Воровка из Конгора

– И кто же это сделал со мной? Как?

Оциус поднялся и дёрнул за красивую кручёную верёвку с кисточкой, висящей у двери. Я думала, зачем эта верёвка тут висит, но сейчас, заслышав тонкий отдалённый звук колокольчика, догадалась.

Вскоре в комнату вошла Ода и вопросительно посмотрела на господина.

– Принеси кувшин с водой и фрукты. И скажи на кухне, чтобы обед подавали ближе к двум часам.

Ода вернулась очень быстро, будто у неё за каждым углом были припасены кувшин и блюдо с яблоками и виноградом.

Оциус налил воды в два стакана, протянул один мне и в полной тишине продолжил:

– Это сделали кочевники. Кто они и откуда взялись, трудно сказать, но они обладают такими знаниями, которыми не всем дозволено владеть и уж тем более применять. Однако это надёжные способы для защиты. В твоём случае для защиты от себя самой. За ними был долг, и я воспользовался им… ради тебя. И я не жалею, что сделал это, – открыто посмотрел на меня он, и в глубине его глаз мелькнуло что-то серьёзное и настоящее.

Он сочувствовал мне? Желал добра? Возможно! Но ещё он желал меня! Теперь это было ясно как день.

Я осушила стакан и, прикрыв потяжелевшие веки, недолго сидела молча, чувствуя, как раскачивается тело от гулких сильных ударов сердца. Страшное у меня было прошлое, но и будущее не сулило ничего хорошего.

– Так у меня ничего нет: ни прошлого, ни будущего?

– У тебя есть новая жизнь – это немало… И есть я…

Но я не дала ему продолжить, оборвав на полуслове:

– А что такое было с языком? В Конгоре говорят на другом языке? – вспомнила, как ничегошеньки не могла понять.

– В трёх государствах говорят на одном языке с небольшими отличиями. Пока ты восстанавливалась, речь возвращалась к тебе медленно, поэтому ты никого не понимала и сама говорила невесть что.

Я тут же оголила правое плечо и погладила золотые завитки.

– А откуда этот узор, ты знаешь?

О́циус сел рядом и с такой нежностью провёл пальцами по одному из завитков, что лёгкая дрожь от руки побежала по всему телу. Я смущённо натянула сорочку и скрестила руки на груди.

– У тебя обгорело плечо. Не все шрамы сошли бесследно, поэтому пятна от них скрыли под древним конго́рским орнаментом.

– Удачное решение, – задумчиво кивнула. – Мне нравится…

– Мне тоже, – тихо выдохнул он, глядя на мои губы.

Я отвернулась и замерла взглядом на окне.

«Могу ли я ему верить? И насколько он заинтересован во мне, чтобы сохранить всё это в тайне? Но самое главное – зачем это ему?» – заползали тревожные мысли, невыносимым зудом распирая голову изнутри. Но то, что теперь следовало быть ещё более осторожной, пылало красным пламенем.

Я погладила плечи и едва слышно произнесла:

– Кому я могу верить, если никого больше не знаю?!

Оциус придвинулся ко мне и обнял.

– Ты можешь верить мне.

На мгновение ощутила, как нуждаюсь сейчас в ком-то сильном и доверяющем. Хотелось отодвинуть это снедающее чувство безысходного одиночества и понимания, что я больше никому не нужна на всём белом свете.

Он молча гладил по спине, пока я тихо смирялась с новым знанием о себе. А потом почувствовала горячие губы на виске, и от их тепла в минутной слабости я прижалась к Оциусу, ощутив необходимую поддержку. Но, когда его губы спустились к уголку рта, тут же отпрянула, мгновенно придя в себя.

– Прошу прощения, – хрипло выдохнул он и отстранился. – Ты красивая женщина…

– Но я не содержанка! – проговорила со всем уважением, но уверенно давая понять, что не стану так расплачиваться за помощь.

– Я и не отношусь к тебе подобным образом, – ровно ответил Оциус, поднялся и отошёл, будто стараясь держать себя в руках.

Я расправила плечи, поднялась, уже не чувствуя себя так подавлено и, собравшись, прошла к окну. Отворив створки, оглядела сад и, глубоко вдохнув, подставила лицо тёплому ветру.

«Не содержанка… Тогда кто я теперь такая?»

– Это действительно сделала я? – оглянулась на Оциуса.

Тот лишь развёл руки, явно не зная, что добавить.

– И кто из моих близких погиб?

Оциус опустил глаза, но я почувствовала правду и замерла, считывая её с его губ:

– Все.

