезы ищут обоз по чьей-то указке, но не могут найти, будто им глаза отводят. Ну как тут про лешего не подумать?

– Кто навел? – спросил на всякий случай Ксим, догадываясь, какой будет ответ.

– Да кто ж нам скажет? – поморщился рабойник. – Только каждый раз, как обоз упускаем, свою цацку трясет, клянет всех…

– Какую цацку? – насторожился Ксим.

– Деревянну такую, – пожал плечами насколько хватило храбрости разбойник. – Цацку. Он ее тоже из столицы привез.

А вот это уже интересно. Мало того, что разбойники знали, где ловить обоз, так еще и амулет какой-то имеют.

– Так ты это, – несмело улыбнулся разбойник. – Меня теперь отпустишь? А? Я ж все тебе рассказал, ну? Отпустишь? Разойдемся мирно, я даже тебе дружка своего припоминать не буду, дрянь человек был, не жалко его. Это он вашего парня запытал до смерти, я его даже отговаривал, а он все слушать не хотел…

И тут Ксим услышал то, что услышал бы уже давно, если бы разбойник молчал, а не тараторил. С юга приближались люди, несколько человек. А разбойник, видать. смекнул, что к чему и открыл было рот пошире – заорать, но долго думать Ксим не стал, и, обливаясь кровью, второй разбойник упал рядом с товарищем.

Отряхнув руки, бирюк было рванул прочь, но застыл. Если у разбойников, правда, есть собаки, то они возьмут его след. Уж бирючиный запах ни с чем не спутаешь. Нужно было как-то его сбить, чтобы не увести всю ватагу за собой. И тут в голову Ксиму пришло сразу две мысли: когда они с Янко видели в последний раз, тот явно давно не ел своих пилюль, и запах у него был бирючий; и вторая мысль – как раз эти чертовы пилюли могут, наверное, сбить со следа собак. Пилюли, которые давеча сам Ксим в кусты и швырнул.

Бирюк резко оглянулся, мигом заприметил тот самый куст, куда улетел мешочек, и кинулся к нему. Да вот только никакого мешочка там не было. Лишь истончившийся запах молодого и слишком уж хитрого бирюка.

Солнце клонилось к горизонту, в лесу быстро темнело. Ксим бежал на запад, строго по едва заметной линии запаха. Судя по всему, мальчишка успел забрать свои проклятые пилюли не так давно. И, что самое плохое, бирюк понятия не имел, когда это произошло. Ксим не обманывался: если с тех пор, как они расстались, мальчишка успел съесть пару, его запах очень и очень скоро исчезнет, и лешему – теперь уж никаких сомнений – не составит труда спрятать обычный человеческий запах даже от бирюка. Но пока что Ксим мчал вперед, стараясь опередить возможную погоню насколько это возможно.

В тот момент, когда толстый дуб-выродок будто из-под земли вырос на пути, бирюк понял: он близко. Леший почуял его, и пытается сбить со следа. Медленно бирюк подошел к дубу и прикоснулся к шершавой коре. Затем закрыл глаза и просто шагнул вперед. Рука не встретила никакого сопротивления.

Что ж, хочешь играть, лешак, играй.

Дальше Ксим шел, больше ориентируясь на нюх, чем на глаза. Бился об настоящие деревья, иногда уклонялся. Один раз чуть не улетел в овраг, после того, как прошел через похожий морок. Леший умело путал следы, создавал мороки, но с бирюками дела до этого момента, видать, не имел. В какой-то момент, Ксим едва увернулся от огромного лося, спотыкнулся на невидимой веревке, и в тот же миг веревка эта будто соткалась из воздуха, а лось превратился в телегу.

Со всех сторон на него обрушились запахи людей, коней, готовящейся еды, и куча голосов. На мгновение все стихло, а затем все закричали: кто-то от испуга, кто-то от боли (на него со страху перевернули котелок), кто-то просто так, чтобы не стоять молча в стороне.

– Ксим?!

– Песий ты сын!

– Котелок! Котелок же!

Дарен, может, и старик стариком, но успел к бирюку первым и схватил того за ворот:

– Ты что творишь, зараза?! Пошто людей пугаешь?!

– Щас еще больше испугаю, – пообещал Ксим, а затем повысил голос: – Собирайтесь. По моим следам идут разбойники. Я их опередил всего верст на пять, так что…

– Какие разбойники, что ты несешь?! – зарычал Дарен. – Всю жизнь вожу здесь обозы, отродясь никаких разбойников не было!

Ксим встал, и Дарену стало несподручно держатся за ворот – уж больно высок был бирюк для старика.

– Их и не было, – сказал Ксим. – Они тебя здесь ждали. Им кто-то в столице подсказал.

Лицо Дарена застыло. Затем жаркий румянец гнева залил его лицо, и старик сквозь зубы сказал:

– А откуда ты это все знаешь?! Может, сам разбойник? Пропал на полдня, а теперь заявляется и…

– Шурыга был прав, – перебил Ксим. – Обоз ходит кругами. Леший отводит всем глаза. Он тебе говорил это.