– Кто именно?

– Мать, двое сестёр, три младших брата и бабушка.

Я напряжённо сузила глаза и твёрдо покачала головой:

– Если бы я знала, что они внутри, я бы никогда не сделала этого. Я уверена!

От того, как Оциус неопределённо повёл плечами, стало только тошно.

– Это всё, что я знаю. Я не должен был тебе этого открывать. Но, похоже, не зная правды, ты не сможешь найти себе места.

А находила ли я его теперь?

Произошедшее ужасало. Живо представила, что могли ощущать люди, потерявшие всё и всех, но за всеми картинами, подбрасываемыми воображением, всё ярче мелькала одна мысль: я не чувствовала себя виноватой. Я не помнила никого: ни имён, ни лиц, не чувствовала привязанности к кому-то. И сейчас всё ограничивалось обычным сочувствием к чужим жизням, таким же далёким, как и всё моё прошлое.

«Это нормально? Или я должна раскаиваться? Но я не чувствую ни-че-го! Кто же я: жестокая убийца или просто мелкая воровка?»

Я отвернулась к саду и старалась дышать ровно, ища ответы в волнующейся листве, в перелётах птиц с одной ветки на другую, в облачном небе и в шелесте граблей по траве в руках одного из работников поместья.

«Если это и была я, то другая, которой уже нет. Меня стёрли. А значит, стёрли и мои грехи. Я не могу раскаиваться за то, чего не помню. Но даже если я была причиной той беды, то подобное уже не повторится! Теперь у меня нет никого. А значит, я сама по себе… Какое знакомое чувство…» – я уронила плечи и оглянулась на Оциуса.

– Похоже, пора строить новую жизнь.

– Я знал, что ты сильнее, чем кажешься, – одобряюще улыбнулся он.

– Видимо, у воровок не бывает совести, – горько усмехнулась.

– Не преувеличивай. Ты бы не отдала свою память, если бы у тебя не было совести, – ободрил Оциус.

Я повернулась, завела руки за спину и задумчиво прошлась по комнате. А потом остановилась и задумчиво оглянулась:

– Почему же ты мне сразу не рассказал историю о том, что я дочь твоего наставника? Я ничего не помню, могла бы принять за правду. И не пришлось бы выкручиваться перед прислугой.

Оциус опустил глаза.

– Не хотел скрывать правду. Да и хлопотно это – выдумывать историю для тебя. А так между нами нет лжи. Мы можем говорить открыто.

– Не хотел скрывать, но скрыл, – заметила с упрёком.

– Не говорить полностью, не значит скрыть… Разве тебе понравилась полная правда о себе? – спокойно поднял голову он.

Я потупилась.

– А теперь, когда у тебя вдруг проявились такие «добродетели», – и Оциус покосился на покрывало с добычей, – как бы ты предложила мне выворачиваться? Дочь благородного мастера Академии – воровка? Даже у меня не хватило бы воображения оправдать такое.

Я снова сделала круг по комнате и возмущённо оглянулась:

– А это нормально, что я вообще ничего не помню, как будто никогда и не жила?

– Увы, это так действует. Меня предупреждали, – развёл руками Оциус.

Ужасаясь содеянному и им, и мной, я чувствовала, как одновременно внутри растёт что-то будоражащее и вдохновляющее. Я чувствовала прилив свободы! Будто оковы прошлого, какими бы они ни были, уже не властны надо мной. Будто всё так и должно было быть.

Оциус оставил меня, забрав нелепые безделушки. Из всего украденного мне было жаль расставаться с ножом. Он и вправду был красивым и почему-то внушал чувство безопасности.

К обеду я переоделась в одно из купленных платьев и присоединилась к хозяину дома. Мы были одни в столовой. Впервые ели молча, изредка посматривая друг на друга. Сначала Оциус с жадностью ловил мои взгляды и каждый раз будто оживал, но, видя мою отстранённость, и сам стал мрачно-задумчивым.

Поблагодарив за обед, я поднялась, а когда Оциус поднялся следом, снова села и решительно повернулась к нему.

– Всё, что ты мне рассказал, может, и есть моя история. Но я – Тайра Лициус – не знаю, кто я такая и в чём теперь смысл моего существования. Я будто впервые открыла глаза в тёмном переулке и просто пошла на свет. Мир кажется чужим и неизвестным, но я понимаю его. Я хочу выжить здесь, но ничего не умею… кроме как…

– Воровать? – спокойно вставил Оциус.

Я лишь смущённо повела плечом.

– Я точно не из прислуги и не уличная воровка…

Оциус вопросительно склонил голову набок.

– Я уверена! – выдала с нажимом.

– Думаю, позже ты раскроешь все свои таланты… Но, учитывая, что из Верхней Фенгары до сих пор не пришли вести о появлении воришки…

Внутри настороженно замерло.

– …определённый толк в этом есть.

Похоже, я действительно это умела.

– И пожалуй, я понял, насколько ты сможешь быть полезной. Раз уж у тебя обнаружились такие интересные навыки, я могу привлечь тебя к одному важному делу, которое самому уже не разрешить…

Оциус задумчиво потёр подбородок и прищурился так, будто именно сейчас в его голову пришёл грандиозный план.

– К какому? – нахмурилась я.

– Я пришлю Оду. Оденься для выхода. Мы поедем кое-куда.

Лёгкое платье пришлось сменить на тяжёлое чёрное с золотой вышивкой, не то, что мы купили с Одой. Оциус настоял. Но без нижней юбки было сносно.

Когда мы вышли во двор и Оциус протянул руку к экипажу, запряжённому двойкой чёрных лошадей, я недоумённо остановилась. Разглядывала красивую фигурную коробку, обтянутую плотной чёрной материей, с гербом на дверце, со знакомыми вензелями-монограммами, на мощных колёсах, а на днище – дуги с металлическими прокладками и толстыми пружинами. Управлял ею кучер, который вежливо кивнул мне, коснувшись пальцами широкополой шляпы.

– Здесь все передвигаются на этом?.. – учтиво кивнув в ответ, спросила хозяина поместья.

– В экипаже? Разумеется.

– В Конгоре тоже?

– Можно ещё на повозке с буйволами, но, думаю, госпоже не пристало ездить на повозке, а верхом тебе рановато, – беззлобно усмехнулся Оциус.

«Кажется, я бы справилась верхом… На лошади… Надо попробовать!» – покосилась на спины чёрных красавиц.

– Тайра, садись в экипаж, – поторопил Оциус.

– Кажется, я нечасто передвигалась в таком, – скептически оглядев всю конструкцию, кое-как забралась внутрь, не сразу заметив протянутую руку мужчины. – И забираться сюда, как в дупло…

– Непременно подавай руку сопровождающему, когда садишься в экипаж, – наставническим тоном проговорил Оциус и разместился напротив. – Ты всегда была такой ворчуньей?

Я иронично покосилась на него и скосила глаза к окну:

– Сейчас ты помнишь больше меня.

Тот лишь хмыкнул в усмешке.

Экипаж медленно двинулся вперёд, копыта скакунов мерно зацокали по каменной кладке. Когда выехали из селения, экипаж ускорился, но я почти не ощутила этого.

«Хм, удобно. Точно не на телеге», – отметила, разглядывая салон, стараясь не смотреть на Оциуса, который беспрестанно смущал внимательным, любующимся взглядом.

В общем-то, до конца пути ничего необычного я не увидела, всё было знакомо: медленно плывущие пейзажи за окном, пыль от встречных экипажей, звуки щелчков хлыста в воздухе и даже клич кучера… Только снова зудело то неопределённое чувство, которое стало моим вечным спутником после пробуждения.

Но, когда въехали в столицу Тэ́нуа – Минга́лу, стало несколько неуютно, и не потому, что город показался холодным из-за графитовых, фиолетовых и синих оттенков зданий, флагов, формы гвардейцев, сколько возникло сожаление по тому чувству, когда я ничего не знала о прошлом, сбегая из дворца. Было пусто внутри, но гораздо спокойнее.

Я узнала улицы, по которым шла. Теперь они казались шире, красочнее из-за зелени в солнечном свете, люди – наряднее, а атмосфера более строгой и выдержанной.

А когда въехали на ту самую площадь, где впервые увидела Оциуса, экипаж остановился и спутник вывел меня наружу. Провёл в сторону самых низких домов, и обратил моё внимание на горизонт за ними.

Я разглядела высокие тёмные шпили и графитовые башни.

– Это дворец Бастадиа́нов – семьи, управляющей государством Тэ́нуа, – произнёс Оциус, но я услышала нотки тоски в его голосе.

– Звучит грандиозно. Значит, и король с королевой есть? – оглянулась я.

– Сейчас правят королева Катри́на фон Бастадиа́н и наследник – первый наместник Та́рт фон Бастадиа́н.

– А король здесь не у дел? – вскинула брови.