– Чего? кругами? – заволновались люди вокруг. – Дарен, о чем он?

– Шурыга мертв, – перебил Ксим. – Они его поймали и убили. И вас всех убьют, если так и будем тут препираться.

– Так может, – рявкнул Дарен. – Ты его и удавил?! Сам, может, из этих, из разбойников?!

– Ну… что я не разбойник доказать очень легко, – сказал Ксим и поднял руку. Треснула-таки рубаха на запястье, зря пуговку не отстегнул. Черная лапа высунулась из рукава, удлинились когти, заблестели чешуйки на свету.

– Я бирюк.

– Едрена вошь, – ахнул Дарен. – Парнишка-то прав был.

Люди затихли в ужасе. Покатился по траве многострадальный котелок.

Из-за спин вдруг выглянул Янко. Стоять ему было, видимо, тяжеловато, но на лице так и светилась злая радость: не мытьем так катаньем, вывел подлого бирюка на чистую воду! Вот теперь-то народ все поймет, кому тут можно верить, а кому нет. Сейчас этот дурак Ксим увидит…

– Кхм, – прочистил горло Дарен. – Ну стал быть… – он обернулся к своим людям, – стал быть, собираемся?

– Собираемся, старик, – ответил побледневший слегка Йорек.

– Ну, раз так, собираемся, – повысил голос вожак. – Живее-живее! Слыхали, что бирюк сказал?

И люди забегали, причем, без суеты. Не впервой, видать, на скорую руку пожитки собирать. Сказано: уходим, значит, уходим. На бирюка с изменившейся рукой никто больше и взгляда не кинул, кроме разве что Людмилы. Впрочем, нет, во все глаза на него таращился Янко. Сейчас он как никогда был похож на человека.

– Отойдем-ка, бирюк, – твердо сказал Дарен. – Поговорим.

– Янко! – позвал Ксим. – Давай сюда.

Старик вдруг остановился, повернулся к бирюку и тихо сказал:

– Ну ты ладно, нечисть. А мальчонка?

– Да какой из него бирюк, – махнул рукой Ксим, и ответом ему стали два взгляда. Один, полный облегчения, – Дарена, и другой – полный страха и… может, благодарности, – Янко.

– Ох и брехло ты, – сказал старик. – Я же тебя спрашивал, не бирюк ли ты часом, а ты, мол, нет. В глаза мне врал.

– Я не говорил, что не бирюк, – возразил Ксим. – Я говорил, что не трогал Шурыгу. И это так.

Дарен покачал головой и проворчал:

– Ладно. Рассказывай.

– Да я уже все рассказал, – ответил Ксим. – Вы везете на обозе лешего, и он путает дорогу. Шурыга заметил это, и леший отвел ему глаза, выгнал его с обоза. Со мной – тоже самое.

– Ладно Шурыга, а тебя-то зачем?

– Почуял, наверное, что я не человек. Небось, еще когда кланялись мы ему, почуял. Вот и решил от греха подальше отогнать.

– Допустим, – напряженно кивнул Дарен. – А разбойники?

– С разбойниками посложнее. Я поймал одного, он сказал, что их на вас аж из столицы натравили. Наказали им ждать обоз именно здесь, и они ждали. Да только так и не смогли найти.

– Почему?

– Леший, – коротко ответил Ксим.

– Не понимаю, – признался Дарен. – Леший, разбойники, бирюки. Что за хрень тут творится? Я вижу, ты не врешь, но… не понимаю.

– Сам же говорил, дядя Дарен, что ты лучший обозник в столице, – вдруг сказал Янко. – Неужто завистников мало? Могли ведь и найтись душегубы.

– Положим, не мало,– согласился старик. – Может, ты и прав. Говоришь, – повернулся он к бирюку, – лешак у меня в обозе? Ты знаешь, кто это?

– Знаю, – кивнул бирюк.

– Из моих кто-то?

– Нет.

– Так говори, не тяни, – не выдержал Дарен. – Порешим его и дело с концом.

– Не так все просто, – сказал Ксим. – Последние две седьмицы только лешак и не давал разбойникам вас найти. А без него они враз обоз отыщут.

– Ты ж сам сказал, что они по твоему следу идут!

– Не уверен, – признался Ксим.

Дарен вздохнул.

– Не было печали, пока вас двоих не повстречал. И что предлагаешь?

– Избавимся от лешака, и вы едете вперед так быстро, как сможете. А я останусь и отвлеку ватагу.

Дарен крепко задумался.

– А сдюжишь?

Ксим пожал плечами:

– Попробую. Другого пути нет.

– И то верно, – вздохнул старик. – Ладно, от меня что нужно?

– Ничего, – сказал Ксим. – Иди, поговори с людьми. А я тут с мальчишкой пошепчусь и приду с лешим разбираться.

Старик кивнул и отошел, а бирюк повернулся к насупившемуся мальчишке.

– Что, теперь руку сломаешь? – спросил Янко.