– Король Ма́гнус умер три года назад. Делами государства занимается старший наследник, а как только обвенчается, станет королём Тэнуа.

– А есть и младшие?

– Да, есть ещё средний наследник и младшая наследница.

– Ясно-прекрасно, – прошлась вдоль экипажа я и осмотрелась вокруг.

Сейчас уже не нужно было куда-то бежать, прятаться, и это вытеснило сожаление о том, что хоть что-то узнала о себе. Селение Верхняя Фенгара было милым, и я хотела бы там бывать, но город, пожалуй, был местом, в котором я чувствовала себя более значительной, или способной стать кем-то большим, чем была, чтобы выжить.

– Так зачем я должна всё это знать? – оглянулась на Оциуса и замерла взглядом на его строгом точёном профиле.

– Я хочу, чтобы ты кое-что украла у первого наместника, – раздалось с абсолютной решительностью.

Глава 6

Наверное, мои глаза полезли на лоб. Но Оциус мягко улыбнулся и, взяв под руку, чинно кивая на приветствие проходящих мимо господ, повёл к экипажу. Мы снова заперлись в коробке. Он отодвинул шторки на дверце и, с тоской глядя на величественные башни дворца, продолжил:

– Я должен представиться тебе… Я Оциус фон Бастадиан, средний наследник Бастадианов, брат Та́рта.

Я отклонилась на спинку и, посерьёзнев, молча следила за лицом спутника. Показалось, оно осунулось и превратилось в болезненную маску, но лишь на мгновение. Оциус отстранился от окна, выпрямился и посмотрел на меня привычным задумчивым взглядом мужчины, которого я узнала всего день назад. Вот откуда была его выправка, манеры, уверенность в себе и своих решениях. И богатый дом с прислугой.

– Когда отец только заболел, – ровным голосом продолжил Оциус, – и лекари заявили, что ему осталось не больше года, он призвал старшего наследника – Тарта и долго о чём-то беседовал. Тарт вышел сам не свой. Хотя брат, как никто, с детства умеет держать лицо. А потом, когда отца отвезли доживать свой век в поместье в провинции Берго́ны, брат постоянно был с ним. Приезжал, уезжал… И вскоре исчез. Исчез на полгода. А когда вернулся, это был совсем другой Тарт, нежели я знал. Никто из двора и приближённых не признает, но он изменился. Но он стал замкнутым, таким серьёзным и категоричным, что для меня будто другой человек. Мы больше не говорим как братья. Я больше не владею его секретами. Тон наших бесед чаще официальный, хотя брат по-прежнему приглашает меня на охоту, на званые ужины, мы совместно решаем некоторые вопросы, связанные с обеспечением дворца. Ведь на мне управление Фенга́рой – крупнейшей провинцией, снабжающей Тэнуа провизией и текстилем…

Грудь Оциуса тяжело поднялась и опустилась: нелегко ему давался этот рассказ. Я же вслушивалась в каждое слово и пока не могла понять, какую помощь могу оказать самому наследнику.

– С Тартом явно что-то произошло. Мать уже не особо вмешивается в наши отношения: несколько замкнулась после смерти отца. Сестра Киа́на управляет второй крупной провинцией Тэнуа – Сано́рией, ей скоро замуж, но с ней мы никогда не были близки, как с Тартом. А я словно потерял семью. И боюсь, что все мы потеряем Тэнуа.

– В каком смысле? – напряглась я.

Оциус на мгновение замер, потом словно очнулся, потёр лоб и продолжил:

– Все решения по развитию государства принимает Королевский совет большинством голосов. Но Тарт, ещё не будучи королём, уже сейчас влияет на эти решения. Королевский совет подчиняется его странным предложениям. Он не ведёт Тэнуа к развитию. Мы будто топчемся на месте и теряем что-то важное. А истинный король должен вести страну к процветанию… И я беспокоюсь, что это не просто решения Тарта: что-то или кто-то влияет на него. И это что-то или кто-то находится во дворце.

– Откуда ты знаешь?

– Слишком подозрительно, что в середине или после каждого заседания совета он уходит один, а когда возвращается, приносит готовые решения, иногда кардинальные выдвинутым предложениям. И выведать причину этого нужно до его венчания, пока он не вступил в полные права, когда сможет даже не собирать совет.

– Очень странно. Уже три года? Но, если бы он так хотел обладать полными правами, почему не обвенчался раньше?

– Все наследники соблюдают традицию хранить траур по ушедшему королю, и это своего рода испытательный срок для нового правителя.

Всё сказанное звучало слишком таинственно и ещё неопределённее, чем чувствовала себя я.

– Даже не знаю, что сказать, – снова выглянула в окно и посмотрела на теперь ещё более загадочные башни.

– Иногда, в очень редкие моменты, когда мы выезжаем вместе из дворца, он становится немного другим, будто снова прежним… Взгляд, смех, шутки… А потом меняется молниеносно, как только возвращаемся, – мрачно продолжил Оциус, глядя куда-то в пустоту.

– Загадка загадок, – выдохнула и уронила руки на колени. – Не представляю, чем я могу помочь. Как можно найти или украсть то, не знаю что?

– Вот именно! – надвинулся Оциус так неожиданно, что я вжалась в сиденье. – Я хочу, чтобы ты вошла в круг Тарта, сблизилась с ним и узнала, какую тайну он хранит, куда исчезает. Уверен, что она скрыта во дворце, потому что он не выезжал с его территории, когда исчез. И никто не видел, как он вернулся.

– А ты не пробовал просто спросить его? – напряжённо втянула голову в плечи от его потемневшего взгляда.

Но Оциус лишь рассмеялся.

– Ну да, глупый вопрос, – проронила тихо. – А что, во дворце нет шпионов? Ну… не знаю, прислуга, которую можно подкупить?

Оциус снова усмехнулся:

– Это бесполезно. Служащие дворца верны королевской семье. Им платят достаточно.

– То есть теперь всеми дворцовыми тайнами владеет только твой брат? Никто иной не допущен к ним? Ни мать, ни сестра?

– Женщины никогда не допускались к управлению государством в единственном лице. Я второй по праву наместник Тэнуа, но принять полное управление и иметь доступ ко всем знаниям, которые завещаны отцом, могу, только если Тарт будет при смерти. Но он должен призвать меня.

Щёки на мгновение похолодели.

– Ты же не собираешься…

– Нет! – догадливо отрезал Оциус. – Я не братоубийца.

– Ох, – выдохнула с облечением и нервно погладила подол платья влажными ладонями. – Потому что я не хочу иметь дело с кровавыми тайнами. Иначе я окажусь там же, где ты меня нашёл.

– Я хочу, чтобы ты понимала – это не просто какая-то тайна, – пересел на моё сиденье Оциус. – То, что произошло с Тартом, затрагивает всё государство, если не весь Мида́н.

– А Мида́н – это… – прищурилась, с усилием пытаясь догадаться о значении слова, которое уже слышала.

– Весь наш мир. Видишь ли, Тарт настолько убедителен в своих решениях, что к нему прислушиваются даже короли Конгора и Бри – остальные два государства на Мидане. И все мы будто застываем во времени…

«Звучит, как смертельный приговор…» – расправила плечи, не чувствуя трагедии.

– И как же я подберусь к вашему королю, не говоря уже о его тайнах? – усмехнулась криво, с трудом вмещая в сознание мысль о перспективе такого дела.

– Пока Тарт не король, это сделать проще, – и что-то тёмное промелькнуло в его глазах. – А ты прекрасно справишься с ролью придворной дамы. Я вхож во дворец и имею право брать сопровождающую.

Я аккуратно отодвинулась к краю сиденья, повернулась к Оциусу и подозрительно прищурилась:

– Откуда ты знаешь, что справлюсь?

– Я познакомился с тобой в таверне за несколько дней, как всё случилось. Ты мне очень понравилась… Мы друг другу понравились, – исправился он и ностальгически улыбнулся, будто погрузился в приятные воспоминания, а затем ожидающе взглянул на меня. – По крайней мере, мне так казалось. Ты и тогда была сильной женщиной. Ты презирала слабость, не висла на шее. Ты не была обычной простолюдинкой…

«Я же не была его любовницей? – напряжённо выпрямилась и мельком оценила его внешность: глаза, губы, открытую шею, пальцы. – Хорош, но мне сейчас не до этого».

– Ты так и не рассказал, кем я была на самом деле. Воровкой? Преступницей?

– В другом государстве у любого чужака будут связаны руки. Я узнал о тебе лишь то, что рассказала сама, не более того. Что-то узнал у гвардейцев и уличных мальчишек – крупицы. От чего ты бежала и что прятала, мне неизвестно. Главное – помни: никакой крови! Это моя семья. Я хочу понять, что произошло, и вернуть рассудок брату.

«Ну да, редкие люди ищут справедливости, а не жаждут власти, – снова взглянула на тёмные верхушки дворца и глубоко вздохнула. – Почему я в этом уверена, но ничего не помню?»

– О чём задумалась? – неожиданно Оциус поправил прядку волос у моего лица.

– Ради чего мне так рисковать? – выдала полуправду и отклонилась.

– Разве это риск? Это всего лишь маленькое расследование, которое тебе по плечу. А взамен я обеспечу тебе безбедную жизнь, свой дом.

– А если у меня не получится? – наклонилась ближе и сузила глаза. – Если меня поймают?

– В случае твоей поимки у тебя будет достойное оправдание. Но ты сообразительная, смелая и красивая, что немаловажно. Со мной у тебя получится. А я сдержу слово, и ты ни в чём не будешь нуждаться, – с любованием произнёс Оциус, и в его глазах было столько уверенности и жажды владеть тем, что ему пока не доступно.

Мы долго смотрели друг на друга, вглядываясь, проникаясь тайной общностью. Я действительно могла попробовать это сделать. Это даже интриговало. Оциусу нужна была правда, мне – уверенность в будущем. Это была хорошая сделка, только что-то ныло внутри, а понять что именно – не могла.

«Наверное, я просто не знаю, что делать… Пока. Но я буду не одна… Он поможет. Ведь это нужно ему? А мне нужна просто спокойная жизнь».

И вдруг Оциус произнёс:

– У тебя такие колдовские глаза!

Я изумлённо моргнула, и, чтобы не смутиться совсем от его откровенного взгляда, протянула навстречу ладонь:

– Так мы теперь партнёры?

– Несомненно! – крепко пожал руку Оциус, но не отпустил. – Только тебе придётся многому поучиться, иначе, боюсь, твои манеры могут слегка испортить впечатление.

– Мои манеры?! Ты и не представляешь, на что я способна! – хмыкнула недовольно и попыталась вытянуть руку из его горячих пальцев. Да что он о себе возомнил?

Внезапно Оциус резко потянул за руку, приблизился вплотную и выдохнул прямо в губы:

– И на что же?

Я лишь успела приоткрыть рот, как он вторгся в него отнюдь не скромным поцелуем. И я была шокирована не его поведением, а реакцией своего тела: обессиливающее тепло разлилось по ногам и рукам. И я едва не ответила на поцелуй, будто давно желала этого.

«А может, я и разделила с ним постель…» – глухо запульсировало в затылке от пряного мужского аромата.

Однако от яркого всполоха в животе, почти сразу оттолкнула мужчину и строго прищурилась:

– Ещё раз посмеешь это сделать, и я покажу, на что способна! Вот тогда тебе действительно не понравятся мои манеры!

Оциус рассмеялся и откинулся на сиденье, а потом с жадностью облизал губы и удовлетворённо выдал:

– Надо же было убедиться, что ты отвергаешь меня не потому, что не желаешь.

– Хм, – закатила глаза на его самоуверенность. – Мы – партнёры. А с партнёрами я не сплю!

– Откуда ты знаешь? – улыбнулся он и по-доброму подмигнул: – Ты же ничего не помнишь?

– Новая жизнь – новые правила, – дёрнула плечом и ехидно улыбнулась.

Он усмехнулся, но промолчал. А я видела, как ему хочется вставить что-нибудь эдакое… Да что он мог со мной поделать? Уж не знаю, кто я была такая, но сейчас та, кто не даст себя в обиду. Отчаянно хотелось верить, что моя жизнь станет хоть капельку определённее, только плату за это буду выбирать сама.

Глава 7

Из Мингалы мы вернулись к ужину. Я ела молча, переваривая всё то, что услышала от Оциуса в городе и потом по долгой дороге в поместье. Он вспоминал брата, детство и учёбу в одной Академии, как они мечтали вместе управлять государством и быть лучшими во всём и поддержкой друг для друга. Казалось, никто другой так не любит своих родных, как Оциус брата, и что нет на свете человека достойнее трона, чем Тарт фон Бастадиан. Рассказывал о его вкусах, пристрастиях и любимых занятиях, которые неожиданно перестали что-то значить, когда тот вернулся после длительного исчезновения. Словно в облике брата был кто-то другой.

– Вижу, ты приуныла? – заметил Оциус, когда на столе остались лишь вино и фрукты.

Я неопределённо пожала плечами.

– Пойдём в каминный зал… Это место мне больше всего нравится в доме: там приходят верные мысли, а огонь успокаивает, – взяв графин с вином, предложил он.